***
— Лань Чжань, смотри! Сколько бы времени не прошло, Юньмэн не меняется! — Вей Усянь расхаживал по рядам лавочек около причала, рассматривал товары и тратил деньги. И вот он сызнова потратил некую сумму и летит к супругу, с детской радостью таща с собой четыре палочки танг хулу. — На! — Спасибо. — Интересно, а Цзян Чен нас выгонит или примет? — Я не знаю, Вей Ин. Всё зависит от него. — А что если нам сказали подождать, а по итогу нас забыли тут? — Я так не думаю, Вей Ин. — Почему-у-у? — Несмотря на неприязнь главы Ордена Цзян к нам, мы — часть Ордена Гусу Лань, потому Саньду Шеншоу придётся нас принять. — Тоже верно… Вей Усянь поднял голову и посмотрел в сторону Пристани. Из неё к ним целенаправленно направлялся парень в фиолетовом ханьфу, явно не похожем на одежды Ордена Юньмэн Цзян, а рядом с ним шёл другой адепт. — Приветствую вас в Пристани Лотоса, — заговорил Майцзалимин, отвесив вежливый поклон, как требовал этикет. — По какому делу вы сюда прибыли? Вей Ин даже потерялся. В голове сразу наперебой забегали вопросы: «Кто это? Почему он нас встречает? Почему так выглядит? Как его зовут? Почему он так похож на Цзян Чена? И где сам Глава Цзян?» — Здравствуйте, — Лань Чжань поклонился в ответ. Старейшина Илин, спохватившись, повторил за супругом. — Кто ты такой? Где Цзян Чен? — Вей Усянь оглядел Бэяе с головы до ног. — Меня зовут Цзян Майцзалимин. Я старший племянник Главы Ордена Юньмэн Цзян. — Да ну не правда… — Считайте как хотите, господин Вей. Так по какому вопросу вы и Второй Нефрит клана Лань прибыли в Пристань Лотоса? — Я к Цзян Чену. Пустишь? — Мы прибыли с разговором к Главе Ордена Цзян. Майцзалимин вздохнул. — Пойдёмте. Дядя ждёт.***
— Подождите немного, — Бэяе оставил гостей в главном зале, а сам скрылся где-то в стороне кабинета. А пока его не было, Вей Усянь успел облазить тут абсолютно всё, предаться воспоминаниям и даже немного всплакнуть. Много тут случилось, слишком много. — Вей Ин. — А? Лань Чжань заключил супруга в объятия. — Ты как? — Я волнуюсь… Я не знаю, примет он меня, или пощёчину влепит… И в курсе ли он вообще того, что мы тут! И меня волнует то, что я не знаю о существовании второго племянника у своего собственного шиди! А на вид он куда старше Цзинь Лина! — Усянь уткнулся в супруга. — Ты пойдёшь со мной?.. — Нет. — Почему? — Я не хочу вмешиваться в ваши с Цзян Ваньинем отношения. Но если ты хочешь с ним помириться — я тебя поддержу. — Ммм… Сможешь подружиться с А-Ченом? — Я не уверен… — А ради меня, а, Лань-гэгэ? — Я… Постараюсь. — Дядя, — дверь открылась, и Майцзалимин как тень утёк из коридора, плавно перетекая в рабочее пространство Главы Цзян. — Слышу… — глухо отозвался Цзян Ваньинь, смотря в окно. Стало даже как-то неуютно. — Мы это зря затеяли. — Почему зря? — Потому что мы сейчас опять переругаемся! Если не подерёмся! — сурово рявкнул Цзян Чен, повернувшись к племяннику. — С чего ты взял, позволь узнать? — Я это уже заранее знаю. А ты, собственно, по какому поводу припёрся? — Действительно. — Что действительно? Майцзалимин молча указал на дверь. — Угадай с трёх раз, дядя. — …Пусть потом зайдёт. Мне надо работать, — с тяжёлым вздохом Саньда Шеншоу сел за работу и погрузился в тотальный игнор старшего вайшина. — Ладно, — легко согласился Цзян Бэяе. Он вышел и сразу наткнулся на Вей Усяня. Будто бы предрекая вопрос своего названного дяди, Цзян Майцзалимин спокойно сообщил: — Проходите. Дядя ждёт.***
«Ммм… Опять с этим же проблемы… Я же сказал, что им делать… Ну что за люди…» — вздохнул мысленно Цзян Чен, когда в дверь постучали. Глава Цзян спихнул это на Адепта, который пришёл что-то там передать. Потому он без задней мысли, шурша бумагами, буркнул: — Входите. Цзян Ваньинь слегка покосился в сторону вошедшего. Чёрное ханьфу с алыми элементами… Это точно не адепт. Это никто иной, как Вей Ин собственной персоной. — Цзян Чен… — И чего ты тут? Решил пренебречь словами Цзян Бэяе о том, что я занят? — Чего? Он мне такого не говорил… Он наоборот сказал, что ты ждёшь… — Ах ты паразит малолетний… — Я и уйти могу, если ты не хочешь меня сейчас видеть… — Стой. Останься, раз уж припёрся, — Чен отложил бумаги. — Поговорим, — он кивнул на место напротив себя. — Садись. — Ладно?.. — на редкость тихий Усянь, (от этого даже не по себе становилось), покорно сел перед своим Шиди. И повисла тишина. Неприятная, гнетущая, душащая тишина. Оба хотели друг другу много высказать, оставить недосказанности в прошлом, заново построить разрушенные мосты. Но слова застряли в горле и выходить не спешили. Усянь смотрел на брата, Чен смотрел на свои руки, теребящие кисть. И никто не решается нарушить это молчание. Но, видимо, Чен находит в закромах души смелость и, наконец, подаёт голос: — Зачем ты приехал? — Я хотел с тобой поговорить. — Того раза не хватило? — Хватило. Я надеялся, что ты уже перекипел… — Надежда умирает последней. И снова тишина. Старейшина Илин смотрит на свои руки, Цзян Чен же закрыл глаза и думает о своём. — Я спасибо хотел сказать… — заговорил Усянь. — За какие такие достижения? — криво усмехнулся Цзян Чен, открыв глаза. — Ну, для начала за то, что не выгнал, а во-вторых за Ченьцин. — Причём тут твоя флейта? — Цзян Ваньинь озадачено поднимает одну бровь. — Ты хранил её тринадцать лет и она в прекрасном состоянии. Спасибо за это. — Пустяк. Это была моя обязанность — хранить в хорошем состоянии чужую вещь. Вей Ин слышит, как его голос дрогнул на слове «чужую». — Шиди… — от этого обращения Цзян Чен вздрагивает. Вей Усянь поднимает на него взгляд, смотрит прямо в глаза и тихо, но отчётливо произносит: — Прости меня. Но тогда я не мог по-другому, Чен… И обещания не сдержал. Не одного… Маска леденящей душу суровости Цзян Чена трескается. Он в некой растерянности смотрит на брата. В голове эхом разносится его обещание: «В ордене Гусу Лань есть Два Нефрита, а в Юньмэн Цзяне будет два Героя!» О, как давно это было… Сколько бранных слов потом они бросили друг другу на головы, сколько раз ругали друг друга, сколько не хотели видеть… — Ты не прав, Вей Ин, — начинает Чен, вздохнув. — Ты одно сдержал. — О, да? И какое же? — грустно усмехается Вей Усянь. — Быть рядом. Уже больше тринадцати лет ты держишь своё слово, — Цзян Чен поднял свою руку и похлопал себя по груди. «Моё ядро…» — понял Усянь и поднял взгляд со своих рук на брата и смотря в его глаза. В них светится такая родная суровость, что у Вей Ина возникает желание обнять шиди. — Ты прав, Цзян Чен… — на губах Старейшины Илин расцветает печальная улыбка. Чен молчит. Он сейчас даже не знает, злится на Цзян Бэяе или нет? С одной стороны этот паразит поступил наперекор его слову, а с другой он тем самым вывел их на диалог. Тяжёлый, кидающий в прошлое, но на диалог. Цзян Чен даже сумел понять, почему тогда злился на Вей Ина, что или кто мешало им поговорить. Второй Нефрит и зависть Саньду Шеншоу. Цзян Чен завидовал брату. Тот нашёл своего человека, того, с кем можно пойти рука об руку на пути самосовершенствования. А у самого Главы Цзян такого человека не было. Да, у него было два племянника, которых он обожал больше всего в этой жизни, но он знал, что это счатье, счастье быть родителем и даже негласным отцом, — невероятно хлипкое и хрупкое. И оно уже дало трещину. Лин уехал в Ланьлин, Майцзалимин вырос и скоро найдёт свою истинную и предначертанную судьбой, с которой проведёт остаток жизни… Вейлинь давно умер. И он снова будет один, наедине с Орденом, страхами и предрассудками. — Прости меня… — бормочет он, скрепив руки в замок и уткнувшись в них лбом. — Что-что? — переспрашивает Усянь. — Прости меня. Зависает тишина. Вей Ин поднимается с места, подсаживается к Чену и обнимает его. — Не извиняйся… Цзян Ваньинь только обнял его в ответ. — Это ты меня прости, что я тебя одного бросил и ушёл в Илин… — Не надо… Я не в обиде… И оба, наконец, расплакались. Начав диалог чужими людьми, они завершили его братьями.***
— Ммм… Значит, всё в порядке… — Майцзалимин сунул сеч в ножны и поспешил скрыться из сада. Этот паразит притаился на тропинке в тени кустов и деревьев, наблюдая за диалогом своих дядь. Зато обратном пути он нарвался на третьего. — Молодой господин Цзян, подглядывать — не тактично. У Бэяе душа в пятки улетела. Ну конечно, Ханьгуан-цзюнь!.. Как он мог про него забыть?.. — Сам факт того, что я подглядывал, ничего мне не даёт. Видеть-то я видел, хоть и плохо, но не слышал ничего. Далеко слишком, — ответил Майцзалимин, лениво прикрыв глаза. — И всё же… — Ханьгуан-цзюнь, успокойтесь. Я застал только конец их разговора. Да и то, особо ничего это не даёт. Только знаю, что дядя и Вей Усянь помирились. На этом всё. — Помирились? — Да. А вы, кстати, что делаете в садах? Прогуливаетесь? — Мгм. «Мда, дядя был прав… Это «мгм» — вместо тысячи слов…» — Майцзалимин внутренне закатил глаза. Он кивнул и, бросив: — В таком случае приятной прогулки, — скрылся из зоны видимости, направляясь в заводь, чтобы натыбзить себе лотосовых семечек и потом пожевать их где-нибудь в технике вместе со своим другом. Но вкусный запах с кухни решил всё, и Цзян Майцзалимин стал олицетворением фразы: «Маршрут перестроен». Кухня встретила его божественным ароматом еды. На глаза сразу попался суп из корня лотоса и миба. Следом взгляд упал на пианпию, от чего в желудке киты запели серенады. — А-Лимин! Майцзалимин поднял голову и попал в объятия главной кухарки, известную в Пристани как бабуля Мао. Эта миловидная женщина, лет так пятидесяти семи, работала ещё при прошлом Главе Ордена, а от смерти при резне её спасла случайность. Она всегда смеялась, когда среди ночи или поздним вечером на пороге появлялись Лин и Бэяе, говоря: «Можно выгнать Главу Ордена откуда угодно, но не из племянников». Видимо, и сам Цзян Чен грешил тем, что по ночам наведывался покушать. — О, бабушка Мао. Добрый день, — он поклонился, за что слегка получил полотенцем по спине. — Ну-ка хватит! Сколько раз говорила, не делай так! Ух, ругаться буду! Майцзалимин даже невольно улыбнулся, за что женщина потрепала его за щёку, приговаривая и вокруя: — Ну вот, улыбаешься! Красавец! — Спасибо. — Так, ты у нас кушать хочешь? — Что? Не-е-ет, я просто заглянул посмотреть, что на обе… — Так, не заговаривай мне зубы! Что будешь? Тут суп из корня лотоса приготовился, пианпию могу положить… — Да я пока не голоден, я со всеми поем… Честно… — Так, минуточку. Со всеми — это с кем? — Это с… — Неужели А-Лин приехал? А почему не заходит? Где он? Позовёшь, а, А-Лимин? — Нет, Цзинь Лин пока в Ланьлине… — А кто тогда приехал? — Вей Усянь и Лань Ванцзы. — Ка-а-ак? И не здоровается? — Кто из?.. — Вей Ин! Вашего Ланя я в глаза не видела! — Он пока с дядей, в кабинете… — Ох, и до сих пор не передрались? — Хуже. Помирились, — Майцзалимин уже точно знал, что и Вей Усянь, и Второй Нефрит будут тут часто. Поэтому надо придумать грамотный способ свалить. Не важно, куда, но главное — свалить. — Так это ж хорошо! — Ну… Да… — Ладно, я потом обоим нагоняй дам… Оставили старушку в неведении… Как не стыдно! Так, ладно… Тебе чаю налить? — Бабуля-я-я-я… — Всё, молчу, молчу… С рисовыми пирожками или ма чиу? — Ма чиу… — Вот и отлично! Давай, садись, сейчас налью…***
— Ты куда? Где был? Майцзалимин потрепал коня меж ушей и поудобнее уселся в седле. На вопрос он повернулся и поймал взглядом дядю. — Нигде ещё. На кухне сидел, чаю попил и на прогулку решил выбраться… Погода пока хорошая. А ты как? Как поговорили? — ответил Бэяе, потирая кисть левой руки. — Да. Спасибо. — За что? — За то, что уговорил меня поговорить. — Не стоит благодарности. — Как скажешь. Удачной прогулки. — Спасибо, — и тут прогремел гром. Стоит только оглядеться, чтобы увидеть, насколько тёмное небо на западе. Кажется, что кто-то пролил чернила в голубой небосвод. Гроза шла медленно, ворчала, но всё-таки приближалась. И прямо по её курсу была Пристань. — Надолго не задерживайся. — Хорошо, дядя. Вскоре дом остался позади. Снова рощица, снова берег реки… И фигура. Смутно знакомая, в длинном фиолетовом Ханьфу, стоящая на камне и смотрящая вдаль, на горы, что были через реку, на лодки. У человека были длинные волосы, собранные в хвостик, чёлка, разделённая посерёдке и с длинными прядями, что шли от висков. На его поясе блестел юньмэнский колокольчик, в руках лежал веер. Бэяе остановил коня, спешился, взял Ворона за поводья и пошёл к человеку. Как во сне. Смутный образ всплывал в памяти. Под ноги бросился серый кот. Пушистый посмотрел на Майцзалимина своими яркими, нет, даже янтарно-рыжими глазами, протяжно мяукнул и потёрся о ноги, а потом вскочил на плечо стоящего на камне и заурчал. На это среагировали незамедлительно. Неизвестный поднял руку и почесал кота. — Синь-синь, что такое? — ласково заговорил он, а потом обернулся на Бэяе. И наконец можно было полностью разглядеть. Красивые черты лица, глубокие тёмно-зелёные глаза и лёгкая улыбка. Майцзалимин точно знал, что видел его раньше, что знал и в какой-то мере любил его. — Здравствуйте, — он поклонился. Незнакомец замер, вглядываясь в облик парня. На его памяти только один выходец клана Цзян не носил традиционное ханьфу. Неизвестный приблизился и аккуратно тронул его щёку, будто не веря, что перед ним стоит живой человек. — А-Бэяе… Как ты вырос… — Откуда вы знаете моё имя? Кто вы? — Я – Цзян Хуан, имя в быту — Вейлинь. — Вейлинь?.. — обронил Бэяе, думая, как это: погибший больше десятка лет тому назад стоит перед ним живой. — Да. Как ты, А-Бэяе? А А-Лин как? А Цзян Чен? — Вы же… — Умер? — Вейлинь покачал головой. — Да. Но мой верный последователь подобрал для меня тело… За это я ему благодарен. Младший господин Цзян изучал взглядом этого человека, будто искал подвох. Но подвоха не было. Вот он перед ним, Цзян Вейлинь — живой, здоровый и мягко улыбающийся. С объятиями он, конечно, не бросится, но более-менее сумеет порадоваться. Или вид состроит. Это он может. — Проводишь до Пристани, Цзян Майцзалимин? Я немного подзабыл дорогу… — Вейлинь неловко улыбнулся. — Конечно. Пойдёмте… Цзян Майцзалимин глянул на коня, потрепал меж ушей, но в седло садиться не стал. Он и своими двумя дойдёт прекрасно. Повисла неловкая тишина, которую Вейлинь быстро развеял. — Ты вырос, А-Лимин… Неужели, так много лет прошло?.. — Дядя сказал, что вы умерли больше десяти лет назад. — Десяти?.. Так сколько же тебе лет? Когда я умер, тебе было лет… Шесть? — Мне восемнадцать. — А Цзинь Лину? — Пятнадцать. — Как он? Он в Пристани, или Цзян Чен отправил его в Гусу на обучение? — Он в Ланьлине. — Уехал навестить своего младшего дядю? Как там его… Цзинь Гуанъяо? — Он там живёт. Цзинь Лин — Глава Ордена Ланьлин Цзинь. — Пятнадцатилетний мальчик?! — Он единственный наследник. Что тут удивительного? — Какой ужас… — За последние года два много интересного произошло, не только Цзинь Лин занял пост главы. — О небеса, я уже боюсь спросить, что произошло?.. — Глава Ордена Лань ушёл в уединение, нашли и покарали убийцу бывшего Главы Не, Старейшина Илин воскрес, вместе с Лань Ванцзы устроили психологическую встряску всей Пристани год назад в Храме Предков, Цзинь Гуанъяо умер, Второй Нефрит женился на Вей Усяне, Не Хуайсан водил всех за нос долгие года, Не Минцзюэ собирали как пазл по всей Поднебесной, Цзинь Лин бегал с Адептами Клана Лань, дядя вылавливал и его, и Вей Усяня везде, где можно и нельзя. На этом, пожалуй, всё. — О… О боги… это произошло за два года?.. — Нет, это всё произошло за год, просто последствия вытекают и сейчас. — Да уж… Постой, а как воскрес Вей Усянь? — Ему пожертвовал тело Мо Сюаньюй, чтобы тот отомстил Клану Мо. А потом пошло-поехало… Он, кстати, в Пристани сейчас. Они с дядей помирились. — А разве они ругались? — Ага, — парировал Цзян Майцзалимин, входя в город. — Ладно, я разберусь с этим попозже… А Не Минцзюэ? Кто с ним так… Ммм, жестоко обошёлся? — Цзинь Гуанъяо, за что и поплатился жизнью. — Ох, и поэтому Лань Хуань ушёл в уединение?.. Они были очень близки… — Кто?.. — Кхм, Цзэу-цзюнь. — Ммм… А вы почему его так называете? Это же, вроде как, имя родовое? — Я с ним и Лань Чжанем, так сказать, сводные братья… Я же воспитывался в Ордене Гусу Лань… — Понятно. Вот и дома, — Майцзалимин ступил за ворота Пристани Лотоса. — Вас к дяде проводить? — Пожалуй, стоит… Отведи пока коня в конюшни, я подожду… — Ну, как скажите. Майцзалимин посмотрел на небо. Видимо, ещё немного — и пойдёт ливень, потому жизнь в Пристани не особо кипела. Младший господин Цзян снимал амуницию с Ворона, когда по спине застучали капли. Пришлось действовать быстро. Всё не особо аккуратно вернули на место, отправили коня в стойло и дали поесть. И теперь Майцзалимин пулей пролетел через двор и оказался в коридоре, где притормозил, переводя дух. Сильно намокнуть не вышло, но ощущение даже слегка мокрой одежды было отнюдь не из приятных. — Пойдёмте, я отведу вас, — сказал он пытаясь куда-то деть мокрые волосы.***
Дождь полил неожиданно. С утра светило яркое солнце, а гроза уходила вдаль, а теперь она вернулась вновь, не желая отпускать Юньмэн из своего плена. Цзян Чен посмотрел на буйство стихии, вздохнул, надеясь, что племянник успел спрятаться или приехать до дождя. Молния ударила где-то в неопределённом направлении, а её свет осветил силуэт Главы Ордена, сидящего в одиночестве. Усянь, конечно, составлял ему компанию, развеивая тоску, но потом ушёл в свои бывшие покои, утащив с собой из садов своего дорогого Лань Чжаня. Злиться на него Цзян Ваньинь и не думал: кто не хочет отдохнуть после долгой дороги? По коридору застучали шаги. Они замерли у двери. Стук. Два быстрых и коротких удара, один медленный и более громкий сразу оповестили о том, кто такой прибыл к главе. — Заходи, Цзян Бэяе. Промокший, пусть и не сильно, Майцзалимин открыл дверь, глянул на дядю и сказал: — К тебе гость. — Кто? — Чен окунул кончик кисточки в чернила. Бэяе отошёл в сторону и в рабочем пространстве оказался Вейлинь. — Цзян Чен, — позвал он. Глава Цзян сначала даже глазам не поверил. Кисть выпала из рук. Цзян Чен поднялся и подошёл к Вейлиню, смотря на него как на чудо. Он протянул руку и осторожно потрогал скулу стоящего напротив Хуана, не веря, что тот жив и думая, что это сон, ведение… — Я вернулся, — коротко объявил Вейлинь, краем глаза видя, как племянник под шумок скрылся, закрыв дверь. — Я вижу… — пробормотал Цзян Чен, обняв Вейлиня. — Где ты был?.. — Я тебе потом расскажу… Как только ты прийдёшь в себя. Хей, ну не плачь… я тоже рад тебя видеть…