Начало равно концу

Люмин решила прогуляться. Комната Кано начинала угнетать и забирать силы. Капитан не разговаривал. Не хотел. Эти молчаливые страдания, пустой взгляд и переживания привели на улицу. Люмин понимала, что скоро им придëтся уехать, а куда еë не интересует. Куда распределят, туда поедет. Она солдат, она послушается и никуда не денется. Идя вокруг больницы, Люмин размышляла насчет брата. Ей хотелось, опять же, встретиться с ним, но она так боялась что их встреча обернётся кошмаром. Но им суждено воссоединиться! Правда ведь? Скорее всего да, и в этом Люмин находила утешение. Сяо, странно себя ведущий, стал напрягать девушку. Она чувствовала в нëм ужасные перемены, понимала, что с ним что-то происходит, но почему-то не спрашивала, что именно. Ей казалось, Сяо сам справится, и ему еë советы не нужны. С одной стороны, она его знать не знает. Люмин просто доверяла ему, будто была с ним знакома всю свою жизнь. И эта любовь... С каждыми размышлениями, Люмин приближалась к мысли, что эти чувства не полностью еë. Любовь строится на доверии, и это доверие пробудилось слишком неестественно. Сердце, душа говорили, что Сяо — еë человек, но мозг кричал об обратном. Он просто визжал, что что-то там не так. Из-за этого произошел внутренний разлад. Люмин шла по больничному дворику, как вдруг услышала чей-то вопль. Выстрел. Первая мысль — напали. Вторая — тренировка. Солдаты часто кричали, пытаясь преодолеть себя, сделать раннее не получавшееся. Люмин решила прокрасться. Враги — быстро добежит, поднимет шум. Крадется, тихо, аккуратно, не спеша. Вопль прорезался сквозь деревья. Люмин услышала, как незнакомый мужчина разговаривал на повышенных тонах. Ещë немного и Люмин увидела забор... Нет! Стену из колючей проволоки. Еë глаза расширились. Военный в форме приставил пистолет ко лбу зарëванного юноши. Мальчишка, которому едва исполнилось восемнадцать, стоял на коленях, не имея права пошевелиться. Его глаза опухли, он ничего не видел из-за слëз. Люмин посмотрела в ноги солдата. У его обуви лежал избитый мужчина, из лба которого стекала свежая кровь. Ему прострелили голову. Мальчишка всхлипывал, кряхтел. — Че ты дрожишь? Как бить по затылку камнями, так это страха у вас нет. Вы должна быть благодарны, уроды. Чертовы отбросы, вам жизнь спасли, не убили, не сожгли, а вы, скотины, пытаетесь убить героев. — Это не жизнь! — мальчишка попытался резко встать, но не успел даже подняться, как в его голову прилетела пуля. — Кто ещë хочет поиграть в главного героя? А? — солдат обращался к остальным пленникам, которые в ужасе наблюдали за этой картиной. — Думаете, что толпой забить получится? Вы слабые, без должной еды, заключены хер знает где. Убив меня, вы ничего не поменяете. Солдат подошëл к другому пленному. Дуло пистолета прислонил к чужому виску. Вульгарно, пытаясь показать свою власть, встал вплотную. — Может, это ты у нас главный герой? Ударь меня, проверим. — Мужчина стоял ровно. — Берите пример. Твари. Солдат опустил пистолет и, плюнув в сторону тел, ушëл. Люмин замерла в ужасе. Это на еë дом напали. Почему родная армия, которая несла в себе идею геройства и спасения, убивает людей? По всем тем лицам можно было понять, что каждый пленный — гражданский. Их глаза, поведение, движение, — всë это говорила, что они даже оружия никогда не держали. Люмин боялась двинуться. Ей было тошно, ужасно. Она не хочет сражаться за... Это. Не хочет носить форму, которая окрасилась оттенками завоевания, а не обороны. Внутри что-то треснуло. Люмин надеялась, что ни Сяо, ни Кано не знали про этот лагерь. Она хотела верить, что они не знают про этот ад. За еë спиной хрустнула ветка. Люмин на секунду прислушалась и тут же побежала прочь. Неслась поездом, ничего не замечая. Началась гроза. Жуткая, страшная гроза, разбрасывающая молнии куда вздумается. Небо окрасилось серым, пошëл ливень. Люмин оказалась в больничном дворике. Она упала, стоило ей выйти из этого маскировочного леса. Девушка обернулась, ударила молния. Силуэт между деревьями. Янтарные глаза, приглушённые ливнем, смотрели прямо на Люмин. Люмин быстро поднялась и убежала прочь, не обращая внимания на разбитые колени, изрезанные ветками руки и щëки. Люмин не захотела возвращаться в больницу. Только не сейчас. Девушка пришла в солдатский корпус. Она зашла в комнату, заперлась на замок, задвинула окна шторами и зажалась в угол. Еë не столько пугал сам факт убийства, сколько шанс того, что Капитан или Сяо могли знать про эту жестокость. Люмин с детства слушала, что её страна — рай. На родной край напали, надо защищать. Их цель не захват, а спасение. А тут это начало разрушаться, потому что все новости, что озвучивались в стране, осуждали подобные места. Доверие сломалось. Люмин было тошно. Пропаганда начала покидать тело, голову. От этого сердце трескалось. Хотелось выть, исчезнуть из этого мира. Люмин резко подняла голову, почувствовав чужое присутствие. В темноте, в противоположном углу сияли янтарные глаза адепта. Но Люмин не увидела теплоты в этом взгляде. На несколько секунд она увидела своего брата. — Люмин, — Сяо сделал медленный шаг, оставляя на полу мокрые следы. — Позволь мне помочь тебе. — Оставь меня. Я не хочу разбираться, почему ты здесь. — Люмин хотела отдалиться от Сяо. Спрятаться от него. — Я вижу, что ты напугана. — И что? Уйди! Оставь меня, я сама справлюсь. Не видишь, что я начинаю на тебе срываться? Уйди просто отсюда — Люмин ещë сильнее вжалась в угол. Сяо не послушал. Он медленно подошëл к Люмин, сел на колени перед ней, подтянув к себе. Сяо еë обнимал. Как мог. По-своему. Люмин, оказавшись в его руках, поняла, насколько же она напряжена. И через секунду обмякла, держась за адепта.