Уйди из моих снов

      Блум отошла от мага, все еще пытаясь поверить в то, что сейчас увидит Майка и Ванессу, сможет попрощаться.       И это сделал для нее Валтор. Валтор!       — Мы должны будем об этом поговорить? — спросила девушка, отведя взгляд в сторону, чувствуя, как щеки почему-то покраснели. Валтор усмехнулся, сдерживая желание рассмеяться в голос.       — Мы никому ничего не должны, милая, — ответил мужчина, с каким-то странным упоением наблюдая за ее смущением. Блум только кивнула в ответ, заметно расслабившись. Так будет проще — оставить все так, как есть.       Все происходящее и так было сложным, но сейчас казалось вовсе нереальным. Может быть, она уже просто сошла с ума, а это все какая-то ее фантазия или вовсе сон?       Но нет. Фея сделала шаг вперед. Затем еще один. Медленно, неуверенно, но все же переставляла ноги, сдерживая рыдания и боль.       Валтор шел следом, отчего-то ругая себя за слабость, за миг, в который он поддался искушению, позволил своей слабой — человеческой — части взять верх и подарить фее этот момент. Пусть час, пусть день, но абсолютно ценный и важный для нее.       Почему же для него было так приятно видеть ее улыбку? Почему так приятно было заглядывать в голубые глаза и видеть там не глубокую печаль, а блеск? Почему ее улыбка согрела сердце? Было ли у него это сердце вообще? И почему ему так понравился поцелуй, словно это что-то в порядке вещей, совершенно обыденное, привычное? Почему так много чувств на одну его душу?       Девушка же тем временем не могла думать больше ни о чем, кроме скорой встречи с приемными родителями. Блум не задумывалась ни о поцелуе, ни о «щедрости» мага. Для этих мыслей сейчас просто не было времени. Она осторожно поднялась по ступенькам, нерешительно замерев на пороге с занесенной рукой. Валтор остановился на лужайке, сложив руки за спиной и рассматривая белые облака, плывущие на голубом небе. Точно таком же, как ее глаза.       Земля всегда казалась Валтору странным местом. Здесь почти не было магии. Здесь все было не таким. Но люди… Они почему-то были в точности такие же, как и маги — падкие на власть, силу, тьму. Но Валтор не осуждал. Смысл осуждать то, что есть и в тебе самом?       — Ты идешь? — тихо спросила Блум, вырывая мужчину из мыслей. Легкая улыбка приподняла уголок его губ, показавшаяся даже доброй. Валтор отрицательно покачал головой, слабо представляя себе знакомство с родителями той, кого ему предстояло принести в жертву. С той, что почему-то вызывала эмоции.       — Ты уверен?       — Не думаю, что тебе захочется объяснять кто я такой.       — Я могла бы.       — Будет лучше, если ты пойдешь одна, милая, — спокойно ответил мужчина, оставляя едва ощутимую горечь внутри себя. Могло ли это быть болью? Платой, которую вселенная сдирала с него заранее? Что если он не собирался платить?       Блум снова кивнула, а затем решительно постучала.       Через несколько секунд дверь открылась, на пороге появилась осунувшаяся Ванесса, вокруг глаз которой пролегли тени, а едва заметная усталость поселилась в некогда ярких глазах.       — Мама, — прошептала Блум, делая шаг вперед. Женщина выронила белое вафельное полотенце в красную клетку из рук, удивленно раскрыв глаза.       — Блум, — также тихо позвала Ванесса, а затем сжала Блум в объятиях, едва ли не до хруста костей. Валтор наблюдал издалека, отойдя на приличное расстояние, чтобы сойти за обычного прохожего. Привычный пурпурный костюм сменился на черную классику, отлично вписываясь в земную осень.       Мужчина никогда не видел таких чувств, как у этой женщины. Словно горе смешали с облегчением и счастьем, добавив в это щепотку иллюзии. Каково должно быть увидеть Блум после нескольких дней полного молчания?       Для него было удивительно узнать, что кто-то мог заботиться так о постороннем человеке. О чужом ребенке. Знать, что она искала настоящих родителей, но все равно любить и ждать.       Валтору было не с чем сравнивать, но он невольно вспоминал древних ведьм, думая могло ли все быть по-другому? Могла ли его жизнь — рожденного из тьмы — стать другой?       Отчего-то вид плачущей Блум в объятиях приемной матери казался душераздирающим даже для него. А ведь он убивал, уничтожал целые поселения, королевства, планеты. В каком-то смысле и Домино было разрушено из-за него. Так почему его так трогала картина того, как фея, уничтожавшая его, не скрывала слез, хватаясь за людей, которые подарили ей себя?       Он отвернулся — слишком горьким казался день.       Блум же едва понимала, кто она, чувствуя родные и привычные запахи мамы и папы, которых по имени она называть больше не могла и не хотела. Тепло окутывало, словно клетчатый плед глубокой осенью.       — Пойдем в дом, малышка, — произнес Майкл, широким жестом обнимая и дочь, и жену.       — Ты ведь расскажешь нам, где пропадала? — дрожащим шепотом спросила Ванесса, все еще не отпуская Блум. Фея согласно закивала, обернулась, ища глазами мага, но увидела лишь его тень.       Каково ему было видеть это? Блум мало знала и помнила его историю. Воспитанник прародительниц, которые использовали его как оружие для того, чтобы уничтожить ее дом. Удивительно, как иногда переплетались судьбы. Если бы ему дали второй шанс, изменилось бы хоть что-то? Может быть, ей не пришлось бы убивать его? Может быть, они, как хранители тьмы и света, стали бы рука об руку? Интересно задавать вопросы о прошлом, когда будущее размыто, а прошедшее не изменить.       Девушка еще раз осмотрелась, а потом вошла в дом.       — Мы очень переживали, — проговорил Майкл, усаживая дочь на кухонный диванчик. Ванесса тут же принялась ставить на стол тарелки. Блум утерла слезы ладонью, чувствуя, как в душе с каждой секундой все шире разверзалась пропасть.       — Пришлось провести несколько дней без связи, — соврала фея, замечая то, как легко ложь слетала с ее языка, — Стелла приглашала меня на аудиенцию, — почти правда, благодаря которой родители мгновенно расслабились. За эти несколько дней они успели и поплакать, и потратить добрую часть нервных клеток, и обдумать все самые худшие варианты развития событий. Им было страшно. До ужаса, заставляющего не спать по ночам, а днем нервно вздрагивать от каждого шороха и шага. Пусть люди и говорили, что Блум не их, они знали, что это самый родной и прекрасный маленький человек, которого они могли только встретить. И пусть она оказалась феей, да и кем угодно, они все равно любили ее. Даже в моменты, когда она злилась, ругалась, когда пыталась найти настоящих родителей. Они просто любили ее, и сейчас казалось просто верхом счастья видеть ее, сидящей на излюбленном месте в углу диванчика.       — О, как она? — участливо поинтересовалась Ванесса, ставя перед дочерью стеклянный чайник с облепиховым чаем, который Блум так сильно любила.       Фея задержала дыхание, пытаясь придумать очередную ложь. Не могла же она сказать, что когда-то лучшая подруга скорее всего сделала из Блум приспешницу Валтора. Хотя в этом сейчас, наверное, была часть правды.       — Она в порядке, недавно отпраздновала день рождения, — отозвалась Блум, снова погружаясь в пучину полуправды и убеждая себя в том, что это для их же блага. Только она не брала в расчет то, что для их блага было бы лучше всего, если бы она тут не появлялась. Если ее начнут искать более интенсивно и усердно, то начнут с родителей. И почему ее жизни всегда нужно было все усложнять так сильно?       — А как Скай? — также невозмутимо спросила Ванесса, опускаясь на диван рядом с Блум, чье сердцебиение мгновенно ускорилось, застучав в ушах. И что она должна была сказать?       — Мы расстались, — хоть где-то же должна быть полная правда, верно?       — Да? Почему?       — Он мне изменил.       — Да как он посмел! — воскликнул Майка, ударив кулаком по столу. Ванесса едва заметно вздрогнула от неожиданности, укоризненно взглянув на мужа и притянув Блум в объятия.       — Я всегда знал, что он тебя не достоин.       — Майк!       — Что? Ты посмотри на нашу дочь! — воскликнул мужчина, ткнув в фею, — она же мало чем отличается от смерти, похудела, устала. Наверное, и плачет ночами на пролет! — продолжал Майк, возмущенно размахивая руками в стороны. Блум, положив голову на плечо матери, чувствовала, как в груди растекалось тепло от участливых переживаний отца, улыбка сама по себе рисовалась на губах, стирая весь негатив полностью и до конца.       — Я в порядке, папа, успокойся. Уже в полном порядке, — проговорила Блум, едва сдерживая смех от забавного вида отца.       — Точно, милая?       — Да, папа, — и в этом ответе не было ни капли лжи, она правда была в порядке. Да, пусть и не совсем свободна, пусть не совсем принадлежала себя, но она была в полном порядке, и ей это нравилось.       — Тогда ладно, — Майк мгновенно вернулся на свое место, — Но он все равно мне никогда не нравился.       — Мне тоже, — согласилась Блум, а затем по кухне-столовой разлетелся общий смех, словно ничего не менялось. Блум не была феей, а на улице ее не ждал Валтор.       Маг честно не подглядывал, не следил за феей, не пытался проверять. Он ходил по кругу в одном из парков напротив неприметного дома, пытаясь снова просчитать все свои шаги наперед. Правда, все это усложнялось тем, что теперь он полагаться на свой трезвый рассудок не совсем мог. Поэтому каждый шаг словно вел его к невидимой черте, перейдя которую вернуться уже было нельзя. Это и интриговало, и бесило одновременно. Валтор терпеть не мог, когда что-то не поддавалось его контролю или выходило за рамки плана. А вся его жизнь теперь была далека от привычной нормы.       Мужчина смотрел на желтые листья, летающие в воздухе и шуршащие на дорожках в парке, наблюдал за гуляющими прохожими, за облаками, здесь все казалось каким-то слишком простым. На небе не было видно очертаний других планет, отголосков магии и прочих привычных вещей. Земля казалась одновременно и простой, и какой-то шумной, глупой, раздражающей, и вместе с тем спокойной и умиротворяющей.       Блум прожила здесь семнадцать лет своей жизни. Было ли ей странно узнавать Магикс, правду о себе? Как она жила здесь? Гуляла ли в этом парке со своим противным кроликом? Встречалась ли здесь с парнями? Что она переживала, пока не появилась в Магиксе?       Внезапный крик, разрезавший тишину обычного земного понедельника, мгновенно привлек внимание Валтора. Он знал этот голос. Он знал, как звучит ее боль.       Мужчина быстрым шагом преодолел расстояние, разделяющее его от дома Блум, не стучась влетел внутрь, замечая до жути испуганных родителей девушки в углу гостиной, сжавшихся до таких размеров, что казалось, еще немного и они с громким хлопком исчезнут.       Валтор огляделся, ища глазами Блум. Кажется, он впервые в жизни ощутил то, как сильно билось его сердце. Кажется, он впервые в жизни ощутил то, что оно правда у него есть.       — Где Блум? — он резко развернулся к людям, не церемонясь и не теряя время. Майкл, прижав Ванессу к себе, дрожащей рукой указал в сторону комнаты, из которой в этот же момент послышался громкий шум.       Маг двинулся туда, зажигая на ладони огненную сферу.       Валтор осторожно открыл дверь, рычание Блум стало громче. Мужчина глянул внутрь, замечая наполовину обратившуюся фею, растрепанные волосы и мерзкое черное существо, вцепившееся в пораненную ногу Блум.       Существо было похоже на что-то липкое, нефтяное, блестящее от света ламп. Оно бесформенной лужицей перемещалось по полу, хватало девушку за ноги, пробираясь вверх и острыми зубами разрывая ткань брюк. Оно явно с наслаждением облизывало открывающуюся бледную кожу и подбиралось к открывшейся старой ране.       Девушка же, пытаясь отлепить его от себя, не могла обратиться полностью.       Валтор вошел в комнату, тут же мгновенно отшатнувшись в сторону, уворачиваясь от еще одного такого существа. И только сейчас он заметил, что такие существа были по всей комнате — сидели на стенах, на других поверхностях. Некоторые были побольше, похожие на чертей из земных религий и мифов.       — Они появились внезапно, — пояснила Блум, пытаясь стабилизировать пламя на ладони. Она боялась остаться без еще одного дома. Боялась сжечь еще и его, — а я всего лишь хотела достать пирог из духовки, — обреченно добавила девушка, прикладывая огонь к существу, которое уже присосалось к ране, словно пиявка, забирая и кровь, и энергию. Любой темный и светлый маг знал, что кровь — самый сильный источник энергии. С ее помощью можно было творить те заклинания, нужная сила для которых появлялась лишь раз в несколько сотен лет.       Валтор сделал еще шаг, пытаясь помочь фее отцепить мерзость от ноги, но в этот же момент остальные существа кинулись к нему, как бы защищая своего сородича.       — Ты их разозлил. Спасибо.       — Я хотел помочь тебе.       — Теперь они все хотят меня, — тяжело дыша, выдала девушка.       — Я их прекрасно понимаю, милая, — усмехнулся мужчина, кидая огненные шарики в существ, которые тут же мгновенно с шипением растворялись. Блум закатила глаза, вцепилась пальцами в чудище, а затем потянула вверх, чувствуя, будто вместе с существом отрывала и часть кожи. Ногу прострелила острая боль, словно ее обдали кипятком, а потом присыпали солью. Но девушка устояла, поджигая существо и обращаясь полностью.       Другие черные точки бросились вперед, словно вместе с тем существом она стерла все границы, нажала на спусковой крючок.       Фея мгновенно подлетела к магу, отбивая от него двух существ и вставая рядом, не подпуская никого ближе, чем на метр. Но их все прибывало и прибывало. Они становились больше, сливаясь во вполне заметные формы, теперь точно похожие на демонов — с острыми клыками, рогами, чудовищными мордами, светящимися глазами и уродливыми хвостами позади. В них не было ничего из того, что Блум изучала в мифах. Они поистине были ужасны. От вида их уродства хотелось плакать, хотелось умереть, лишь бы никогда больше не встречать их. Но она продолжала отбивать атаки, зная, что в соседней комнате от страха дрожали ее родители, а рядом стоял темный маг, которого она бы не хотела потерять.       Девушка отвернулась, швырнув огонь в демона поменьше. В этот момент Валтор шикнул, отступив назад, из-за чего маленькое существо вцепилось зубами в его плечо, разрывая ткань и проходясь по коже, оставляя красные полосы, из которых тут же брызнула кровь.       — Сукин сын, — выдала Блум, оказываясь около Валтора, точно с такой же силой, как демон, цепляясь в черное тельце и сжигая его до пепла, который кучкой полетел на пол. В голубых глазах блестело пламя, выдавая потерянный контроль и скорый выброс силы.       — Посмотри на меня, — вкрадчиво проговорил мужчина, нежно обхватывая ее ладони, на которых все еще плясал огонь.       — Давай сгорим? — внезапно спросила Блум, когда пламя уже застлало взгляд полностью. В нем не осталось больше ничего человеческого и обычного. В нем остался лишь дракон. Тот самый, который хотел лишь уничтожения и боли.       — Мы не сможем, — мгновенно нашел ответ маг, прекрасно понимая ее чувства. Он знал, каково это — испытывать неконтролируемый объем силы, разрывающей изнутри. Знал, каково это — желать лишь боли и смерти. И знал, как это, когда ничего не можешь с этим сделать.       — Пожалуйста, — мольба так и сквозила в каждой букве, во взгляде, который казался диким, но Валтор сильнее сжал ее руки, а затем, мощная волна огня прошлась по комнате, поджигая лишь маленьких существ, но не трогая больше ничего. Демоны с тихим шипением рассыпались, оставляя после себя лишь пепел и острый запах серы.       — Посмотри на меня, — повторил мужчина, обхватывая щеки Блум ладонями. Девушка моргнула, приходя в себя и концентрируя потерянный взгляд на серо-голубых глазах.       — Валтор? — она непонимающе огляделась, отступила.       — Все закончилось.       — Что это было?       — Поговорим об этом потом, — сказал он, — не хочешь успокоить родителей? — девушка тут же кивнула, возвращая свой человеческий вид. Не к чему нервировать их этим видом на миллион. Они хоть и видели ее в форме обращения, хоть и переживали уже множество нападений, все еще пугались таких внезапных вещей. И это было, наверное, правильно — не привыкать к ужасам, темной магии, непонятным существам и прочему. Для них это было неизвестностью, другой жизнью, которая из не касалась. И Блум даже завидовала тому, что их мир был нормальным.       Девушка вошла в гостиную. Родители сидели на диване. Ванесса тихо дрожала в руках мужа, который уставился в одну точку, как-то на автомате поглаживая жену по спине.       — Все в порядке? — взволнованно спросил Майк, как только увидел Блум в дверях. Фея кивнула, присаживаясь рядом с Ванессой и обнимая ее.       — Все закончилось, — прошептала Блум, — Простите, что вам снова пришлось это переживать, — искренне извинилась девушка, давя в себе чувство вины. Сколько раз она подвергала опасности своих родителей? Сколько раз им приходилось переживать этот ужас из-за того, что им не посчастливилось найти ребенка-фею?       — Не говори глупостей, Блум, мы любим тебя, и хотим, чтобы ты знала, что мы всегда готовы тебя поддержать, — мягко заметила Ванесса, обнимая Блум в ответ. И от этого жеста почему-то казалось, что Блум всегда будет важна, что она всегда будет для них дочерью. Что бы ни случилось, сколько бы ошибок не лежало на ее плечах.       — Будет лучше, если вы никому не скажете, что я была здесь, если кто-то будет спрашивать, — Блум взглянула на родителей, пытаясь передать в этом взгляде всю важность ситуации. Она и сама не понимала, почему просила этого, но казалось, что так будет правильно, — Пойду уберусь на кухне, — девушка поднялась с кровати, оставляя родителей наедине.       — Кто этот мужчина с тобой?       — Друг, — ответила Блум, как раз в тот момент, когда на кухне что-то с громким стуком упало. Девушка рванула туда, замечая, что ни от кучек пепла, ни от запаха серы и раскиданных вещей не осталось ни следа. Только рядом с Валтором лежала разбитая чашка, а сам маг, прикрыв глаза, опирался на столешницу.       — Все в порядке? — тихо спросила девушку, только сейчас чувствуя, как сильно болела нога, заставляя хромать и вызывая желание опереться на ту же столешницу, что и маг. Но вместо этого Блум щелкнула пальцами, собирая кружку обратно.       — Ты не дождешься момента, когда будет наоборот, милая, — устало усмехнулся Валтор, ощущая острое желание провести пальцами по ее щеке, на которой была размазана кровь. Но рука мужчины зависла в воздухе, так и не достигнув своей цели. Плечо прострелила сильная боль, напоминая о том, как демон вцепился в него.       — Тебе нужно обработать рану, милая.       — Это такая забота? — прищурилась девушка, — а себя ты видел? — мужчина усмехнулся, по-хозяйски притянув ее к себе, а затем портал закружил обоих, заставляя цепляться пальцами за непривычный черный костюм на нем и прикрыть глаза.       Водоворот выплюнул их не в привычной гостиной, а в незнакомой для Блум комнате. Фея огляделась, замечая просторное помещение, по цвету точно такое же, как и весь остальной замок. Большое панорамное окно в форме арки, открывая вид на привычные заснеженные просторы. Около окна находилась большая мраморная ванна, напротив, возле стены, круглое зеркало, раковина, расположенная на широкой большой столешнице в тон ванной.       Валтор посадил Блум на холодную поверхность, отметая головокружение и пульсирующую боль в сторону.       — Я могу и сама, — проговорила фея, пытаясь сползти вниз. Но бедро тут же обдало жаром, заставляя опустить на него взгляд. Вокруг почти зажившего пореза красовались отпечатки зубов, из которых сочилась кровь вперемешку с чем-то черным, словно сотканным из тех же существ, засыхая на бледной коже разводами.       — Не рушь традиции, милая, — устало проговорил Валтор, останавливаясь около небольшого шкафчика, доставая оттуда бинт и темно-зеленые склянки. Намочил бинт, осторожно принявшись стирать с кожи засохшую кровь. Блум цеплялась за камень пальцами, стараясь унять боль. Ну почему? Почему боль не могла оставить ее хоть на день? Почему ее жизнь состояла только лишь из нее? Почему?       Валтор осторожно обработал порезы и укусы, стараясь не думать, чем они могли быть опасны и как это нападение могло произойти. А главное, для чего. Куча мыслей вертелась в его голове, но самыми громкими почему-то казались те, в которых Блум находилась так близко к нему.       Мужчина перевязал ногу, осторожно провел холодными пальцами по бедру, почти ласково, стараясь не сделать больно. Почему-то застывшие слезы в ее глазах и крик все еще мелькали перед глазами.       — Я не знал, что может случиться что-то такое, — проговорил Валтор слишком тихо, отвернулись в сторону. Блум легонько коснулась пальцами его подбородка, поворачивая к себе.       — Тебе тоже нужно обработать рану.       — Я сам сделаю, — отозвался Валтор, почему-то огорчившись тому, что она не ответила, что не сказала, что понимает его.       Блум же вместо ответа завела ноги за спину мага, удерживая на месте. Медленно расстегнула пуговицы на пиджаке, рубашке, осторожно, стараясь не задеть глубокие царапины, стянула одежду. Затем повторила все тоже самое, что маг проделал с ее ногой. Точно также легко и нежно, стараясь не сделать больно. Просто потому, что она знала, что такое боль, и ей не хотелось заставлять его чувствовать тоже самое.       Девушка наложила повязку на плечо, затем опустила ладони на оголенную грудь мужчины, совершенно не стесняясь и не сопротивляясь своим желаниям. Потом вернула пальцы на его подбородок, снова повернув к себе.       — Спасибо, — прошептала Блум, — я знаю, что ты не виноват, — она смотрела в его глаза, видя в нем все тоже самое, что видела в своих. И от этого становилось уже плевать на все. И почему-то ему казалось, что в ее взгляде он нашел все то, о чем никогда даже и не думал.       Валтор подался вперед, зарываясь пальцами в волосы девушки на затылке и касаясь губами ее губ. Он сам ее поцеловал. Точно также, как и в привычных снах. Точно также, как она хотела. Оставляя в этом поцелуе всю боль прошлого и еще не сформировавшегося будущего.       Девушка же цеплялась за Валтора, словно он был единственным, кто заставлял ее жить, позволял чувствовать, видеть этот мир. Пять лет они встречались во снах, а теперь сгорали в объятиях друг друга.       Возбуждение скапливалось внизу живота, разносясь по всему телу маленькими огоньками, грозящими перерасти в самый настоящий огонь. Не осталось преград, не осталось сомнений и возражений. Обнажились и души, и тела, даря наслаждение даже в медленных, размеренных и почти дразнящих движениях, которые избавляли их от лишней одежды.       Вопросы были лишними. Слова тоже — лишние. Они казались ненужными, неважными и совершенно глупыми в данный момент.       Валтор стянул с Блум свитер, бросив в сторону. Кожа тут же покрылась мурашками, заставляя соски затвердеть, отчего желание все сильнее пронизывало тело, буквально умоляя его оказаться ближе.       Девушка откинула голову, подставляя шею, куда тут же спустились губы мага, оставляя дорожку поцелуев и красные отметины, которые со временем приобретут другой оттенок. И этот своеобразный жест собственничества, принадлежности почему-то не смущал, наоборот, распалял сильнее, заставляя губы сплетаться в поцелуе снова и снова, а руки блуждать по телу.       Блум расстегнула молнию и пуговицу на его брюках, поймав насмешливый взгляд мага и легкую усмешку на губах. В этом не было издевки или чего-то обидного. Лишь факт того, что она — фея, оказалась в объятиях темного мага. Стонала от его прикосновений, ее грудь покачивалась в такт его движениям, и она произносила его имя, когда наслаждение достигало самых верхних отметок, заставляя кожу покрываться мурашками, разнося возбуждение еще сильнее, делая ощущения еще острее.       И если бы они не были так поглащены друг другом, то непременно заметили бы, как свечи, до этого времени потухшие, загорелись, взвившись пламенем в потолок, как вечно горящий в камине в гостиной огонь стал неуправляемым, растекаясь в разные стороны, но не нанося вреда.       По коже феи то и дело пробегали искры, исчезающие на коже мага, словно снежинки, тающие от тепла.       Она не обращала внимания на боль в бедре, которая казалась лишь чем-то отдаленным и вовсе не нужным. А для него не существовал мир, пока можно было ловить ее громкие стоны губами, прикусывать нежную кожу, оставляя отметины, и смотреть на то, как вся правильность и святость стиралась с каждым прикосновением.       — Мы уже сгорели, — тихо заметил мужчина, заглядывая в глаза Блум, а затем обрушиваясь на губы с новым поцелуем, переплетая языки и вместе с тем, кажется, и так связанные души. И в этот момент Блум была готова отказаться от всех привычных моральных ценностей, с которыми жила долгое время. Или отказалась уже давно?       Блум оперлась ладонью на поверхность позади себя, многозначительно взглянув на Валтора. И этого было достаточно, чтобы действительно сгореть, вжимая хрупкое тело в себя, понимая, как этого мало, как хочется большего. И понимание того, что сторон больше не существовало, что вся реальность была такой размытой, что казалась правильной. Темный маг нашел понимание у феи. Фея нашла принятие у темного мага. И это было самым правильным событием за долгие годы. Больше не нужно было притворяться, быть злодеем или героем для кого-то. В данный момент они были для себя, делили одно удовольствие на двоих и сгорали изнутри, потому что огонь дракона у них тоже был один. Светлый и темный, как две истины, хранящиеся на разных сторонах, но тянущиеся друг к другу.       — Валтор, — прошептала Блум охрипшим голосом. Звука ее голоса было достаточно для того, чтобы окончательно стены рухнули. Девушка громко застонала, прикусывая кожу на шее мага. Он сжал ее грудь, перекатывая сосок между пальцами. Мир не рухнул, но успел заново отстроиться, когда взгляды нашли друг друга, а губы снова сплелись в поцелуе, понимая, что разговор они точно никому не должны.