***
Любому курящему человеку известно, что желание курить возрастает в сложную ситуацию. Вот и у Антона также. Он, выпивший около 10 кружек воды, встал и пошел к выходу. Из комнаты вышел Арсений, причем так резко, что Антон даже отшагнул на пару шагов от неожиданности. Мужчина подошел ближе, Антон дальше. Попов выставил руку к стене недалеко от головы школьника, создавая опору из руки, преграждая путь к прихожей. — Куда пошел? — спросил психолог тоном, словно это Антон его задерживает. — Подышать свежим воздухом. Ну, чтобы от вчерашнего отойти, — глаза парня бегали по углам гостиной. Мужчина поставил и вторую руку возле лица мальчишки, тем самым прижимая парня к стене. — Даже курить не будешь? — уже с некой ухмылкой спросил мужчина. Боже, вы так близко… А ты что думаешь, Антошка? — думал Антон бегая взглядом по лицу Арсения. — Зачем мне это? — со смешком спросил Шастун, краснея от непозволительной близости. Dirty mind, dirty mind, d-d-d-d-dirty mind, — вспомнилась песня Шастуну, о которой, Антон был готов поклясться, именно Антошка напомнил. Вообще, наверное это странно, что у Шастуна есть свой член в голове, на которого Антон спихивает все нежелательные мысли и действия. Но у всех же есть такой, ведь так?.. — Опять врешь, — фыркнул Попов, — видимо мои слова пустые звуки для твоей бухой головушки, — Антон стыдливо опустил глаза, он не хочет разочаровывать Арсения, но сказать ему в лицо, что пошел курить… — Простите, — прошептал парень сильнее вжимаясь в стену. — Простите! — передразнил парня психолог. — Иди кури, потом отвезу тебя домой. Антон кивнул и пошел к прихожей, после того как психолог убрал руки и удалился на кухню. Шастун затягивает глубоко, до горечи в горле. До кашля. На одном плече висит рюкзак. Чуть красные, от октябрьского ветра, пальцы, слабо удерживают сигарету. В другой руке, уже сильно, сжимается пачка винстона. Из подъезда выходит Арсений. Дверь подъезда непривычно для Антона хлопает, потому что у него другие двери у подъезда, дешевле, и парень испуганно оборачивается на выдохе едкого дыма. Психолог машет рукой у своего лица отгоняя противный дым. — Докуривай и иди в машину, — сухо сказал Попов и ушел по направлению к парковке. Шастуну непривычно такое безразличие со стороны психолога. Раньше мужчина постоянно переживал за школьника. Антон был так рад, что добился такого внимания к себе. Он так старался сломать эту стену психолог/пациент и выстроить на место стены дверь, туннель, проход, нечто, похожее на дружбу. В итоге получил это. Внимание и заботу. А главное от кого? От человека, который вечно утверждает, что не может быть таким. Нежным. Но он может и Антон это видит. Но этого больше нет. Дружба, доверие, внимание, забота, нежность и любовь. Все это угасает на глазах. Тлеет словно сигарета. Та сигарета, которую Шастун сейчас докурит. Докурит и пойдет в машину к психологу. К психологу, который просто согласился подвезти парня, чтобы тот не мерз. Без заботы. Ради приличия. Потому что нет никаких их. Есть Арсений Сергеевич и Антон. И их связывает только школа. Больше Шастун не получит в сообщении от мужчины «: *». Антон вообще вряд ли теперь получит сообщение от психолога. Стена мужчины вновь выстроилась и кажется стала крепче чем была. А все почему? Потому что дверь Антона сломана, в конце туннеля погас свет, проход завалило камнями от старой стены. И все это разрушил один мальчишка. Я все разрушил, — осознал Антон и выкинул докуренную сигарету, которая уже стала обжигать пальцы. Это была последняя сигарета, поэтому сегодня он пойдет за новой пачкой. Школьник направился к знакомой машине. Сев в нее, почему-то захотелось, чтобы его пристегнул психолог. Но Арсений Сергеевич даже не смотрел на парня, сидел в телефоне и с кем-то переписывался, но стоило школьнику пристегнуться, как мужчина тут же убрал телефон и начал плавно выезжать с парковки. Тишину нарушал лишь тихий рев автомобиля. Но у Антона бушевало столько мыслей в голове, что он не мог сконцентрироваться на шуме. Словно оглох и стал слышать лишь тишину. Тишину, которая пугает, которую Антон так не любит. Теперь помимо машины, шум издавал и Антон. Он громко вдыхал и выдыхал воздух, перебирал кольца, от чего те изредка сталкивались и издавали тихий звон. В горле появился невидимый, но ощутимый ком, кажется, что у Антона началась паническая атака. Психолог это заметил, но не реагировал. — Арсений Сергеевич, — у Антона не было выбора. От удушающей тишины он может даже заплакать, а плакать в машине психолога в его планы не входило. — Что, Антон? — безразличие. Каждая буква пропитана им. А раньше ты был Тошей, — напомнило подсознание, отчего парень сжал кулаки с такой силой, что короткие ногти впились в нежную кожу на ладошках. Антон закусил губу. — Поговорите со мной, — умоляюще попросил школьник, — пожалуйста. — О чем же? — спросил Арсений Сергеевич тоном, будто насмехался над парнем. — О чем угодно! Только не молчите, — Шастун сделал паузу, — я боюсь. — Чего ты боишься? — Попов настоящий актер и может легко скрыть беспокойство в голосе. — Тишины. — Арсений Сергеевич? — никакой реакции, — поговорите со мной. Мне страшно. — Почему страшно? — спросил Попов нахмурившись и, вставая с места, переставляет стул напротив парня. — Я боюсь, когда тихо, — пояснил Антон опустив глаза в пол, потому что стыдился этого. — Ты мне уже второй раз говоришь, что боишься тишины, почему? — Антон молчал, — тебе она что-то напоминает? — Антон стал перебирать браслеты активнее. Опустил взгляд. Участилось дыхание. Значит Арсений Сергеевич попал в точку. — Расскажи мне. Я же психолог. Я тебе помогу. Ты мой пациент. Вы психолог. Но я не пациент. Я Антон. Я Тоша. Я чучело. Я ваш! — думал Антон. — Я не пациент. — Ну как же. Я психолог? Да. У тебя есть проблемы? По поводу страха тишины. Если я займусь твоей проблемой, то ты станешь моим пациентом, — разобрал, словно маленькому ребенку Попов. — Я не пациент, — прорычал Антон. — Тогда я не могу тебе помочь, — пожал плечами мужчина, как бы говоря, что ему плевать, что Антон в говне, но все же сжал руль сильнее от обиды, что не может помочь своему мальчику из-за дурацкой упертости. — Почему же? Помогите мне как раньше. — Как, прости? — то ли не понял, то ли сделал вид, что не понимает психолог. — Как раньше! Когда я к вам приходил в кабинет, вы пошло шутили, мы обменивались историями и фактами. Вы были собой, а я открывался. Кто из нас еще психолог? — злился от безысходности Антон. — Не понимаю о чем ты, — спокойно сказал Попов. — Я правда не хотел вас огорчать. Но я же просто веселился с друзьями. Будто бы вы не пили в молодости! — фыркнул школьник. — Я не такой уж и старый, чтобы мне говорили о моей молодости. — Ушли с темы, — сказал Шастун, — вы так всегда. Если вам не выгодно, то вы уходите или переводите тему. Я стараюсь с вами быть искренним, а вы опять выстраиваете эту стену! — Я ничего не строю, — сказал мужчина, делая вид, что не понимает о чем парень. — Да это же образно, — рыкнул юноша, — как только в наших взаимоотношениях появляются ссоры и обиды, вы сразу выстраиваете эту стену субординации! — Ты хоть знаешь значение данного слова? — спросил Попов паркуясь. — Я как раз знаю, а вот вы мне все время о ней твердили, но как-то нарушали. А я, слепой, велся. Думал у меня появился человек с которым я могу делиться переживаниями, а на самом деле это все было лишь для дела. Просто чтобы я рассказывал вам о себе, а вы потом мне помогали как пациенту! — Антон реально злился. На себя, на психолога, на этот чертов мир. — Странно, всегда соблюдая субординацию. Ладно, выходи, Антон, — спокойным и ровным тоном сказал мужчина. — До свидания, — сквозь зубы сказал Антон и ушел в подъезд. Арсений выдохнул. Как же ему не хочется доводить Антона, но ведь он сам виноват! Сам ослушался психолога. Это его проблемы, но почему тогда так плохо Арсению?..***
Антон зашел в квартиру. Так тихо. Свет везде выключен, а значит мамы дома нет. А если она с этим Владиком? — пронеслось в голове парня. От одной мысли об этом Антона пробивала дрожь, а в горле появлялся невидимый ком. Шастун зашел в свою комнату, кинул куда-то в угол свой рюкзак, а сам плюхнулся на кровать. Сев поудобнее, а если быть точнее, в позу лотоса, Антон достал телефон, воткнул наушники в уши и принялся слушать музыку листая и перечитывая переписку с психологом. Перечитав 7 раз в ВК и 4 в сообщениях Антону самому пришло сообщение. Арсений Сергеевич? — промелькнуло у Антона в голове. — Нет. Это Дима. ДимОн 11:48 Привет, может по телефону поговорим? А что еще делать? Ну давай поговорим. Тоха 11:49 Ну давай, звони Говорить желания не было, но и страдать по психологу тоже. Поэтому он отвечает на звонок. — Привет, ушастик, — доносится голос Димы из телефона. — Привет, — усталый и чуть грустный голос Антона на фоне бодрого голоса друга звучал еще более измученным. — Чего такой замученный? — обеспокоенно спросил Позов. — Да с Арсением Сергеевичем поссорился, неважно, — Антон махнул рукой, забывая, что его никто не видит. — Лучше расскажи как ты там с семьей? — Все вообще супер, я так рад, что провожу отдых с семьей. А ты не переживай, вы помиритесь и все у вас будет хорошо! — если бы Антон только знал насколько Дима рад. Если бы он только знал насколько Диме жаль, что Шастун и Попов в ссоре. Если бы он только знал насколько Дима переживает. Если бы… — Рад за тебя, — Антон пропустил пожелание друга мимо ушей, — меня мама зовет, прости, что так мало поговорили. — А, да, конечно, иди. Ничего, потом если что еще поговорим, пока. — Пока. Шаст, ты пиздабол, — осознал школьник, ведь никакая мама его не звала. Просто желания говорить не было совершенно. Настроения нет никакого. Хочется укутаться в плед, сесть на подоконник, заварить какао и закурить в открытую форточку. Кстати о закурить. Антон выкурил последнюю сигарету, а они, как известно, сами собой в пачке не появляются. Поэтому у парня нет выбора, потому что курить хочется дико. Антон идет в прихожую, накидывает ветровку и берет рюкзак.***
Сережа сидит в автобусе и думает прикрыв глаза. Думает о Леше, о проведенной ночи, которую он едва помнит, от избытка алкоголя в крови. Но помнит тело, засосы, укусы, синяки на бедрах, которые явно оставлены в порыве страсти. Еще он думает о своей картине, которую закончит не скоро. Каждый день добавляя небольшой элемент, картина становится более живой. Сейчас каникулы и родители не уезжают, но Матвиенко плевать. Отчим переживать не будет, а мама спокойно отнесется если Сережа «останется на ночевку у друга». Но иногда Сережа попросту не хочет ехать к Щербакову. Слишком много лжи. Эта ложь пропитывает изнутри, словно сигаретный дым. Парень даже пару раз обещал себе спрыгнуть по окончанию школы. 13 ноября Сереже стукнет 17. Он бы хотел провести скромный День рождения. Пригласить лишь самых близких. Позовет Диму, Антона, некоторых одноклассников… И Лешу. Подросток выходит на своей остановке и идет домой, где его наверное если кто-то и ждет, то недоделанные картины, которых он отложил, полностью посвящая себя картине для Леши. Парень идет, пиная камешки носком кроссовок, смотрит под ноги и представляет сцену признания. Иногда ему интересно просто помечтать, представить, что бы тогда было. И мысли всегда отличаются. Сейчас в голову лезут лишь худшие варианты… -…Я тебя люблю, — говорит Сережа воображаемому Леше в своей голове. — То есть ты меня использовал? Все это время? — переспрашивал парень, смотря серыми глазами так, словно видит подростка насквозь. — Нет, нет! Ни в коем случае! — Сережа замотал головой в разные стороны и выставил ладони вперед, как бы отталкиваясь от неприятного обвинения. — Да что ты? А это как называется? Ты приходил ко мне и трахался, а потом как ни в чем не бывало уходишь? Я думал ты приходишь меня поддержать, а ты… — Леша разворачивается и начинает медленно отдаляться от друга. — Леш, стой. Нет! — Матвиенко схватил друга за запястье, но рука постепенно превращалась в мелкие крупинки песка. От Леши не осталось ничего кроме этих крупиц. Только сейчас Сережа понял, что стоит с едва вытянутой рукой, опустив голову вниз и прохожие стараются аккуратно его обойти. Именно после таких мыслей желание признаваться пропадает. Хочется скрыть свои чувства по максимуму и никогда не высовывать. И они оба решили самым верным молчать о них, надеясь, что всё пройдёт. Но чувства — не насморк, просто так они не проходят. Тем более когда тот, кого ты любишь, постоянно рядом и каждую ночь заставляет твоё тело дрожать в оргазме. Сережа зашел в квартиру и разулся. — Стоять, — сказал грубый голос за спиной, когда парень хотел уже зайти в свою комнату. Подросток развернулся и стал пилить мужчину спокойным и равнодушным взглядом. — Где шлялся? — А тебе не похуй? — Сережа наигранно удивился. — Ты прав, мне плевать. Сходи за коньяком, — сказал отчим сделав шаг вперед, отчего Сережа невольно шагнул назад к стене. — У нас полно алкоголя, — фыркнул школьник. — Бери что хочешь! Хочешь Dom Pérignon? Бери! Захотелось красного вина? В шкафу стоит Mazis-Chambertin Grand Cru. — Я хочу Pale & Dry, который ты, падло, выхлебал! — мужчина подошел совсем близко, так что Сережа в печатался в прохладную стену, а в 10 сантиметрах от лица, с каждой стороны, появились большие руки Михаила. — И что с того? Сходи купи, — парень оставался спокойным, что порядком раздражало отчима. — Нет уж, я хочу, что бы сходил ты, — мужчина как-то злобно заулыбался, словно он сумасшедший, ну или просто под чем-то… — Мне не продадут, — сухо сказал Сережа и убрал руку освобождая себе путь в комнату. Миша схватил подростка за запястье больно сжимая. — Я тебе для чего сделал поддельный паспорт? — рыкнул мужчина. — Это незаконно и я им не пользуюсь, — парень попытался вырваться, но хватка человека жаждущего крепкий напиток слишком сильна. — Знаю я как ты им не пользуешься, с друзьями со своими! — Да, иногда пользуюсь, но я не злоупотребляю. — Хватит действовать мне на нервы, а иди и покупай, — отчим с силой толкнул школьника в сторону прихожей. — Вы с мамой привезли этот коньяк из Франции, где мне найти его в Москве? — искренне не понимал Сережа. — Ну поищи, в городе много магазинов куда привозят что-то из других стран, — на сказанное парень лишь фыркнул обуваясь.***
Антон проводил каникулы достаточно спокойно. В основном курил и гулял по городу. Сегодня Дима написал, что приехал в город и предложил встретиться, но школьник отказался, оправдываясь, тем, что они увидятся завтра, а Диме еще нужно вещи разобрать. На деле же подросток просто хотел погулять один и подумать о психологе. Да и о маме. Первую неделю маму он почти не видел, та вечно уезжала к своему парню Владу, причем о том что они вместе Антон узнал, когда этот член, именно такое прозвище Шастун и оставил мужчине, поцеловал маму и ушел из квартиры, а на вопросы недопонимающего школьника, та ответила, что ее молодой человек может ее целовать, когда тому угодно. Сейчас же он идет домой после очередной прогулки и молится какому-то хую, который по его мнению все знает, ведь «хуй его знает» одна из популярных и любимых фраз Антона, что мама дома, а не с этим членом. В целом Антона не напрягал Владислав, по крайней мере, пока тот не заходил к ним в квартиру. Но в последние пару дней, Влад стал приезжать к ним. Довольно редко, но Антона это не устраивало. Зайдя во двор и увидев машину, в которой он пару раз видел Владислава, парень нахмурился. Поездка на лифте по ощущениям длилась вечность в предвкушении встречи взглядами с парнем мамы. На ватных ногах школьник плелся к двери, а в голову лезли неприятные мысли и картинки… Парень собирался дернуть ручку двери, но его опередили по ту сторону квартиры. Шастун отшагнул назад, чтобы его не ударило дверью и его глаза полностью пропитались негодованием, а брови нахмурились — Влад открыл дверь целуя маму в губы. Видимо он уже собирался уходить домой и решил ее поцеловать на прощание. — Пока, малыш, — сказала мать оторвавшись от губ мужчины. — Пока, — Влад развернулся и замер. Его взгляд наполнился ненавистью глядя на хмурого Антона. — Здрасьте, — фыркнул школьник и, обойдя мужчину застрявшего в полушаге за порогом, вошел в квартиру. Антону не нравится Влад. Он не видит в нем достойного человека, которого всегда желал маме. Ему некомфортно в его присутствии. Хочется поскорее уйти, что он собственно и делал. Спустя около получаса, после того как Влад ушел, Антон идет на кухню и садится напротив мамы, явно желая о чем-то поговорить с родительницей. Та вопросительно поднимает бровь, ожидая начала диалога. — Тебя он устраивает? — задает неполный вопрос школьник, но женщина понимает про кого юноша. Они уже говорили на эту тему, но невзначай и не углублялись. — Более чем, — спокойно говорит мама, делая глоток чая из кружки с которой сидела еще когда парень только зашел на кухню. — Тош, мне с ним хорошо, разве тебя это не радует? Парень мысленно фыркнул на это «Тош», ведь так женщина пыталась манипулировать парнем или это Антон просто не может думать о хорошем… — Я рад, что тебе с ним хорошо, но мне неприятно. Разве мое мнение не учитывается? — парень желает быстрее перейти к главному, потому что долго дискутировать он не умеет. Мама фыркнула. — Ты привыкнешь и я надеюсь, что ты привыкнешь раньше, чем я выйду за него замуж. Не хочу видеть твой угрюмый взгляд на моей свадьбе, — проигнорировала вопрос сына родительница. У подростка глаза на лоб полезли. — Какая еще свадьба? — Антон не хочет отчима. Он не хочет в качестве отчима Влада. — Обыкновенная, — пожала плечами мама. — Я ему столько намекала, думаю он понял намек, — женщина говорит об этом так непринужденно, а юноша кривит губы, хмурит брови и багровеет от закипающей в нем злости. Антон любит маму, как бы она себя не вела, ведь как можно не любить человека, который подарил тебе жизнь? Шастун не понимает таких людей, он считает, что ненавидеть маму можно только если она сдала тебя в детский дом или еще что-нибудь похуже… Хоть сам он и злился на мать в душе, он все равно понимал, что всегда будет ее любить, как минимум, воспоминания из детства не дадут ему забыть о ее бывшей заботе. И даже в эту секунду он ее любит, пусть и злится, что она так наплевательски относится к его мнению. Он желает ей самого лучшего и даже задумывается, что Влад может быть не таким уж и плохим, как он решил в первую их встречу, может он даже любит Майю?.. Но эта мысль улетучивается из головы так же быстро, как и залетела, стоит парню вспомнить угрюмый и даже злой взгляд мужчины адресованный Антону. Даже если Владиславу и нравится мама Шастуна, в чем сам школьник сомневается, это не значит, что ему нравится Антон и, что он станет любящим отчимом для парня. — Тогда меня не приглашайте, — только лишь фыркнул Антон не сумев сформулировать более длинное и осмысленное предложение из бури эмоций в голове. — Ну, Тош, — парень еле сдержался, чтобы не закатить глаза, на это приторное «Тош», от которого зубы скрипели. В детстве он находил это обращение милым и даже любил, когда мама его так называла. Так по-доброму, по-семейному… Сейчас же, когда парню семнадцать, а мать перестала проявлять ту же заботу, что и раньше, это звучало как лесть, чтобы просто подлизаться к сыну. — Владик хороший, он тебе понравится! Просто тебе следует привыкнуть к нему. — Да чем он лучше отца? Тем что не употребляет? Да по нему же видно, что он тоже замешан в этих пакетиках! — не подумав ляпнул парень. Мама не очень любила, когда он упоминал отца, поэтому делал вид, что толком и не помнит его. Хотя женщина часто, будучи пьяной, упоминала о нем и говорила сыну, что это его вина, что бывший муж стал не только продавать, но и употреблять наркотики. На вопрос «чем же именно?» мать не отвечала, а лишь скалилась и говорила не дерзить ей. — Я же просила не упоминать отца! — прикрикнула мама, с громким стуком ставя чашку на стол. — Влад не такой. А про отца не смей даже слово говорить, забудь о его существовании. Считай, что его нет и никогда не было. — Тяжело забыть о человеке, о зависимости которого винят меня, — фыркнул школьник все-таки закатив глаза. Появилось резкое желание выйти из квартиры в одной футболки, чтобы моросящий ветер заставлял дрожать от холода, но зато мыслить трезво. Захотелось курить, что аж зубы свело от ломки. Захотелось в объятия к психологу, с которым он так и не поговорил после ссоры… — Не вижу смысла дальше об этом говорить. Если ты, конечно, не хочешь поссориться. Я пойду проветрюсь. — бросил Антон, вставая из-за стола и ушел в прихожую. Схватив рюкзак где были деньги на сигареты, Антон быстро обулся и, наплевав на куртку, ведь есть худи, вышел во двор.***
Шастун идет по темному городу пиная редкие камешки носком летних кроссовок. В них холодно, но парень и в целом одет не по погоде: тонкое худи, обычные джинсы, ну и весенние кеды. Зато ноябрьский ветер заставлял трезво думать. Уже завтра в школу и Антон не планировал выходить на улицу, разве что покурить, что он собственно и делает. Курит новую пачку и идет сам не зная куда. Антон идет по мосту и невольно задумывается, что с него можно было бы спрыгнуть. Причем с уверенность, что точно умрет, а не останется овощем на всю жизнь. Если летом, то утонет, а если зимой — разобьется о лед. Высота в 30 метров внушительна. Парень начинает развивать мысль о суициде и приходить к тому, что есть вариант попросту прыгнуть под машину. Антону ничего не стоит сделать это прямо сейчас. Он может и раньше вскрылся бы, но боится боли, поэтому, если рассматривать вариант смерти, то он предпочтет самый безболезненный. Вы наверное спросите: как же он тогда режется? Он и сам не знает, словно отключается на моменте, когда в руке оказывается лезвие. Потом раны саднят, но это скорее приятная боль. А что мне мешает прыгнуть под машину? Прямо сейчас? — вспыхнула идея в обычно пустой голове школьника. — А что? Меня здесь ничего не держит. И никто. Где эти голубые глаза ради которых я живу? Наверное уже готовятся ко сну, время то позднее. А я гуляю и думаю о смерти. Вот прямо сейчас и выпрыгну на дорогу! Не пизди самому себе, Антон. Ты слишком слабый для этого, хоть тебе и плевать на свою жизнь. Шастун идет так еще около десяти минут. Идет через парк. Затем выходит и идет по тротуару, где изредка попадаются фонарные столбы и скамейки. Вот он курит уже последнюю сигарету. И в какой момент его метод успокоиться перерос в зависимость? В эту секунду вспоминается Дима, который вечно его ругал за это и просил не губить свое здоровье. — …Хотя на счет курения я на его стороне, завязывай, Тох. — Да это не зависимость! Я в любой момент брошу, меня просто это успокаивает, — сказал Шастун зажигая сигарету. — Все так говорят, а потом рак легких, — фыркает Позов… А ведь в этот день Антон рассказал Диме главную тайну… Кажется, что это было буквально вчера, а на деле завтра уже начинается вторая четверть. В наушниках заиграла песня «Ведьм у нас сжигают — Алёна Швец». Антон особо не вникает в текст. Он погружен в свои мысли, он думает об Арсении. О его синих глазах, которые то темнеют, то светлеют. Твои синие глаза — чудеса Умираю третий день Кто сказал, так нельзя? Антон даже прибавляет звук, чтобы расслышать текст, но дальше ничего толкового. Но эта строчка удивительно подходит Шастуну. Он пропускает песню и следующая предложенная приложением «Мальчики и девочки — Аскорбинка». Парень фыркает на то, что в предложенных ему попадаются лишь девчачьи песни, но решает послушать. Это история о том, как главный герой станет главным злодеем Я причиняю самой себе боль и тем людям делаю больней. Забавно, я тоже режусь и Арсению Сергеевичу это, кажется, не доставляет удовольствия, — замечает школьник. Дальше идут строчки, которые Антону кажутся странными, но невольно подмечает, что если бы это пел он психологу, то все бы может и подошло. Он уже собирается переключить, но начинается припев. От мальчиков слёзы От девочек проблемы Ребята, не влюбляйтесь Лучше сохраняйте мемы Эти ваши отношения Больны и скоротечны Проходит любовь А картиночки вечны. Шастун хмыкает и находит слова даже в какой-то мере правильными и решает послушать дальше. Хочешь, к ногам целый мир положу Хочешь роз, а хочешь ирисов? Парню кажется, что это словно он, готовый на все ради Арсения. Но, что бы не принес, ты — любитель Самых холодных нарциссов. Действительно. Мужчине же плевать на Шастуна. А сейчас, так он вообще обижен и не общается с парнем. От этого в груди что-то трескается. Сочком в поле маков бегу И ловлю оставшихся в небе бабочек Я себя не люблю и в тебя не влюблён Но, как же могло быть иначе? Антон никак не комментирует дальнейшие слова, а лишь пропускает песню. Слишком много совпадений. Да, я знаю, мне нельзя тебя любить Понимаю, но я не могу забыть твои руки Под одеждой горячо, не увидимся ещё Две недели, счёт пошёл. Парень зло достает из кармана телефон и на экране высвечивается: «Две девочки — Алёна Швец». — Да вы издеваетесь?! Что это за подборка такая? — шипит Антон не замечая того, что говорит вслух. Шастун с силой выдернул наушники из ушей и телефона и швырнул на дорогу, — Блять… Посмотрев по сторонам и не увидев ни одной машины, Антон положил рюкзак на рядом стоящую скамейку у фонарного столба и, выдохнув, пошел на середину дороги где лежали наушники. Машин нет, — думал Антон не спеша подходя к аксессуару. — А если появятся и меня собьют? Значит так суждено. И я даже не убегу. Хотел же под колеса прыгнуть. Стоило Шастуну поднять наушники, как его осветили яркие фары машины, которая ехала в 20 метрах от него. Да, у него было время убежать, но он выпрямился и замер то ли от страха, то ли от желания умереть. Он закрыл глаза и невольно вспомнил синие глаза психолога, которые темнели при виде шрамов школьника и становились голубыми, когда они мило беседовали. И где этот мужчина сейчас? Как же Антону хочется оказаться в объятиях сильных рук и вдыхать аромат крепкого кофе, которым пах Арсений Сергеевич… Стоп. А где толчок в грудь? Электрическая боль, пронизывающая все тело? А затем ничего? Или я уже умер? — думал Антон, когда услышал скрип тормозов. Затем он услышал звук открывающейся двери, но хлопка не последовало. — Водитель вышел и наверное идет к моему трупу, который лежит на асфальте. Шастун решил попробовать открыть глаза, вдруг он все же жив и просто валяется, как идиот. Но стоило парню начать приоткрывать глаза, как картинка размазалась и парень почувствовал, что его худи сильно сжимают за ворот и куда-то тянут. Когда движение прекратилось, школьник снова решил попробовать открыть глаза, ведь в первый раз у него это почти получилось. Но и на этот раз у него ничего не вышло. Шастун почувствовал толчок в грудь. Может у меня реакция тормозит и меня сейчас сбила машина? — задал вопрос про себя Антон, не открывая глаза. На третью попытку у подростка все же получилось открыть глаза. Он сидел, хотя больше лежал, на той самой скамейке, на которую положил портфель. Темно-синие глаза зло смотрели на парня сверху вниз. У Антона чуть кружилась голова от такого резкого перемещения, что в глазах размазался свет от фонаря. — Арсений Сергеевич, вы мой ангел? — спросил Антон заглядывая в два ледяных океана напротив, пытаясь сфокусировать взгляд. — Демон, — хмыкнул Попов. — Ты какого хуя на дороге стоял как вкопанный? Я смотрю ты прям празднуешь окончание четверти. Начать решил с попойки, а закончить самоубийством. Веселые каникулы! Да, Шастун? — Да, Арсений Сергеевич, — Антон улыбался во все тридцать два. Арсений с ним снова разговаривает. — Не выебывайся, Шастун, я же выпорю, — грозно сказал мужчина. — Практика показывает, что вы знаете свои права. Не выпорите, — вдруг осмелился школьник. — Ты сейчас реально нарываешься, — Попов схватил школьника за ткань худи и рывком поднял на ноги заставляя привстать на носочки, тем самым поровняв их лица. — Да хоть трахните меня, — парень чуть ли не касался носом с психологом, от этой близости бабочки в животе сбросили с крыльев грузики и запорхали, а внизу живота завязался приятный узел, но школьник старался этого не показывать. — Только разговаривайте со мной, — вырвалось у парня. Психолог вздохнул опуская парня и прикрыл глаза. — Садись в машину. Отвезу тебя домой, — открыв глаза сказал Арсений и пошел к машине. Антон взял рюкзак и потопал за ним. Сев в машину и пристегнувшись, Шастун сложил руки на колени и стал перебирать кольца. Всю дорогу они ехали в тишине. Антон потерял ту смелость, которая была у дороги. А Арсений… А что Арсений? Он еще даже не уверен, что простил мальчишку за прошлую выходку, а тут самоубийство! — Арсений Сергеевич, вы меня прости… — начал было Шастун, когда мужчина припарковал машину, но Попов его перебил. — Иди уже, Тош, пока я тебя прям в машине не трахнул, — на выдохе сказал Арсений. Я снова Тоша? Вы меня простили? Мы завтра увидимся?.. — крутились мысли в голове краснеющего школьника. Тот быстро отстегнулся и, выпрыгнув из машины, юркнул в подъезд, перед этим крикнул что-то вроде «спасибо, до свидания!».***
Антон лежит в кровати и не может уснуть. Его не покидают мысли о психологе. Простил ли тот его? Будет ли он завтра игнорировать его или Шастун может придти к нему, как обычно, в кабинет? Будет ли он смотреть на него с холодом и разочарованием или с растопленной глыбой льда в глазах? Слишком много вопросов и так мало ответов… Еще и дикое желание написать Арсению. Хоть что. Любую глупость, что придет в голову. Но как отреагирует мужчина? Шастун не знал. Он вообще ничего сейчас не знает. Лежит на кровати с телефоном, который прижимает к груди и смотрит в потолок. Затем открывает диалог с психологом и набирает «Здравствуйте, а я сплю». Затем стирает и пишет «Я спать ложусь, а вы?». Снова стирает и опять набирает. Стирает. Набирает. Стирает. В итоге снова набирает сообщение и уже собирается стереть, но тут ему приходит сообщение от психолога. Краш 01:07 Ты уже больше 10 минут мне что-то печатаешь, ты на меня заяву что ли пишешь? За домогательства? Мое чучело 01:09 Ой, Арсений Сергеевич, а вы чего не спите? Завтра же в школу! Краш 01:09 Да вот, что-то уснуть не могу А ты сам чего не спишь? Мое чучело 01:10 Тишина душит Я обязательно тебе помогу, малыш, — невольно подумал Арсений. Краш 01:11 Хочешь, можем завтра об этом поговорить? Мое чучело 01:13 Я не псих и мне не нужна помощь Чучело превращается в пугало… — думает психолог не зная, что написать, чтобы не отогнать парня у которого явно проблемы, которых мужчина раньше не замечал. Мое чучело 01:16 Но я приду Мое чучело 01:17 Если вы не против Краш 01:18 Буду ждать) Спокойной ночи, Тош: * Антон несколько минут не решается отправить сообщение, но все же пересиливает себя и отправляет. Мое чучело 01:19 Спокойной ночи, Арсений Сергеевич: * Антон выключает телефон и снова прижимает его к груди. Смотрит в потолок и глупо улыбается, словно он — тринадцатилетняя девочка, на которую обратил внимание мальчик, который ей нравится. Так Антон и засыпает с мыслью, что завтра все обязательно наладится…