Начало равно концу

Хайтао громко хрюкнул, оттолкнул от себя Сяо. Мужчина просто стоял, голова опущена вниз. Сяо обернулся. Хайтао взял его за руку, потянул на себя. Адепт не сопротивлялся. Мужчина продолжил физический контакт, прильнув к Сяо. Слишком близко, но адепту почему-то было интересно, что сделает этот человек. Скулы соприкоснулись на секунду, губы Хайтао оказались у самого уха. — Обычно она смущалась в такие моменты... — Хайтао отошëл назад таким плавным движением, что даже не верится, что пьяный человек так способен шевелиться. Мужчина стал качать головой в такт какой-то музыки, которая играла у него в голове. Из его рта доносились слова какой-то песни. Хайтао затанцевал, переступая с ноги на ногу и кружась. Самые примитивные движения заставили Сяо смотреть. Кажется, этот танец гипнотизировал своей простотой. Хайтао мастерски подстроился под собственный тихий голос. И в один момент он застыл, а его лицо стало бледным и опечаленным. — Я не помню, что было дальше. Спустя столько лет я и забыл. Ей больше всего нравилась следующая часть, которую я посмел забыть... — Хайтао поднял глаза на Сяо, — Хорошо, когда ты не в плену... Я вас всех перережу за то, что разорвали меня на кусочки, отобрав еë! Вы подавили во мне волю, вы забрали у меня свободу, но не свободу из моей души... Я сделаю всë, чтобы перегрызть тебе глотку, тому капитану... Всем, кого я считаю виновным. И я это сделаю... Спустя столько времени я заставлю почувствовать этот кошмар. — Мужчина плакал. Слëзы скатывались по лицу. — Я отберу то, что вы забрали у меня. Это вы начали войну, это вы выставляете себя жертвами... Но вас в лагерях не держат десятилетиями! Вы не заканчиваете эту войну, вы и не собираетесь! Вам насрать, что люди страдают и гибнут, хотя с вашей стороны скорби не меньше. Для чего? Для чего ты служишь этому всему? Сяо промолчал. — Молчишь. Знаю, что ради женщины. Только любовь твоя нездоровая. Не нужно быть гением, чтоб увидеть этот безразличный для всех взгляд. Но для нее... Ох, ты другой, да? Заботливый, наверное. Только такое поведение не приводит ни к чему хорошему. — Скоро рассвет. Тебя на койке не найдут и застрелят. — Срать я хотел на это. Я тут столько лет, что стало все равно. Я здесь не живу, а существую. Сяо недовольно фыркнул, схватил Хайтао за рукав и с нечеловеческой силой потащил его в сторону "ямы". *** Капитан Кано не спал. Время близилось к рассвету, но небо было окрашено ночной мглой и пеплом, луна не светила, потерявшись в собственном мраке. Кано подошëл к окну, внимательно вглядываясь в силуэты зданий, деревьев... Небо чем-то рассекло. Белая царапина завораживала. Окно задрожало. Кано, стоя в ночнушке, всë ближе и ближе подходил к окну. Резко на лицо что-то брызнуло, ночнушка сменилась на военную форму. В руках оказалась винтовка. Из белых царапин показались сотни падающих звёзд... В ушах загудела сирена. Кажется, что Капитан перестал дышать. На его лице не спеша засыхала чужая кровь, сапоги чем-то перемазаны, земля начинает гореть, ведь то в воздухе были не звезды или кометы, а бомбы. Капитан был на улице, ему хотелось бежать. Впереди показалась перепуганная Люмин. Она плакала, рыдала, драла себе глотку, метаясь из стороны в сторону. Люмин упала, свернулась калачиком, схватившись за голову. Еë трясло. Девушка неожиданно подскочила на колени, схватилась за живот. Стошнило чем-то жёлтым. Кано почему-то отчетливо видел женские глаза: стеклянные, при этом мутные и потерянные. Капитан побежал к Люмин, он хотел еë спасти, оттащить от этого кошмара подальше хотя бы на метр... Кано за что-то зацепился, падая. Послышался взрыв. Кано с трудом открыл глаза. Он лежал в ночнушке на холодной земле. Капитан попытался встать, но получилось только захрипеть от боли. Небо обычное, уже был рассвет. Кано выпал из окна собственной палаты. Галлюцинации сделали всë, чтобы капитан был все ближе и ближе к окну. Мужское подсознание таит в себе ужасные мысли, которые высвободились в виде отвратительной сцены. Капитан испугался за Люмин, в нëм что-то пробудилось, стоило увидеть, как маленькое тело бьëтся в грязи и скручивается. Кано старался избегать каких-либо приятных и нежных чувств к своим подчинённым: многие из них были отпрысками Сатаны, многие не знали, на что подписались. Капитанские сердце и душа устали терзать себя, устали трескаться от каждого предсмертного хрипа или захлëбывания, устали хранить в себе человечность. Именно поэтому кановское поведение изменилось. У него был выбор: видеть смерти людей, которых толком не знает, или навлечь беду на самого близкого ему человека. И вправду, жить, ненавидя каждого, было куда легче, чем сейчас. Люмин ухаживала за Кано, терпела его выходки, помогала ему вставать,приносила еды и уговаривала выйти на улицу. Капитану захотелось бороться за неë, как за собственную дочь. Кано убивал самого себя каждый раз, когда сближался с кем-либо. Он — беда, убийца, смерть. Капитан смог найти себе место только на войне, потому что потери там являются обычным делом. Теперь же он загнан в угол, потому что не хотел убить Люмин и свою любовь. Кано не желал уезжать, пока не признал, что Люмин стала важна для него. Для него нет больше места. Нет спасения. Есть только один ложный выход. И этот ложный выход медленно сжирал Кано. Мамору положил начало сумасшедшей мысли, неправильному решению. Кано не был готов видеть живых мертвецов. Не был. Капитана нашли караульные, но тот уже был не в себе. Последним, что чувствовал Кано, были лëгкие толчки, будто его подняли или перетащили на что-то. *** Люмин почти сразу всë рассказали. Как же она испугалась! Оказывается, Кано способен на подобное... Люмин запереживала. Состояние Капитана и так было неидеальным, а что будет теперь? Она не знала. Из палаты выходила крайне редко, спала там же. Если и оказывалась за пределами больницы, то только ради тренировок или небольших солдатских лекций. Сяо пытался с ней разговаривать, но Люмин отвечала скудно. Неприятное чувство зародилось. Почему произошедшее с таким человеком, как Кано, заставило Люмин забыть о Сяо? Адепт ничего не высказывал, он молча копил в себе нечто скользкое, тяжелое. Сяо огорчался, когда Люмин отказывалась от прогулок. По мнению Сяо, состояние Кано не было причиной, чтоб отказывать ему во встречах. Странное несчастье окружило адепта. После убийства Мамору, его любовь резко возросла, потом на короткий срок закрылась, а теперь же Сяо страдает. Он желал быть с Люмин. Такие перемены для него необычны, до этого их не существовало. К этим вещам прибавились и сны, в которых Моракс просит Адепта придти. С каждым днём призыв был всë настойчивее и агрессивнее. Мысли Сяо стали назойливыми, неконтролируемыми. Рыба гниëт с головы.