А любишь ли ты меня?

— У нас проблема. — О Боже, какая? — выдыхаю я, поворачиваясь к Нэй. Она многозначительно переводит взгляд на Ричи, который скулит, поджимая хвост и боязливо прижимаясь к ноге Нэй, смотря на эскалатор. Охренеть. — Вы же можете решить любую проблему, Яна Александровна, — усмехается Нэй, переводя на меня взгляд. — Нэй, зайчик мой, я могу решить любую проблему с условием того, что одним из вариантов решения является какая-либо сумма денег. А тут я бессильна. Или ты предлагаешь мне заплатить определённому человеку, который остановит эскалатор? — Ну а что? Как вариант, — хмыкает Нэй. — Но вы должны признать, что порой проблемы с живыми существами нужно решать с помощью любви и чуткости, а не с помощью денег. — Ну-ну. У тебя есть вариант решения данной проблемы? — Конечно! Смотрите. Я выгибаю одну бровь, а Нэй наклоняется и берёт Ричи на руки, прижимая его к себе. Щенок тут же кладёт лапки на плечи Нэй, и она гладит его по спине, поворачиваясь ко мне и выгибая одну бровь, довольно улыбаясь и являя мне свои очаровательные ямочки на щеках. — Видите? — А почему ты так уверена, что он не слезет с твоих рук, как только ты ступишь на эскалатор? — Давайте проверим, — хмыкает Нэй, пожимая плечами и направляясь к эскалатору. Я прикусываю нижнюю губу, еле сдерживая улыбку и идя следом за ней, смотря на Ричи, который выглядывает из-за её плеча, смотря по сторонам. Мы ступаем на эскалатор и поднимаемся, а Ричи совершенно спокойно высовывает язык, смотря на людей вокруг. Как только Нэй выходит на пол, то опускает Ричи, целуя его в нос. — Молодец, хороший мальчик, — хвалит она его, потрепав по голове и вставая на ноги, поворачиваясь ко мне. — Каково, а? — Ладно-ладно, прекрати, а то зазнаешься, — усмехаюсь я, снимая с неё шапку и потрепав её по голове точно так же, как буквально секунду назад она потрепала рыжую задницу. Нэй улыбается, а я прохожу мимо неё, направляясь к залу ожидания и через плечо бросая Нэй её шапку, которую я ей купила. Сзади слышится радостный лай, после чего и голос Нэй: — Отдай, засранец! Я смеюсь, но тут рыжий пробегает прямо у меня перед ногами, чуть не уронив меня, но его хозяйка вовремя ловит меня, и я тут же обвиваю её шею одной рукой, чтобы не упасть нахрен, а второй вцепляюсь в перила. Нэй же придерживает меня за талию и виновато улыбается, пожимая плечами. — Извините моего засранца, эту неугомонность он унаследовал от меня. — Я поняла, — фыркаю я, выпрямляясь и вставая на ноги, отпуская Нэй. Она тоже отпускает меня, и мы обе видим Ричи, который встал в боевую позицию, склонившись над полом и игриво виляя хвостом, смотря на Нэй и держа в зубах её шапку. Я хмыкаю, скрещивая руки на груди. — Вы правда похожи. Он тоже таскает вещи своей хозяйки. — Эй! — возмущается Нэй, легонько пихнув меня локтём и заставляя меня насмешливо улыбнуться, переведя взгляд на не менее возмущённые ярко-голубые глаза. — Я вас, конечно, люблю и уважаю, но не настолько, чтобы вы были моей хозяйкой! — Нэй, хорошая моя, по сути же так и есть. Просто раньше ты меня называла «госпожой», но это одно и то же. Нэй презрительно фыркает, тоже скрещивая руки на груди. — Я порой забываю, что я ваша собственность. — А вот не надо забывать. Всё, давай со своим пушистым другом разбирайся и иди к залу ожидания. — А Мия? — Она где-то по «Читай-городу» ходит. Видать, ищет знакомые имя и фамилию. — Вряд ли, — усмехается Нэй, качая головой. — Ну-ну. Ричи! Рыжий переводит взгляд на меня и, постояв в своей позе ещё секунды две, всё-таки выпрямляется и, на удивление, подбегает ко мне. Я удивлённо хмыкаю, а он, глянув на Нэй, всё-таки идёт ко мне, и я опускаю к нему руку. — Отдай. И он правда отдаёт мне шапку Нэй, на что я улыбаюсь, садясь напротив него на колени и почёсывая его за ушком. — Какой послушный мальчик! Что, неужели проникся ко мне чувствами? Я не простила тебе порванную тобой штанину, не простила! Даже не надейся! Нэй смеётся, садясь рядом со мной и тоже гладя его. Ричи начинает поочередно облизывать наши с Нэй руки, и я морщусь, поворачиваясь к его хозяйке и обтирая свою обслюнявленную руку о её куртку. Нэй хмурится, поворачиваясь ко мне, но, увидев, что я делаю, тут же возмущённо поднимает на меня взгляд. — Яна Александровна! — Что? Своё же всё, родное, — усмехаюсь я. — Вы сами напросились! Не успеваю я спросить, что она имеет в виду, как она уже протягивает ко мне тоже обслюнявленную Ричи свою руку, и я тут же качаю головой, отстраняясь от неё. — Нэй, если ты притронешься этой рукой к моему лицу, то я тебя убью! Нэй! Нэй усмехается и, опрокинув меня на пол, нависает сверху, обмазывая свою руку о моё лицо, пока я громко возмущаюсь под смех Нэй. — Эй, эй, эй, парень! — слышу вдруг я, после чего Нэй кто-то хватает за плечи и рывком поднимает, отстраняя её от меня как можно дальше. Я тут же встаю на ноги, вытирая лицо и хмурясь, увидев, что Нэй держат за руки и плечи двое охранников, а она непонимающе переводит взгляд с одного на другого. Ричи рядом со мной рычит на охранников, но я глажу его по голове. — Тихо-тихо, Ричи. Простите, а что происходит? — спрашиваю я у охранников. — Это мы хотели спросить. Этот молодой человек домогался до вас? — интересуется один из охранников, кивком показывая на Нэй, которая тут же в ахуе переводит на него взгляд. — Чего? Вы что, совсем уже… Она не договаривает, потому оба охранника заламывают ей руки за спину, заставляя её зашипеть от боли и согнуться. — Отпустите её. Во-первых, она девушка. Во-вторых, она до меня не домогалась. Отпустите, будьте так любезны. У нас самолёт через полчаса, — холодно отвечаю я. — Вы уверены, девушка? Может, нам лучше… — Отпустите её сию же секунду! Охранники переглядываются, но тем не менее извиняются и отпускают Нэй, которая морщится, выпрямляясь и потирая плечо одной рукой. Поворачивается к охранникам, обаятельно улыбаясь и являя им свои ямочки на щеках. — Простите за это недоразумение. Вы отлично выполняйте свою работу, хоть в этот раз ситуация и оказалась ложной. Позвольте пожать вам руку. Один из охранников отмахивается и возвращается на свой пост, а другой, всё-таки, пожимает Нэй руку. После чего Нэй отпускает его руку и поворачивается ко мне, подходя и еле сдерживая смех, на что я выгибаю одну бровь. Она взглядами показывает мне сначала на Ричи, потом на свою руку, а потом и на руку охранника, которую она пожала, и я улыбаюсь, но, заметив взгляд охранника на Нэй, тут же скрываю эту улыбку, а Нэй быстренько забегает мне за спину, обнимая меня за талию и таким образом прячась за мной. — Ах ты… — Мужчина, пожалуйста, вернитесь на своё рабочее место, — всё так же холодно посылаю его я, и Нэй явно довольно улыбается, кладя подбородок мне на плечо. Мужчина, выругавшись себе под нос, всё-таки разворачивается и уходит, обтирая свою руку о перила. А я поворачиваю голову к Нэй. — Чего прячешься, засранка? От охранника-то ты спряталась, а от меня не спрячешься. — А я вас не боюсь, — улыбается Нэй, проводя носом мне по щеке и заставляя меня вздрогнуть и отвернуть голову. — Не трогай меня своим холодным носом! — Простите, — хмыкает она, а потом вдруг замирает, заставляя меня нахмуриться. — Что? Нэй убирает одну руку с моей талии, показывая на девушку лет шестнадцати, которая идёт в нашу сторону с книгой. — И что? — Да ёпт вашу мать, на название книги посмотрите. — Ты издеваешься? Она в двух метрах от нас. Ты думаешь, я вижу? Тебе хорошо, у тебя дальнозоркость, а я так далеко не вижу! — Блять, точно. — Что там? Твоя книга, небось? — усмехаюсь я, но Нэй вдруг кивает. — Именно так. — Что, серьёзно? — Да! Боже мой, надеюсь, что она не знает, как я выгляжу! Пойдёмте за чаем? Я хмыкаю, закатывая глаза. — Пойдём, горе ты моё. *** Я сажусь в кресло и выдыхаю, откидываясь на его спинку. Яна Александровна предложила мне сесть у окна, а я, так как никогда не летала до этого на самолётах, поинтересовалась, зачем. На что та ответила, что все нормальные люди всегда отвоёвывают себе место у окна, потому что оттуда лучше вид. — А вы не любите смотреть на виды? — поинтересовалась я. — Не сказать, что прям люблю, но ты же никогда не летала, поэтому и уступаю тебе место. Так что да, теперь я сижу здесь. Неплохо, но мне немного боязно. И надеюсь, что Ричи нормально перенесёт полёт. Его-то отправили в багажное отделение. Ох блять, переживаю теперь за него… Яна Александровна садится рядом со мной, и я перевожу на неё взгляд. — Как долго мы будем лететь? — интересуюсь я. — Мы прямым рейсом, поэтому примерно три с половиной часа. Можешь поспать, если хочешь. — Пока не горю таким желанием. Мии будет не скучно? Яна Александровна смотрит на свою дочь, которая сидит одна спереди нас, и хмыкает, качая головой. — Не думаю. Она купила пару книг и взяла с собой наушники, поэтому вряд ли она заскучает. Да и ты тоже, судя по тому, как ты побелела. Я нервно усмехаюсь, качая головой. — Я пиздецки боюсь. Столько историй я слышала и читала о том, как стрёмно, когда самолёт взлетает, и когда садится на посадку. Похоже, сегодня я словлю два микроинфаркта. — Не шути так! — отчитывает меня Яна Александровна, легонько шлёпнув меня по руке. — А можно мне какой-нибудь антистресс? Я умру, когда мы будем взлетать! — Не паникуй. Это тебе только кажется, что страшно, а на самом деле ничего такого. Поэтому заткнись и терпеливо жди взлёта, — хмыкает Яна Александровна, качая головой, после чего достаёт телефон и что-то начинает в нём делать. А я выдыхаю, кладя руку на подлокотник и нервно стуча по нему пальцами. Стрёмно, стрёмно… Чтобы немного успокоиться, я осматриваюсь. Салон самолёта самый обычный. Такой я и в фильмах видела. Но одно дело видеть в фильме, а другое – видеть в реальности. Тут вдруг я чувствую, что сверху на мою руку ложится холодная рука Яны Александровны, прижимая мою ладонью к подлокотнику, видимо, желая меня успокоить. — Прекрати. Я выдыхаю, переворачивая свою руку и сжимая ею руку Яны Александровны. — Прекращаю. — Тебе так спокойнее? — интересуется Яна Александровна, переводя на меня взгляд. — Да, куда спокойнее. Только, правда, боюсь, что я могу сломать вам несколько пальцев, когда мы будем взлетать… Заранее прошу меня простить, если это действительно произойдёт. — Я бы возмутилась, но… — она кладёт свободную руку мне на щеку и наклоняется ко мне, на что я хмурюсь. — …думаю, это будет отличная месть за твою сломанную мною руку. Я хмыкаю, незаметно вдыхая аромат духов от её волос, которые сейчас буквально в миллиметре от меня. — Нет, это будет просто отвратительно. Поэтому я, наверное, всё-таки постараюсь себя контролировать. — Как знаешь, — пожимает она плечами, убирая руку с моей щеки и отстраняясь от меня, садясь обратно в своё кресло. А тут самолёт уже и трогается, катясь по посадочной полосе и потихоньку набирая скорость. Я выдыхаю, напрягаясь. Сука… Самолёт всё разгоняется, и я всё жду этот чёртов момент, когда шасси оторвутся от земли, припорошенной снегом, и… — Нэй, дыши, — шепчет Яна Александровна, легонько сжимая мои пальцы. Я закрываю глаза, откидываясь на спинку кресла и выдыхая, а затем вдыхая. Самолёт взлетает, и я тут же намертво вцепляюсь пальцами одной руки в подлокотник, а пальцами второй – в руку Яны Александровны. Непонятное, но очень странное и немного… страшное, что ли, ощущение… Как будто меня просто вдавливает в это сиденье. Настолько неожиданно и странно, что помимо пальцев я сжимаю ещё и зубы, но проходит буквально ещё секунд тридцать (или мне так кажется), как самолёт вроде бы выпрямляется, и мы спокойно летим. И тут я, наконец, позволяю себе разжать зубы, пальцы, и открыть глаза, облегчённо выдохнув. — Нэй, солнышко ты моё, которого не видно из-за облаков, скажи мне, а у тебя, чёрт возьми, откуда столько силы? — любезно спрашивает у меня Яна Александровна, на что я нервно хмыкаю, качая головой. — Не знаю. Сука, я изначально знала, что лететь в этот чертов Париж на самолёте было плохой идеей! — Ну-ну. Успокоилась? — Да, немного. — Отлично. А теперь посмотри, ради чего я уступила тебе место, — хмыкает Яна Александровна, привычным жестом обхватывая мой подбородок пальцами и поворачивая за него меня к окну, которое в самолёте вообще называется иллюминатором. И я выдыхаю, восторженно смотря на это. Ахуеть… Мы летим прямо над облаками и их очень хорошо видно. Они такие… блять, даже не знаю, как описать, чтобы было не банально! Но сука, этот вид просто охрененный… реально понимаешь, что ты летишь. Какое-то такое чувство, которое ну правда не передать словами, но оно просто охрененное. — Боже, это невероятно… — шепчу я, и Яна Александровна отпускает мой подбородок. — Нравится? — Очень! Блять, это… теперь я понимаю, почему люди дерутся за место у окна! Яна Александровна тихо хмыкает, явно кивая. Я продолжаю смотреть в иллюминатор и на время даже выпадаю из реальности, забыв обо всех и обо всём. *** Я смотрю на Нэй, которая спит, прислонившись к иллюминатору. Абсолютно неосознанно тянусь к ней, аккуратно обхватив её за шею и притягивая к себе, уложив её голову на своё плечо. Она бормочет что-то возмущённое, приоткрыв глаза, но я глажу её одной рукой по голове, тихо прошептав ей что-то хорошее, и она снова засыпает. А я выдыхаю, откидывая голову на спинку кресла и закрывая глаза, перебирая пряди волос Нэй. Боже, что со мной? Зачем я это сейчас сделала? Вот зачем, кто мне объяснит? Мне захотелось, признаю. Но блять… Господи, Нэй, что ты творишь? *** — Яна! — Нэй! — Яна, твою мать! Я аж на «ты» перешла! Пусти меня! — Нэй, сиди! — пытается остановить меня Яна Александровна, но я уже решительно встаю с кресла под тихий смех Мии, которая повернулась к нам, и хочу уже аккуратно выйти через ноги Яны к проходу между рядами, но она хватает меня за руку и рывком тянет меня на себя, заставляя меня потерять равновесие и упасть прямо к её ногам, при этом больно ударившись затылком о её колено. Я шиплю от боли, а Яна Александровна поворачивает меня, обхватывая пальцами мой подбородок и поднимая за него мою голову, заставляя меня посмотреть в её глаза. Не успевает она мне что-то сказать, как я опережаю её: — Какая компрометирующая поза. Яна Александровна, которая собиралась перебить меня и уже даже начала что-то говорить, резко обрывает себя на полуслове, а Мия смеётся. Яна Александровна еле сдерживает смех, и я мысленно расслабляюсь. А то боялась, что спизданула что-то, что ей не понравится. — Ну а что? — осмелев, спрашиваю я, поднимаясь и опираясь коленом на сиденье Яны Александровны, приближаясь к ней. — Давайте поцелуемся? Я хорошо целуюсь! — Нэй, Нэй, Нэй, тормози! — смеётся Яна Александровна, кладя руки мне на плечи и отстраняя меня от неё на приличное расстояние. — Ладно я, я привыкла к твоему немного сумасшедшему характеру и поступкам, но Мия-то! — А, мы не одни, да? — тут же наигранно удивляюсь я, быстро осматриваясь и делая вид, что только сейчас замечаю Мию, которая всё ещё сидит и смеётся. — Блять! Они обе смеются, и я улыбаюсь, переводя взгляд на Яну Александровну. Какая же она чудесная… Ладно-ладно, не пойду я никуда. Хотела проведать Ричи, но Яна Александровна сказала, что до посадки осталось пятнадцать минут. Хорошо, пятнадцать минут – это недолго. Можно и потерпеть. *** — Земля! Яна Александровна, там зем… Я быстро закрываю ей рот рукой, прижимая её к себе и переводя взгляд на стюардессу, которая к нам только что подошла. — Простите, она просто очень впечатлительная девочка, — виновато улыбаюсь я, свободной рукой гладя её по голове, от чего она расслабляется и замолкает сама. Стюардесса понимающе кивает и тоже улыбается. — Да, я лишь хотела ещё раз предупредить, что мы уже скоро пойдём на посадку. У вас милая дочь. Нэй явно хмурится, и я благодарно киваю. — Спасибо большое. Стюардесса, одарив нас ещё одной улыбкой, разворачивается и уходит, и я тут же отпускаю Нэй. — Твою мать, Нэй, серьёзно? Она поворачивает ко мне голову, выгибая одну бровь: — О чём вы? — Сколько ты мне дашь? Нэй задумывается, после чего улыбается такой улыбкой, после которой, как правило, люди начинают трахаться. — Раза два. Я хмурюсь, непонимающе смотря на неё, а Мия быстро поворачивается к нам, явно в ахере смотря на нас. Тут уже и до меня доходит, и я сразу же даю ей подзатыльник. — Тебе что, виагры в чай добавили? Чего с ума сходишь? — А вы.. а, блять, — Нэй смеётся, и я закатываю глаза. — Вы про возраст? Ну не знаю… лет двадцать пять. — Не похоже! Почему тебя сейчас посчитали моей дочерью? Я такая старая? — Нет, ни в коем случае. Наверное, это я просто слишком молодая. Тут самолёт начинает снижаться, и я хмыкаю, протягивая Нэй, которая уже сглотнула и поудобнее взялась за подлокотник, свою руку. — Только не сломай её. Нэй благодарно кивает и тут же хватается за неё, крепко сжимая. А я смотрю на Нэй, которая закрыла глаза, откинула голову на спинку кресла и посильнее сжала мою руку, явно ещё и стискивая зубы. И, сука, представляю себе, что мы сейчас, во-первых, не в самолёте, во-вторых, рядом с нами нет Мии, и в-третьих, Нэй сидит на столе в примерно похожей позе… Блять, Нэй! Заразила меня своей развратной фантазией! Я встряхиваю волосами, приходя в себя. Что-то непонятное творит со мной эта прекрасная девушка… *** Я улыбаюсь, когда Нэй в очередной раз дёргает меня за рукав пальто. — Яна Александровна, это настоящая Эйфелева башня! Она реально настоящая! Блять, вы видите это?! — Вижу, радость моя. Отпусти меня, будь другом. А то ты мне сейчас оторвёшь рукав моего пальто. — Да и срать! Пойдёмте поближе? Вон, Ричи с Мией тоже не в себе от радости, — хмыкает Нэй, кивком показывая на мою дочь и рыжую задницу, которые прыгнули в сугроб. — Да, это точно. Пойдём конечно. Следи за своим щенком, а то потеряется ненароком. — А вы за своей дочерью. Я хмыкаю, и мы вместе идём к Мии и Ричи, забираем их (Нэй даже пристёгивает к ошейнику Ричи поводок, чтобы он точно не потерялся) и вместе идём, чтобы посмотреть на знаменитую Эйфелеву башню поближе. — Надо сфоткаться! — говорит вдруг Мия. — Точно! Подождите, дайте мне буквально минутку. Нужно привести себя в порядок. — И с этими словами Нэй подходит к ближайшей витрине магазина, смотря на своё отражение, снимает шапку и начинает мудрить что-то со своими волосами. Я скептически выгибаю одну бровь. Это ещё что за открытие? Нэй у нас любит фотографироваться? Хотя… достаточно вспомнить её аккаунт в VK. У неё там дохрена фоток. Мия усмехается, и я перевожу на неё взгляд. — Либо она очень самовлюблённая, либо мы чего-то не знаем о ней. — Это точно, — соглашается она со мной, а Нэй уже возвращается к нам, и я хмыкаю, качая головой. Короче, она просто немного пригладила свои волосы, но в принципе особо ничего не поменялось. — Хорошо выглядишь, — отпускает ей комплимент Мия, и Нэй улыбается, благодарно кивая. — Спасибо. Мия включает камеру, и я тут же отхожу от них. Не люблю я фоткаться с кем-то, вот хоть убей. — Яна Александровна, вернитесь! — тут же зовёт меня Нэй, но я поворачиваюсь, скрещивая руки на груди и качая головой. Нэй хмурится, но Мия её явно просвещает насчёт этой моей особенности, и Нэй тут же снова переводит на меня взгляд. — Ну пожалуйста, Яна Александровна! Давайте хотя бы одну фоточку! Имейте совесть, у меня ещё ни одной фотки совместной с вами нет! — Вот и обойдёшься! — Ну прошу вас! Умоляю! Хотите, я даже на колени встану? — предлагает она, но я качаю головой. — Не надо. Нэй прикусывает нижнюю губу, явно задумываясь, а потом что-то говорит Мии, и та улыбается, кивая. Нэй подходит ко мне, на что я выгибаю одну бровь. — Что, тоже передумала? — Нет конечно, вы что? Просто во мне проснулось дикое желание вас обнять, — хмыкает она, и не успеваю я даже отойти от неё, как она уже крепко обнимает меня, утыкаясь носом мне в плечо и заставляя меня выдохнуть. — Нэй, отпусти. — Не отпущу. Ну пожалуйста, Яна Александровна… Хотя бы одну фоточку… Если вам что-то в себе не нравится, то я готова что-нибудь подфотошопить вам, но поверьте, вы и без того прекрасны. А я… я просто хочу оставить о вас память в виде фотографии. Вы самый близкий для меня человек, и я просто-напросто буду считать полёт в этот прекрасный город неудачным, если у меня не будет здесь хотя бы одной фотки с вами. Я прикусываю нижнюю губу, обнимая Нэй в ответ и зарываясь носом в её мягкие (хотя, по-моему, до этого они были жёсткими), но уже такие привычные и знакомые волосы, закрывая глаза. — Плохая это идея, Нэй, — шепчу я. — Почему? Что вас напрягает? Да то, что фотки эти воспоминания потом за собой влекут! Я уже опасно сблизилась с Нэй, и я прекрасно понимаю, что если мы с ней поругаемся и разойдёмся, то, найдя нашу совместную фотку, мне станет очень больно! Я не дура, я это уже проходила! — У меня свои причины. Нэй молчит, а потом кивает. — Ладно. Причины прям серьёзные? — Очень. — Тогда простите меня за мою настойчивость, но мне просто правда очень этого хотелось бы, — признаётся Нэй, на что я киваю. И ты меня прости, Нэй. Но поверь, так будет лучше. *** Яна Александровна сдалась. Причём сама, я на неё не давила! И Мия тоже. А рыжий тем более. Итак, таким образом Мия сейчас вытягивает руку так, чтобы камера захватила (в обязательном порядке, естественно!) башню, и я одной рукой обнимаю Мию, а второй, поразмыслив, обнимаю теперь и Яну Александровну, покрепче прижимая её к себе. — Мы по росту, — замечает Мия, и я хмыкаю, переводя взгляд на Яну Александровну. — Придётся вам немножко присесть. — Почему это мне? Имей совесть, мне тридцать с лишним! Сама давай, — возмущается Яна Александровна, и я извиняюще улыбаюсь, послушно присаживаясь. — Но если… Я не договариваю, потому что рыжий вдруг прыгает, желая, видимо, тоже попасть в кадр, и своим лбом врезается прямо мне в подбородок, заставляя меня отпустить двух прекрасных дам и схватиться за ушибленное место, падая назад и оказываясь в снегу под смех Мии и Яны Александровны. Вот им смешно, а у меня аж зубы клацнули! Рыжий – предатель! Но тут я чувствую нежные пальцы, которые касаются моей линии подбородка, и открываю глаза, которые успела закрыть. И да, точно – рядом со мной села Яна Александровна. Она улыбается, чуть ли не любовно проводя пальцами по моей брови и лицу, стирая снег. — Твоя причёска безнадёжна испорчена, Нэй. Поздравляю. Я тут же тихо и разочарованно простанываю, закрывая глаза руками. — Рыжий, как ты мог?! Он, услышав своё прозвище, тут же подбегает ко мне и облизывает моё лицо, заставляя меня рассмеяться и погладить его. — Вставай давай. Разболеешься – я никуда тебя больше брать с собой не буду, — ставит ультиматум Яна Александровна, и я тут же отодвигаю от себя Ричи, садясь на земле и встряхнув волосами. Яна протягивает мне руку (она уже успела встать? Скоростная женщина), и я охотно берусь за неё, позволяя Яне Александровне помочь мне подняться. Я встаю, душевно поблагодарив свою госпожу, но тут нас зовёт Мия, и мы поворачиваемся к ней. И я тут же смеюсь, так и не отпустив руки Яны, а мало того, уткнувшись лбом ей в плечо. Мия показала нам фотку, которая получилась. Ричи таки попал в кадр, а я как раз в этот момент падала, прижимая руки к подбородку. Яна с Мией обернулись на нас, уже смеясь. Блять, шикарная фотка! Вообще на миллион. — Хорошенькая ты тут, ничего не скажешь, — усмехается Яна Александровна, потрепав меня по голове. — Спасибо, — задыхаясь, благодарю её я. — Пожалуйста. Я выдыхаю, успокаиваясь. Всё-всё, тихо. А то вообще фотки не сделаем. Боже, как же мне комфортно с этими людьми… *** — Яна Александровна! — шёпотом зовёт меня Нэй, и я поднимаю на неё взгляд от телефона, выгибая одну бровь. — У вас ребёнок есть хочет. Я хмыкаю, кивая и осматриваясь. — Подожди буквально секунду, и я тебя покормлю. — Да я-то тут причём?! — тут же возмущается Нэй. — Я про вашу дочь! У вас один ребёнок. Я хмурюсь, переводя взгляд на Мию, которая гладит Ричи, восторженно смотря на Эйфелеву башню. — Мия? Так почему она сама мне об этом не скажет? — Она меня заверила, что когда вы что-то так сосредоточенно делаете в телефоне, то вас лучше не трогать. Поэтому я и пошла к вам, потому что у меня, к сожалению, денег практически нет, и лучше будет, если вас отвлеку от важного занятия я, чем Мия. Меня хотя бы не жалко, в случае чего, — хмыкает Нэй, пожимая плечами. Я качаю головой, выключая телефон и убирая его в карман пальто. — Не говори ерунды. Зови Мию, сходим куда-нибудь. — Хорошо, — кивает Нэй, разворачивается и идёт к ним, а я хмыкаю, качая головой. Боже, ну перепутать её с Мией, когда она говорит про «ребёнка» – это уже слишком. *** Мия снова идёт рядом с Ричи (ну не любит она со мной ходить, я-то что?), а Нэй, естественно, рядом со мной, чтобы не потеряться. — Так, Нэй, — вспомнив кое о чём, обращаюсь к ней я. Она переводит на меня взгляд, выгибая одну бровь. — Ну-ка давай, рассказывай. Почему тебе нельзя алкоголь? — Зачем? — удивлённо вскидывает брови она. — Я не знаю, можно ли тебе хоть немного. Если нет, то не вижу смысла брать вино. Нэй выдыхает и переводит взгляд на дорогу перед собой, прикусывая нижнюю губу и засовывая руки в карманы брюк. — Давайте так – совсем немного можно. С промежутком где-то в месяц, — очень неопределённо отвечает она, на что я хмурюсь. — А подробнее? — Зачем вам подробнее? — немного резко и грубо спрашивает она, и я тут же выключаю телефон, крепко сжимая его. — Так, ты давай мне тут не груби. Если я прошу – значит ты должна рассказать. Забыла? Ну так я тебе напомню! — Да с какой это… — Это твоя обязанность, Смит! И это прописано в официальном документе, если ты забыла! Поэтому засунула себе своё недовольство, грубость и наглость в одно прекрасное место и ответила на мой вопрос сию же секунду! Нэй замолкает, отворачивая от меня голову и смотря в сторону. — Вы порой просто омерзительны! — тихо цедит она, и я тут же, по привычке, разворачиваю её лицо к себе и бью её по нему, но забываю о том, что в этой руке у меня телефон. Слышится очень нехороший звук, а после этого Нэй падает, схватившись за лицо и морщась, тихо шипя от боли. Я осознаю свою поистине идиотскую ошибку и тут же убираю телефон, быстро садясь напротив Нэй и убирая её руки от лица. И замираю. Из носа Нэй течёт кровь. Сука… — Господи, Нэй… — выдыхаю я. Она открывает глаза, наполненные слезами, и тихо всхлипывает, закрывая дрожащими руками нос. — За что вы так со мной, Яна Александровна?! Я не понимаю! Вы то орёте на меня за то, что я вам рассказываю о своей жизни, а вас это не волнует, то орёте на меня за то, что я не рассказываю о своей жизни! Вы, блять, уже определитесь! Я не понимаю, что и как мне делать, и за это, сука, всегда получаю! Вы можете просто… — Ш-ш-ш, тихо… — шепчу я, аккуратно обнимая её и доставая из сумки сухие салфетки. Нэй всхлипывает, и я качаю головой. — Всё, прекращай реветь. Я не хочу прикасаться к твоим жалким слезам, но кровь стереть надо. Если начнётся заражение – ну, сама понимаешь. Будет велик шанс того, что ты умрёшь. Хочешь этого? Нэй качает головой, судорожно выдыхая и обнимая меня за шею. — И я так думаю. Поэтому заткнись и успокойся. Купим потом вина, так тому и быть. Она благодарно кивает, а я перевожу взгляд на Мию с Ричи, которые нерешительно замерли рядом с нами. Они не видели того, что я ударила Нэй. И не слышали её слов. Я точно это знаю, а потому особо не переживаю. Но ситуация с алкоголем меня заинтересовала. И я выбью из Нэй историю об этом, пусть она даже не сомневается. *** Я смотрю на вечерний вид, открывающийся с этого прекрасного балкона. Яна Александровна сняла нам просто охренеть какой крутой номер, которым мы все очень восторгались (кроме самой Яны Александровны, которую, судя по всему, вообще ничем нельзя удивить или вызвать у неё восторга). А сейчас уже часов одиннадцать, я сижу в подвесном кресле и жду Яну Александровну, которая вот-вот придёт. За окном светится Эйфелева башня, горят фонари, гирлянды, и идёт снег. Чудесно… Тут вдруг я чувствую холодные пальцы, которые зарываются в мои волосы, и невольно улыбаюсь. Яна Александровна ставит тарелку на столик между нашими креслами, и я краем глаза подмечаю, что там дохрена разных видов сыра, который аккуратно разложен и нарезан, но сама смотрю в тёмные ледовито-голубые глаза, в которых отражается пламя свечей, которые тут стоят (моя идея). — Я вам так благодарна… — тихо шепчу я. Яна хмыкает, наклоняясь и осторожно доставая из моего носа две ватки, и я фыркаю. На них осталась кровь, но уже куда меньше, чем в первой партии. Она кладёт эти ватки куда-то, куда я не вижу, а потом садится в своё кресло. — Тебе действительно всё нравится? — интересуется она, пока я дотягиваюсь до бутылки вина и после её слов тут же поднимаю на неё взгляд. — Конечно! Боже, вы ещё и сомневаетесь? — Немного, — пожимает она плечами, но я качаю головой. — Не думайте, мне всё-всё нравится… Я просто в дичайшем восторге! До сих пор не могу поверить в то, что это не сон. Яна кивает, а я открываю бутылку и наливаю сначала ей (пришлось встать с кресла, но ради моей госпожи я и на такое готова), потом себе, а после ставлю бутылку посередине и беру свой бокал. — Послушай, Нэй… Ты мне нравишься. Я замираю, так и не успев поднести бокал к губам. Поднимаю взгляд на Яну, которая спокойно прикладывается к бокалу, и медленно отставляю свой. — Приятно, конечно, но… К чему ты это? — нерешительно спрашиваю я. Она, немного отпив, приставляет бокал к своей щеке и выгибает одну бровь. — Ты в шоке, верно? — Конечно! Я такое нечасто слышу. — И зря. Нэй, ты всё ещё сомневаешься во мне, и я это прекрасно вижу и чувствую. И я понимаю, почему ты так ко мне относишься. Тут несложно догадаться. Но… просто чтобы ты знала – я всё делаю потому, что ты мне действительно нравишься. Всё положительное, — подчёркивает она, — а не то, что я сегодня чуть не сломала тебе нос. Это не относится к тому, что ты мне нравишься. Это относится к тому, что порой ты меня бесишь и злишь, и, поверь, это нормально. Все остальные раздражают меня в разы больше, чем ты. Так что да, не думай, что где-то есть подвох. А то я иногда прямо читаю это в твоём взгляде. Я хочу уже ответить, но она останавливает меня жестом руки. — Выпей. Тебе нужно немного расслабиться. Я выдыхаю и киваю, всё-таки тоже отпивая немного вина. И с удовольствием отмечаю, что оно куда вкуснее нашего, и что оно привычным жаром растекается по горлу, согревая меня. — Нэй, котёнок… Я закрываю глаза, мотая головой. Нет. Нет, Бевви, пожалуйста, только не сейчас! — Ян, ты… ты мне тоже нравишься. Правда, очень нравишься, потому что… потому что с тобой мне хорошо. С тобой мне хорошо, как ни с кем другим! Даже когда ты причиняла мне боль, моральную или физическую, ты всегда потом меня поддерживала, пусть и порой неосознанно. И я это очень ценю. — Но ты же понимаешь, что порой я чересчур холодна к тебе? — Да, понимаю, — киваю я. — И? — Что? Я пытаюсь с этим либо свыкнуться, либо развеселить тебя, чтобы ты такой не была. Яна задумчиво отпивает ещё вина, а я отвожу от неё взгляд, снова смотря на этот прекрасный вид с нашего балкона. — Ты забываешься, Нэй. Я перевожу на неё взгляд и неожиданно встречаюсь с холодным напротив. Настороженно выгибаю одну бровь. — В смысле? — Я уже говорила тебе, что если ты ко мне привыкнешь, то станешь мне не нужна. Говорила? Я замираю, но тем не менее тихо отвечаю: — Говорила… — Получилось всё куда интереснее. Ты явно ко мне привыкла, раз столько времени уже уживаешься с моим характером, а я, в свою очередь, прощаю тебе такие вещи, которые не простила бы месяц или два назад. По-моему, всё зашло слишком далеко. Не находишь? — интересуется она, отпивая ещё вина и смотря на меня поверх бокала. — Но… ты же не бросишь меня из-за этого? — Почему же? Я могу. Для меня это – раз плюнуть. — Нет, нет, нет, Ян, подожди! — тут же качаю я головой, ставя бокал на стол. — Пожалуйста, давай ты не будешь этого делать? — И с чего бы это? Потому что тебе так захотелось? Если ты думаешь, что за каких-то там несколько месяцев ты стала для меня человеком, которого я буду слушать, то ты очень сильно ошибаешься. Я замолкаю, в шоке смотря на неё. После чего выдыхаю, откидываясь на спинку кресла и отворачивая голову, чувствуя, что наворачиваются слёзы на глазах. — Как долго мы здесь? — вроде более-менее твёрдым голосом спрашиваю я. — Планировали на три дня. — Хорошо. Тогда давай сделаем так… Как только мы прилетим обратно, я отвезу вас с Мией с аэропорта до вашего дома, а потом… потом я исчезну из твоей жизни, чтобы тебе было легче. Идёт? Она молчит, и от этого мне становится ещё больнее. — Ян, пожалуйста, не молчи… Ответь хоть что-нибудь… — судорожно шепчу я. — Во-первых, перестань давить на жалость. А во-вторых, если бы я хотела тебя бросить, то я бы уже это сделала. Но ты имей в виду, что мы сейчас где-то на грани, и я в любой момент могу написать, позвонить или просто сказать тебе, что всё закончено, и ты можешь делать что хочешь. Отпускаю тебя на все четыре стороны. Но пока что всё вроде бы нормально, и ты всё ещё в моей власти. Поэтому не смей решать всё за меня и приходи в себя. Твои слёзы из-за какой-то ерунды мне сейчас не нужны вообще. Я выдыхаю, закрывая глаза и протирая их руками. Не готова я с ними расставаться, ну вообще не готова… Спустя пару минут я успокаиваюсь окончательно и выдыхаю, убирая руки от лица и беря бокал с вином, сразу же отпивая чуть ли не половину. — Спокойно, спокойно, Нэй, — усмехается Яна, заметив это, и я хмыкаю, встряхивая волосами и ставя бокал на место. Ещё пока с вином. — Стараюсь. Ну согласись, вино здесь просто великолепное. — Согласна, есть такое. Но можно найти и повкуснее. — Да ну? — выгибаю я одну бровь. — И где же? — Если будем с тобой хорошо общаться ещё лет десять, то расскажу и покажу, — хмыкает Яна, переводя взгляд на Эйфелеву башню. — Десять лет? Мне будет тридцать… Блять, я старею! Яна бросает на меня выразительный взгляд, и я тихо смеюсь, откидываясь на спинку кресла с бокалом в руке. — Прости, я иногда забываю, что тебе под сорок. — В смысле «под сорок»?! — тихо возмущается она, ставя бокал на стол и подходя ко мне. Я хочу уже быстренько встать и убежать, но она толкает меня обратно и сама садится на мои колени, лишая меня возможности убежать. Подцепляет ногтём мой подбородок, поднимая его и заставляя меня посмотреть ей в глаза. — Ну-ка повтори, — в шутку грозно шепчет она, на что я нервно усмехаюсь. — До этого я должна просветить тебя по поводу того, что меня, как оказалось, пиздецки возбуждает контроль, и… — Надо же? Ты возбуждена? — насмешливо спрашивает она, проводя пальцами свободной руки по моей щеке и заставляя меня сглотнуть. — Сказывается алкоголь, вообще я куда сдержаннее, — шепчу я, опускаясь взглядом ниже – на её шею. На её шею, а потом и на ярко выраженные ключицы, которые видно из воротника футболки. Блять. — Прости, девочка моя, но я не уверена, что ты любишь жёстко, — усмехается Яна, и я тут же поднимаю взгляд на её глаза. — А нежно ты не умеешь, да? — насмешливо спрашиваю теперь я, аккуратно пронося под её рукой бокал с вином и отпивая ещё немного. Для храбрости. — Нет, к твоему сожалению. — Верно подмечено. Но зато нежно могу я. — Да ну? Тебе двадцать, у тебя хоть был первый секс? — Конечно был! Ты чего, мать? — Получишь сейчас! — Давай, я готова, — усмехаюсь я, мягко высвобождаясь из её рук и откидываясь на спинку кресла, выжидающе смотря на неё. — Прости, котёнок, но с девушками я не практикуюсь, — хмыкает Яна, подзывая меня пальцем. Я послушно сажусь в нормальное положение, и она обхватывает мою шею одной рукой, наклоняясь к столу, и я тут же придерживаю её одной рукой за спину, чтобы она не упала. Она достаёт до своего бокала, берёт его и выпрямляется на моих коленях, и я отпускаю её. — Блять, ну если не можешь удовлетворить меня, то хотя бы ласково не называй! А то я точно сорвусь, — отчитываю я её. Яна, которая только что отпила вина, довольно улыбается. — Вот оно как? А если я хочу? — Тогда я влипла, — хмыкаю я, пожимая плечами. — Правильно мыслишь. — Стой, ты серьёзно ни разу не занималась сексом с девушкой? — недоверчиво спрашиваю я. — Нет, не занималась. Но, чует моё сердце, рано или поздно ты станешь первой. Я удивлённо вскидываю брови: — Что, серьёзно? — Скорее всего, но не факт. — Нихера себе откровения. Яна пожимает плечами, допивая своё вино и начиная водить самыми кончиками своих ногтей по моей шее, заставляя меня вздрогнуть и издать нервный смешок. — Не трогай меня так, пожалуйста, — прошу я её. — А что такое? Я прикусываю нижнюю губу, чувствуя непреодолимое желание рассмеяться, и до Яны доходит. — Ага… Вот оно что, — шепчет она, хищно улыбаясь и убирая пальцы с моей шеи. Я облегчённо выдыхаю, но она качает головой, забирая у меня бокал и ставя его на стол рядом со своим. Я хмурюсь, а Яна, поудобнее устроившись на моих коленях, протягивает руки к моей шее и неожиданно начинает щекотать меня. Я тут же тихо смеюсь, пытаясь убрать от себя её руки, но это не так-то просто – она сильнее, плюс ко всему у неё преимущество – она верхом на мне, и из-за этого я практически никуда не могу от неё деться. — Мило смеёшься, зайчик, — улыбается Яна, но я не могу ей ответить из-за того, что задыхаюсь от смеха. — Я..Яна, твою мать, п..перестань! П..пожалуйста, хватит! — Ш-ш-ш, тише! — шепчет она, закрывая мне рот рукой. — Ты сейчас или Миру, или Ричи разбудишь. — Яна! Она, помучав меня ещё долгих секунды три, всё-таки, убирает от меня руки, и я тут же пытаюсь отдышаться. — Щекотки боишься? Удивительно. — Отвали и дай мне тебя обнять. Яна хмыкает, пытаясь отстраниться от меня, но я крепко обнимаю её, прижимая к себе и до сих пор пытаясь отдышаться, согревая её шею своим горячим дыханием. — Не дыши, моей шее жарко! — шепчет она, и я тут же легонько шлёпаю её по заднице. — Предлагаешь умереть в твоих руках от нехватки кислорода?! — возмущаюсь я. — А ты чего меня по заднице шлёпаешь?! Я тебе что, школьница?! — возмущается теперь она, давая мне подзатыльник, на что я усмехаюсь, качая головой и закрывая глаза. — Лучше. Ты моя любимая подруга. — Ой, иди ты. Аргумент так себе. — Согласна, впрочем. Мне захотелось. — Ещё лучше. — Ага. Всё, тихо. Дай отдышусь. Яна хмыкает, кивая и почёсывая мою кожу головы, пока я обнимаю её, уткнувшись лбом ей в плечо. Такое Рождество мне нравится.