Ребус

      Чернила пачкают руки, когда Диппер хладнокровно скатывает исписанные листы в хрустящий ком и отправляет в пепельницу.        Стоит напрячься — и они загораются сами по себе. Без спички, без зажигалки. Одна только воля. Его воля.       Если долго вглядываться в маленький огонёк, можно представить, будто горит лес вокруг Гравити Фолс. Горит потому, что ему так вздумалось. Гарь, дым, вопли гномов, вой волков — наваждение окутывает быстро, стоит только захотеть, стоит только вообразить.       Чем дальше — тем горше возвращение в реальность, тягучая боль в висках резко дергает за плечо, останавливая, куда, мол, полез, жечь бумагу — вот и все на что ты годишься. Диппер чертыхается и бьет кулаком по столу, ряды склянок жалобно взвизгивают, подпрыгивая на пару сантиметров.  Недостаточно. Его усилий — недостаточно.         — О, бедный Йорик! Я знал его, Горацио!       Голос — пенящееся в бокалах шампанское. Отзвуки ярких фейерверков. Диппер их терпеть не может, бессмысленная трата времени. — Положи череп на место, будь добр.        Билл всегда является в разгар его работы, раздражает до скрипа зубов, но выставить вон демона разума — увы, как бы Диппер не желал, это не в его власти. Пока что.       Он разворачивается, опираясь на стол, видит силуэт в полутьме подземелья, света не хватает, чтобы Диппер разглядел незваного гостя полностью, но это не мешает ему знать, что Билл сейчас вертит в руках вороний череп. — Так-так-так, я вижу, ты успел замучить целую вереницу зверят, пока я был в отъезде!  — Ошибаешься, этот у меня уже пару месяцев. Поэтому я был бы признателен, если б- — Зануда! От ушей до самого хвоста.        Диппер фыркает и устало трёт переносицу.  — Сайфер, у людей нет хвостов.        Диппер бы рад не отвечать на его тупые реплики, но так уж сложилось, что Билл любит разговоры и молчанием его не удержать.  — Пф, будто ты не можешь оторвать себе какой-нибудь у одного из своих подопытных.  — Я не занимаюсь живодерством. Только наукой и магией.  — Ну-ну, и как успехи?       Билл подбирается ближе, отбросив кости куда-то в сторону, все свечи до одной вспыхивают ярче и Дипперу открывается его лицо, а точнее — сияющий ярко-желтый глаз, который, кажется, только сейчас и распахнулся,       Диппер бы заметил раньше это свечение. Он висит над лбом Билла, будто существуя отдельно.       Диппер корит себя за проявление слабости, он многое успел увидеть и пережить, но обликам Билла, меняющиеся каждую их встречу, всегда удаётся его шокировать, пусть всего на пару секунд. И Билл определено это знает.       Лицо Билла скрыто «маской» из десятков цепочек, свисающих сверху, открывающих лишь привычный озорной оскал и изредка звенящих при движении (будто они сами выбирают, когда петь, а когда нет). К чему они прикреплены Диппер не понимает и понять не пытается, давно перестал. — Твои подсказки не помогают. Мне казалось, у нас был уговор. — Звучит угрожающе, возможно чересчур для того, кто говорит с высшей формой жизни. Но Диппер не привык благоговеть, предпочитая изучить, понять и победить.  — Спокойнее, приятель, спокойнее, не кипишуй.        Билл ухмыляется, усаживаясь на стол, будто стулья выдумали вовсе не для него. Он опирается локтем о чужое плечо, и Диппер невольно вздрагивает. Странно, но демоническое прикосновение никак не отличается от человеческого — такое же противное.  — Не стоит винить меня в том, что ты, дружок, не умеешь разгадывать ребусы. — Мне не нужны твои чертовы ребусы, мне нужны ответы, — Диппер вкладывает в слова больше эмоций, чем хотелось бы. Мэйбл права (как всегда) — он терпеть не может проигрывать.        Хочется отойти в сторону или запустить в Билла чем-нибудь, ритуальным кинжалом, например, а лучше сначала одно, потом другое, удобнее будет целится, но, зная, как легко Билл может уйти, ускользнуть, как вода сквозь пальцы, Диппер не делает и шага, только смотрит. — Терпение, терпение и труд! Вот и все ответы. — Билл улыбается, широко-широко, обнажая клыки. Кажется, их куда больше, чем может поместиться в человеческой пасти. — Ты слишком торопишься, хочешь все и сразу, не приложив абсолютно никаких усилий. Естественно для твоего возраста, однако, губительно для ученого!  — Никаких усилий? — шипит Диппер, ещё немного и начнёт плеваться жидким азотом. — Никаких усилий?! Я просиживаю в этом чертовом подземелье целые дни, не заботясь о сне и пище, прикладываю все силы, которыми располагаю, и ты хочешь сказать мне, что- — Что ты такого сделал, чтобы магия тебе открылась? — Билл все ещё улыбается, но голос больше не веселится, ухмылка застыла, как на старой фотографии. Становится холодней. — Порезал себе руку? Отрубил голову курице? Неужели ты думаешь… — расстояние между ними сокращается, Билл приподнимает его голову за подбородок, заставляя глаза Диппера сфокусироваться на его единственном пышущем янтарём оке. — Что магия стоит так дёшево? Ты останешься топтаться на месте, если не готов на большие жертвы. — Что ты имеешь в виду? — Диппер понял, но все равно спрашивает. — За любую силу требуется достойная плата. Не говори мне, что не готов. Ты солжешь.        Молчание. Где-то вдалеке рыдает ветер. — Подумай, что ты можешь принести на алтарь. Или кого. — глаз мигает пару раз. Будто подмигивает. — Стой…       Поздно. Билл выдыхает столп красного дыма прямо ему в лицо, Диппер заходится в кашле, закрывая нос и рот рукавом, глаза страшно слезятся, так, что пару минут он вообще ничего не видит. Когда приступ кончается — Билла уже нет.        На столе — засохшая роза, нелепо обсыпанная блестками. Диппер хмыкает. Как же все это в его стиле.