Ежедневное напряжение

      Сознание вернулось рывком. Я вздрогнул и подскочил, скидывая с себя накрахмаленную простыню. В голову немного ударило, в глазах потемнело, и меня повело. Отвратительное ощущение.       Я опёрся рукой на край кровати, переводя заполошное дыхание, и пытался вспомнить, что же мне такого приснилось, что я так подорвался. В голове звенела пустота. Мысли текли густым-прегустым зельем. Зельем?       На грани сознания забрезжило некое воспоминание, где фигурировал бурлящий котёл, но тут же пропало. Что же произошло?       — Гарри? С тобой всё хорошо? Гарри!       Девичий взволнованный голос вернул меня в реальность. Я наконец-то вздохнул. Кажется, эти мгновения потери в пространстве, я забыл дышать. Забыл кто я, забыл где я. В ушах звенело, в голове ощутимо стучала кровь. Пожалуй, напоминает похмелье. Или же лихорадку…       — Гарри!       Меня ощутимо тряхнули за плечо, вцепившись ноготками. Ну кому и чего от меня надо? Видно же, что Гарри с бодуна, нетранспортабельный и затолкавший в черепную коробку пару кило ваты. Прикрыв на пару мгновений глаза, стараясь изгнать тупизм и тормозную жидкость, я всё же обратил внимание на вцепившуюся в меня особу.       Шикарная копна вьющихся блестящих каштановых волос, внимательно смотрящие на меня, обеспокоенные большие шоколадные глаза, приятное личико со слегка курносым носиком. Щеки отражали обеспокоенную бледность хозяйки, а коралловые губы были чуть приоткрыты. Я вновь завис на пару мгновений разглядывая столь знакомое и в то же время чуждое лицо. Лицо дорогой, верной, лучшей подруги. Почему-то казалось, что я её не видел года два, хотя общаемся каждый день. В мозгу была единственная мысль… нет мыслей не было… было одно маленькое желание, которое обычно было бы отринуто и подавлено, но явно не сейчас. Может быть в другой раз, в другой жизни.       — Гарри, да скажи уже что-нибудь! — прекрасное видение продолжало волноваться, с заботой придерживая моё плечо. От её пальцев исходило приятно тепло, проникавшее под кожу. — Тебе плохо? Я сейчас позову…       В момент, когда она отвернула голову, собираясь кого-то там позвать, мне это не понравилось, и моя рука сама коснулась её точёного подбородка и повернула лицо прелестной девушки обратно ко мне.       — Гарри? Что такое? — на её лице плескалось удивление.       Говорить? Сейчас? Какая трата времени! Это всё ерунда. Тут нечего говорить, тут надо делать.       Я наклонился и взял в плен её прекрасные губы. Мягкие, сладкие, тёплые и приятные. Чуть влажные. Застывшие в изумлении, как и её глаза. Давно стоило это провернуть… Забавно наблюдать у неё такое замешательство. Кажется, она не знает, что делать.       Интересно, она хочет меня ударить? Или желает продолжить? Почему-то мне думается, что всё же она немножко против подобного. Ведь мы всегда были обычными друзьями, а тут я с бухты-барахты полез целоваться. Не знаю, что на меня нашло, но сейчас это кажется самым верным действием. И самым приятным. Прижаться к её губам, чуть приоткрыть и вновь сжать, покатать нижнюю губку между своими, чуть придавить верхнюю. Слегка лизнуть их языком…       Гермиона резко оттолкнула меня, и я грохнулся обратно на подушку. На языке и губах всё ещё ощущался аромат малины. Голова кружилась, белый обшарпанный потолок палаты качался. В мозгу висела тупая лёгкость, сердце приятно разгоняло кровь и было слегка жарко. Нет, пожалуй, было очень жарко. Особенно жар ощущался в нижней части тела. Кажется, у меня утренний стояк, или вечерний… Да вечерний. За окном уже смеркается. Серое небо почти поглотили чернила ночи.       Проклятье, о чём я вообще думаю? И способен ли я думать? Такое впечатление, что нет. Обычно я бы постеснялся своего порыва. Испугался бы, попытался бы сберечь нашу долгую дружбу. Но сейчас это кажется бессмысленным. Просто дружить надоело… Одного боюсь, когда мозги придут в норму, я опять стану замкнутым трусом. Снова не смогу действовать. Опять обижу эту замечательную девушку. Или уже обидел?       Отдышавшись и поборов головокружение, я перевёл взгляд на Гермиону. Сидит около моей «любимой» больничной койки, румяная, глаза шокированные, большущие, ещё немного и станет напоминать эльфа. Одну руку прижала к груди, другой прикрыла рот, кажется пальчики держит возле губ. Пытается осознать. Глубоко дышит. Красавица…       Сказать бы что-нибудь, только вот наверняка спугну. Зачем я вообще пошёл на поводу у желаний? Не знаю… Просто хотелось поцеловать её, как никогда раньше. Помню, не раз и не два в мою бедовую черепушку закрадывались эти мыслишки, но каждый раз я находил оправдание. Причину отказаться, причину испугаться, причину отступить, причину не делать. Задолбало… Если хочет, пусть лучше сразу меня отвергнет. И тогда я понемногу разорву нашу дружбу… Мне просто уже всё надоело… Быть рядом с такой красавицей и не действовать стало выше моих сил… Да…       Мерлин всемогущий, о чём я думаю? Моё серое вещество сейчас вообще способно трезво мыслить? Кажется, нет. Какой к дьяволу разрыв дружбы!? Я же просто не смогу нормально жить, если её не будет где-то неподалёку. Если Гермионы не будет рядом, качество жизни упадёт на самое дно. Так что даже если она запретит её трогать, я просто постараюсь сохранить наши старые отношения.       Спросить бы её, почему я опять угодил в Больничное крыло, но, боюсь, любой звук с моей стороны спугнёт её, как настороженную птицу. А у меня сейчас одно желание, чтобы она осталась рядом. Чтобы не ушла… Чтобы не отвергла… Нет у меня есть ещё одно сильное желание, которое вслух произносить очень стыдно. И я надеюсь, она не станет смотреть в сторону моих ног. Я не хочу, чтобы она увидела палатку, воздвигнутую моим постыдным желанием.       Великие Галеоны, какая же чушь в моём мозгу. Кто-нибудь спасите нас!       — О, мистер Поттер, вы наконец-то пришли в себя!       Знакомый женский голос заставил Гермиону сильно вздрогнуть и спрятать руки под мантию, а я заторможено перевёл взгляд на моего самого любимого врачевателя всея Хогвартса — мадам «медведьма» Помфри. Надеюсь она рассеет туман моей амнезии и пояснит, какого Воландеморта я торчу тут и почему то, что торчит внизу, никак не желает опадать. Раньше он никогда так долго и упорно не посылал сигналы. Стоило начать думать на любые отвлечённые темы, моментально поникал. А сейчас напряжён. И меня это бесит и смущает… Главное, чтобы Гермиона не заметила, какой у неё распущенный лучший друг.       — Как ваше самочувствие? — мадам Помфри подошла вплотную ко мне и стала внимательно выводить загогулины волшебной палочкой. Она заняла восхитительную позицию, перекрывая Гермионе вид на опасное соседство. — Мистер Поттер, говорить можете?       — Да, могу, — вяло ответил я, ощущая, что во рту сухо, как в пустыне. — А что, я где-то перепил?       Птица перепел. Странная ассоциация возникла в голове, и мне пришлось сдержать глупый смешок.       — Я как-то туплю. Нифига не помню, и, это… Можно водички? В голове вата…       — Вскоре пройдёт, держите, — женщина протянула мне стакан полный желанной жидкости.       Я медленно сел, стянул с плеч джемпер, бросил его на пол и принял стакан. Пригубил желанную влагу, проглотил, а затем быстро осушил до дна. Кажется, стало легче и дышать, и думать. Хотя пить всё ещё хотелось.       — Ещё!       Взмах палочки и стакан вновь полон. Я припал к живительному источнику.       — Что ж, мистер Поттер, я напомню вам, как вы умудрились загреметь ко мне в гости. Ваш котёл взорвался и вас окатило зельем, немалая часть которого, как я понимаю, попала внутрь. Но больше всего меня удивляет, какое это зелье.       — Какое? — я с лёгким интересом посмотрел на доктора.       Беспокойства не было вовсе. Загреметь на больничную койку из-за проблем с зельем? Эка невидаль. И похуже передряги переживал.       — Зелье неутолимого желания. Довольно редкая штука. Зачем вам его задали варить, вообще не пойму.       — Мадам Помфри, — Гермиона наконец-то ожила, подняла руку, словно находясь на уроке, — профессор Слизнорт задал нам варить один из простейших вариантов любовного зелья. Предполагалось, что он его уничтожит по завершению работы. Вот только ближе к концу, кто-то со стороны Слизеринских столов запулил в наш котёл какой-то ингредиент. Содержимое моментально вспенилось, басовито булькнуло и взорвалось. Гарри закрыл меня собой. Его и окатило. Он ещё крикнул мне падать на пол, видимо поэтому и проглотил часть зелья.       — Что же, ситуация ясна, — деловито покивала докторша. — С одной стороны, вам повезло, мистер Поттер. Когда зелье желания вступает в реакцию, то почти мгновенно охлаждается, поэтому вас не обожгло, как было бы с любым другим раствором. С другой же стороны, это зелье в редких случаях варят ревнивые или скучающие жёны и применяют его исключительно по каплям и наружно. К тому же обычно его ещё и настраивают на жену. Парой капель смазывается половой орган мужчины, что вызывает у него сексуальное желание, которое не сможет утолить никто кроме той, на кого зелье настраивалось. В вашем же случае настройки не производилось, поэтому вас сможет удовлетворить любая женщина.       — Эм, а я сам не могу просто себе помочь, никого не привлекая? — я допил третий стакан. — А то это как-то… не очень звучит… по отношению к девушкам.       — К сожалению, самоудовлетворение вам ничем не поможет, лишь сильнее распалит желание.       — А подождать где-нибудь взаперти? — мой разум начал выдумывать попытки избежать самого непростого и такого желанного вопроса.       — Вам станет хуже, может дойти до того, что вы потеряете всякий разум и наброситесь на первую проходящую. И зная вашу магическую мощь, боюсь только преподаватели смогут вас остановить. Если вы ощущаете позывы к сексуальным действиям, вам лучше всего попросить вашу девушку удовлетворить вас. Если вы ей всё объясните, то она наверняка войдёт в ваше положение.       — Антидот?       — Варится почти полгода. Создательница этого зелья, была очень ревнивой и умной ведьмой.       — Но ведь сейчас получился какой-то особенный вариант, может можно изучить, что там получилось, да найти противоядие…       — Профессор Слизнорт от испуга, что ты обваришься, удалил из класса все зелья одним взмахом палочки, — тихо сообщила Гермиона, разглядывая собственные колени. — Состав не проверить.       — М-да… И внутри меня…       — Оно уже усвоилось, — отбрила целитель. — Это зелье всасывается моментально, как в кожные покровы, так и в слизистые оболочки.       Кажется, варианты отвертеться кончились.       — И как же мне быть? У меня сейчас нет девушки…       С Джинни у меня так ни черта и не сложилось, я не смог вытерпеть её ветреный характер. К Джоу не подкатишь, она уже давно стала мне безразлична и вроде бы начала роман с кем-то со своего факультета. В этом случае моя просьба будет звучать отвратительно. Есть, конечно и другие симпатичные девушки, но просить их о подобном, не имея к ним чувств, как-то неуютно…       — В таком случае, я сама могу вам помочь, — невозмутимо пожала плечами медведьма. — Когда вам будет совсем не утерпеть, приходите. В качестве лечения, помогу вам рукой.       — И этого хватит? — эта перспектива меня удручала, но поинтересоваться требовалось.       — Да, достаточно того, что вы достигните кульминации. Способ не важен, важно то, что это обязательно должна делать женщина. А также обязателен прямой контакт с обнажённой кожей.       — Понимаю… — я тяжело вздохнул. — Прощу прощения, я стесняюсь вашей помощи, только, одну минутку… — Я опять вздохнул, понимая, что сейчас ступаю на очень шаткую дорожку. Но надо решить, изменять наши отношения, или же нет. Я уже не в состоянии просто так быть рядом с ней. — Эм, Гермиона… Не злись, но не могла бы ты мне помочь с этим? Если тебе противно или у тебя появился парень, то можешь отказаться. Тогда я обращусь к помощи мадам Помфри. Но я был бы рад, если бы ты мне помогла с этим вопросом.       Я замер в ожидании ответа, слушая неловкую тишину. Мадам Помфри безэмоционально наблюдала за девушкой, а Гермиона сидела, уткнувшись взглядом в пол. Кончики её ушей, проглядывающиеся в копне её шикарных волос, ярко алели. Пару долгих-предолгих секунд она в сомнениях мялась, а затем решительно взглянула в мои глаза. При этом от её лица можно было прикуривать. Облизав губы, она твёрдо произнесла:       — Я согласна, Гарри. Я помогу.       — Спасибо, — я облегчённо улыбнулся. — Простите, мадам Помфри, что я вот так вот вас отверг.       — Ничего страшного, мистер Поттер, — беспечно рассмеялась она. — Я прекрасно понимаю, что вам приятнее получить наслаждение от рук прекрасных молоденьких ведьмочек, нежели от умудрённых опытом ведьм.       Я почувствовал, что краснею.       — Что же, тогда я поставлю ширму перед кроватью и покину вас. Судя по внешнему виду и времени, прошедшему с момента употребления зелья, Вам уже тяжело сдерживаться.       — Если честно, он уже слегка болит, — признал я вслух. — Мадам Помфри, а сколько дней это продлится, не знаете?       — К сожалению никаких прогнозов, мистер Поттер. От пары недель и более. Всё же объём зелья, попавший в ваш организм, просто колоссален. Я вообще удивлена, что вы с такой лёгкостью целиком усвоили его и не получили тяжёлое отравление. Чудо какое-то. Что же, мистер Поттер, выздоравливайте, мисс Грейнджер, я надеюсь, вы не принуждаете себя?       — Нет, мадам, спасибо за беспокойство, — пунцовая девушка яро замотала головой. — Я не против помочь Гарри, раз он не может справиться сам. Мне не сложно.       — Тогда оставлю вас наедине. Как закончите, можете отправляться в свою башню.       Доктор приманила широкую плотную ширму и отгородила мою кушетку от остальной палаты.       — Я наведу заглушающие чары, так что можете не сдерживать голос.       Я и Гермиона смущённо переглянулись. Медведьма произнесла заклинание и удалилась к себе в кабинет. А между нами повисла неудобная тишина. Неуверенно разглядывали друг друга и молчали. С каждым мгновением я ощущал всё большую неловкость. Чтобы хоть как-то разбавить тишину, я сказал первое, что пришло на ум:       — Эм, ещё раз спасибо, Гермиона. Не знаю, что бы я без тебя делал…       Прозвучало это как-то жалко…       — Знаешь, не выдумывай ерунду, — неожиданно нахмурилась она. — Мы оба прекрасно знаем, что при необходимости ты бы молча терпел помощь от мадам Помфри. Ты просто не оставляешь мне выбора. Ты ведь знал, что я не смогу тебе отказать.       — С чего это? — удивился я. — Не говори глупости. Если у тебя есть парень, или если тебе противно, то ты в любой момент можешь отказаться. Я не стану тебя принуждать, Гермиона. Я не стану думать, что ты бросила меня без помощи. Просто я и правда очень хочу, чтобы это сделала ты, а не кто-либо другой.       Гермиона смерила меня укоризненным взглядом.       — Тогда отчего ты полез целоваться, если не был уверен, что я сейчас одинока?       — У меня в то мгновение мозги совсем не варили. Я действовал на поводу у желаний. Ты была так близко, такая красивая, я просто не удержался. Только теперь задумался, а вдруг ты сейчас с кем-нибудь встречаешься, а я полез тебя целовать, да и прошу мне помогать в столь деликатной проблеме…       — Ладно-ладно, поняла, — раздражённо отмахнулась она, — заканчивай этот жалкий парад оправданий, снимай штаны, я пока руки вымою.       Она выбежала за ширму. Ну и ну… Каким-то образом я сорвал джек-пот. Думаю, многие парни мечтают о том, чтобы их подруги им мастурбировали. Должно быть это будет чертовски приятно.       Аккуратно сложив в ногах простынь, я снял футболку и расстегнул брюки. Затем стянул их до колен. Из-за эффекта зелья кровь внутри бурлила и было жарко. Приспустил трусы и вытащил наружу член. Я раньше как-то не сильно обращал на него внимание, но мне кажется, или он больше обычного? Опять спасибо зелью. Надеюсь это не отпугнёт Гермиону.       Через минуту она вернулась. Сконцентрированная с собранными в тугой пучок волосами. Вышла из-за ширмы, переставила стул ближе к кровати, села и взглянула на мой пах. Тут же покраснела и сглотнула.       — Он сильнее напряжён и больше, чем обычно, — пробормотала она, нервно сжимая руки в кулак.       — Видать зелье виновато, — пожал я плечами, стараясь не смотреть в её сторону. — Откуда ты вообще знаешь, как он выглядит у меня в таких ситуациях?       — Уж извини, Гарри, но кто тебя будил, не напомнишь? Утренний стояк никто не отменял, всё же ты здоровый парень. К тому же, если ты забыл, мы ни раз и не два сталкивались в палатке голыми, когда торопились или были усталыми. Или, когда ты спросонья голым тащился в туалет, я всё видела. Ты ведь тогда вообще не прикрывался.       Вновь стало неловко. В то время я вообще не думал об этой стороне в нашей жизни.       — Я тебя тогда старался не разглядывать, — потупился я.       — Знаю, вечно отворачивался. Красный до ушей. Ох, — она аккуратно прикоснулась ладонью к кончику, — какой горячий.       — Мне сейчас очень жарко, я поэтому снял весь верх, несмотря на то, что дует из окон. Зелье не кисло подняло мою температуру тела. Кровь словно кипит.       — Ты сильно возбуждён, я это чувствую, — она аккуратно провела ладонью вдоль всей длинны и сомкнула пальцы. — И такой твёрдый.       Я тихонько простонал.       — Очень приятно, Гермиона!       — Всё, хватит комментариев. Замолкни. Или рассуждай на другие темы.       Гермиона смерила меня недовольным взглядом, нахмурилась и плотно сомкнула губы. Обречённо выдохнула и принялась аккуратно водить кулаком вверх-вниз. Не спеша, нежно, еле сжимая пальцы. Её рука ощущалась прохладой и очень приятной. Я откинулся на подушку и сосредоточился на ощущениях. Её бархатная кожа мягко тёрлась о мою, становясь горячей. Постепенно она начала сжимать чуть сильнее. На её лице отражалась странная серьёзная сосредоточенность.       Первая мастурбация от симпатичной девушки. От Гермионы. Меня так поразила эта мысль, что я незамедлительно ощутил приближение оргазма.       — Гермиона! — стон получился громкий и слегка задушенный.       В глазах потемнело, я непроизвольно дёрнул бёдрами, ощущая, как напряжённая пружина внутри меня раскручивается, и сперма мощными толчками выливается наружу. Когда я сам мастурбировал, никогда так быстро и мощно не кончал. Или же это опять виновато зелье?       — Гарри, блин! Смотри куда кончаешь! — недовольно выкрикнула она.       Я в наслаждении открыл глаза. Гермиона сидела, скрючившись. Вся её ладонь, а также правая щека до самых волос была залита светло-белой эссенцией.       — Будто это возможно контролировать, — блаженно пробормотал я. — И ты же сама им управляла.       — Блин, — она поднялась и, жмуря глаз, поспешила скрыться за ширмой. — На мантию тоже попало!       Явно побежала к умывальнику. Я повалялся ещё пару минут, наслаждаясь негой, и глубоко дышал. Всё же это было невероятно приятно. Если каждый сеанс дрочки от Гермионы будет таким приятным, я потом вообще не смогу сам себя нормально удовлетворить. Надеюсь, эффект зелья быстро спадёт, и я не подсяду на эти ощущения.       С удовольствием потянулся, хрустнул шеей и стал одеваться. Надо было возвращаться в башню. А то нас наверняка уже потеряли.       — А, кстати, куда Рон подевался? — осведомился я, когда вышел из-за ширмы.       Гермиона в этот момент вытирала полотенцем лицо.       — К Лаванде ускакал, как удостоверился, что твоей жизни ничего не угрожает, — проворчала она. — Друг называется. Почему-то я смогла дождаться, пока ты в себя придёшь.       — Да ладно тебе, у него весна, любовь, — улыбнулся я. — Пусть наслаждается.       — Ага, знаю я, какая там у них любовь! — нахмурилась она. — Ебутся в каждом чулане, когда вздумается, словно у них гон начался.       — Ух ты, грубо! Чего это тебя так сильно задело? У вас же вроде ничего не сложилось?       — Да потому и не сложилось, потому что Рон совершенно не умеет сдерживать своё либидо! — Гермиона грозно сверкнула глазами и повесила полотенце на крючок. — Пойдём уже.       Мы покинули Больничное крыло и быстро направили стопы в башню факультета.       — Ну, как бы у меня сейчас будет схожая проблема, не находишь? — иронично улыбнулся я.       — Гарри, вот не надо сравнивать! — возмутилась Гермиона. — У него кроме секса вообще ничего на уме нет и не было. Вечно идёт на поводу у своих хотелок! Когда не получает желаемого, начинает возмущаться, словно все его предали. Рон не в состоянии осознать, как себя ведёт, да и сдерживать себя не желает. Словно не ты попал под зелье, а он. И как он вообще собирается сдавать итоговые экзамены, если единственное, о чём он думает, это как бы поскорее присунуть Лаванде?       — А, значит ты просто не вывезла его аппетиты, — усмехнулся я.       — Вульгарные глупости не неси, Гарри, — яростно сверкнула глазами Гермиона, — я с ним попросту никогда сексом не занималась! Он слишком непристойно себя вёл! Я такое отношение терпеть не могу!       — Гермиона, ты ведь понимаешь, что иногда под действием зелья, я тоже буду домогаться тебя не самым приятным и честным образом? — осторожно уточнил я. — Могу ведь и в трусики полезть.       — Перетерплю, — довольно уверенно отрезала она. — Я прекрасно знаю, что ты будешь сдерживаться изо всех сил и не сделаешь мне уж совсем неприятно. По крайней мере, ты потом искренне попросишь прощения.       — Ну, это-то да… Естественно.       Честно говоря, от её веры мне опять стало неловко, ведь я не был особо уверен, что смогу полностью держать себя в руках. Гермиона попросту не осознаёт насколько сексуальна и как сильно порой я её хотел ещё до проблемы с зельем. Тогда я мог найти отговорки и не пересекать черту, ведь в отношениях был трусом. А сейчас, мне совсем не хотелось заморачиваться, я лишь желал ловить момент и не особо себя удерживать в рамках. Ещё её стоит почаще хвалить и благодарить. Всё же она ради меня поступается собственной гордостью.       — Гермиона, — я ухватил её за запястье. — Спасибо тебе большое. Ты очень великодушна!       — Грубой лести не требуется, Гарри, — Гермиона остановилась и нахмурилась. — Простой благодарности будет достаточно.       — Ну, раз так, — я наклонился и коротко чмокнул её в губы. — Спасибо тебе.       — Можно было и без поцелуя, — смутилась она, неприязни при этом на её лице я не обнаружил. — Не за что, Гарри. Мы много раз друг друга выручали. И я уверенна, будь у меня схожая проблема, ты бы без вопросов помог мне. Всё, нечего торчать в коридорах, у нас ещё домашняя работа не начата.       Кто про что, а Гермиона про учёбу. В этом есть часть её прелести.       В гостиной Рона не оказалось, в спальне тоже. Проверив карту мародёров, я обнаружил точки Рона и Лаванды в одном заброшенном классе. Они явно расположились на подоконнике. Надеюсь она ничего себе не застудит. Всё же замковые подоконники зимой то ещё холодильное устройство.       Спрятав артефакт в сумку, я достал необходимые учебники, пергамент и спустился в гостиную. Гермиона уже разложила свои записи на нашем столике. Я подсел к ней на диванчик и чуть-чуть бортанул её, прося подвинуться. Мы дружно приступили к домашке.       Наши плечи и колени временами соприкасались; когда мы нависали над учебником, я чувствовал тепло дыхания Гермионы, а её кудряшки щекотали мои щёки. С ней было как обычно очень уютно, тепло и спокойно. А также я понемногу начинал ощущать новый пожар нарастающего желания. Надеюсь, это обычное желание, а не подстёгнутое зельем.       Когда Рон и Лаванда вернулись, уже было начало двенадцатого. Фактически пришли с самым началом комендантского часа. Гермиона сделала Рону выговор, но тот лишь лениво отмахнулся и упорхнул спать.       — Нет, ну ты видел, Гарри?! — возмущению Гермионы не было предела. — Просто безобразие! Ни домашкой заняться, ни подумать про вечерний патруль. Староста называется. В кровать ускакал и Лаванду за собой утянул. Отличное решение по использованию привилегий старосты! Просто великолепное! Ни стыда, ни совести! Он, что, решил — ему личные апартаменты для свободного секса выдали!?       — Успокойся, Гермиона, — я опустил ладонь поверх её кисти. Она затихла и недовольно поглядела на меня. — Это целиком и полностью его проблемы, не твои. Просто потом пусть ему Лаванда помогает с заданиями, вот и всё. А в патруль я с тобой схожу. И ещё, — я понизил голос до шёпота, — извини, но у меня, кажется, через пол часика снова проблема встанет. Так что не серчай.       Гермиона зарделась и устало вздохнула, качая головой.       — Хорошо, пока займёмся домашкой, а как гостиная опустеет, я тебе помогу, хорошо?       — Может в ванную старост завернём? — осторожно поинтересовался я. — Там будет проще.       — Чушь не неси, Гарри! — возмутилась Гермиона, затем огляделась и почти зашипела. — Либо тут, либо в больничном крыле после патруля, я не намерена отрываться от дела. И привилегиями старосты для глупостей пользоваться не собираюсь. Всё, отпусти мою руку. И сам тоже займись работой. Время зря теряем!       — Ладно-ладно, не кипятись…       Ещё часа полтора мы сидели за написанием домашнего задания. Я как обычно отложил перо раньше Гермионы. Сколько её знаю, а до сих пор меня удивляет её трудоспособность и усидчивость. В этом она превосходит всех, кого я знаю. Одна из её сторон, которую я полюбил.       Я любовался её профилем, а моя рука непроизвольно опустилась на её колено. Жаль, что она сейчас в джинсах. Хотя, если вспомнить, она курса с третьего перестала одевать юбки. Любит носить штаны, что с одной стороны хорошо подчёркивает её тренированные ноги, а с другой стороны, хотелось бы видеть их обнажёнными и щупать их. Может со временем мне удастся уговорить её одеть юбку.       И как же прекрасно пахнет от её волос, хочется зарыться в них и поцеловать в шею.       — Гарри! — она резко ухватила меня за запястье. — Не подскажешь, куда ползёт твоя ладонь?       Я очнулся и поглядел вниз. Моя рука уже оказалась на внутренней стороне бедра Гермионы и опасно приближалась к паху.       — Прости, — я вернул руку себе на колено. — Бессознательно вышло.       — Контролируй себя!       — Стараюсь, но в эти моменты я начинаю думать, как хочется поцеловать тебя в шею и в голове сумбур начинается. И, прости, у меня уже встал.       — Ох, горе ты моё! — устало протянула она. — Ладно, необходимую часть, я уже написала. Быстро облегчим твою участь и отправимся в патруль.       — Как скажешь.       — Ну, и чего ты на меня смотришь? Спускай штаны.       Я расстегнул пуговицу на брюках, расстегнул молнию и вместе с трусами спустил их, обнажая возбуждённую плоть. Кончик головки выглядывал из кольца кожи и блестел смазкой.       — Столь же бодрый, как и в медпункте, — хмыкнула Гермиона.       — Ты, что думаешь, я тебя обманываю? — нахмурился я.       — Нет, просто я ещё смущаюсь. Ты у меня первый партнёр по мастурбации. Вот и комментирую, чтобы смелости набраться.       Было приятно узнать, что Рону не досталось даже простейшей дрочки, однако я промолчал и с надеждой поглядел на Гермиону. Она фыркнула на мой взгляд и плавно опустила руку поверх головки. Сделала приятное круговое движение, размазывая смазку по ладони и опустилась вниз, оттягивая кожу и выпуская головку на свободу. Сжала, подвигала сверху вниз, подцепила подушечкой пальца новую каплю смазки, мягко пройдясь по кончику, от чего я вздрогнул и издал лёгкий стон.       — Не забудь предупредить, когда кончишь, — попросила она.       — Хорошо, — выдохнул я.       Она сжимала и разжимала пальцы, обхватывала член в разных местах, водила туда-сюда, и наблюдала за моим лицом с лёгкой ехидцей. Кажется, ей нравилось вызывать у меня реакции на свои действия. Водила кожу, то скрывая, то оголяя головку, нежно прижимая самую толстую часть парой пальцев. От этого деликатного движения становилось особенно приятно. Я дышал громко, глубоко и иногда постанывал. Моя левая рука гладила её бедро, сжимала и мяла мышцы сквозь ткань джинс. Пару раз ребром ладони я задевал её пах, но Гермиона не стала делать мне замечаний, а я не наглел, хоть и возникало желание как следует приласкать её промежность, пусть и через одежду. В голове промелькнул образ её лобка с курчавыми волосиками, который я вскользь несколько раз видел в палатке. Хотя тогда и старался отвернуться, ведь было совершенно неуместно разглядывать обнажённую подругу, краем глаза я всё равно зацепился за очертание груди, и мягкий изгиб половых губ.       — Гермиона, я уже! — мысли об обнажённой девушке довели меня до края.       — Блин, конспекты же! — спохватилась Гермиона и мгновенно опустила лицо к члену.       Её пушистые волосы скрыли от меня весь обзор, но моя головка отчётливо ощутила влажное и горячее тепло её рта. В ту же секунду я начал обильно изливаться. В глазах опять темнело, я громко стонал и шептал её имя. Ощущения были просто невероятные, а мысль о том, что я делаю это в её рот, доставляла неземное блаженство. Хотелось толкнуться в глубь, но я удержался. Рано. Ещё слишком рано. Нельзя её обидеть и спугнуть. Я и так получаю слишком много.       И тут я услышал, как она судорожно глотает. От этого оргазм продлился ещё несколько мгновений, добавляя моей бедной подруге ещё немного «лакомства». Уникальное зелье. Я никогда так не кончал и не слышал, чтобы парни хвастались чем-либо подобным. Нереально так долго и обильно кончать. Просто нереально…       Поняв, что я закончил, она поднялась и, морщась, проглотила остатки, затем задышала и прокашлялась.       — Чуть не подавилась! — пробормотала она. — Жесть, откуда столько?       — Зелье…       Я с наслаждением откинулся на спинку дивана, слушая, как она откашливается.       — Ты как, в порядке? Похлопать по спине? — уточнил я, приоткрыв глаза.       — Нормально. Немного противно, но в целом не отвратительно. В следующий раз, надо конспекты убирать заранее, а то испортили бы весь труд. Не подумала я…       — А ещё не подумала просто закрыть ладонями, — расслабленно пробормотал я.       — Ага, конечно, — Гермиона едко усмехнулась. — Такой объём поймай в ладони, блин. Ты бы и обивку дивана, и мою одежду бы изгваздал и на конспекты бы попал. Ты уже забыл, как на меня в медпункте брызгал? Уж лучше так, чем бесконтрольный полив округи, — фыркнула она.       До чего же самоотверженная. И ведь не обязана была. Ещё и в шутку всё пытается перевести. Золотая подруга.       Презрев рассказы парней, что целовать девушку после минета это противно, я наклонился и поцеловал Гермиону, при этом намеренно использовал язык. Всё же должен понять, что досталось моей любимой девушке. И какого-либо противного вкуса не ощутил. Гермиона же не только не стала вырываться или отстраняться, но и, немного погодя, ответила на поцелуй, вступив в борьбу языками. Обвила мою шею и нежно гладила мне затылок. И даже когда я немного помял её грудь через свитер, она меня не оттолкнула. Опасаясь, что возбужусь снова, я отпустил её и долго любовался яркими глазами, нежно глядящими на меня. Мне кажется, она ещё сама не осознала того, что тоже любит меня, как и я её. Или же отрицает эту мысль так же, как это делал я раньше.       — Спасибо, Гермиона, — я клюнул её в кончик носа. — Ну что, пойдём в патруль?       — Да, конечно, — её довольная и шаловливая улыбка мгновенно спряталась.       Гермиона невероятно быстро переключилась на деловой лад. Думаю, я не скоро добьюсь от неё чего-то большего, но опускать руки не собираюсь. Ведь моё постоянное напряжение не исчезло по волшебству, а кроме неё никто не захочет лечить эту проблему. И постепенно я переведу наши отношения в более интимные и более раскрепощённые.       А пока пора на обход. Всё же полным-полно дурных парочек и шалопаев, любящих шляться посреди ночи. Только Карту Мародёров захвачу, и мы их всех переловим.