Луч надежды

С момента их последней прогулки Аврора начала медленно знакомить ее с несколькими другими людьми, позволяя Маринетт привыкать к ним в своем собственном темпе. В частном порядке Маринетт сравнивала это с тем, как если бы она помогала животному, подвергшемуся насилию, снова почувствовать себя комфортно среди людей. Она терпела бесконечное психологическое словесное и, в меньшей степени, физическое насилие, будучи гражданским лицом в своем классе, не говоря уже о проблемах, связанных с тем, что она была героем в течение многих лет. Было приятно встретить людей, которые ничего не ожидали от нее и не знали ее, кроме нескольких мимолетных замечаний, которые они подслушали в результате того, что ходили в одну школу. Знакомство с новыми людьми и постоянная борьба с собственными негативными мыслями утомляли, но это была хорошая усталость. Усталость, которая приходит после хорошего рабочего дня, а не та, которая приходит от постоянного избиения. Они тоже старались понять ее, что было освежающим изменением. Они не ожидали, что она будет бесконечно кипучей и счастливой, и не расстраивались, когда это было не так. С ними она могла быть самой собой, впервые за долгое время она могла быть человеком. Она могла расслабиться, когда была с ними, и утешиться тем, что ей не придется убегать, потому что мания величия наскучила. Это было лучшее, что она чувствовала за последние сто лет. — Так когда же ты наконец поцелуешь Феликса? — Мирей вздернула брови, усмехаясь над внезапно покрасневшим лицом Маринетт. Мирей стала одной из самых близких подруг Маринетт, наравне с Авророй. Поначалу она была застенчивой, но как только вы узнавали ее получше, с ней становилось весело. — Наверное, примерно в то же время, когда ты найдешь в себе смелость пригласить Аврору на свидание. — Ответила Маринетт. Она научилась давать столько же, сколько получала, хотя ни одно из их подшучиваний никогда не переходило черту. Мирей скрестила руки, опустившись в кресло. — По крайней мере, ты знаешь, что нравишься Феликсу. Откуда мне знать, нравлюсь ли я ей? Это невозможно. — Последнее предложение она закончила тем, что плюхнулась на стол перед собой. — Пожалуйста. Ты видела, как она смотрит на тебя, когда ты выходишь в эфир? У тебя там целая толпа поклонников. — Лично Маринетт не любила соединять реальных людей, насмотревшись на Леди Баг с Котом Нуаром, но даже она должна была признать, что они были очаровательны вместе. — К тому же, представь, как ты будешь рассказывать своим детям, как вы познакомились. Я избила твою мать, а она была такой обиженной неудачницей, что получила травму и попыталась избить меня. — Стихи пишутся сами собой. Она увернулась от подушки, которую бросила в нее Мирей, и со смехом откинулась на спинку шезлонга. Люк открылся, и оттуда высунулась голова Авроры с яркой улыбкой. — Привет, простите за опоздание! По дороге я наткнулась на ворчливый комок и решила прихватить его с собой! — Не могла бы ты просто пройти весь путь через люк? — Маринетт вскочила, услышав голос Феликса. На самодовольный взгляд Мирей она швырнула подушку прямо в нее, попав ей прямо в лицо. — Прямое попадание! — Радостно воскликнула Маринетт, вскидывая руки вверх. — Отличный удар. — Прокомментировал Феликс. Он вытолкнул Аврору через люк и как раз вошел в ее комнату, когда подушка попала в нее. — Спасибо! — Я ранена. Мне конец. Теперь я погибну. — Мирей опасно откинулась на спинку стула, приложив тыльную сторону ладони ко лбу. Аврора бросилась к ней. — Нет! Ты не можешь умереть! Что я буду делать без тебя? Мы должны спуститься вниз и принести из пекарни продукты, чтобы полностью восстановить твои силы! — Аврора потащила Мирей в люк, вызвав удивленный писк последней, а Маринетт захихикала. Феликс закатил глаза, усевшись в шезлонг рядом с Маринетт. Они хорошо привыкли к драматизму своих друзей. Не зря из всего квартета именно их двоих показывали по телевизору. — Так за что она получила подушкой по лицу? — Спросил Феликс. Маринетт почувствовала, что ее лицо снова стало красным, и она отвернулась, стараясь, чтобы Феликс не видел ее лица. — О, нет, нет, нет. Ты так просто не отделаешься. — Его пальцы мягко потянули ее подбородок назад в его сторону, заставляя ее посмотреть ему в глаза. — Что она сказала? — Ничего. — Она молча проклинала повышение тона своего голоса. — Ммм...— Он подошел ближе, не позволяя ей отступить. Она могла легко вырваться из его хватки, если бы захотела, но он не пытался поймать ее в ловушку, не совсем. Он никогда не пытался, и она это знала. — Она хотела знать, когда я собираюсь поцеловать тебя. — Слова вырвались из ее рта сами собой, и она тут же захлопнула рот. Если и можно было покраснеть, то она покраснела. Он поднял бровь, его губы изогнулись в ухмылке. — Ты хочешь поцеловать меня? Она отвела глаза в сторону. Ей не хотелось, чтобы он думал, что выиграл, но она не стала бы лгать и говорить, что не хочет его целовать. Единственные поцелуи, которые у нее были, произошли при неудачных обстоятельствах и не по ее идее, так что она будет считать это своим настоящим первым поцелуем. — Потому что я хочу тебя поцеловать. Трудно не делать этого каждый раз, когда ты сосредотачиваешься и кусаешь губы, пока думаешь, или когда ты улыбаешься той улыбкой, которая означает, что ты пытаешься не смеяться и ужасно стараешься это скрыть. Так ты тоже хочешь меня поцеловать? Я не буду целовать тебя, если не буду знать, что мы оба этого хотим. Нет. Тревога не украдет у нее этот момент. Маринетт посмотрела ему в глаза впервые с тех пор, как он появился здесь, и кивнула. Это было быстро, лучшее, что она могла сделать, пока так нервничала, но четко и безошибочно. Его рот встретился с ее ртом, нежным и мягким. Его рука оставила ее подбородок, а другая рука поднялась, обнимая ее лицо. Она схватила его за запястья, чувствуя его кожу под своими пальцами, чтобы укрепить себя. Поцелуй был нерешительным по своей природе, ни один из них не знал, что делает, просто следовал тому, что было приятно. Но они оба сильно заботились друг о друге, оба любили друг друга в романтическом и платоническом смысле, так что это не имело значения. Важно было только то, что они были вдвоем, что это было потому, что они этого хотели, что это не было результатом чьего-то вмешательства или магии. Они расстались как раз вовремя, чтобы Мирей и Аврора наконец вернулись, выглядя гораздо более растрепанными, чем когда уходили. Каждый дуэт смотрел на другого, оценивая их внешний вид. В конце концов, Аврора раскололась, смеясь так сильно, что сгорбилась. Мирей и Маринетт последовали ее примеру, смеясь до слез. Феликс был не из тех, кто смеется так, но он ухмылялся. Он обхватил Маринетт за плечи, позволяя ей опираться на него, пока она смеялась. Когда смех наконец прекратился, Мирей заговорила. — Ну что, двойное свидание?