***
— Алло? — беря трубку произнес Арсений. — Сегодня, — только лишь сказал женский голос. — Скинь геопозицию, я сейчас приеду, — сказал Попов и, сбросив трубку пошел к двери. — Арсений Сергеевич, я… — Антон, иди нахуй! Арсений побежал вниз по лестнице. Он не слышал последнюю фразу сказанную Антоном. Или слышал, но надеялся, что послышалось? Или услышал и захотел поскорее уйти?.. Выйдя за пределы школы, он сел в машину, пристегнулся и тронулся. На телефон пришло уведомление, а если быть точнее — геопозиция. Блять, Антон! Сейчас еще обидеться. Как тяжело с этим мальчишкой! — думал Арсений. Арсений взял одной рукой руль, что было ему не свойственно, а другой телефон. Зайдя во ВКонтакте, Арсений увидел надпись: Пользователь ограничил круг лиц, которые могут ему написать. — Блять, — коротко выругался мужчина, кладя телефон и перехватывая руль двумя руками, — пусть обижается! Сам заблокировал — сам виноват. Арсений ехал медленно из-за пробок. Выезжая на лесополосу у него оказалось спущено колесо. Хорошо, что в багажнике был насос. Мужчина приехал в больницу где лежала Кира. Операция была завершена. Девушка лежала в палате, куда пустили Арсения, но попросили не шуметь, сказав что Кира сама очнется в ближайшее время. Так и произошло. Девушка попыталась открыть глаза, но жмурилась от света, который отражался от белых стен. Она привстала на локти. Ее немного шатало, видимо после наркоза. Но тем не менее, она вела себя намного лучше других отходящих от анестезии. — Арс? Это ты? — девушка чуть прищурилась, силясь разглядеть мужчину, но картинка размывалась и плавала. — Да, солнце, это я, — улыбаясь сказал Арсений. — Я хочу домой, — сказала Кира падая обратно на подушку. — Если врач скажет, что ты чувствуешь себя хорошо и разрешит уехать, то мы поедем, — заверил ее Попов. — А еще я хочу шоколадку, — произнесла девушка рассматривая белый потолок на котором были, как казалось девушке, смешные цветные круги. — Я куплю тебе шоколадку, — так же по-доброму улыбаясь, сказал психолог. — И лимон? — Кира резко поднялась на локти. — И лимон, — посмеялся мужчина. В палату зашел врач. В руках был какой-то блокнот, в который тот что-то записал, а затем посмотрел на Киру. — Как самочувствие? — спросил Андрей, так было написано на бейджике. — Картинка чуть плавает и размывается, когда долго смотрю в одну точку, появляются круги, а еще, — девушка задумалась, — хочу сладкое, кислое, соленое и острое. — Хорошо. Ты молодец, говоришь четко, а это уже хорошо. Не бредишь. Вкусовые рецепторы чуть ослабли из-за наркоза, поэтому тебе хочется снова ощутить подобные вкусы, — пояснил врач, снова записывая что-то в блокнот. — Значит она может ехать домой? — спросил Арсений. — Пусть еще минут 10 полежит, когда картинка будет более менее четкой, тогда можете смело ехать, — заверил Андрей. — Хорошо, спасибо, — поблагодарил Попов врача. Тот кивнул и ушел. — Ты как? Долго была операция? — спросил Арсений. — Как мне говорили перед абортом, операция будет длится около пяти минут. Я не знаю сколько я спала после наркоза, но наверное долго, — сообщила девушка, — явно дольше самой операции. — Понятно, голова не кружится? — побеспокоился Попов. — Нет, — тихо ответила Кира, словно что-то вспомнила. Немного помолчав она позвала мужчину, — Арс. — Да, солнце? — Арсюш, помнишь ты докапывался до меня, думая что я что-то скрываю? — девушка говорила медленно, подбирая слова. Голос чуть дрожал, словно Кира сейчас заплачет. Голубые глаза смотрели пристально изучая черты лица, следя за мимикой. — Та-а-ак, — протянул Попов. — В общем, ты был прав… — Я не сомневался, — сказал мужчина, — так что ты скрываешь? — Я… — девушка замялась, — у меня больше не может быть детей из-за аборта. Лицо Арсения, на первый взгляд даже не изменилось. Внутри что-то треснуло. В ушах зазвенело. Сердце словно перестало биться. А дыхание прервалось. Он словно умер. Любой другой бы подумал, что Попов просто залип, смотря в одну точку, но Кира видела темнеющий океан в его глазах. Видела еле заметную пульсацию на скулах. Видела напряженные губы. И неровно вздымающуюся грудь, от прерывистого и очень тихого дыхания. Но она никогда не видела его таким. — Но он же так хотел племянника, — с грустью сказал ангел. — Ты что? Он же возненавидит тебя! Он же так надеялся, ты его и так абортом огорчила, ты его добить хочешь?! — злилась девушка с черными крыльями. — Арс, я…- у Киры выступили слезы, — прости меня. — Ты не говорила, потому что знала, что я запрещу делать аборт? — лишь смог вымолвить Арсений голосом, словно тот просто устал. — Угу, — качнула головой Кира. Арсений несколько раз задумчиво покивал своим мыслям. — Ты как себя чувствуешь? Картинка не размытая? — перевел тему Попов. — Уже лучше, — пропустила девушка такую резкую смену темы. — Тогда поехали, — хлопнул мужчина по своим коленям и, встав, взял небольшой рюкзак девушки с тумбочки. — Мне надо переодеться, — сообщила Кира. — Где одежда? — вопросил мужчина. Девушка качнула головой в сторону небольшого шкафа, куда, казалось, влезет лишь одна куртка. Арсений, поняв намек, развернулся и вышел из палаты.***
Мужчина вышел в коридор и, сев на стул, залез в телефон. Шастун, долбоеб! Ну и как мне ему объяснить? Еще вскроется, а виноват буду я… — думал Попов. Психолог еще пару раз зашел в диалог с Антоном. Глаза болели от такой неприятной надписи. Пользователь ограничил круг лиц, которые могут ему написать. Шастун, которого Попов так любил вгонять в краску своими пошлыми шутками, его заблокировал. Мальчишка, к которому Арсений не ровно дышит, его заблокировал. Человек, который занял все место в голове психолога, его заблокировал. Антон меня заблокировал, — набатом било по черепу Попова. Спустя десять минут Кира вышла из своей временной комнаты в коридор, где Арсений сидел в телефоне. — Поехали, надо еще в школу заскочить, хорошо? — увидев сестру сообщил психолог. Кира кивнула.***
Всю дорогу от больницы до школы Попов молчал, периодически сильнее сжимал руль обеими руками, до побеления костяшек. — Я ненадолго, — бросил психолог выходя из машины и направляясь в школу. И действительно, Попов вернулся через шесть минут. — А зачем тебе нужно было в школу? — осмелилась спросить девушка. Та все еще злилась на себя, что не сказала раньше. Злилась на Арсения за такую сухую реакцию. И злилась на свое бессердечие, потому что и сама прекрасно видит, как брату тяжело осознать такую потерю. — Нужно было узнать номер одного школьника, — мужчина даже не посмотрел на Киру. Потому что больно. Больно смотреть на человека, который тебе не доверяет. Но с другой стороны, он и сам понимает, что глупо говорить, что он бы разрешил делать сестре аборт, зная риск. Поэтому глупо и обижаться на Киру. Она права — он бы запретил. — Антона? — руки девушки продолжали чуть подрагивать, в горле образовался ком. Страшно говорить, потому что знает что Арсений не любит когда про Шастуна говорит она, а не он. — Да, — ответил психолог отъезжая от школы. Дальше они ехали в полной тишине.***
Ближе к вечеру. Антон зашел в группу класса и ахуел. В смысле каникулы не с понедельника? В смысле с 28 октября? В смысле? Почему я об этом узнаю только сейчас? А если бы я признался Арсению Сергеевичу? Он бы отверг меня и я, не знающий о том, что каникулы с субботы, плелся по школе избегая его? — негодовал в душе Шастун. Правое бедро, которое резал парень, стало неприятно саднить то ли от того, что оно не было перебинтовано и ткань терлась о свежие порезы, то ли от воспоминаниях о психологе. Каникулы с 28 октября по 6 ноября, — проговорил про себя Шастун, — ну в целом, я могу заболеть под последнюю неделю и не ходить в школу. На телефон пришло уведомление. Неизвестный 20:19 Антон, это Арсений Сергеевич Ты как? В сердце что-то лишь сильнее засаднило. Парень не ответил. Но записал психолога как «Краш»***
Утром Антон все же пошел в школу. У ворот его привычно ждал Дима и подходящие Сережа с Лешей. Щербаков все так же напрягает Антона. Они с ним не общаются, но при этом он знает и о чувствах Позова к Антону и о чувствах Антона к психологу. Еще, Шастуна смущал факт того, что Сережа с Лешей, каждый день приходят в школу вместе. И через день он пропускает гулянку и едет к Леше. Возможно, знал бы он правду, то реагировал бы более снисходительно, ну или наоборот ему бы стало противно. Но это лишь если бы. А сейчас, не зная истину, испытывает некое отвращение к новому товарищу. Весь день Антон, оказываясь в коридоре, искал голубые глаза. Пожалуй, Шастун имеет эмоциональную зависимость от Арсения. Весь день не видя психолога, ему стало не хорошо. Ну или это потому что, парень просто не поел, потому что попросту не успел. В субботу Попова в школе также не обнаружилось. Антон перестал есть. Аппетита не было. Хотелось, чтобы Арсений снова насильно усадил парня, приказывая есть не очень любимую яичницу. И Шастун бы съел. Серьезно. Антон был готов съесть все что скажет психолог. Лишь бы он был здесь. Вес постепенно терялся. Шастун пил лишь воду и то редко. Он стал чаще курить. Вернул селфхарм и стал резать бедра. На следующей неделе Антон выглядел измученным. Его можно было принять за покалеченного. Конечно, из-за толстовки никто не замечал его заметное изменение веса. Но мешки под глазами, частые головокружения, давали знать о том, что парень явно чувствует себя не очень хорошо. В четверг Шастун сидел на истории. Станислав Владимирович, что-то рассказывал, вроде о том, что скоро основных уроков истории будет мало из-за допов, для сдающих. Но Антон особо не вникал. Голова болела до жути. Парня чуть трясло — его знобило. Он старался особо не трястись, потому что Дима постоянно спрашивал в норме ли тот. Позов и сам понимал почему Антон такой. Он сразу заметил изменения в парне. И понял причину. Антон каждый день сидел у двери психолога, когда Дима уходил домой. На беспокойства друга, Шастун отвечал, что Арсений Сергеевич скоро придет. Оба понимали что школьник лжет. В класс зашел психолог. Чуть уставший и с потрепанными волосами, но вида не подавал. Наоборот, выпрямился и прямой походкой подошел к историку, взглядом прошелся по классу, остановил голубые глаза на бледном парне, который сидел рядом с не менее белой стеной, потому что отсел от всех, дабы избежать очередных вопросов по поводу его самочувствия. Казалось, парень даже слился со стеной. Лишь синие мешки под глазами были выражены на лице поникшего парня. И глаза. Все еще зеленые, но уже не те что были до внепланового исчезновения Арсения. Мужчина шепнул что-то Шеминову, тот закивал с чем-то соглашаясь. Затем Попов снова кинул взгляд на Антона и вновь шепнув что-то Стасу, который так же посмотрел на парня. Арсений развернулся и ушел. Шастун на протяжении всей этой недолгой церемонии не отрывал ледяной взгляд зеленых глаз от психолога. Такой де ледяной, какой бывал у Попова. В груди уже не щемило как раньше. Голова болела и думать было сложно. Он словно чувствовал некую зависимость. Словно если он отведет взгляд, то появится резкое желание смотреть снова. Как с курением. Пока куришь ничего такого, но стоит прекратить и хочется снова. Снова и снова наполнять легкие никотином. Этим едким дымом, который пропитывает тебя полностью. И этот едкий дым — любовь к Арсению. К его пошлой улыбке, горячему телу и вечно ледяным глазам. Но сейчас эти голубые глаза были, такого холодного цвета, но такие теплые, что Шастун даже не привык к таким у психолога. Эти глаза смотрели на парня и топили сердце, отчего тело окутывал жар. Или у юноши просто поднялась температура… — Все свободны, до свидания, — сказал историк после звона звонка, — Антон, погоди чуток. Юноша тяжело вздохнул, кивнул Диме, чтобы тот шел домой без него, в прочем как и обычно, а сам собрал рюкзак и сел на первую парту, ожидая когда в классе никого не останется, кроме него и учителя. — Антош, Арсений просил тебя зайти к нему сейчас, — сообщил Стас. Антон кивнул. Сейчас у него было чувство некой апатии. Но что-то в груди разбилось проливая тепло, обволакивая сердце. — ты себя нормально чувствуешь? В последнее время Антон слышал этот вопрос часто. Сегодня он действительно выглядел намного хуже, чем даже вчера. Но он привычно кивнул на этот вопрос, закидывая рюкзак на плечо. — Все нормально, — ответил парень максимально бодрым голосом, который только мог изобразить, — до свидания. Шастун вышел из кабинета и направился в кабинет психолога. С каждым шагом сердце начинало биться сильнее. Бабочки, которые валялись где-то глубоко внутри со сломанными крыльями, оживали приятно стягивая живот. В предвкушении долгожданной встречи, голова стала кружиться сильнее. А жар запылал невидимым контуром вокруг Антона. А что если он услышал мое признание? — промелькнула мысль в голове парня, о которой до этой секунды он и не задумывался, — а если он меня ждет, чтобы напомнить о субординации, потом скажет, что я поспешил с выводами и попросит никогда не появляется в его жизни! Парень остановился возле такой родной двери, возле которой он каждый день сидел и ждал мужчину. Он не видел Арсения уже шесть дней. Вернее сегодня он его уже видел. Но в памяти остались лишь глаза напитанные теплом. Руки сжались в кулаки. Если он не слышал, то я ему признаюсь, — подумал Антон и постучался в дверь.***
Дима пошел домой. Он уже даже не смотрел на солнце, которое начало спускаются к горизонту. Не смотрел на виднеющуюся крышу, в надежде увидеть знакомую светлую макушку с красными оттенками на концах волос. Он просто шел. Шел по выученному наизусть маршруту. Завяжи ему глаза и он дойдет ни разу не остановившись. По привычке Дима поднимается по лестнице заброшки на крышу. Никого не обнаружив спускается обратно. Это настолько вошло в привычку, что было похоже на некую зависимость. Было бы у Димы больше времени, он бы каждую минуту ходил на эту заброшку, в ожидании огонька. Парень переходит дорогу и идет через парк. Рядом красиво подрезанные кусты, с другой стороны играют дети. Легкий прохладный ветерок, который напоминает, что скоро зима. Дима вдыхает холодный воздух в легкие через нос, от чего ежится. Вспоминается огонек. Она бы его сейчас согрела. Может обняла. Может… — Бу-у-у! — из кустов выпрыгнула девушка. — А-а-а, — Дима закричал, — огонек? Ты чего здесь? — Ты что не рад меня видеть? — девушка наигранно надула губки, скрестив руки на груди. — Конечно рад, но я, не ожидал и, привет! — Позова переполняли эмоции. — Привет! — девушка набросилась на парня с объятиями, обвивая шею друга. Дима покраснел — это выглядит так, словно они пара. — У меня много вопросов, — сообщил Позов, когда огонек отстранилась и начала движение в обратную сторону — к заброшке. Дима пошел следом. — Ну задавай, — хихикнув дала согласие девушка. — Ну во-первых: Чего? Это как вообще? Я же уже месяц, даже больше хожу и высматриваю тебя на заброшке! А сейчас ты, тут, а я, не знал, ну и не готов был, да и, это, я, вообще, чего? — замямлил в конце парень. Девушка посмеялась. — Я видела как ты каждый день ходил к заброшке. Как поднимался, ну и как, — девушка чуть взгрустнула, — уходишь поникший. Мне было так грустно от этого, ведь это, как бы и из-за меня собственно. — Не-е-ет! Ты не виновата, просто вечно надеялся, а чем сильнее надеешься, тем больнее падать, — оправдывал девушку Дима. — Все равно мне было жаль, что ты идешь домой такой грустный, еще и там тебя никто не ждет. — Откуда ты.? — парня перебила огонек. — Следующий вопрос в студию! — весело сказала девушка, гордо задрав нос. — Ладно, — подросток призадумался, — ты скажешь как тебя зовут? — Да, но не здесь! — А где? — парень смешно захлопал глазами. — Теперь я задам вопрос! — девушка вскинула палец вверх, — мы пойдем гулять или опять будем сидеть на этом почти развалившимся здании? — А ты хочешь куда-то сходить? — Дима остановился. Они были рядом с заброшкой. — Я хочу в кафе! Пойдем? — Ну давай, — пожал плечами парень, — а в какое пой… А-а-а! — Дима не успел договорить, потому что девушка схватила того за запястье и потянула за собой. — Вот! Здесь делают очень вкусный кофе и мой любимый коктейль, — сказала девушка остановившись на против небольшой кафешки «Бусинка». — Ну пойдем, — пожал плечами Дима. Они зашли. Сели за столик стоявший в углу. К ним тут же подошел милый парень. — Добрый вечер, К…клиенты, — запнулся официант, словно хотел сказать нечто другое, но девушка подмигнула ему, что явно было неспроста, — вот ваше меню, я ваш официант на сегодня. Перед Димой и огоньком появились небольшие книжки красивого фиолетового цвета. — Я буду клубничный коктейль, фирменный, — попросила девушка. — Я латте, — попросил Дима. — Хорошо, ожидайте, — официант ушел. — Так как тебя зовут? — спросил Позов. — Я Катя, но ты можешь звать меня замуж, — девушка засмеялась в голос. — Катя… Катя Позова, — в полголоса проговорил Дима. — Чего? — девушка чуть нахмурилась. — А, да не, я просто вспомнил, что ты говорила, об имени. Что твое имя и моя фамилия не сочетаются. А на мой взгляд очень даже миленько звучит, — Дима виновато улыбнулся. Катя рассмеялась. — Ты забавный, с тобой прикольно общаться. На позитиве ты, — девушка искренне улыбнулась другу. — С тобой тоже, — Дима так же улыбнулся. — Ваш кофе, — перед парнем появилась кружка с ароматным кофе. На нем было нарисован огонек, а в нем и надпись «огонек». — Спасибо, — Дима кивнул официанту. — Ваш коктейль будет через пару минут, ожидайте, — Катя кивнула и парень ушел. — Мило, — Дима указал на рисунок в чашке, — откуда они узнали? Признавайся, это ты их подговорила? Парень чуть наклонился к девушке упираясь руками в стол. — Даже не зна-а-аю! Может они ванги? — девушка наигранно состроила невинную мордашку, а затем засмеялась, — я подумала это будет миленько. — Так и вышло, — по-теплому улыбнулся подросток. — А чего ты свое кофе не пьешь? — спросила девушка. — Не свое, а свой, огонек. Кофе мужского рода, — поправил парень Катю и тут же прикусил язык. — Да, я просто глупая, так почему не пьешь? — в голове девушка успела обматерить себя с головы до ног за такую глупую ошибку. Она ведь знает, просто оговорилась. В это время обматерить себя хотел Дима, ведь это крайне бестактно, поправлять ошибку, как считает Позов. Кате все еще не принесли ее напиток, я же не могу начать пить без нее, ей будет неприятно, — рассуждал Дима. — Ты не глупая. Не говори так о себе. Я подожду пока тебе принесут коктейль, чтобы вместе пить, — пояснил парень. Катя была приятно удивлена. — Ого, ладно. А почему ты меня все еще называешь огоньком? Ты же знаешь мое имя, — искренне не понимала девушка. — Не знаю, просто это как-то стало для меня особенным, — пожал плечами Дима, — а что? Не нравится? — Что ты! Все в порядке! Просто спросила. Вскоре ей принесли ее напиток. Они мило побеседовали и собирались уходить. — Ваш счет, — произнес официант. — Так, с меня 139 и с, — начала Катя, роясь в сумке ища, видимо, кошелек. На руку девушки легла рука Димы. — Не стоит, я заплачу, — Позов отдал официанту несколько купюр. — Спасибо, что оплатил, я даже не ожидала как-то, — выходя из кофейни сообщила девушка. — Пустяки, ну что, куда теперь пойдем? — спросил Дима. — А тебе не пора? — с неким беспокойством спросила Катя. — Время еще есть, — махнул рукой Позов. — Тогда, — девушка замялась, и стала потирать небольшое колечко из бисера на безымянном пальце, — исполнишь мою маленькую мечту? — Какую? — Вот, — спустя семи минут ходьбы девушка остановилась возле тира дротиками, — я хочу его, — Катя указала на большого плюшевого мишку белого цвета, с не менее большим красным сердечком в лапах, — сколько лет пытаюсь, никогда не могла выиграть! Мне даже Аня пыталась его выбить, но…- Катя запнулась. — Аня? — переспросил Дима, — Аня, это твоя, — Позов огляделся увидев на себе взгляд женщины, заведующую тиром сказал, — ну подруга? Катя тяжело вздохнула. — Угу. Не такая я уж и скрытная, — с грустной улыбкой сказала девушка. — Да брось! Ты месяц скрывала от меня своем имя! Ты крутая, — Катя покраснела, — постой. Аня. Ты сказала она учится в моем классе. У нас лишь одна Аня. Королёва, что ли? Девушка кивнула. — Интересно, какая у тебя фамилия, что ты была готова поменять ее на такую типичную, как «Королёва»? — Добрачёва. — У тебя потрясающая фамилия. Необычная и красивая! — Спасибо, — Катя покраснела, — Ди-и-има! Это что, подкат? Может ты все-таки какой-то извращенец? Девушка посмеялась вновь увидев смешное лицо друга, который опять пытался оправдаться. — Давай, выиграю тебе этого медвежонка, — в какой-то момент согласился Дима, возвращаясь к изначальной теме. Парень протянул купюру в 100 рублей женщине, та дала дротики. Дима, хорошо знавший физику, да и глаз у него был орлиный, несмотря на очки, попал всеми дротиками во все шарики и отдал мишку Кате. Та запрыгала от радости. — Спасибо, спасибо, спасибо! — вопила она. — Пожалуйста, обращайся, — махнул рукой Дима, а Катя, снова налетела с объятиями, обвивая шею Позова. — Вы такая милая пара, — сообщила женщина в тире. — О, мы не…-начал Дима, но его перебила Катя. — Да, мой парень лучший, — девушка чмокнула парня в щеку. Дима покраснел. — Куда мы пришли? — спросила Катя, потому что Дима пообещал ей сюрприз и повел куда-то. А где-то три минуты назад, попросил закрыть глаза. — Не открывай! — сказал Позов. Они зашли в какое-то помещение где приятно пахнет. — Хорошо, хорошо! Тут так вкусно пахнет, — девушка наполнила легкие приятным ароматом, — это розы? Или Лилии… Ммм, пионами пахнет. Катя продолжала перебирать запахи, пока Дима что-то молча делал. — Открывай! — попросил парень. Катя открыла глаза, — это тебе. — Боже! Это правда мне? — девушка взяла протянутый букет пион. — Ты же сама сказала, что я твой парень и я лучший, — напомнил Позов. — Я же пошутила! Не стоило, — говорила девушка прижимая к груди букет, вдыхая любимый аромат. — Ты говорила, что в октябре хочешь пионы, я исполнил твое желание, делов то! — Спасибочки! Значит, пока я стояла с закрытыми глазами ты их покупал? — Ага, нравятся? — спросил Дима. — Очень. — Ладно, пока, у меня репетиторы, — друзья стояли у заброшки и прощались. — Ага, мне тоже пора, — Катя перекатывалась с носка на пятку. — Я надеюсь завтра ты здесь будешь? Или мне тебя еще месяц ждать? — посмеялся Позов. — Буду, — улыбнувшись сказала девушка. — И это, ты меня поцеловала, когда я мишку выиграл. Разве тебе не противно целовать друга и… — Не-а, — Катя перекатилась с пятки на носок, приподнимаясь и поцеловав Диму в щеку, убежала прочь. — Пока, — одними губами произнес парень, рукой ели касаясь щеки, которую только что поцеловала девушка, в которую Дима, кажется, влюбился…***
Лёша с Сережей. Их отношения можно описать шестью словами. Дружба. Любовь. Страх. Алкоголь. Секс. Зависимость. Дружба. Они друзья. Для Леши, Сережа вообще единственный друг. Если его можно так назвать. Любовь. Они любят друг друга. Не могут признаться, но это не мешает любить. Они дружат, но и это не мешает любить. Они любят и этого достаточно. Ведь так? Так же пишут во всех сказках и романах? Любовь победит все и для нее нет преград! Плевать на пол, плевать на статус, плевать на возраст, плевать на все. Любовь есть всегда. Но всегда ли она правильная? Страх. Им страшно. Страшно признаться в чувствах. Страшно быть отвергнутым. Страшно потерять друга и возлюбленного. Страшно потерять друг друга. Страшно больше никогда не связаться. Они просто боятся и это нормально. Алкоголь. Залить все алкоголем. Он поможет открыться. Он поможет избавиться от нежеланных мыслей. Избавиться от неожиданных чувств. И избавиться от невыгодных воспоминаний. Последнее самое худшее. Пользоваться друг другом? Алкоголь в помощь. Напоил друга и делай с ним, что хочешь! Он ведь ничего не вспомнит. Он ведь не вспомнит? Секс. Они хотят друг друга. И это тоже нормально, так же как и бояться! Предыдущий пункт ужасен. Остальные нормальные. Потому что в жизни все именно так — нормально! Вот только в жизни всегда должна быть гармония. Есть добро и зло. Есть секс, а есть изнасилование. И пусть у Леши с Сережей все склоняется к обоюдному решению в плане секса, они по-прежнему считают, что никто ничего не помнит. То есть это насилие. Да, им неприятно от самих себя. Но они не перестают. Потому что у них… Зависимость. Они зависимы от друг друга. Им нужно быть вместе. Но они друзья. Они друг друга любят. Но они боятся. Поэтому они напиваются, а затем трахаются, по факту плюя на согласие. И это как раз не нормально. Это неправильно. Остается лишь надеяться, что они одумаются. Осознают как они мерзко поступают по отношению друг к другу. Сами того не осознавая, они губят понятие «любовь». Но они не понимают… Сережа продолжает каждый день, понемногу дорисовывать портрет Леши. Добавляет детали разными техниками. То мазок кисточкой. То штрихи маркером. То брызгает из баллончика. То выливает краску. Что-то размазывает. Что-то прорисовывает более детально. Где-то оставляет подтеки, а где-то стирает. По чуть-чуть, понемногу. Лёша его не торопит. Лишь иногда может спросить как идет процесс, на что Сережа отвечает, что старается и думает, что к Новому году успеет закончить. Сегодня 26 октября. Четверг. Но Сережа не пошел к Леше. У них такое бывает. Леше нужно личное пространство. Поэтому Сережа сегодня дома. Один. С алкоголем и сигаретами. Он напивается, берет с собой пачку сигарет и топает на крышу заброшки. В голову ударяет песня скаченная летом. LXNER, sorry! «sick love». Сережа делает затяжку. Приятный никотиновый дым обволакивает легкие изнутри, отдаваясь теплом во всем теле. Сережа думает о Леше и о том как он неправильно поступает. Я ненавижу себя снова за отношение к тебе Но он понимает, что зависим от него и не протянет долго. Остаться без тебя — это то же, что и сгинуть во тьме, я Сережа делает затяжку глубже от чего начинает сильно кашлять, но он наслаждается этим, почти удушьем. Он хочет сделать себе больно, за все. Я ломаю себя снова, чтоб не делать тебе больно В голове проносится мысль прямо сейчас спрыгнуть с этой крыши заброшки. Хочется упасть на твердый асфальт, разбиться на мелкие осколки, забрызгивая все кровью. Хочу тебя согреть, я могу сделать это кровью Сережа понимает, что ему следует признаться Леше. Но тогда тот может его возненавидеть, послать на все четыре стороны. Парень затягивает. Можешь послать меня нахуй, я хочу слышать твой голос Он лишь хотел быть для Леши главным в жизни. Чтобы тот любил его. Ценил. Я хотел стать для тебя самым лучшим Одного присутствия Щербакова хватает, чтобы Сереже стало хорошо. Потому что он зависим от него. Ты можешь сделать для меня все Ему не нужны никакой секс. Это все появилось само собой в его жизни, но почему-то не может уйти. Сережа начинает к этому привыкать. Но поверь, мне это не нужно Он может попробовать завязать. Просто бросить. Как с курением. Нет сигарет — желание пропадает. Да, это будет долго. Но что если просто переехать или прекратить общение? Я разрываю наши связи, но Но Лёша не поймет. Ведь в его представлении они друзья. И у них ничего не было. Он знает лишь то что было до ночей. Ты будешь помнить, как все было до А если Лёша его любит? И он решит рассказать, что стал пользоваться им. Да, это было не совсем специально, но у него был шанс прекратить это. А теперь это зависимость. Что если он разобьет ему сердце? Я ломаю тебя вновь, твое сердце и любовь Лёша всегда был нежен, что днем, что ночью. Он делал все аккуратно. Секс был нежным, поцелуи трепетными, касания мягкие. Эти руки так нежны со мной, но я ломаю вновь Сережа затягивает, так что перед глазами немного темнеет, а в груди такое колючее облако дыма. Воспоминания начинают плавать, думать становится сложнее. Тело пробивает дрожь и сигареты никак не могут помочь. Я забываю все, не чувствую тепло Он всего навсего использует Лешу для секса. Пользуется его горем. Пользуется его телом. Пользуется его быстрым опьянением. Не нужна твоя забота, я лишь пользуюсь тобой Он любит Лешу, но если он признается во всем, то сломает тому его мечту о нормальных друзьях. Разобью твои надежды, но завтра обниму Сережа тушит сигарету о кисть и отпускает окорок, который тут же подхватывает ветер. Рука неприятно саднит, но эта боль отрезвляет. Подросток идет в квартиру. И я люблю тебя снова, но об себя обожгу***
Антон постучал и после ели слышного «заходи» открыл дверь и вошел. Низ живота оттянуло при виде такого родного кабинета, который не открывали так долго. Парня начало подташнивать. Он прошел и сел на диван. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — нарушил тишину Антон, из-за боязни ее же. Если бы хотя бы птицы пели, он бы промолчал, но страх тишины страшнее. Психолог молчал. Смотрел на стол в какие-то бумаги. Не обращая никакого внимания на парня. — Арсений Сергеевич? — никакой реакции, — поговорите со мной. Мне страшно. — Почему страшно? — спросил Попов нахмурившись и, вставая с места, переставляет стул напротив парня. Такой привычный жест, что мурашки бегут по всему телу, а голова начинает кружится от воспоминаний. — Я боюсь, когда тихо, — пояснил Антон опустив глаза в пол, потому что стыдился этого. — Тош, — Арсений придвинулся ближе и обхватил подбородок парня двумя пальцами, приподнимая, — прости, что послал и без объяснений убежал. Он. Извинился. Перед. Мной. — раздельно произнес в голове Антон расширив зеленые глаза, — но он не слышал признания. — Вы извинились? — еле слышно спросил Шастун. — Да, Тош, — Арсений отпустил лицо парня, — скажи мне, ты же не резался? — Нет, — соврал парень, но его лицо выглядело слишком болезненным, чтобы определить ложь.Психолог поверил. — Почему ты мне не ответил на сообщение? — задал вопрос Арсений. — Я был обижен, простите, — Антон опять опустил глаза. — Почему ты не ел? — спросил Попов продолжая смотреть на парня, как на бездомного котенка. — Я ел! — парень поднял большие зеленые глаза на психолога, для убедительности закивал головой. Пизди больше, — дал себе воображаемую оплеуху Антон. — Ты весь бледный и, — Арсений задрал толстовку с футболкой парня, оголяя торс и ребра, — ты заметно похудел. Сколько ты уже не ешь? Я хочу чтобы вы меня раздевали, трогали, кусали, лизали, целовали, обнимали. Не прекращайте этот момент, — думал Шастун. — Три дня, может больше, может меньше, — пожал плечами Антон, чуть краснея от прикосновения к ребрам. Румянец был таким же бледным, как и сам Шастун, что не очень нравилось Попову. — Почему ты так похабно к себе относишься? — спросил психолог сердито посмотрев на парня, отпуская футболку с толстовкой. — Потому что мне все равно не для кого жить, — пояснил Антон, — есть человек, мужчина, о котором я говорил, я жил ради него, а потом мы своеобразно поссорились. — Антон, мать твою! — казалось Арсений это проскулил, — подумай о Диме, Сереже, обо мне подумай! — О вас? — Обо мне, Тош, обо мне! Ты знаешь что я с собой сделаю если, что-то случится с тобой? — психолог злился. На себя и на свою беспомощность. На Антона и на его халатность. — Я вам дорог? — Шастун словно пришелец, переспрашивал и пытался вникнуть в смысл. Хлопал своими большими глазами смотря на психолога и ничего не понимал. — Дорог, Тош! Ты — мое чучело. Ты — очаровашка. Ты — мой мальчишка. И я тобой дорожу! — Арсений чуть ли не кричал. Это можно считать за признание в любви? Или он это просто говорит, чтобы я ничего с собой не делал? — Вы так говорите, потому что не хотите чтобы я что-то с собой сделал, — сказал Антон. — Да. Я не хочу чтобы ты что-то с собой сделал. Потому что ты мне дорог, — согласился Попов смотря на Антона, которого подозрительно мотало из стороны в сторону. — Это нужно для репутации школы. Вы меня не любите! Чего я сейчас сказал? Или мне это снится?.. — Люблю, Тош, только ничего, слышишь? Ничего с собой не делай! Никогда, даже не думай, я этого себе никогда не прощу, — попросил Попов. — Тогда обещайте, что не забудете меня? — спросил Антон. — Чего? — не понял психолог. — Представьте, что я, ну допустим упал и умер. — Мы такое не будем представлять, — сердито сказал Арсений нахмурив брови, чуть отсаживаясь дальше. — Ну просто. Просто пообещайте мне, что будете помнить всегда и никогда не забудете, — попросил Шастун. — Ну ладно, обещаю, что не забуду, — шумно выдохнув сказал Попов, — но даже не думай. Я тебе из-под земли достану! Пора, — промелькнуло в голове парня. — Арсений Сергеевич, — парень резко встал с дивана, — я ва… — Антон! — Арсений поймал школьника на лету, который потерял сознание.