— Сыграем?
Билл, развалившись на стуле, по-хозяйски разводит руки в стороны, приглашая Диппера сесть напротив. Диппер повинуется, знает, раз он на территории Сайфера, то спорить бесполезно.
Диппер совсем не помнит, как оказался здесь, на станции метро, залитой скрипучим желтым светом, что капает с треугольных плоских ламп в потолке, с боков глядят мглой две дыры-туннеля. Если не помнит, вывод только один — он спит и видит сны, нагло присвоенные себе Биллом после их сделки.
— Во что?
Билл улыбается, у Билла сегодня перчатки из змеиной кожи и красная повязка на глазах. Диппер хмурится, потому что дотрагивается до головы и чувствует там точно такую же, только на лбу, огибающую виски.
— Догадайся сам.
На стол между ними, клацая, будто крокодилья пасть, вываливаются из неоткуда два пистолета, перед Диппером совершенно обычный, точно такой же, который он хранит у изголовья кровати, не считая разве что широко распахнутого глаза на рукоятке, красного от лопнувших капилляров и слезящегося от невозможности моргать, перед Биллом — безвкусно-золотой и, кажется, покрытый чешуей.
— Русская рулетка, — усмехается Диппер. — Ты так банален.
— Уж прости старину Билла за любовь к охоте на оленей!
Билл тянется к своему оружию, но на миг замирает.
— Быть может, хочешь поменяться?
— Нет.
Диппер берет в руки пистолет и морщится, держать его из-за липкого и мокрого глаза ужасно неприятно. Глаз виновато смотрит, должно быть, сознавая всю свою никчёмность.
— Не гляди так мрачно, друг мой. Я не рассказал тебе правила до конца, уверяю, тебе они понравятся. Давай так: один твой выстрел — один вопрос, один мой ответ — один выстрел. Игра продолжается, пока вместо осечки из ствола не вымахнет пуля. Или пока кто-нибудь не нарушит правила игры. По рукам?
— Я могу умереть во сне? — вполне разумно спрашивает Диппер.
— А ты сам как думаешь?
Диппер пожимает плечами, вдруг над ухом свистит крикливая птица, или это только так кажется, Билл суетливо тараторит:
— Ой, прости-прости, я такой неуклюжий сегодня, будто тысячу лет назад, случайно не туда нажал и оп — курок спустился сам. Ты как, не сильно поранился?
Левую руку будто что-то скребёт, Диппер смотрит и видит, как на белой скатерти расплывается красное пятно, струйка тянется от неглубокого пореза на большом пальце, задела шальная пуля, которая, вообще-то, вряд ли смогла бы пролететь под таким углом, но это сон, и здесь возможно все. Боли нет. А кровь все-таки есть, но она не пахнет, просто течёт, и черт знает, реальна она или нет.
— Может, перевязать? — заботливо беспокоится Билл, но Диппер грубо его обрывает: Нет. Начинаем.
— Слушаюсь и повинуюсь. Эй, крупье, не поможете нам?— Билл щёлкает пальцами, к краю стола подползает страшно уродливое существо: голый скелет с головой оленя, между костей тихо жужжит пчелиный улей, в дырки между рёбер стекает воск, на морде, вгрызаясь в шерсть, копошатся трупные черви. Диппер остаётся равнодушным, он — привык.
— Ты задаёшь вопросы, а значит, ты начинаешь, — посмеивается Билл.
Крупье важно, со знанием дела берет у Диппера пистолет и заряжает барабан ровно одной пулей, не забыв продемонстрировать это обоим игрокам, — руки у него человеческие, все идёт гладко, как по маслу.
Диппер принимает пистолет обратно, тот почему-то становится тяжелее в несколько раз, Диппер уверен, что он не может чувствовать страха во сне, потому что это сон, все вокруг нереально, и пистолет, и стол, и оленья голова, и жрущие ее черви, даже Билл сейчас нереален, что уж говорить о пуле, которая может вылететь из ствола прямо в висок?
Пистолет
Вопрос, ему
шестизарядный,
нужно задать
значит, вероятность
вопрос
выстрела одна к шести,
и сделать
то есть шестнадцать
это с умом
и шесть процентов,
раз Билл дал
это меньше,
ему такую
чем пятьдесят,
возможность, надо
но почти двадцать,
подумать
а это значит,
значит
— А кровь твоя красная. Вовсе не голубая. Какое разочарование. Боишься? — Билл скалится, смотрит завязанными глазами, всегда слепец и всегда всевидец.
— Конечно нет.
Согнуть руку в локте — почувствовать холод у виска — нащупать спусковой крючок — спустить и не вздрогнуть (
потому что он спит, а страха во сне нет, если это не кошмар, а это не кошмар, Диппер может отличить сон от кошмара, как дохлую мышь от живой) — все в одну секунду и —
Осечка.
Вместо пули быстро-быстро, как скорпионы, выкарабкиваются слова из рта:
— Почему у меня ничего не получается?
— Не получается что? — живо реагирует Билл, перебрасывая пистолет из одной руки в другую. Он отдаёт его крупье, и тот проделывает все тот же фокус. — Ходить на руках? Доставать кролика из шляпы? Платить по налоговым квитанциями? Первое — ты никогда не пробовал, а зря, второе — ты считаешь это глупостями, что само по себе глупо, потому что кролики это чудесно, третье — для этого у тебя есть сестрица, прекрасно умеющая от них увиливать. Ты это хотел услышать?
Билл хватает пистолет и стреляет, тот сдавленно шипит, пуля не вылетает. Осечка.
Диппер прикусывает внутреннюю сторону щеки, боль чувствуется, но слабо, он оплошал, конкретика, черт бы ее побрал, он забыл о конкретике.
Осталось пять выстрелов, одна к пятой это двадцать процентов, как просто. Холод у виска — курок — выстрел. Пустой.
— Почему я не могу провести ритуал? Правильно провести, чтобы добиться желаемого результата.
— Потому, что ты его уже провёл, а желаемый результат не появится
до тех пор, пока ты не начнёшь по-настоящему стараться.
Билл зевает и стреляет себе в лоб. И ничего — осечка.
Диппер раздражено поднимает пистолет снова. Согнуть руку — зажать курок — выстрелить,
выстрелить,
выстрелить, одна четвёртая это просто двадцать пять процентов.
Он
стреляет и вздрагивает, олень проворачивает голову на триста шестьдесят, и снова — ничего — осечка.
— Что мне сделать, чтобы начать по-настоящему стараться? — в горле, кажется, пересохло. Голос сиплый.
— Перестать жалеть голову. Головы. Ты ведь не жалеешь мощённые камни, пока по ним идёшь?
Билл прикладывает пистолет туда, где должен быть глаз, скрытый повязкой, если он там, конечно, вообще есть, и легко стреляет. Без результата.
Диппер чувствует, как вздыхает, хотя раньше не задумывался, что вообще должен дышать, пистолет так привычно у виска, тридцать три процента
Что насчёт ошибки игрока? И причём тут проценты?
Теория вероятности не имеет ничего общего с игрой жизни и смерти, но смерть не может иметь дело с ним, потому что он спит, а значит бессмертен до тех пор, пока не проснётся или же
Да впрочем неважно, важно, что он не стреляет, хотя ему совсем не страшно, страха во сне нет, просто тяжело, так тяжело двигаться, надо просто
в-ы-с-т-р-е-л-и-т-ь.
И он
стреляет.
И
ничего не
происходит.
— Если я буду стараться слишком сильно — я умру?
— Да-а-а, — Билл растягивает это слово, шипит его, как наливает шампанское, ему оно так нравится, голос пузырится, а Билл кладёт подбородок на ствол и спускает курок.
И опять — ничего.
— Не устал? — вдруг интересуется он с такой заботой, будто это их сотая партия в шахматы — хотя причём тут они?
— Ни в коем случае.
Три выстрела из шести это половина, на половину ближе к чему —
смерти? —
пробуждению? —
новому раунду? —
умрет ли Билл, если выстрелить в него?
Конечно же нет, Билл не умрёт никогда, жалость и счастье одновременно.
Стреляй и не думай, сожми зубы, да-да, вот так, будто тебе опять шесть, ну же:
и — выстрел.
— Я когда-нибудь вообще овладею телепатией?
— Конечно, — Билл стреляет в висок.
Почему он делает это все быстрее и быстрее, нет времени на то, чтобы передохнуть и подготовится, хотя к чему ему готовится, два выстрела, осталось всего два и это пятьдесят на пятьдесят.
Ствол к виску —
это его рука дрожит? Неправда. Диппер во сне не чувствует страха.
Выстрел.
— Когда это произойдёт? Точная дата, — произносит Диппер с нажимом, он так устал ждать, ждать и биться в закрытые двери, которые невозможно поджечь.
Билл ухмыляется и широко раскрывает рот, но выпрыгнувшие слова тонут в рёве поезда, что проносится по левому туннелю, мерзко, отвратительно и так нечестно.
— Ты-… — Диппер фыркает, полный гнева, но Билл перебивает.
— Я сказал, что дам ответ, я не говорил, что ты его услышишь, уж прости, но их я не могу контролировать, мы все-таки в метро, они ездят тут время от времени, да и вообще это — твой сон.
— Когда это произойдёт?
Сколько ещё…
— Два вопроса, ни одного выстрела, Диппер — ты играешь не по правилам.
Стол падает в бездну, Диппер оказывается на ногах, Билл встаёт перед ним, Диппер чувствует, как его пистолет упирается в грудь.
— Так же нельзя.
Пистолет превращается в змею, прыгает на него и завязывается на шее, как удавка, Диппер тянется к ней руками и —
***
Диппер резко дёрнулся вперёд, судорожно хватая ртом холодный воздух. Окно на ночь он опять оставил открытым. Сердце колотилось, как укушенное. Лоб весь в холодном поту. Будто проснулся после кошмара.
Что-то кольнуло в левой руке, Диппер присмотрелся — в лунном свете можно было различить бурое пятно крови на белых простынях от царапины на левой руке.
Диппер устало убирает пряди волос со лба, опирается на руку и прикрывает глаза.
— Черт…
