Звёзды среди зёрен

      Сердце Фендала было разбито.       Он всю ночь не мог уснуть, а на рассвете бежал из ненавистной нордской деревни, прихватив лук и колчан со стрелами. Это место было логовищем суеты, сплетен, денежных споров и всего остального, чем пахнет человек. Фендал думал, что привык жить бок о бок с нордами, однако ноги несли его прочь от Ривервуда, словно от зловонной пасти чудища.       Эльф свернул с дороги и углубился в лес, заново вспоминая, каково быть собой. Хвойный воздух наполнил легкие, прохладный ветерок коснулся лица, смахивая усталость. Нордский мир отступил, но было кое-что ещё. Фендал брел по лесу, словно раненый зверь, ибо мук сердца ничто не могло смягчить.       «Она танцевала со Свеном, — вновь и вновь перебирал он воспоминания вчерашнего вечера. — Свен посвятил ей песню, а потом закружил в танце, и все им хлопали».       Она была так прекрасна! Камилла танцевала лучше всех и, кажется, не замечала неуклюжести своего партнёра. Она улыбалась Свену той самой улыбкой, которой однажды одарила Фендала, когда он помог ей собрать рассыпавшиеся яблоки.       А потом у Камиллы выбилась прядь, и Свен поправил её, невзначай коснувшись девичьей щеки. Фендал выбежал вон из харчевни, потому что больше не мог на это смотреть.       «Она была счастлива с ним. Значит, я ей не нужен», — решил он.       Но как объяснить это сердцу?       Фендал часто охотился в Ривервудских лесах. То, что происходило с ним сейчас, вовсе не было похоже на охоту. Он быстро шагал по звериной тропе, и гибкие ветви нещадно хлестали его по плечам. Слева и справа мелькали стволы сосен, но Фендалу мерещились силуэты танцующих мужчины и женщины. Тогда он свернул в густой подлесок и прибавил шаг. Он почти бежал, ветки царапали кожу в кровь, когда внезапно тягостные думы отступили. Их вытеснило что-то другое, более древнее и могучее. Единственно важное.       Фендал услышал, как по стволу дерева течет сок.       От корней, уходящих глубоко в землю, и до самой макушки питательные соки несли молодую, дикую жизнь. На то была воля И’ффре, Бога Леса. Он вплетал в кроны деревьев свои волшебные истории, и те благодарно простирали к нему ветви.       Фендал услышал, как в еловых шишках спит будущая жизнь. И’ффре ласковым дыханием кружил рядом, напевая колыбельные, пока семена наполнялись силой.       Фендал услышал, как через шелест крон, через запах хвои, через трели птиц И’ффре говорит и с ним. Его голоса наполняли душу ликованием и беззаботной радостью бытия. Фендал вспомнил, что он тоже дитя леса, юное и непослушное.       Он снял ботинки и пошел босиком. Вокруг бушевало лето, разрасталась косматая зелень, расцветали на редких полянах островки горноцветов. Скоро Фендал смешался с лесом и стал дышать вровень с ним. Опавшие еловые иголки приятно покалывали ступни. Природа северной провинции не была похожа на родные лиственные леса Валенвуда, но Фендала это не печалило. Босмер всегда будет дома там, где есть лес, пусть даже такой колючий.       Солнце не успело высоко подняться, когда Фендал вышел на неприметную прогалину, затерянную среди лесной чащобы. Кругом были сумерки — свет с трудом пробивался сквозь лесной полог, — но на поляне царил ясный день. Фендал заметил, что трава примята копытами. Похоже, олени были здесь частыми гостями. «Хорошее место. Тихое, радостное. Они ещё вернутся».       Он поднялся выше по склону и расположился близ поваленной ели. Теперь прогалина была как на ладони, тогда как он сам оставался в тени. Не иначе, И’ффре признал в нем охотника и направил сюда его стопы. Фендал выбрал наугад одну стрелу, наложил на тетиву и стал наблюдать за поляной. Ожидание для него не было в тягость. Нет лучшей музыки, чем неутомимая жизнь леса.       Чутьё не подвело его: вскоре из подлеска, осторожно ступая, вышел молодой олень. Статный, с роскошными рогами, он деловито изучал поляну. Охотника ему не учуять: босмер был с подветренной стороны, тихий и неподвижный, как камень.       «Красавец, — Фендал невольно восхитился зверем. — Но где же твои подруги?»       Скоро появились и спутницы оленя-самца. Они разбрелись по поляне, пощипывая траву, пока вожак сторожил их от возможной опасности. Его гордый вид говорил: это только моя поляна и только мои подруги.       «Возможно навсегда», — с предвкушением подумал Фендал, и в его глазах вспыхнул азарт. Дети леса знают множество игр, но самая захватывающая среди них — охотничья.       На этой охоте не трубили в рог, зато сам И’ффре складывал балладу, каждый раз новую, и распевал её лесным духам. Духи подхватывали и эхом разносили её по всему лесу, но только И’ффре знал, какой будет следующая нота.       Фендал решил, что убьёт оленя с одной стрелы.       Он знал, куда метить: там, под грубой шкурой, под слоем мышц мерно билось чуткое сердце. В какой-то миг Фендалу показалось, что он слышит его стук, чувствует, как оно толкает кровь. Босмер мотнул головой, стряхивая наваждение.       Он делал это много раз. Вскинуть лук, натянуть тетиву и отпустить её — быстро, на три коротких выдоха, чтобы не дать время сомнениям. Стрела не попадёт в цель, когда в голове шумит рой мыслей.       Фендал вскинул лук, натянул тетиву и… почувствовал толчок в груди. За ним ещё один, и ещё: бум-бум, бум-бум. Чуткое сердце зверя бешено колотилось. Чужое сердце. Что его так испугало?       Времени на промедление не было. Рука охотника дрогнула, и стрела улетела чуть левее. Мгновением позже стадо оленей ринулось прочь с прогалины. Тетива жалобно запела им вдогонку.       Фендал замер и прислушался. В лесу что-то происходило, но слишком далеко для его слуха. Впрочем, теперь это было неважно. Он убрал лук за спину и спустился к опустевшей поляне. Земля была взрыта копытами, а ближайший подлесок словно измят ураганом.       Фендал облегчённо выдохнул и рассмеялся. В густой траве лежал убитый олень, сраженный метким выстрелом.       Подул ветер, и на эльфа осыпался дождь еловых иголок. Он легко вытряхнул их из волос, но несколько попали за шиворот и щекотали спину.       — Прекрати, — взмолился Фендал. — Всё честно! Ты проиграл, зато тебе петь вместе с И’ффре.       Он опустился на колени и провёл рукой по гладкой шкуре. Было видно, что олень не знал недостатка в пище. Лес кормил его, чтобы мышцы крепли, мех лоснился, рога отрастали. Теперь же плоть была мертва.       — Я позабочусь о тебе, — дал слово Фендал. — Ни один фунт не пропадёт напрасно.       Такова жизнь леса: быстротечная, но неиссякаемая. Маленькие жизни вплетаются в большие, чтобы песнь никогда не обрывалась.       «Тебе просто повезло, — усмехнулся бы любой ривервудец, узнав об охоте. — Ты же стрелял в пустоту. Кто в здравом уме так делает?» Фендал бы на это лишь робко улыбнулся и пожал плечами. Что бы ни спугнуло оленей — рыскающие по лесу волки или рассерженный рёв медведя, — он выстрелил загодя, предвосхищая движение. Он доверился чуткому звериному сердцу и не прогадал.       В Скайриме много достойных охотников, однако нордам не дано понимать лес. Они слышат только голос чести, он заглушает шепоты мира. Даже самый опытный охотник-норд в этот раз упустил бы добычу.       Фендал же был босмером. Он давно заметил: следуя чувству, всегда получишь большее. Он закрыл глаза и прислушался к себе. Прямо сейчас он чувствовал, чувствовал… не может быть!       — Бедный Свен, — рассмеялся он. — Моё сердце полно любви к Камилле. Тебе не разлучить нас!       Теперь он знал, что делать. Он возьмёт самые нежные кусочки оленины, приправит их чесноком и молотыми травами, а затем обжарит в вине. Горсть снежных ягод придаст винному соусу приятную кислинку. Останется только прибраться в доме и пригласить Камиллу Валерию на романтический ужин. Она будет в восторге, ведь никто во всём Ривервуде не умеет готовить мясо так, как он.       А Свен пусть и дальше поёт свои песенки.