Легче жопой съесть арбуз, чем окончить этот вуз

      «Понесло так понесло,» – думал Эймон, быстрым шагом удаляясь от злополучной аудитории. – «Что они в этот чай добавляют... Даже квантовую механику понимать начал.»       Твердо решив никогда больше не изменять разбавленному американо из автомата, преподаватель мат анализа также предположил, что обсуждение тем лучше провести в другом месте, подальше от доски с невероятно притягательными вычислениями Ксавьера. Он достал телефон, чтобы написать коллеге, что подождет его у кафедры, но тут ему помешал входящий звонок от Госсена. Эймон вздохнул и поднял трубку:       – Да?       – Пизда. Ты завтра занят? – перешел сразу к делу младший Пэксли.       – Видимо, нет. Тебя снова подменить? – Эймон устало потер переносицу. Сколько раз он уже заклинал себя не отвечать на звонки Госсена словом «Да»?       – Как ты догадался?       – И когда уже эти лекции по бжд закончатся... У всех уже экзамены начались, почему ты все еще ведешь занятия?       – Это последняя, у первашей. Очень выручишь. Просто тут у Ланса проблемка нарисовалась, надо помочь.       – Что на этот раз? – спросил Эймон скорее ради приличия и поддержания разговора, а про себя подумал: «Наверняка, опять в столб въебался, пока разглядывал свое отражение в витрине.» На самом деле Эймону было совершенно не интересно, чем там Госсен занимается с этим метросексуалом. Ну разве что совсем чуть-чуть.       – Да ничего серьезного, он попросил меня сходить с ним на занятия по пилону…       – Чего?? И ты согласился?       – Ну да, а почему бы нет. Когда это я отказывался от халявного первого посещения? Между прочим там прорабатываются такие мышцы, о которых твоя математическая задница даже не подозревает. Хорошая физическая нагрузка, в общем.       Пока Эймон выслушивал про прелести пилона, он уже добрался до дверей кафедры. И если бы не всепоглощающее чувство дискомфорта от того, что проповедовал ему Госсен по телефону, он бы увидел картину, от которой заплакала бы половина маршрутки. Рядом с кафедрой сидел Валир, весь обложенный какими-то листами, и что-то с чувством рассказывал своему однокурснику, который иногда утешительно похлопывал того по плечу и украдкой пытался собрать листы в кучу.       – Почему он просто не может понять меня? – страдальчески разбрасывал свой курсач Валир. – Это уже в четвертый раз! Да сколько же можно? Он жрет его что ли? Я уже две стипендии спустил на перепечатывание!       – У тебя просто стипендия маленькая, – вскользь бросил его товарищ.       – Ну извините, я не выбирал размер своих скромных подношений, господин «Я-учусь-на-платном-и-мне-насрать», – раздосадованно прошипел Валир. – Он еще и рвет его полностью! Нет, чтобы два листочка смять, я бы без вопросов их перепечатал. Объясни мне, Вейл, как можно весь курсач разом уничтожить??       Однокурсник с платного посмотрел на бедного (во всех смыслах) товарища с теплой улыбкой и только пожал плечами.       – В прошлый раз он залил мою работу кофе, – Валира, похоже, прорвало. – В позапрошлый – он его потерял. А в самый первый раз он думал, что это чей-то прошлогодний курсач, и использовал его под свои распечатки! Уже конец семестра! Сколько это будет продолжаться??       – Если ты сейчас не успокоишься, то будешь перепечатывать в пятый раз, – мудро заметил Вейл, все это время ловивший разлетающиеся листки.       – Я больше не хочу писать работы с Гордом, – Валир устало сел на пол, окончательно выбившись из сил после вспышки праведного гнева.       – А с кем тогда ты хочешь писать? – поинтересовался присевший рядом Вейл. Тут он заметил появившегося на горизонте Джулиана и лукаво подмигнул Валиру. – Может, с Ксавьером?       Страдалец взглядом проводил фигуру печально известного студента старшего курса и задумчиво произнес:       – Знаешь, уж лучше быстро и безболезненно умереть от Ксавьера, чем долго и мучительно поджариваться в лучах деспотизма Горда.       – Ты так словами не разбрасывайся, – предупредил его Вейл. – Слышал, что произошло на его экзамене пару дней назад?       Валир только отмахнулся. Что бы там ни произошло, его это уже мало волновало. Писать работы у «добряка»-Горда оказалось не намного лучше, чем у жуткого профессора квантовой механики. За этот семестр Горд высосал из него всю радость и желание жить. И все его деньги. Возможно, ему и правда стоит поменять научника.       Эймон тоже заметил скрывающегося вдали Джулиана. Значит, Ксавьер уже освободился.       – Ну все, я понял-понял, – попытался он закончить разговор с Госсеном. – Завтра я посижу за тебя на лекции, только не рассказывай мне больше ничего про пилон и Ланселота, пожалуйста. Я не фанат этих ваших «гейских приколов».       Эймон обернулся и увидел Ксавьера, который уже некоторое время стоял сзади и теперь на его лице было странное выражение, которое как бы говорило «Да ладно? Не фанат гей-приколов? А что это тогда было в аудитории?». Но вслух профессор ничего не сказал. Он подождал, пока Эймон торопливо попрощается со своим собеседником (в спешке бросит трубку) и, оценивающе окинув Пэксли взглядом, произнес:       – Я думал, ты уже ушел.       «Чертов Госсен! Я совсем забыл написать, что жду у кафедры,» – выругался про себя Эймон.       – Ну мы же еще не обсудили темы, – преподаватель мат анализа пытался придать своему тону максимально непринужденное звучание. – Я решил подождать тебя у кафедры, но забыл предупредить, мне позвонили.       – А, ясно, – Ксавьер не стал расспрашивать, с кем это Эймон обсуждает такие занимательные вещи, свидетелем которых он только что стал. – Тогда, может, на кафедре и обсудим?       Все еще прокручивая в памяти недавнее происшествие, профессор подумал, что в присутствии остальных коллег ему будет проще сконцентрироваться на деле, не отвлекаясь на «гейские приколы». Эймон охотно согласился, так как считал так же, и вместе они зашли на кафедру.       Здесь они встретили все тех же научных сотрудников, трудившихся не покладая рук. Точнее трудился тут только Натан: он что-то усердно печатал за компьютером. Горд же прохлаждался у кулера, а Алиса стояла рядом с ним и что-то вполголоса рассказывала. Заметив вошедшую парочку, женщина пихнула коллегу локтем в бок, отчего тот разлил всю воду на себя, и достаточно громко прошептала «Я же говорила!».       – Это еще ничего не значит, – прошипел Горд, обреченно глядя на мокрые штаны.       Поймав сердитый взгляд Ксавьера, Алиса, ничуть не смутившись, продолжала:       – Давай поспорим. Если проиграешь, будешь принимать экзамены за меня.       – Что за детский сад, – понизил голос мокрый Горд. – Не занимайся ерундой!       – Если выиграешь, я сдам за тебя все отчеты.       Горд задумался. Но лишь на мгновение. Нет, ну это же как-то по-детски, правда? Спорить с Алисой по поводу того, спит ли Ксавьер с Эймоном или нет. У нее от скуки просто крыша уже едет. Нельзя ей потакать. Поэтому пострадавший с мокрыми штанами молча отвернулся от Алисы и поплелся к своему столу. Такая реакция, однако, совершенно не охладила пыл спорщицы. Подумав, что она еще вернется к этому вопросу позднее, Алиса заняла наблюдательную позицию за своим столом.       «Что за кретины,» – вздохнул про себя Ксавьер и решил все-таки перейти к обсуждению своих тем. Точнее, он просто протянул листок с темами Эймону и в молчаливом ожидании стал следить за его реакцией. Холодный взгляд светлых глаз преподавателя мат анализа заскользил по напечатанным строкам. Между бровей залегла едва заметная морщинка. Весь его вид излучал сосредоточенность и серьезность. А Пэксли за работой – поистине притягательное зрелище. Ксавьер, не отрываясь, следил за тем, как взгляд Эймона спускался со строчки на строчку.       Дочитав до конца, Эймон вновь вернулся к своей лукавой улыбке и сказал:       – Темы хорошие, но все еще сложноватые, – а про себя подумал «Я нихрена не понял.» Он пододвинулся ближе к Ксавьеру, чтобы тому тоже было видно содержимое листка. Ксавьер сглотнул. Эймон принялся объяснять, как упростить темы. Тонкие красивые пальцы то касались печатных строк, то в изящном жесте помогали мужчине выразить свои мысли. Ксавьер как зачарованный следил за каждым их движением.       Заметив, что профессор сидит с каким-то отсутствующим и отстраненным выражением, Эймон подумал было, что говорит что-то неправильное. А, может, он ненароком задел профессорскую гордость Ксавьера своими замечаниями?       – Хотя в принципе, можно и так оставить, – поспешил он исправить эту неприятность. – Может, мне просто показалось это сложным. Ведь это не совсем мой профиль.       – Я могу объяснить тебе, – голос Ксавьера звучал очень спокойно и ровно, но в глазах дрожал робкий огонек смущения. Встретившись с этим взглядом, Эймон невольно покраснел.       – Это было бы… очень интересно, – Пэксли с усилием отвел взгляд. И когда это Ксавьер стал таким чутким и терпеливым преподавателем? При виде такого профессора квантовой механики сердце Эймона наполнилось каким-то необъяснимым теплом. Ему вдруг захотелось погладить Ксавьера по щеке и нежно поцеловать. Но сейчас он мог только растерянно хлопать глазами, борясь одновременно и с удивлением, и с умилением. Неловко кашлянув, Пэксли попытался вернуть разговор в рабочую атмосферу:       – Ну тогда ничего не меняй. Пусть будет так, как есть.       – Хорошо, – задумчиво согласился Ксавьер. Обсуждение явно подошло к концу, но ему почему-то не хотелось расходиться вот так скоро. Нужно что-то придумать.       – Тогда, – Эймон поднялся, собираясь уходить. – Если у тебя ко мне больше нет вопросов…       Мозг Ксавьера отчаянно пытался выдумать предлог задержать Эймона. Он над темами курсовых так усиленно не думал. Но в голову ничего не приходило.       – …и ты закончил все свои дела, – продолжал Пэксли. – То могу тебя подвезти до дома.       Ого. Ксавьер удивленно замер. Вот это поворот. Он коротко кивнул, и они вместе покинули кафедру. Алиса сразу же подпорхнула к Горду:       – Неужели ты ничего не замечаешь?       – Чего я не замечаю? – Горд неохотно поднял глаза на коллегу.       – Между ними точно что-то есть! Или хочешь сказать, что все коллеги так общаются?       – Именно это я и скажу. Они просто обсудили работу.       – Да, но как! Если ты так уверен, что они просто хорошие коллеги, то ты не откажешься от спора, так ведь?       Горд тяжело вздохнул. Он, конечно, не слепой, чтобы не заметить, что отношения между этими двумя несколько укрепились. Но он не хотел признавать, что его коллеги крутят шашни прямо на рабочем месте. Да и к тому же он делал ставку на холодность и благоразумие Ксавьера. Горд не верил, что профессор опустится до служебных романов с Эймоном. Поэтому, чувствуя себя в относительной безопасности из-за своих убеждений, Горд все-таки принял спор. Алиса была вне себя от радости. В этом семестре ей не придется сидеть на своих экзаменах. В этом она уверена.       – Натанчик, не хочешь присоединиться? – Алиса решила пойти ва-банк.       – Катитесь к черту, – отмахнулся Натан, не переставая третировать клавиатуру. Иногда он ощущал себя единственным человеком, который приходит в университет работать. И не без оснований.