Испугался — упал — умер

      Итак.       Школа открылась четыре года и пять месяцев назад. Во вторник. В десять утра.       Ещё за два с лишним месяца до этого Кевин Дэй — золотой мальчик американского телевидения — загорелся идеей её открыть и поделился намерением с Эндрю.       Сначала занятия вели только они вдвоём, но со временем штаб расширился. Тренеров до сих пор немного, но ставка была сделана не на количество, а на уникальность подходов.       Мэтт Бойд — сам в прошлом ученик их школы, теперь преподаёт для «птенчиков» — самых начинающих и неподготовленных. Помимо паркур-упражнений в его курс входят медитации и аэробика.       Элисон Рейнольдс — как и Мэтт, выпускница; несмотря на то, что их клиентура и так на 95% состоит из богатеньких детишек, берёт себе самых богатеньких (и противных) и без проблем находит с ними общий язык, заодно освобождая остальных от их мажорских выкидонов. Нехватку опыта компенсирует уверенностью и мастерским развешиванием лапши по ушам.       Дэн Уайлдс — королева улиц. Широко известна в узких кругах. Прыгает по крышам с тех пор, как научилась ходить, а в школе организовала сейф-спейс группу только для девушек. Кажется, её ученицы даже не подозревают, что их наставница — чёртова легенда Сиэтла.       Самые дорогие тренировки — индивидуальные, лакшери-стайл, только для избранных — ведёт человек, чьё имя со дня открытия болтается на вывеске с их логотипом. Кевин Дэй — актёр, модель, в прошлом спортсмен, а теперь ещё и директор школы. Занятия ведёт редко, но метко: только для самых преданных фанатов. Стоимость одной тренировки с ним почти равна целой тренерской зарплате.       И пятый — Эндрю Миньярд. Король экстремалов и линчеватель ленивых задниц, с чьих занятий люди не выходят, а выползают. Какие методы, такая и репутация. Получите, распишитесь.       И это всё — чёртовы мысли о работе, которые он насильно впихивает в свою гудящую башку.       Девять утра, трещины на потолке и шум чайника на кухне. Негромкие шаги за стеной, намекающие, что пора вставать. Эндрю и сам это знает. Обычно с этим у него нет проблем, но он не может выкинуть из головы вчерашнее сообщение.       Ёбаный Аарон.       Дверь открывается, и в комнату просовывается голова с крашенными кончиками волос.       — Ты в норме? — спрашивает Рене.       Эндрю издаёт красноречивый стон, полный страдания, и делает вид, что пытается придушить себя подушкой.        — Понятно, — резюмирует она. — Я надеюсь, вафли тебя воскресят.       Эндрю выбирается из кровати и мысленно листает документацию за последний месяц. Натягивая носки, проглядывает список оформленных абонементов. Он понимает, почему Рене решила проверить, что да как: за последние пару лет он всего пару раз переносил будильник — и в оба этих раза оказывалось, что он заболел и теперь пролежит три дня с температурой.       Аарон написал: «С нами хочет поговорить юрист». И ещё: «Перезвони мне». И: «Это связано с отцом».       Аарон, блять. Мастер интриги. Маэстро драмы.       Эндрю ему не перезвонил.        — Ты в порядке? — спрашивает Рене, когда он выходит из комнаты. У неё на коленях лежит ноутбук, а сама она одной рукой молниеносно скачет по цифрам, а второй — подносит ко рту кофе в винном бокале.       — В норме, — бурчит Эндрю и опрокидывает в себя стакан воды. Морщится: недостаточно холодная. Будь его воля, по утрам пил бы чистый снег. — Как сессия?        — Аналогично, — отвечает Рене и ножкой бокала двигает к нему тарелку вафель. — У меня автомат почти по всем предметам.        — А я в тебе никогда не сомневался, — говорит Эндрю и вгрызается в тесто. — М-м, спасибо, очень вкусно. Простые углеводы, обожаю.        — Препод сказал, я при желании могу взломать Пентагон, — продолжает Рене, — но оно что-то никак не возникает. Желание, я имею в виду. И, во-первых, пожалуйста, а во-вторых — ты все лишние калории сейчас всё равно сожжёшь.       Здесь она, как и в большинстве случаев, права. Эндрю жуёт и думает, что с удовольствием остался бы здесь, на кухне, с Рене и её шуршащей клавиатурой. И дело не в работе, нет, работу он холит, лелеет и носит на руках. Просто…        — Точно всё хорошо? — спрашивает Рене и отставляет ноутбук в сторону. — Эндрю. Это из-за мая?       Эндрю неопределённо поводит плечами.       — Давай сменим тему?       Рене кивает и улыбается — мягко, как будто смотрит на щенка.        — Ладно.       Читает его, как открытую книгу. Даже обидно — ему бы её проницательность… Но не зря же она целит в ФБР.       Рене продолжает писать свои суперсекретные айтишные коды, когда Эндрю заканчивает завтракать, скидывает тарелку в раковину и выходит в окно. А потом она потягивается, встаёт, закрывает форточку и доливает себе в бокал ещё кофе.       Эндрю этого, конечно, не видит, но предполагает, что каждое утро у них проходит примерно по одному сценарию. К моменту закрытия форточки он уже бежит на работу.       Разумеется, по крышам и трубам.       Паркур-тренер должен держать себя в хорошей форме, а для этого — заниматься постоянно и интенсивно, желательно на разных дистанциях. Поэтому каждые несколько недель он меняет маршрут. Чтобы добраться до школы от их с Рене двушки на окраине у него уходит около часа прыжков через пропасти. Зато — практика. Зато — разминка.       Вваливается в школу он, как обычно, мокрый и жуткий. Прямо в зал через окно на крыше. А потом заходит в тренерскую, хватает там бутылку воды, вводит Мэтта в ужас одним своим видом и по дороге к душевым отмечается у хмурого администратора.       — Какое расписание сегодня, а, Сет? — спрашивает он, просто чтобы тот хмурился хотя бы из-за раздражения, а не совсем уж без причины.       — Сам же всё знаешь, — бурчит Сет.       И его можно понять: чтобы послушать ответ, Эндрю не останавливается. Его уже ждёт душ, чудесный контрастный душ…        — Новенькие через полчаса, — тянет Сет ему вслед.       Эндрю тормозит на долю секунды, но тут же продолжает идти, чтобы Сет, упаси Боже, не подумал, что реально о чём-то ему напомнил. Нет, он, конечно, помнит, что у него утренний молодняк, но кое-что и в самом деле вылетело из головы — спасибо часовой пробежке по крышам, вафлям Рене и ебучему Аарону с ебучими сообщениями про ебучего юриста.       Кое-что вылетело из головы, и у этого кое-чего острый нос и взгляд бурой лисички.       Эндрю стоит под душем, переключает воду с холодной на горячую и обратно и думает, что всё это может его неплохо отвлечь.       Однозначно может, заключает он, когда входит в зал.       До занятия пятнадцать минут, в которые он планировал позависать в соцсетях и — кто знает? — может, даже почтить Аарона ответом, но планы имеют свойство моментально меняться. На полу у стены разминается лисичка-новенький. Эндрю хмыкает и выключает телефон. Сорян, Аарон. Видно, не судьба.       — Как успехи? — спрашивает он прямо из дверей.       Новенький дёргается от неожиданности и что-то лепечет на непонятном языке, а потом его лицо искажается такой мученической гримасой, что Эндрю начинает сомневаться, что у него всё в порядке с головой. Однако, когда он подходит поближе, тот уже не показывает никаких следов недавней вспышки эмоций. Он снова спокоен и по-аристократически бледен, как фарфоровая кукла.        — Помочь? — спрашивает Эндрю, игнорируя тот факт, что его предыдущий вопрос остался без ответа.        — С… разминкой? — во взгляде лисички-Нила сквозит неуверенность.        — С растяжкой, — поправляет Эндрю, — с разминкой ты и сам отлично справишься.       — Я и с растяжкой сам… отлично справлюсь.       Он упрямый — это чувствуется. Эндрю всегда считал это хорошим качеством. А ещё он на удивление наивный для паркур-курсов — не понимает даже базовых намёков. Ну и ладно. Главное, чтобы всем было весело. Включая лисичку-Нила.        — Просто отклонись подальше… Ты не против? — Эндрю кивает на свои руки. Нил смотрит с недоверием. — Исправим технические ошибки.       От этих слов Нил становится спокойнее. Эндрю кладёт руки ему на плечи и думает, что он удивительно зажат для такого юнца. В теле словно напряжена каждая мышца, от самой шеи они кажутся каменными.       — Первое правило паркура… — говорит Эндрю, но Нил его перебивает.        — Никогда не пугаться.       Эндрю хмыкает.       — Отчасти — да. Жаль, что ты не попал на первый урок. Я не про это — первое техническое правило паркура: напряжённая мышца тебя подведёт.       Плечи под его пальцами напрягаются ещё сильнее, хотя, казалось бы, куда дальше? Эндрю слегка давит на них, чтобы Нил отклонился назад. Одна из его ног согнута в колене, а вторая — вытянута вбок, как будто он сидит на корточках, но только на половину. Руки Эндрю помогают ему выпрямить спину. Нил медленно выдыхает, не отводя от него настороженных тёмных глаз, и Эндрю вкладывает всю серьёзность в свой голос, отвечая на взгляд:       — Расслабься.        — Я не могу, когда вы меня держите.       Эндрю убирает руки.        — Так легче?       Нил поводит сначала одним плечом, потом другим. Они опускаются, как будто и правда расслабились, но Эндрю чувствует фальшь.        — Если я сейчас ткну тебя в руку, то сломаю палец, — говорит он, и Нил, к его удивлению, тушуется. А он ведь попытался, думает Эндрю. Расслаблять мальчишку придётся поэтапно.       Тут ещё двое учеников входят в зал, шумно обсуждая красотку-преподшу из соседней аудитории (где-то у стойки администратора Сет наверняка стоит зелёный от злости), и Эндрю, подхватывая бутылку воды, на время оставляет Нила в покое.       Когда через несколько минут начинается занятие, Эндрю старается уделять внимание всем, кому оно нужно (спойлер: оно нужно каждому), и всё-таки ловит на себе взгляды тёмных глаз. Острые, но пугливые. Когда он оборачивается на Нила, тот в спешке начинает смотреть в другую сторону. А один раз Эндрю замечает, как он украдкой щупает своё плечо.       А ещё он странно двигается. Чертовски странно. Сначала преувеличенно неловко, но быстро, а потом, словно спохватившись, замедляется. Так не делают его остальные ученики: они кряхтят и ноют, упражнения выполняют не в полную силу, а если у них что-то получается, то на крыльях успеха стараются разделаться с этим побыстрее. Нил не вписывается.       Он это уже умеет.       Когда урок подходит к концу, а большая часть группы дышат с высунутыми языками, как собаки на жаре, Эндрю позволяет себе допить остаток воды. И снова ловит на себе его глаза — не без удовольствия, разумеется. Приятно знать, что на тебя смотрит симпатичный парень, когда ты выглядишь как звезда рекламы спортивного инвентаря — ещё и с бутылкой у губ.        — Да? — говорит он, вытирая рот.       Нил стоит рядом и смотрит на него в упор.        — А сейчас можете… потрогать?       Эндрю удивлён: ну что за чудо-мальчик — идеальный ученик из методички! Он кивает, напускает на себя учёный вид и кладёт ладони ему на плечи: они расслаблены не до конца, но ровно настолько, чтобы перестать беспокоиться о судороге. На мгновение Эндрю кажется, что он нащупал артерию — чёрт его знает, как эта ваша анатомия работает — и слышит пульс; больше ничто не указывает на то, что Нил устал. Даже глаза смотрят с таким же запалом, как и раньше.       — Уже лучше, — говорит Эндрю.       Его волосы, толком не успев высохнуть после душа, теперь снова намокли — от пота. Сегодня он давал несложные упражнения, но они привели мышцы в тонус. Эндрю говорит это голосом, от которого люди иногда в обморок падают, а прикинув нынешний свой образ в голове хмыкает: он похож на мужика с обложки любовного романа, даром что не в расстёгнутой рубашке. Нил смотрит на него жадно, но вряд ли из-за его впечатляющего вида. Он хочет знать, что всё делает правильно.        — Я не понимаю, что ты тут забыл, — говорит Эндрю. — Ты не начинающий. Хватит меня дурить.       Нил не шевелится, но Эндрю замечает, что его плечи снова окаменели.       — Я пришёл сюда учиться, — зазубренно выдаёт Нил. Он почти не устал, потому что эти упражнения делает не впервые.       Театр, дамы и господа. Эндрю долго смотрит ему в глаза, ожидая, что лисичка первым прервёт контакт, но тот не отводит взгляда. Эндрю ухмыляется.       Становится всё интереснее.        — Частные уроки, — говорит он. — Что скажешь?        — С мистером Дэем?       Значит, с сайтом он знаком. Молодец, «бешеный».        — Нет, со мной, — говорит Эндрю и наслаждается его удивлённым взглядом.        — Но вы не ведёте частные уроки, — говорит Нил.        — О, как мило, ты меня прогуглил, — улыбается Эндрю. — По такому случаю сделаю исключение.       Нил ждёт подвоха — его выдают плечи и сжатая челюсть. Его мыслительный процесс прослеживается по складке кожи на лбу. Приятно видеть думающего человека.        — У меня нет денег, — наконец выдаёт он.       — Но ты купил абонемент, — пожимает плечами Эндрю.       Цены у них, мягко говоря, недешёвые. Кусаются. Осторожно, злые ценники. Не спасают даже праздничные скидки — Кевин позаботился.       Нил словно взвешивает каждое слово.       — Мне это дорогого стоило, — отвечает он.       Итак.       Мальчик, который купил дорогущий абонемент, но не вписывается в их целевую аудиторию. Мальчик, который не двигается как остальные богатенькие детишки. Мальчик, который пришёл на самый сложный курс с пометками «Только для взрослых» и «У вас ещё есть время передумать». Мальчик-лисичка, упрямый и с острым взглядом.       Мальчик, с которым что-то не так.       Эндрю делает шаг назад, как будто приценивается — брать, не брать? И думает, что для такой странной профессии тренерство в паркур-школе приносит ему недостаточно сюрпризов. Слишком мало веселья. А это — это всё похоже на весёленькую перспективу. Инвестицию в приятный досуг.       — А я не всегда беру плату деньгами, — говорит Эндрю.       И мысленно смеётся как не в себя, наблюдая за переменой в его лице. Парнишка становится пепельным — по-другому Эндрю не может описать эту степень бледности. И всё же он молчит. Не устраивает скандал и не начинает верещать что-то в духе: «Это что ещё за намёки!» или «Да что вы себе позволяете, я буду жаловаться!»       Он ждёт объяснений.        — Для меня гораздо дороже спортивный интерес, — продолжает Эндрю, донельзя довольный результатом своих наблюдений. — Я вижу в тебе потенциал, который ты здесь не реализуешь. Им, — он кивает в сторону расходящихся учеников, — за тобой не угнаться.       Эндрю ждёт, что Нил упрётся — скажет, что такой же, как и все, просто начинающий, — но он снова решает промолчать. Ждёт продолжения. Возможно, уже догадался, что Эндрю таким не проведёшь.        — Предлагаю сделку, в которой для тебя нет никаких минусов, — говорит Эндрю. — Ты ходишь ко мне без группы. Можешь и вместе с группой ходить, мне всё равно, но во время частных занятий я даю тебе реальную информацию для реальных ситуаций и пытаюсь слепить из тебя что-то напоминающее настоящего паркурщика. Хочу отследить твой прогресс.        — И что я за это должен буду сделать? — то же выражение лица, та же поза: лишнее движение, и он убежит.        — Систематически отвечать на вопросы, если ты не против, — говорит Эндрю. — Никакого принуждения, только диалог. Тебе ведь нечего скрывать, ты же честный мальчик.       В его сознании есть точка, отвечающая за подозрительную херню. Эндрю называет её интуицией. И его интуиция сейчас орёт и вопит, что если он упустит этого парня, то потом ещё долго будет об этом жалеть и кусать локти. Инфантильно? Пожалуй. Но свою инфантильность Эндрю привык звать любопытством.        — А если я не захочу отвечать? — спрашивает Нил после паузы. — Или вам не понравится ответ?        — Не захочешь, твоё дело. С урока тебя не выгоню. И… — Эндрю щурит глаза. Вот и улыбка маньяка вылезла. — Разве мне может что-то не понравиться?       Телефон в кармане начинает раздражающе вибрировать — очередные сообщения. Скоро у Аарона закончится терпение, и он начнёт звонить. Эндрю ответит ему через пару минут. Сейчас есть дело поважнее.        — Вы научите меня сложным вещам? — спрашивает Нил.        — Любым, какие только захочешь.       Телефон разрывается, но Эндрю продолжает его игнорировать.        — Я согласен, — говорит Нил.

***

      Пять часов вечера. Сиэтл душный и вонючий, особенно в этом районе. Здесь он пахнет стабильным финансовым достатком и галстуками. Отвратительно.       Эндрю стоит у входа в кабинет юриста, показательно опаздывая на десять минут и представляя как Аарон, которому он на двадцать сообщений ответил коротким «ок», стучит пальцами по столу, трясёт ногой и сверяется с часами каждые три секунды.       И это всё — чтобы не думать о юристе, который собирается сообщить ему что-то, о чём он даже не хочет знать.       Да похер, в конце концов решает Эндрю.       И открывает дверь без стука.