Кеназ.
«Факел».
Связанная энергия: трансформация (огонь Феникса).
Символизирует: просветление, приобретение и применение знаний, исследование парадигм в поисках истины, внутренний свет.
По наследству каждый из нас должен нести свой собственный факел, создавая путь из света, протекающего сквозь тьму. Эти факелы никогда не погаснут и могут служить ориентирами при движении по родовому потоку.
Подобно освещённой факелами библиотеке, энергия, заключённая в этой руне, наполнена неограниченным потенциалом для изучения и построения карты. Однако карта не является территорией; Кеназ представляет собой приобретение знаний, а не сами знания.
С учётом всего, что Гермиона недавно узнала о своём чистокровном происхождении, этот отрывок стал для неё особенно интересным вкупе со всем остальным. Ей не составило труда заметить, что автором текста был Тобиас Яксли, предполагаемый член кровного договора. Не заостряя больше внимания на страницах книги, она стала пристально рассматривать рунный камень в своей руке. Как только Гермиона взяла его, сразу же почувствовала к нему притяжение, но теперь вместе с этим появилось что-то ещё… Когда она перевернула камень и рассмотрела внимательнее герб семейства Прюэттов, её вновь накрыло ощущение того, что она на правильном пути. Неделю назад в хендже Гермиона провела пальцами по гербу Олливандеров, высеченному на центральном монолите, и почувствовала к нему явное притяжение. Теперь же, глядя на герб Прюэттов, она ощущала душой, что сделала правильный выбор. Было немного странно: она испытывала сильную эмоциональную привязанность к новообретённому роду, учитывая, что узнала о нём совсем недавно. Тем не менее при мысли об исчезнувшем гербе, которому больше не было места в кровном договоре с Древней Магией, ей становилось грустно… За окном мелькнуло какое-то движение, и рука автоматически сомкнулась на рунном камне, чтобы защитить его. Когда Гермиона присмотрелась, то увидела, что это всего лишь Джинни, пролетающая на метле на заднем дворе. Младшая Уизли была вынуждена взять отпуск у Сорок, чтобы подготовиться к своему первому празднику летнего солнцестояния. До середины лета оставалось всего три недели, и для чистокровного волшебника уже было довольно поздно вносить новую клятву в хендж. Она сказала менеджеру своей команды, что у неё возникли «семейные обстоятельства», и, учитывая то, что Джинни была лишь запасным охотником, ей не составило особого труда взять отпуск. Несмотря на это, ну или из-за этого, она проводила большую часть времени на свежем воздухе, усердно отрабатывая упражнения на поле за Норой. Гермионе было слышно из спальни, как Молли поднималась по лестнице и причитала о количестве белья. Несмотря на то что в доме проживало всего четверо человек, грязных вещей всегда было много. Гермиона даже предлагала заплатить за проживание, но Уизли ей сразу же отказали. Поэтому она облегчала свою совесть тем, что помогала по дому всем, чем могла. Положив рунный камень обратно в карман, Грейнджер отошла от окна. — Спасибо, милая, — поблагодарила Молли, когда гостья её дома постучала в дверь хозяйской спальни и предложила помочь сложить вещи. Гермиона надеялась на поддержку из-за того, что им предстоит вдвоём с Джинни проходить первую церемонию распределения, но вместо этого получила лишь сильное разочарование. С того дня как Молли впервые отвела Джинни в хендж, рыжая стала слишком молчаливой, хотя это ей было вовсе не присуще. Даже сейчас она доводила себя до потери сознания в полном одиночестве на улице. Наблюдая за тем, как Джинни забрасывает квоффл как можно дальше и на полной скорости ныряет за ним, Гермиона обернулась от окна на четвёртом этаже и отметила: — Кажется, Джинни не очень хорошо воспринимает происходящее. — Она переживает из-за Гарри, — пояснила миссис Уизли, обеспокоенно глядя на Гермиону. — Он хочет сделать всё как следует: закончить обучение в Аврорате, купить дом… прежде чем остепениться. — Но ведь Джинни не волнует материальное состояние, не так ли? — О боже мой, конечно же нет. — Тогда почему бы Гарри не поторопиться и не жениться на ней уже сейчас? — Гермиона нахмурилась. — Кровный договор запрещает участникам распространяться о его существовании. Складывая пару носков, Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки и задумалась: — Как это вообще работает? Взять, к примеру, полукровок… Многие из них дружат с чистокровными или состоят с ними в близком родстве. Даже если участник кровного договора не может ничего сообщить об этом другим, они же наверняка что-то подозревают, ведь так? Их друзья и родственники ежегодно женятся на едва совместимых с ними людях, их родные должны догадываться о том, что некоторые решения принимаются не молодожёнами… — Ты всегда была сообразительной, — усмехнулась миссис Уизли, высыпая чистое бельё уже из второй корзины на кровать, — и ты права. Некоторые из них в курсе данной тайны. Изначально в кровном договоре участвовало сорок семей, и многие из них были исключены из списка только потому, что смешивали кровь, а не потому, что их род обрывался. Именно поэтому Древняя Магия запрещает распространяться даже внутри своей семьи. Вот почему многие младшие дети семейств предпочитают являться на распределение вместе со старшими братьями и сёстрами: хранить секреты утомительно, даже если Магия вынуждает тебя это делать. Гермиона взмахнула палочкой – стопка постельного белья взмыла в воздух и стала складываться самостоятельно; с момента переезда прошла всего неделя, а она уже стала более искусной в бытовых чарах. — Ясно. — Тем не менее что касается Джинни… Артур за мной толком и не ухаживал, не делал мелочей вроде тех, что делает Гарри для моей дочери. Я не хочу лишать её этого, оказывая на него давление от её имени. — В этом есть смысл, — согласилась Гермиона и на мгновение замолчала, пока наволочки складывались в аккуратную стопку. Ей было уже многое известно о соглашении с Древней Магией, но того, что ей ещё не было известно, было в разы больше. И Молли, и Артур в те редкие моменты нахождения дома брали на себя бремя наставников: они рассказывали ей всё, что знали, и отвечали на многочисленные вопросы. Проблема заключалась в том, что, поскольку никаких учебников по данной теме не существовало, Гермионе казалось, что всё, чему её учили, только образовывало гигантскую дыру в её знаниях. Она вспомнила свой девятый день рождения, когда Мартин Грейнджер подарил ей экземпляр «Властелина колец» Дж. Р. Р. Толкина. В памяти всплыла цитата: «былые дни остались в тумане прошлого, а тёмные приключения ждали её в будущем». Тревожное чувство зародилось в груди. — На что похоже это распределение? Молли понимающе взглянула на неё и внезапно обняла. И только лишь выпустив девушку из своих объятий, рыжеволосая хозяйка дома поспешила её успокоить: — Нервничать – это нормально. Я имею в виду не небольшой мандраж, а пробирающие всё тело переживания – вот что нормально. Это означает лишь то, что ты – настоящий Прюэтт. Прюэтты, Уизли, Шеклболты и Фоули никогда особо не старались скрыть волнение и смотреть на всех свысока, как обычно поступают представители древних семейств. Это длится целые столетия – туда-сюда, от одного к другим, тщеславная олигархия чистокровного сообщества… — Тогда почему вы принимаете в этом участие? Разве нет способа освободиться от обязательств? — Мы обязаны это делать. Магия, заложенная в этой земле, живёт не только в нас, она служит ресурсом для всех. Мы несём бремя её тяжести за всех тех, кто обладает магией. Именно поэтому многие семьи не принимают маглорождённых в свои ряды. Можно сказать, что то, что магия доступна всем, — это давняя обида. — Так вот почему чистокровные поддерживают такую расистскую идеологию? Молли кивнула: — Возвышение Волдеморта лишь пробудило забытые идеи Гриндельвальда. — И это объяснение было доступно лишь чистокровным из-за обязательств хранить тайну! — быстро догадалась Гермиона, едва не уронив челюсть на пол, когда всё встало на свои места. — Маглорождённые винили во всём предрассудки, тогда как чистокровные злились, потому что видели в нас нахлебников, а Древняя Магия не позволяла им исправить ситуацию! — Это заставляет взглянуть на обе войны совершенно иначе, правда? — горько усмехнулась миссис Уизли. — Совершенно иначе, — изумилась Грейнджер. — Теперь я вижу ситуацию с двух сторон… Волшебницы вновь спустились вниз по лестнице, по пути отправляя свежие стопки белья в соответствующие комнаты с помощью несложного заклинания левитации. Закончив с порученным ей делом, Гермиона последовала за миссис Уизли на кухню, уловила доносящиеся ароматы её восхитительных блюд и вдруг вспомнила: с момента обеда прошло уже несколько часов. — Сложно сказать, легче ли мне оттого, что теперь я знаю, почему вся эта история с Волдемортом произошла, или хуже, потому что причины этого конфликта всё равно неправильные, — призналась Гермиона, и сев за потёртый стол, начала перечислять. — С одной стороны, это помогает легче переживать все воспоминания о войне, потому что я наконец знаю и осознаю настоящие причины предвзятости чистокровных… С другой же стороны, всё равно нет оправдания тому, что всё дошло до такой крайности… Молли кивнула. — Это было очень неприятно для нас с Кингсли. До того как семья Минервы стала полукровной, она была участником кровного договора, так что ей тоже кое-что известно обо всём этом. Она наблюдала и ждала… не имея возможности всё объяснить… это было нелегко. Гермиона качала головой так сильно, что кудри буквально отскакивали от её плеч и вновь возвращались на место. — Уму непостижимо! Миссис Уизли медленно улыбнулась, а затем гордо заметила: — Некоторые из этих волшебников будут шокированы твоим появлением на церемонии в следующем месяце. Гермиона издала один единственный смешок, но это было искренне, несмотря на странные чувства, всё ещё бушующие в её груди. Она была уверена: у неё будет достаточно времени для размышлений о войне, ведь ей было трудно сопоставить факты и найти ответы на все свои вопросы сразу. — Вам известно, кто участвует в этом году? — Среди участников есть несколько твоих одногодок из Хогвартса, ты с ними знакома: Невилл, например, и Ханна Эббот. — И наверняка немало слизеринцев, да? Молли бросила на неё хитрый взгляд. — Несколько представителей Слизерина там можно встретить ежегодно. Ты встретишь наследника Малфоев, конечно же, и сына Нотта. Ещё там будет два мальчика Эйвери – двоюродные братья, по-моему, – а ещё Маркус Флинт. Дафна Гринграсс с младшей сестрой тоже будут претендовать на пару. Затем… думаю, что также будет присутствовать младший сын Селвинов… жена Перси, Одри, была из семьи Селвинов, как тебе известно. Они обычно попадают на Когтевран или Слизерин. Они с Перси изумительная пара. — Полагаю… — Важно также помнить, что, хоть и там довольно много слизеринцев, есть семьи, представляющие другие факультеты. Например, Абботты и Фоули всегда и без исключения попадают на Пуффендуй. В них течёт кровь основательницы факультета. Булстроуды разделились: одна их часть всегда отправляется на Слизерин, а другая – на Пуффендуй. С Долгопупсами то же самое: либо Гриффиндор, либо Пуффендуй. Уизли и Прюэтты уже много веков представляют только Гриффиндор, а семья твоей матери, то есть Олливандеры, традиционно отправляются на Когтевран. — Но ведь факультет Хогвартса не имеет здесь никакого значения, да? — Конечно, нет, дорогая. Я просто пытаюсь тебя успокоить. — После войны, которую нам довелось пережить, я стараюсь больше не судить о ком-то по факультету, на который он был распределён и на котором учился. Если мне в пару выпадет слизеринец, я лишь хотела бы, чтобы он уважал меня, — заявила Гермиона, вздёрнув вверх подбородок. Через долю секунды она немного замялась и добавила: — Хотя… мне бы также хотелось, чтобы он смог сделать меня счастливой. — Что ж, смею заметить, что это очень дальновидно с твоей стороны, Гермиона, — Молли взглянула на Грейнджер. — Я чуть не разрыдалась от счастья, когда вытащила имя Артура. — Если честно, весь процесс распределения мне всё ещё кажется ужасным. — Ну, таков порядок вещей – это, по сути, ещё одна часть кровного договора, заключённого нашими предками с Землёй. Мне повезло, так как я запросто могла оказаться парой Нотта. Я слышала, что он часто направлял свою палочку на жену. Ходят слухи, что её смерть вовсе не случайна: эта женщина умерла вскоре после рождения их наследника. Гермиона вздрогнула. Она вспомнила жилистого Теодора Нотта с тёмными волосами – её однокурсник из Хогвартса. Истинный слизеринец, но был лишь одним из массовки Малфоя… «Он – совсем другое дело», — она побледнела, осознав, о чём думает. Она не видела Драко Малфоя почти два года. Однажды, спустя полгода после Битвы за Хогвартс, Гермиона приехала в Министерство, чтобы оформить все необходимые документы для поездки в Австралию. Она шла по коридору, увлечённо изучая только что полученный паспорт, когда резко свернула за угол и едва не столкнулась с самим бывшим слизеринским принцем. Девушка не отслеживала новости судебных разбирательств и заседаний по делам Пожирателей смерти в «Пророке», а вот Рон ещё как следил. Он был возмущён тем фактом, что Драко и его матери достались всего лишь крупный штраф и испытательный срок за связь с Волдемортом. В тот день, когда Гермиона чуть не врезалась в него, выскочив из-за угла, она подумала, что, наверное, Драко докладывал обстоятельства своего испытательного срока куратору в Министерстве, отчитывался о том, как всё протекает. — Грейнджер, — отстранённо сказал он и просто продолжил свой путь. Она была так ошарашена этим обращением, что ничего не успела сказать в ответ… как вдруг он исчез. «Он будет на распределении», — с трепетом подумала Гермиона. Вслух же произнесла лишь: — Скучаю по жизни маглорождённой девушки. Молли мягко усмехнулась. — Возможно, ты передумаешь, когда узнаешь, что для тебя приготовила Мюриэль. — Мюриэль? — повторила Гермиона; на её лице вдруг появилась кривая ухмылка, которую она тщетно пыталась скрыть и вернуть себе хорошее настроение. — Это та самая ваша двоюродная бабушка, которая на свадьбе Билла заявила, что я горблюсь и у меня тощие лодыжки? — Она со всеми груба, — заверила её Молли. — Но да, это она. И она вписала тебя в своё завещание. — Она… что? — растерянно спросила Гермиона. Молли снова хихикнула в ответ. — Она дала тебе право доступа к семейным хранилищам Прюэттов, а также записала на твоё имя значительное приданое и наследство для твоих будущих детей. — Почему она это сделала? — Ну, ей сто десять лет, она та ещё злобная старуха, конечно, но вообще-то не так уж и плоха. Она никогда не была высокого мнения об Артуре и вообще о всех Уизли, но при этом помогала во время обеих войн, когда беда настигала нас. Оба раза она позволила нам укрыться в Фосгейт Холле… Думаю, под этой грубой внешностью всегда скрывалось тёплое сердце. — Фосгейт Холл – это её дом? — Ой, да. Я забыла, что ты там никогда не бывала. Это поместье Прюэттов. Она там сейчас живёт со своей дочерью Тессой. Тесса должна была получить имение в наследство после смерти Мюриэль, но та, кажись, переоформила всё таким образом, что поместье перейдёт в твои владения. — В мои? Она ведь меня почти не знает! — Когда ты приняла вызов Магии на заключение кровного договора и заявила о себе, как о представителе рода Прюэттов, книга с родословной волшебным образом обновилась. Мюриэль хранит её в Фосгейт Холле, впрочем, там ей и место. С тех пор как на хендже засветился герб Прюэттов, она следила за книгой просто неотрывно. Единственное, что обрадовало бы её в твоём появлении ещё больше, – это если бы ты оказалась представителем рода мужского пола – наследником, способным сохранить фамилию. — А почему она не передала Фосгейт Холл вам? Вы ведь тоже когда-то были Прюэтт… — Гермиона была всё ещё ошеломлена. — Это… сложно объяснить, — призналась Молли. — Поместья чистокровных редко делят на части в наследстве. Всё наследуют старшие сыновья, младшим приходится выкручиваться самим, а дочерей в основном выдают замуж так быстро, как это вообще возможно. — Но это же так по-средневековому, — возразила Гермиона, сморщив нос. Молли кивнула в знак согласия и продолжила объяснять: — Уизли – это, скорее, исключение, так как они распределяют между собой абсолютно всё богатство, которым владеют. Именно поэтому мы с Артуром считаемся бедняками, несмотря на то что растим семерых детей и всегда имеем крышу над головой и еду на столе. Бёрки тоже поступают именно так, поэтому они и занялись торговлей. — Но ведь на дворе двадцать первый век! — взорвалась Гермиона. — Знаю, дорогая, — успокаивала Молли, поглаживая руку своей гостьи. — Уизли, как и Прюэтты, всегда были многодетными – так уж у нас принято, а детей необходимо обеспечивать. По правде говоря, в тот день, когда мы с Артуром вытянули на распределении имена друг друга из круга, прозвучало немало недоброжелательных предположений о том, насколько большой будет наша семья. Одна из дамочек даже завела со мной разговор сразу после церемонии об адекватном количестве детей в семье… Гермиона с подозрением взглянула на хозяйку дома, невольно задумавшись о том, а не зачали ли они с Артуром семеро детей из чистой злобы. Это было не похоже на них, но в последнее время столько всего вышло за пределы её ожиданий, что она перестала сомневаться: случиться может что угодно. — Сходи, пожалуйста, на улицу и попробуй уговорить Джинни поужинать. Судя по запаху, жаркое вот-вот будет готово. Гермиона послушно встала из-за кухонного стола и, развернувшись на каблуках, направилась к входной двери. Увлечённая своими мыслями, она почти не слышала разговор мистера Уизли с кем-то в гостиной. Девушка остановилась у входа, чтобы прислушаться: Артур, похоже, здоровался с кем-то, кто только что прибыл по каминной связи, но потом извинился за то, что ему самому придётся на несколько минут отлучиться, чтобы потушить метафорический пожар в Министерстве. — Всё в порядке, папа. Гермиона узнала голос: это был Рон; как только она это осознала, буквально замерла на месте. Об исчезновении Артура возвестил шум камина. Ей пришлось набраться храбрости, постараться вести себя естественно и пройти через открытый дверной проём навстречу Рону. Он стоял в гостиной; она не видела этого из Уизли так давно, что их встреча казалась нереальной. Рон обернулся, услышав за собой шаги, и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но внезапно замер, увидев её. Он отпустил бороду и выглядел в целом более ухоженно, что было вовсе не привычно. Гермиона почувствовала его сомнение: он не был уверен в том, будет ли она рада его прибытию, поэтому ободряюще улыбнулась парню. Девушка увидела на его лице облегчение – через секунду уголки губ Рона поднялись вверх. Это была та самая мальчишеская улыбка, которая раньше заставляла её сердце трепетать, вот только теперь этих чувств не было. — Итак, э-э-э… ты вернулась… — Рон замялся, — из Австралии, я имею в виду. — Ага. Молчание. — Ты прибыл только что? — она попыталась завязать разговор. — О, э-э, да. Я собирался зайти к Джинни, и… ну, папа сказал мне, что ты здесь, так что я не хотел… — Ты уже знаешь? О том, что мы… родственники. Он быстро отвёл взгляд голубых глаз в сторону, а на лице промелькнуло что-то похожее на ужас. — Да. Это. Мама отправила мне письмо практически сразу, как узнала о том, что… ну, знаешь… ты Прюэтт, и всё такое. Думаю, она решила, что я должен быть осведомлён. Ты же меня знаешь… иногда мне нужно немного времени, чтобы отойти от подобных новостей. Всё тот же Рон. Гермиона была благодарна ему за его самопринижения – это был отличный способ избавиться от напряжения между ними. — Она очень правильно поступила. — Мы с Гарри оба были удивлены. И Сьюзен тоже. Сьюзен Боунс, я имею в виду. Я с ней встречаюсь, вообще-то. Хотя ты, наверное, не хочешь об этом слышать… — Рон, правда, я рада за тебя. Если она хоть немного похожа на ту Сьюзен, которую я помню со времён учёбы в Хогвартсе, то уверена, что вы отличная пара. Рон смущённо улыбнулся, проведя рукой по рыжим волосам. — Я не жалею ни о чём, что между нами было. Просто мне бы хотелось… чтобы нам всё было известно ещё «до» того, как всё случилось. — Мне тоже, — быстро согласилась Гермиона. — Ну, хоть мы и не должны об этом забывать, но, может, попробуем вести себя так, будто ничего не было? На его лице вдруг отразилось облегчение. — Согласен. Им обоим сразу стало легче. — Так чем ты занимаешься сейчас? Единственное, что удалось выпытать у твоей мамы, это то, что вы с Гарри живёте вместе в съёмной квартире. Надеюсь, вы двое питаетесь чем-то помимо фастфуда и чипсов… — У нас же есть Кикимер! — рассмеялся Рон. — Гарри не хотел возвращаться на Гриммо, так как эта площадь напоминала ему о Сириусе, и это чуть не вывело Кикимера из себя. Он пригрозил, что выследит нас и затащит в дом, но Гарри удалось прийти к компромиссу. Мы живём в Косом переулке. Квартирка, конечно, так себе, но зато дешёвая, и мы не собираемся задерживаться там надолго. Поскольку я теперь работаю во «Всевозможных вредилках», Джордж предложил мне переехать к нему в квартирку над магазином практически за бесценок. — Это здорово, Рон. — Да, — усмехнулся он, — тем более Гарри уже почти накопил денег на покупку дома и хочет предложить Джинни съехаться к Рождеству. Грейнджер вдруг помрачнела. — А что он будет делать, если в следующем месяце на распределении она вытянет имя другого и заключит брак? — Это его убьёт, — теперь улыбка исчезла и с лица Рона. — Раз уж на то пошло, думаю, что мы все надеемся, что до этого не дойдёт. После небольшой паузы Рон неуверенно спросил: — А что, если чьё-то имя вытянешь ты? Гермиона прикрыла глаза, словно до этой секунды изо всех сил старалась вытолкнуть мысли об этом из головы. — Я не знаю, что со мной будет. С одной стороны, я лелею надежду на то, что никогда не вытяну ничьё имя, не найду пару и умру в гордом одиночестве. С другой стороны, я готова к приключениям. Рон смотрел на Гермиону; между ними не было той искры, что была раньше, и каждый из них это понимал. — Попробуй взглянуть на позитивные моменты, Миона: Перси уже окольцевали. Они оба рассмеялись.* * *
В тот вечер Гермиона лежала в постели и бесконечно долго смотрела в потолок. Они с Роном разошлись довольно скоро, хотя и вполне дружелюбно, но теперь она так сильно скучала по Гарри, что не могла уснуть. Через мгновение раздался стук в дверь её комнаты – такой тихий, едва уловимый. Гермиона приподнялась на локтях в кровати и спросила в темноту: — Джинни? — Я не могу уснуть, — послышалось с обратной стороны двери. — Тогда входи. Дверь со скрипом открылась, затем так же закрылась, а в комнату тенью прокралась фигура в слишком короткой ночной рубашке. Как в старые добрые школьные времена, Джинни забралась в постель рядом с подругой и просунула ноги под одеяло. — Как ты думаешь, мне стоит участвовать в распределении? — безо всяких предисловий спросила Джинни. Гермиона вновь приподнялась на локте и серьёзно спросила: — Разве ты не дала обещание соблюдать договор? Подруга кивнула, её рыжие волосы странным образом оттенились в лунном свете, проникающем сквозь окно. — Ну да. У меня никогда не было проблем с этим… Папа объяснял нам все эти правила, когда мы были ещё совсем маленькими. Просто… Гарри… — Ты любишь его, — кивнула Гермиона, — я знаю. Думаю, вполне нормально сомневаться в своих действиях в подобной ситуации. — Но… я не могу просто отказаться, понимаешь? Только посмотри, что случилось с Биллом… а с Фредом! Личная трагедия меня не пугает, а вот семейная – определённо да. В маленькой спальне было слышно только тихое стрекотание сверчков на заднем дворе, пока обе девушки погрузились в раздумье, уставившись в одну точку. — И что ты собираешься делать? — Думаю, обнажу свой гриффиндорский дух и пойду на церемонию, — сказала Джинни; она чувствовала себя совершенно подавленной. Рыжая девушка скорчила гримасу, как будто ей это было неприятно, но всё же произнесла: — У меня нет другого выбора. Я не могу предать свою семью, верно? — Тебе страшно? — А тебе нет? — Страшно, — честно ответила Гермиона. Она сжала руку Джинни в своей и продолжила: — очень страшно. Что, если я попаду в пару к кому-то, кто сделает меня несчастной? А вдруг это будет совершенно незнакомый человек? Вдруг волшебник, за которого я выйду замуж, не захочет заботиться обо мне или же ему будет безразлично моё счастье… — У тебя есть я, — пообещала подруга, — я всегда рядом. — Ты хороший друг, Джинни. — Мы семья, — напомнила она Грейнджер. Вдруг Джинни вспомнила: — Папа сказал, что сегодня заходил Рон, но решил не оставаться. Ты с ним виделась? Было неловко? — Немного, но, думаю, между нами всё будет хорошо. Он ведь изначально пришёл к тебе. Видимо, я его спугнула. Джинни фыркнула. — По словам Гарри, моему брату поначалу было трудно смириться с мыслью о том, что он твой родственник. Если помнишь, Рон всегда высмеивал Малфоя за то, что его семья женится на своих дальних родственниках. И хоть они, конечно, не единственные, кто так поступает, новости от тебя буквально сделали его лицемером. Ведь он занимался сексом с собственной троюродной сестрой! Гермиона зажмурилась до боли. — Сделай мне одолжение, Джинни: не поднимай эту тему больше никогда. — Замётано. — Хочешь, поспим вместе? Я могу расширить кровать, как мы делали это раньше. — Да, давай. Гермиона наложила чары на кровать, дабы расширить её, а затем окунулась в тепло, исходящее от Джинни. — Как в старые добрые времена… — пробормотала она. Но на самом деле это было не так. Всё было по-другому: Гермиона подозревала, что изменились даже кошмары Джинни, из-за которых она ворочалась по утрам. То, что когда-то являлось в виде ползучего василиска и насмехающегося Тома Реддла, как-то само собой превратилось в мысль о потере Гарри из-за безликого чистокровного волшебника.