***
Завод не отличался приветливостью, встречая работяг натужным гулом раскалённых станков. Помещения чище, чем на старом производстве, и меры безопасности получше. А всё равно коллектив такой же бывалый и выходящий в курилку через пожарный выход. Сколько бы Виктор ни слышал об очередных запретах и запирании выхода на замок — каждый раз наблюдал одну и ту же картину, где охранник за деньги давал на день ключ, а остальные по очереди мчали вдохнуть желанный смог и никотин. Благо сам Виктор теперь не курил, чем весьма озадачивал мужиков. Не так сильно, как от его строгого «не пью по здоровью», но и этого хватает, чтобы до сих пор ловить если не злые, то сочувствующие взгляды и тихое «бедный, небось жена всю зарплату забирает». Пусть думают что хотят, лишь бы работать не мешали. -Здрасьте, товарищ охранник! Разрешите пройти? Заходя в пропускной пункт и доставая из кармана рабочее удостоверение, Виктор показал его сидящему в застеклённой будке охраннику, явно моложе него в два раза, но своего в доску. Хмыкнув при виде документов, тот что-то отметил в журнале: -Сегодня новенького приведут. Говорят, из вашего района тоже. Приятно, небось, будет видеть свояка? -Кто его знает, я дальше рабочих дел ни с кем не общался. -Хорошего дня! -И вам не хворать. Что-то пикнуло — и наконец-то Виктор прошёл, поворачивая в раздевалку, где покоилась рабочая форма и прочие подобные атрибуты. Коротко кивая всем идущим навстречу, он заметил свой шкафчик и подошёл к нему. Всё как обычно, даже смог прикрыть глаза и подремать, пока переодевался и прятал контейнер с едой в стоящий здесь же холодильник. -Что, Олежка, работа не волк? — Усмехнулся кто-то из коллег, также пришедший на работу и переодевающийся вместе с Виктором. -Она самая! — Улыбнулся тот. — В отпуске буду — на рыбалку поеду. Один, без гула всего этого, рыбы наловлю да вам засолю. А то негоже мне, до сих пор не проставился после трудоустройства! -Рыба — дело хорошее. У нас два рыбака водятся, каждый праздник полный стол! Спроси про рыбные места, не пожалеешь. -Ох, не буду ли я белой вороной-то? Принесу — скажете «качество не то»! -Не боись, здесь конкуренции за лучший улов лет двадцать как нет, другое дело если приволочёшь на продажу. -Не, Миш, я человек простой: нужны деньги — иду работать, а не вот эти вот все рыночные дела крутить. Посмеявшись и разойдясь на добром слове, Михалыч нацепил на голову каску и, провозившись с ремешком, проворчал: -Вот же ж собака кусачая, весь подбородок мне изгрызла, просил же поменять… После чего направился в объятия любимой работы.***
Гул рабочего оборудования больше не мог звенеть в ушах, настолько сильно он въелся в головной мозг и трещины в затылке. В таком трансе перестаёшь замечать звуки вокруг. Не удивительно, что Михалыч не сразу услышал чьё-то: -Ну чего молчишь, Олежка! Жрать пойдёшь? Время-то обеденное уже! -Серьёзно? Во я жару дал, тока ж утро было! Закончив возиться с какими-то пружинами в рычаге, он выпрямился и, хрустнув спиной, на ватных ногах вернулся к раздевалке, где виднелась небольшая очередь. Оно и понятно: не один Виктор такой умный хранить еду в холодильнике. Вот только ждать, пока очередные рабочие заспорят, кто чей лоточек взял, не самое приятное занятие. Хоть в буфет бежать! А хотя какой толк, там тоже народу как блох на воротнике. -Хэй, голодующие! Минуточку внимания! -Андреич, ты что ль? Какими судьбами? Все, услышав басистый голос местного начальника, в один миг бросили перебранки и поприветствовали бывалого мужичонку, одетого, как Михалыч когда-то, в костюм и начищенные ботинки. Грубые черты лица создавали впечатление сурового и несговорчивого человека, чего не скажешь о его улыбке в добрые пол лица, когда разговаривал с работниками. Михалыч, впрочем, сразу понял, кто он из себя, и негласно зауважал за дисциплину и технику безопасности. Редкий человек на его месте такого добивался в короткие сроки! -Ну, ну, хорош голосить, развели бабий базар! — Захохотал начальник. — Будто не видали меня год целый! Ну да и я к вам не «здрасьте» сказать пришёл. Все в курсе, что новенького ждать стоит? -Да сколько ж ещё этих новеньких! — Возмутился кто-то из рабочих, на что начальник возразил: -К Олегу Сергеевичу привыкли — и к нему привыкните! Вот, полюбуйтесь, главным красавцем завода будет… Дальнейшие слова Виктор не услышал. Нет, он вообще больше ничего не замечал, выпадая из реальности и теряя почву из-под ног. Этого не может быть! -Ты! На Виктора обернулись несколько рабочих, но тому было всё равно. Забыв про еду и растолкав впереди стоящих, он подошёл к начальнику, возле которого, скромно потупив взгляд, стоял самый ненавистный для него человек, и озвучил: -Я с этим человеком на одном заводе работать не собираюсь! Много он мне крови на прошлом выпил, все нервы на него истратил, пока работал! Или гоните его взашей отсюда, пока он вас всех тут под себя не подмял, или увольняюсь к чёртовой матери! -Сергеевич, ты что, успокойся… -Не буду я спокойным, пока этот кадр здесь будет! Или я, или он! Ничего не понимающие мужики загалдели за этими тремя. Виктор продолжал сверлить взглядом покрасневшего новичка, делающего вид, что тоже не понимает, почему на него начали кричать. -О чём ты, мы же дружили хорошо, пили сколько лет на праздники… -Залепетал он. -Спаивал ты меня, окаянный, чтоб свои блядские дела со мной вытворять! — Ревел Виктор. — Чего тебе на старом заводе не сиделось? Мало тебе мужиков местных было?! -Олег Сергеевич, угомонитесь, пока не лишились премии! -Да хоть две — пока он тут, на работу не выйду, понятно вам?! Развернувшись и направляясь в сторону выхода с завода, всё ещё красный, как помидор, и жутко злой Виктор, радуясь про себя, что охранник свалил на обед и проход открыт, стремглав помчался на улицу, в сторону ближайших магазинов. -Дожили, ёб твою мать, этот пидарас меня и здесь за жопу схватил, чтоб его леший дрючил, ёк макарёк, хоть за границу по обмену лети, накройся он залупой… От ругательств его отвлёк завибрировавший в кармане телефон. -Ой, жене забыл позвонить! Хорошо что достал его из штанов раньше, чем жрать потащился. Перейдя дорогу и встав возле продуктового магазина, Виктор достал сотовый и перезвонил на пропущенный из-за передвижения номер. -Алло, Витюш? -Да чего ты, Олег я! -Тьфу ты, прости Господи, путаю сколько раз уже… -Неважно. Представляешь, шебутной и сюда заявился! Не видя супругу воочию, Виктор, однако, прекрасно представлял себе, как жена на том конце провода всплеснула руками. После испуганного выдоха и несвязных причитаний она спросила: -И надолго окаянного перевели? -А пёс его знает, Зин, только сегодня привели знакомиться. В рот я ебал такие знакомства! -Ох, родненький, может на пенсию оформишься? Детям скоро поступать, сами будут зарабатывать — а ты дома будешь, в целости… -Да ну ладно те, родная моя, а помогать кто будет? Тебя кто обещал этим летом на моря отвезти? Со свадьбы там не были, гульнём как тогда! Шашлычок, коньячок — помнишь? -Такое забудешь. Домой на сносях вернулась, а деньги пропили все, еле долги потом раздали. -В этот раз без займов будет, я те обещаю. Виктор как мог пытался утешить супругу и отвлечь от проблемы, которая резала его без ножа и заставляла мозг плавиться в носки. И всё равно слышал, как она всхлипывает и сморкается в повидавший виды передник. — Не нужны мне ни моря, ни шуба зимняя, какую ты мне на годовщину брака купил. Ворочайся назад, умоляю тебя! Продадим квартиру, к тётке моей переедим, домик купим — будем себе жить спокойно… — Михалыч? Ты здесь? Не дослушав причитания жены, Виктор бросил трубку и, обернувшись, увидел идущего к нему Дулина. Прямо как во сне, не считая декораций кругом. — Чего тебе надо, гомосек! — Неприветливо бросил усач и взял с земли расколотый кирпич. — Не подходи, а то унесут отсюда вперёд ногами! -Вот оно чё, оказывается… Имя поменял, друзей старых кинул — негоже, Михалыч, так народом разбрасываться. Коллектив поддерживать надо, это твоя вторая семья. -Ты мне морали не читай! Уходи, по-хорошему прошу! Мне сесть не страшно, я выйду или от рук зеков помру, чем тебя терпеть продолжу! Считаю до трёх, раз… -Лучше сбавь обороты, Михалыч. И сопротивляться перестань. А то знаю я, где семья твоя живёт. И куда дети учиться ходят. И отмычки от дверей твоих имеются. Позвонить предупредить задумаешь — провода пообрываю. Так что ни скорую, ни полицию Зинаида Павловна позвать не сможет. От такого кровь в жилах Михалыча похолодела так, что из её сгустков можно было сделать кровяную колбасу. Не мигая, он смотрел на замершего на месте Дулина, что также сверлил его взглядом и говорил, будто непослушную собаку на цепь посадить пытается. Растерянный, совсем потерявший дар речи, Виктор всё ещё держал в руках кирпич, когда Иван продолжал: -Конфликт с мужиками я замял, трогать тебя никто не будет. И с работы не выгонят, на хорошем счету числишься. Я в магазин пошёл, поесть возьму. Ты тоже поешь, время обеденное кончается. Жене расскажешь — худо будет. Смотря, как Иван заходит в магазин, Виктор медленно пошёл в сторону завода. Мало что соображая от ужаса, он на автомате вернулся к работе. За весь день не смог обронить ни слова, словно внутри всё напрочь выключилось. Он попался в западню, из которой не видел спасения. Что Иван задумал на этот раз? Как далеко он готов зайти теперь?