Ищу папу для мамы

— Но Цунаде-обасан! — взмолилась Момоко, сжимая кулачки. — Нет! — прозвучало твёрдо — Сколько раз повторять: Врачебная тайна! — девочка зажмурилась, замученно мыча. — Ну, пожалуйста, — протянула жалостливо — Я же не для себя спрашиваю, а для мамы… — женщина вздохнула, потирая виски наманикюренными пальцами. — Я понимаю, моя Морская Овечка, — потрепала длинные розовые волосы, заплетённые в толстую косу — Но и ты пойми: как думаешь, хотела бы я, чтобы моя дорогая ученица повторила мою участь? — Момоко размашисто покачала головой — Верно. Но при этом я не желаю, чтобы она становилась вечным терапевтом, которому приходится выбивать травмы и дурь из головы мужа! — вернулась к рабочему столу — Потому и не хочу связывать её с этим проходимцем! — презрительно фыркнула, плюхаясь на стул — Чёртов гений без мозгов! Хренов наследник! Идейный придурок… — маленькая Харуно надула щёки, поправляя рюкзак. — Значит, его имени, или к какому клану он принадлежит, вы мне не скажете? — Хм? — отвлеклась от гневного бубнежа, вернув взгляд на названную внучку — Нет, конечно! — Мо состроила щенячьи глазки, подойдя ко столу. — Даже не намекнёте? — Цунаде свела брови к переносице, демонстративно раскрыв одну из многочисленных папок. — Нет! — отчеканила, поставив жирную точку в их разговоре.       Насупившись, Момоко отвернулась. Сдув непослушную чёлку с лица, потопала к выходу. На полпути, бросила взгляд на полки, забитые множеством книг. И толстыми папочками. На некоторых, из которых расположилась загадочная надпись — «Строго секретно». Сделала шажок в сторону, чтобы рассмотреть получше. — Даже не думай, — велела женщина строго — Всё равно не сможешь их раскрыть: они запечатаны моей кровью.       Девочка глухо рыкнула, краснея от недовольства. Переступив порог, заглянула в мамин кабинет: — Мам, я в гости к Уми-чан! — Хорошо! — стоило девочке скрыться за дверью, Сенджу прислушалась.       Топот маленьких ножек растворился в тишине больничного коридора, по которому бесшумно слоняются врачи. Отложила папку с отчётами патолоанатомов, резко встала. Выглянула в окно, чуть поддев жалюзи ногтями. Отследила знакомое розовое пятно. Девочка бросила что-то — скорее всего корм — сидящим у ворот кошкам и побежала к резиденции. Спокойно выдохнув, Цунаде протерла лоб ладонью. — Какой черт её надоумил… — утомлённо пробормотала она. *** — Ты красными рисовать будешь? — спросила Уми, прижимая коробок с мелками к груди. — Да, — Момоко взяла лист ватмана, принялась чертить границы рисунка, — цветы не могут быть только розовыми, голубыми и жёлтыми, — пояснила с умным видом — А что? — Все красные мои, — Умибодзу важно подняла подбородок — Красный — цвет Узумаки! — указала на свои короткие волосы, собранные в два маленьких низких хвостика. — Ты — Намикадзе, — поправила Харуно — И никто не может владеть цветом, это общее достояние человечества! — Такова привилегия клановых, зануда Мо-чан, — достала все мелки и сгребла красные в кучу. — Тогда чёрными рисовать тоже нельзя — это цвет Учих, — нахмурилась Момоко. — Сравнение неверное, — гордо отвернулась. — Ну, тогда, — забрала все оттенки розового. — Эй! — тут же встрепенулась Уми. — Весь розовый — это цвет Харуно! — громко заявила маленькая ученица академии. — Харуно — не клан! — запротестовала Намикадзе-Узумаки. — А семейство со своей долгой историей! — показала подруге язык.       Умибодзу одарила подружку недовольным взглядом. И отвернулась, взявшись за карандаш. Время создавать рисунок для дальних родственников, живущих за тысячи километров от Конохи.       Уми и Мо дружат чуть ли не с пелёнок. Не смотря на разницу в годик и немного противный характер первой. Передавшийся пятилетке от матери: спокойная, вежливая, но очень гордая и даже высокомерная. Однако, черты отца в ней тоже есть. Например, высокое чувство справедливости и смелость. Однажды они с Момоко опоздали на встречу с Химавари-чан и обнаружили ту с тремя хулиганами. Что часто высмеивали подруг, но личные границы не переходили. До драк дело не доходило. А тут они подождали Хьюгу и напали на неё! Мо жутко разозлилась: собиралась закричать, броситься на них с кунаем в руках. Но Уми оказалась быстрее. С воплем — «Трое на одну — не честно» — полная гнева влетела в одного мальчонку. Дав ему с головы, так сказать. Пусть у противников и было природное, и возрастное преимущество, но девчатам удалось покусать и избить палками тех поганцев!       Уми с Боруто не помнят свою маму. Родив Умибодзу, женщина практически сразу уехала из Конохи. И к семье так и не вернулась. Но с бывшим сожителем и детьми общаться не перестала. Периодически по адресу семейства Намикадзе-Узумаки приходят письма, по три толстых конверта, обвязанных лентой с бубенчиком. По праздникам она присылает детям подарки. Например, любимое платье девочки — в котором она сейчас сидит — тёмно-синее в белую звездочку с длинным рукавом и косым воротом, пришло на О-сёгацу. — Я тут подумала, — вдруг заговорила Уми, — меня, тебя и Химу-чан объединяют не только странная внешность и нелюбовь сверстников, — Момоко повернулась, ненадолго отвлекаясь от рисования. — А что ещё? — Умибодзу улыбнулась, закрыв лицо ладонями. — Традиционные этнические имена! — резко отвела руки и расправила пальцы, создавая «салют». Момоко рассмеялась. — Ну, помимо нас существуют Ино-Шика-Чо, что тоже используют традиционные имена людей Огня, — и тут, с грохотом и размахом распахнулась входная дверь, прервав разговор подружек.       В прихожую влетел злой Боруто. Весь в красках и ссадинах. Следом за ним в дом ввалилась Кушина-сан. Бросив рюкзак внука на тумбу, бабушка вцепилась в воротник грязной футболки. — Сколько можно повторять: изрисовывать стены в любом месте — нельзя! Хоть в Конохе, хоть в Кумо, хоть где — это уголовная ответственность! Это всё частная собственность! — Вам с папой можно было, а мне нельзя? — Я чужое имущество не портила, только дралась со старшими мальчиками! А твоего отца наказывали и не раз, знаешь ли! — Тц, этому дурачью мою приставку ломать можно, а мне их проучить нельзя! — Помимо этого дурачья в том доме живут ещё люди! Порядочные граждане! — достала поношенную тряпку и ведро — Поэтому ты сейчас пойдёшь и всё отдраишь, под присмотром Конохомару! — бросила моющее средство в руки — И только попробуй улизнуть! — Кх-х! — прикусил язык, не зная, что ответить — Ладно-ладно, понял… — вяло побрёл к порогу. — Стоять, — остановила, взяв за плечо — для начала переоденься в специальный костюм для полевых работ. — Чего? Ты всё равно после отработок эту футболку выкинешь! — Правильно, ты же каждую вторую пачкаешь так, что её потом не отмыть! А эту ещё можно спасти. — Тебе какие-то футболки дороже внука? — Бор-р-руто! — алые волосы женщины медленно поднялись вверх, в глазах появился жуткий блеск — Не доводи меня… — мальчик вжал голову в плечи, чуть присев. — Да-да, уже пошёл… — на цыпочках вошёл в комнату — бессердечная ведьма… — тихонько пробурчал напоследок. — Живо! — женщина пронзила спину внучка убийственным взглядом. Сражающим своей остротой, словно жгучие семечки красного перца.       Мальчонка юркнул за дверь, звеня ведерком. Похоже на отработки он выйдет через окно. Не то чтобы Боруто особо любил пользоваться дверью…       Кушина-сан испустила усталый вздох, расслабляя плечи. Положила ладонь на лоб. Протерла усталое лицо, покрытое мелкими морщинами, вокруг глаз и рта. От бесчисленных веселых прищуров и улыбок. Годы берут своё, но мастерица печатей до сих пор выглядит прекрасно. В два широких шага, женщина оказалась возле обеденного стола и упала на ближайший стул. Момоко тихонько последовала за ней, обдумывая, что и как сказать. Умибодзу, словно тень, мелькнула за спиной Харуно и спряталась за стойкой. Хорошо, что бабуля их не заметила. И обнаружив дочку бывшей ученицы, сильно удивилась. Но тут же растерянность в синих глазах сменилась радостью. — О, Мо-чан! — расправила руки. Девочка подошла к женщине, попадая в крепкие объятия, — Какое счастье видеть тебя живой и здоровой, — прозвучало облегчённо. — Я тоже рада встрече с вами, но, — отстранилась, — к чему вы так говорите? — потрепав розовые пряди, Кушина нежно улыбнулась. — Слышала, многих ребят в академии поразил какой-то вирус. Чоусаги уже две недели дома сидит, — поманила к себе Умибодзу, чьё укрытие оказалось разоблачено — А потом Сакура сказала, что тебя забрали на внеочередную проверку и что-то обнаружили. Я так испугалась и надумала себе всякого… — Ба хотела силой пробиться к тебе в палату и всё выяснить… — Нет, Уми, — ткнула пальцем во внучью щёчку, — я сказала это в порыве, для красного словца. В реальности никто в больницу не врывается, — Момоко рассмеялась. — На самом деле они засекли изменение в количестве приблизительных единиц чакры. — Правда? — оперившись на локоток, подставила ладонь под щёку — И сколько же их? — Тысяча, — вздохнула — Хотя Цунаде-обасан предполагала, что будет девять сот. Как у мамы. — Хах, ну предположение на то и предположение, — неопределённо повела рукой по воздуху — Оно либо сбывается, либо нет. — Это всё верно, но у меня, в связи с этим, возник вопрос, — Кушина вопросительно хмыкнула — А кто мой донор? — Намикадзе посмеялась. — Кто знает. Такие тайны разглашению, вроде, не подлежат. — Вы знаете, — уверенно произнесла Момоко. Женщина вспрыснула. — Откуда? — пожала плечами, разводя руками — Я же не врач, при операции не была и ДНК образцы не добывала, — ласково посмеялась, хлопая ладонью по колену.       В ответ, Мо нахмурилась и скрестила руки на груди. Прогнав все собранные факты через мыслительный фильтр, подготовила речь. Набрала воздуха в лёгких и как на духу выдала: — Я знаю, что в три часа ночи, двадцать второго февраля, вы с Цунаде-обасан остались на кухне. И распивая сливовое вино, шепотом обсуждали некого нерадивого отца, не знающего о своём отцовстве. Тон ваш был абсолютно серьёзен, и пьяным бредом там и не пахло! — улыбка медленно сползла с алых губ Кушины. Женщина растерялась; её взгляд заметался по кухне, а лицо начало стремительно краснеть. — Но как ты… — В ту ночь я вышла попить воды и задержалась у кухни, увидев свет, — Намикадзе сжала рот в полоску, почесав нос. Нахмурилась, покачала головой и откинулась на спинку стула. — Нет, — Момоко опустила руки вдоль тела, сводя тонкие бровки и морща нос-кнопку — Прости, но нет. Я не могу. — Вы можете не говорить имени. Скажите клан. — Нет. — Хотя бы намекните! — Нет! — хлопнула по столу — Момоко, пойми, знакомство с этим человеком может травмировать тебя! — на короткое мгновенье её голос дрогнул — Я понимаю твоё любопытство и знаю, что ассоциируется у тебя со словом «отец», — женские пальцы сжались в кулак, дрожа — Ты неизбежно столкнёшься с разочарованием… — Я это знаю и принимаю! И всё равно хочу знать! — топнула ножкой — И это не только для меня, но и для мамы! — Тем более — нет! — Но пожалуйста, — подошла ближе. — Нет же! — Умибодзи, вдруг, заботливо взяла свободную руку бабушки. Погладила и выдохнула. — Ба, ты всё равно не удержишь эту тайну. И Мо-тян не остановишь. Рано или поздно она всё узнает. Ты просто ускоришь этот процесс, если скажешь. Поэтому, — качнулась в сторону, — ска-ажи-и — нараспев растянула гласные. — Скажите, пожалуйста! — Ска-ажи-и же-е… — Скажите! — Ска-а-ажи-и-и, Ба… — Скажи-скажи, — из-за угла показалось хитрое, лисье лицо Боруто, пришедшего мстить бабушке. — Пожалуйста, скажите! — Ну-у ска-ажи-и… — Скажи, бабушка. — Я не расскажу мама! Честно-пречестно! Просто намекните! — Ска-ажи-и, Ба-а… — Скажи, бабуля. Скажи. — Пожалуйста, скажите…       С громким воплем отчаяния, женщина ударила кулаком по столу. Лакированное дерево пошло трещинами, чуть осыпалось. Запахло жареными опилками. Дети тут же замолчали. Тяжело дыша, Кушина сжала зубы. Закрыв глаза, начала медитировать. Вдох. Выдох. Медленно. И глубоко.       Осознав произошедшее, Момоко стыдливо опустила голову. Убирая руки. — П-простите… — Ничего страшного, — стряхнув обломки, куноичи опустила Умибодзу на пол — Я дам тебе загадку. А ты делай с ней что хочешь, — девочка воодушевилась. В уголках глаз появились маленькие капельки слез — Но маме и Цунаде-сан ни слова! — глянула на любопытных внуков — И в принципе никому! — Угу-угу! — активно закивала, прижав сцепленные пальцы к груди.       Кушина прочистила горло. Села на колени. Приблизилась к уху Момоко. И зашептала: — У него спокойный нрав и очень тёмные глаза. Работает в структурах, оберегающих тайны селения. Остр на язык, но жутко обаятелен. Но его аура не тронула сердца твоей мамы и они разошлись врагами.       Мо глубоко задумалась. Разве у её мамы есть враги? Или мужчины её недолюбливающие? Да и сколько этих спокойных темноглазых мужчин по земле ходит? Их же тысячи!       Может, стоит расспросить тётю Ино — пришла мысль в розовую голову. Она же дружит с мамой с детства и знает всех-всех в деревне. Она точно должна быть знакома с этим хранителем тайн селения!