***
- Минхо-я? Ты ли это так вырос, сынок? Ли оборачивается и видит машущую ему из-за калитки пожилую аджумму в белой панаме. Подходит к заборчику. Соседка, подруга тётушки. Ли кланяется в ответ: Доброго дня, госпожа Ким. Как вы поживаете? - Какой же ты красавец вымахал, Минхо-я! Глаз не оторвать! Настоящий альфа. А мы что? Так и живем тут, потихоньку, стареем. Минхо отвешивает ей дежурные комплименты и словно невзначай расспрашивает о соседях: кто, где? Впрочем, словоохотливой одинокой старушке много не надо - она и рада накрыть Ли лавиной относительно последних, но далеко не свежих новостей и сплетен. Так, выясняется, что с былых времен соседей почти не осталось, кругом все новые, в основном, молодые семьи с детьми. Что Ханы уехали давным-давно (это Минхо знает и сам), еще лет 8-9 назад, их дом приобрела большая семья, в которой сын-подросток часто включает по вечерам слишком уж громкую музыку. Что старики Со умерли почти сразу друг за другом вот уже три года как, оба из-за проблем с сердцем, вместе и похоронены на местном кладбище, а их дом выкупили другие, внук же после похорон деда не наведывался сюда ни разу, зато на могилки родителей исправно раз в год приезжают старшие Со. Что в это же трагическое для всего района время, аккурат три года назад, случилась беда - молодая чета Хван разбилась в аварии по пути домой, погибли сразу оба - и уважаемый супруг, и его красавица-жена, к счастью, их единственный сын - "такой очаровательный омежка" - ждал родителей дома и в машине в тот ужасный вечер его не было. Сразу после трагедии осиротевший юноша куда-то уехал и тоже больше в Кандонгу не возвращался... Три года назад, три года. Неприятные холодные мурашки покрывают тело Минхо, он дежурно улыбается, что-то еще приветливо говорит на прощание аджумме и заходит, наконец, в дом. Уфф... Здесь мало что изменилось - только мягкая мебель накрыта льняными чехлами, да и бытовой техники почти нет, как нет и некогда многочисленных цветов в горшках. Всё остальное же - книжные полки, чайный столик в центре гостиной, посуда и даже картины на стенах - покрыто пылью, но стоит на своих местах. Три года назад. Значит у Хёнджина тогда, действительно, случилось большое горе. И он позвонил именно ему, Минхо. А Минхо... Неудивительно, что эта мысль так взбудоражила его сейчас!.. Задрожали поджилки, пересохло в горле и уже знакомая свинцовая тяжесть снова поселилась в груди - значит он уже тогда всё верно почувствовал, тот ночной охрипший голос пробудил в нём то глубинное, животное, отчего его альфа готов был рвать и рычать, мчаться в сырую ночь, желая помочь омеге, но почему-то он не послушал того яростного природного зова и загасил на корню этот искренний, горячий порыв. Понять его, конечно, тоже можно. На тот момент они уже девять лет как не виделись и даже не общались, в их последнее лето омеге было девять, это был тоненький смешливый мальчуган со звонким смехом. Золотистые волосики, золотистые карие глаза, тонкие длинные ножки тоже золотистые от поцелуев солнца. Давным-давно, совсем в детстве. На момент звонка же Минхо жил своей веселой уже студенческой жизнью, был в отношениях со взбалмошной девушкой-омегой, которую он вовсе не любил, ему был двадцать один год и в тот вечер он к тому же хорошенечко выпил. Они были на тусовке с друзьями, когда раздался тот поздний звонок на его мобильный. Странные цифры. Минхо на завтра, когда все-таки перезвонил, узнал, что это был стационарный номер какого-то далекого магазинчика. Чей-то охрипший голос, незнакомый, но такой сладкий. ...Старая поблекшая фотография в рамке на комоде привлекает его внимание - тётя, дядя, а в центре - он, Минхо, беззубо улыбается, обнимая большого плюшевого медведя. Здесь ему лет семь, кажется. Он любил того медвежонка, даже запах его вспомнился. А тётя с дядей любили его и неизменно баловали, задаривая игрушками. Как же здорово было тогда! Какое у него было счастливое детство! Но так печально совпало время начала его пубертата - и болезни дорогой тетушки. В ту осень, когда Минхо должно было исполниться 12, тете Ынджи диагностировали рак. И они с дядей, оставив дом в запустении, переехали в центр, поближе к ее клинике. Много лет тётя с переменным успехом боролась со страшной болезнью и всё-таки нынче проиграла в этой неравной битве, отвоевав, впрочем бесценные 12 лет жизни и таки оставив дядюшку горевать и стареть в одиночестве. А Минхо тогда даже не попрощался с друзьями. Просто больше не вернулся уже в этот уютный светлый дом, где под сенью могучих деревьев до сих пор скрипят, покачиваясь, его любимые резные качели. В ту пору он стал резко взрослеть, поменялся круг интересов, увлечений, и ему было уже не до детских сражений за руку и сердце маленького губастого омеги. Омеги, чей повзрослевший охрипший голос позвонил ему три года назад и с тех пор стал часто слышаться по ночам, во снах. Минхо сразу же после звонка осознал, что упускает нечто важное. Почувствовал нутром какую-то досаду, тревогу и даже боль. То ныло его сердце, сердце альфы умоляло - поезжай, помоги, поверь, проверь! Но разум холодно и цинично нашел массу отговорок и оправданий и не счел нужным протягивать руку помощи забытому мальчишке из прошлого. 3 года назад: - Минхо-хён? - Кто это? - недовольно спросил Минхо, удивленный поздним часом и странным номером. - Прости, что беспокою, это я - Хёнджин, помнишь меня? Хван Хёнджин из Кандонгу... После долгой паузы и мучительной работы мозга... - Ааа, Джинни? Привет, малыш, какими судьбами? - Хён, мне очень нужна твоя помощь. Ты можешь прямо сейчас приехать в Кандонгу? - Чтоо? Ты спятил, Джинни? Сейчас? Посмотри на время, малыш. - Мне очень нужно, правда... Хён, пожалуйста, прошу тебя... Голос у Хёнджина был такой, что Минхо абсолютно протрезвел, всё внутри него заныло, отвечая на этот сдавленный, словно сдерживающий рыдания шепот и в какой-то момент он и вправду засобирался ехать, но Джиюн многозначительно нахмурила брови, недовольно поджав губы. У них были не самые романтичные отношения, которые к тому же изживали себя, но она всё равно ревниво прижалась к нему и нарочито громко капризно возмутилась: Это кто там тебе звонит в такой-то час? Немедленно повесь трубку! Возникла неловкая пауза. Хёнджин, конечно, всё прекрасно услышал. - О, прости, хен. Прости, пожалуйста, что побеспокоил. Не стоит приезжать. Забудь. И гудки. И тревога неприятным холодным комком - где-то в животе, а на сердце с тех пор грузом поселилась тяжесть. А этот отчаянный голос стал являться во снах, где Ли все время бежит за ним, бежит куда-то в ночь и темень, а голос, то исчезая, то появляясь, робко зовет его, просит помощи, но потом всегда пропадает полностью. Этот кошмар с тех пор снится ему стабильно раз в три-четыре месяца. С Джиюн у них предсказуемо ничего не вышло. И сейчас Минхо уже 24 года, все друзья считают его бессердечным ловеласом, он проводит каждый свой гон с постоянной подружкой-бетой, с которой у них "дружба" с привилегиями и без обязательств. А все его отношения завершаются фиаско из-за непонятной пустоты внутри. Он ни в кого ни разу не влюблялся, ничей запах его ни разу не свел с ума, его сердце - лёд, но в жилах - огонь, поэтому женщин он использует, удовлетворяя сиюминутные страстные прихоти и, удовлетворив, просто идет дальше, без угрызений совести, но с зияющей дырой внутри. И заполнить ее он сам не в силах. Однако, у этой пустоты есть голос - охрипший и несчастный, робкий и всегда исчезающий... И есть имя - Хван Хёнджин.Глава 2
13 июня 2023 г. в 16:28