Звёзды среди зёрен

      Авруза старалась быть хорошей сестрой, даже когда на это не оставалось сил. Да и откуда им взяться? С раннего утра она принималась за дела по хозяйству, которым не было конца и края, и к вечеру валилась с ног. Жизнь в суровой северной провинции оказалась тяжелее, чем она предполагала. Ферма приносила скромный доход, но выжимала все соки. Тонкие пальцы Аврузы были покрыты мозолями, а ногти — черными от грязи. Она была умелым фермером, бережливой хозяйкой и просто сильной женщиной, хотя никогда не мечтала быть кем-либо из них.       Авруза давно поняла: жизнь всё упрощает. Можно долго и вдохновенно говорить о призвании и высшей цели, о путевых звёздах, что ведут за собой и освещают путь во тьме. У самой Аврузы тоже были мечты, которыми она жила с детства. Но правда в том, что надо собрать урожай до первых заморозков, иначе они не переживут грядущую зиму. Чего бы ей ни хотелось, она всегда следовала голосу разума, и это держало их на плаву.       Её младшая сестра наотрез отказывалась принимать горькую истину. Адури терпеть не могла рутинный труд в любом его проявлении, и Авруза её понимала. Их жизнь не была мёдом, но всё-таки это была жизнь. Раз за разом Авруза терпеливо объясняла сестре, зачем они сеют, поливают, пропалывают, удобряют и собирают, не разгибая спин. Раз за разом выдерживала её недовольный взгляд и выслушивала нелепые отмазки. Из Адури выходила плохая хозяйка. Авруза была готова ей это простить.       Но почему Адури даже не попытается быть хорошей сестрой? Хотя бы иногда? Хотя бы этим вечером?       Но нет, Адури полдня отлынивала от работы, и поэтому у неё есть силы спорить.       — Ещё одна зима в этой убогой лачуге! Почему мы не вернемся в Морнхолд?       Авруза обреченно подняла глаза на сестру. Та угрюмо ковырялась в тарелке с жареным луком-пореем. Кажется, за ужин она так ничего и не съела.       — Ты же знаешь, эта ферма — всё наше семейное состояние. Если бросим её, то станем нищенками.       — Это твоё состояние, а не наше. Я никогда об этом не просила!       Авруза глубоко вздохнула, стараясь держать себя в руках. Они говорили об этом сотни раз. Она наперед знала, что скажет Адури: ты держишь меня в черном теле, сестра; ты ненавидишь меня, сестра; ты похоронила меня тут заживо, сестра.       — И о чём же ты хочешь меня попросить? — ядовито поинтересовалась Авруза. «Пусть уже выговорится и отстанет».       Адури мечтала научиться рисовать. Обычно все их перепалки сводились к просьбе отпустить её в Солитьюд, культурный центр Скайрима. Наверняка там были и искусные художники. Адури твердила об этом последние года три. «Да провались этот город в Обливион! Я слишком устала от этих разговоров».       — Разбуди меня на рассвете и отправь работать на грядки. Ведь за ночь с ними может случиться столько всего ужасного! — Адури отодвинула тарелку с луком. — А знаешь, в чём дело, сестрица? Просто они тебе важнее, чем я.       Авруза скрипнула зубами. Похоже, сестра намерена довести её до белого каления.       — Адури, ты будешь есть или нет!?       — Нет!       — Тогда… — «…засунь свои капризы в даэдрову задницу!» — Тогда… — «…помой посуду и ложись спать!» — Тогда… покажи мне свой альбом.       — Что? — Адури изумленно моргнула.       Авруза выдержала паузу, про себя молясь, чтобы этот маленький шаг навстречу спас их отношения ещё на один вечер. В конце концов, они же сестры. Хотя бы одна из них должна об этом помнить.       — Я сказала, не могла бы ты показать мне свой альбом с рисунками?

***

      За окном лил безутешный осенний дождь. Весь завтрашний день лес будет стряхивать с себя ледяные капли, а ещё через неделю-другую уже сама листва опадет на землю, и голые стволы деревьев останутся зябнуть на скайримском ветру.       Камин плохо спасал от непогоды. Холод просачивался через щели и стелился по полу. Они сидели на кровати, поджав ноги, и листали пухлый альбом в потрепанном переплете. Казалось, в нём не было ни одного чистого клочка бумаги: их заполняли зарисовки на ходу, нервные наброски углем, стремительные линии, едва поспевающие за вдохновением; были и более крупные рисунки, с продуманной композицией и любопытными деталями; а порой встречались пейзажи Рифта на весь лист, целые фрагменты мира на бумаге. Авруза знала, как сильно сестра любит рисовать, но только теперь поняла, что в этом альбоме — вся её жизнь: такая настоящая, неудержимая и… несравнимая с работой на грядках или мытьём посуды. Авруза чувствовала себя немного смущенной и старалась переворачивать страницы как можно бережнее.       — А это что? — спросила она, показывая на один из набросков.       — Это не смотри, оно не получилось!       — Разве?       — Конечно, не видишь? Этому рисунку не хватает… хм, легкости? — Адури на мгновение задумалась. — Знаешь, я кое-что поняла: нарисовать можно всё, что угодно, но без любви это будут просто штрихи на бумаге. Они не оживут. Наверное, звучит странно, но это правда!       — Ты рассуждаешь, как дядюшка Синдерион, — улыбнулась Авруза. — Ему всегда нравились твои рисунки. Помнишь его?       — Конечно!       Адури выхватила альбом у неё из рук и раскрыла его на портрете Синдериона, их старого друга и наставника. Авруза вглядывалась в знакомые морщинки, пока не воскликнула:       — Да! Совсем как живой!       Адури рассмеялась.       — Вот и я о чём!       Несколько листов занимали наброски корня Нирна — капризного растения, которым Авруза занималась уже много лет. Корень был редким алхимическим ингредиентом, очень ценным и по-своему красивым. Авруза выращивала его на небольшом клочке земли, не занятом урожаем. Когда-то у неё был алхимический магазинчик в Вивеке, но с тех пор выпало много пепла.       Кое-что в набросках заставило Аврузу нахмуриться. В справочниках по алхимии часто приводилось изображение корня Нирна — с соблюдением анатомии листьев и пропорций между корневой и побеговой системами. В рисунках Адури были допущены грубые ошибки. Но, разглядывая набросок за наброском, Авруза поняла: сестра пыталась нарисовать звук. Чем дольше она изучала рисунки, тем отчетливее слышала ласковый звон на кончиках посеребренных листьев.       — Поразительно!       — Мне они тоже нравятся. Самые красивые из всего, что мы выращиваем. Ночью светятся в темноте, словно звёзды. И поют такими тоненькими голосками!       — Словно звёзды… Да, в этом есть смысл.       — О чём ты?       Авруза пожала плечами.       — Не знаю, просто пришло в голову. Мне всегда хотелось заниматься алхимией, но я должна работать на ферме. Иначе пропадём. Всё, что я могу, это потихоньку выращивать корни Нирна и изучать их свойства. Наверное, они и есть мои путеводные звёзды?       Адури задумчиво погладила разрисованные листы.       — Тогда моя путеводная звезда — вот этот альбом. Пусть я не могу поехать в Солитьюд, я буду рисовать в альбоме. Он поможет мне не потерять себя в бесконечных рядах грядок, — Адури грустно усмехнулась. — А здорово ты это сказала. Не смотреть на звёзды, запрокинув голову, а взращивать их, день за днём… как морковку.       Она шутила, но её глаза были печальны. Авруза обняла её за плечи.       — Не грусти, сестрёнка. Будем взращивать звёзды вместе.