Надежда на её любовь.

На удивление девушка проснулась ближе к обеду. Не то, что она хотела, но уж лучше так, чем проспать ещё дольше и быть пришибленной. Встав с постели, она направилась в сторону кухни, чтобы сварить кофе. Сейчас на душ у неё не было морального настроя. Но так всегда, девчонка с вечера надумает себе, что с самого утра встанет и будет делать дела, но всё идёт как всегда не по плану. Она примет душ, когда её тело полностью проснётся, а пока можно насладиться ароматным кофе. У Лилиты был сегодня выходной, и всё утро она хлопотала на кухне, готовя для Конти что повкуснее. Услышав немного шаркающие шаги дочери, она обернулась к двери, и расплылась в улыбке. Сонная, взъерошенная, такая домашняя. Она специально не стала будить дочь — она на своём примере знала, что такое учёба в медицинском. Особенно, если ты живёшь в общежитии, и в комнате помимо тебя две соседки. — Вот и ты… Выспалась, милая? — спросила Лилита. — Кровать — просто воздушное облако, — ответила Флореа, подходя к плите, ища взглядом турку. — Я уже забыла, где здесь и что находится, — она усмехнулась. — Не это ищешь? — Лилита открыла шкафчик и достала медную турку. — И с каких пор ты пьешь так много кофе? Сама же меня ругала за это, мол, вредно. — Ну такой кофе не вреден, в отличии от растворимого, — ответила девушка, беря турку и доставая из полки зёрна. — Я ругалась, потому что ты пила на скорую руку растворимый, который ничего не приносит нормального организму. А от хорошего кофе есть польза: сжижения многих болезней. А где кофемолка? — Открой шкафчик, на верхней полке слева… Видишь? Зато растворимый действительно быстрее… Особенно, когда опаздываешь на работу, — вздохнула Лилита и начала накрывать для Конти завтрак. — Треугольные пирожки с капустой, круглые — с вишней, — она поставила тарелки с едой на стол. — Ты хочешь на ужин что-нибудь особенное? Или можем после твоих занятий у Джорджеты сходить куда-нибудь. — Значит тебе нужно купить целью кофемашину: залил, засыпал и всё, — проговорила Констанца, достав кофемолку, насыпая туда немного зёрен. Включив её в розетку, девушка нажала на кнопку, а кухню заполнил громкий шум. Перемолов зерна, Флореа выдернула шнур из розетки. — Да я даже не знаю, что насчёт ужина. — Ну ты подумай, время есть. А насчёт кофемашины… Что-то не нравятся мне эти новомодные чудеса техники. Старею, наверное, — хихикнула Лилита, доставая из холодильника сливочник. — А если честно, мне как-то больше в последнее время чай нравится, — взглянув на часы, она вздохнула. — Дочка, мне пора бежать, у меня запись в салон. Обед в холодильнике, а часам к четырем я вернусь, хорошо? — Хорошо, я тогда разберу свои вещи, чтобы не лежали в чемодане, — дала ответ девушка, засыпая пару чайных ложек в турку, наливая холодную воду и ставя её на слабый огонь, помешивая и следя, чтобы кофе не убежал. Она снимала пенку, а кухня наполнилась приятным ароматом. Лилита вернулась обратно домой даже чуть раньше, чем планировала. Открыв дверь, она вошла в прихожую, взглянула на себя в зеркало — неплохо, но сорок три — есть сорок три — и прислушалась. Было тихо, и она, пройдя дальше, позвала: — Конти, ты дома? — Да, — отозвалась девушка, крикнув из гостиной. — О, вот ты где. Притаилась, как мышка, — улыбнулась Лилита, входя в гостиную. — Ты обедала? Если нет, пойдем в пиццерию посидим на террасе. На улице так хорошо. Мне позарез нужно выгулять новую стрижку! — она со смехом взъерошила озорные каштановые завитки на макушке. — Ого… красиво, — сказала Констанца, осматривая маму. — Но мне нравились твои длинные волосы, — она немного опустила губы вниз, показывая натянутую грусть, а затем улыбнулась. — Но убрать длину тоже хорошо. Тем более, так ты выглядишь свежее. Да и волосы не зубы — отрастут, — девушка встала с дивана, потягиваясь. — Из-за небольшого волнения кусок в горло не лез. Всё это время смотрела обучающие уроки. — Ой, да не волнуйся ты так. Всё будет хорошо, — Лилита обняла дочь за хрупкие плечи, поглаживая по спине. — Тогда в пиццерию нам сам Бог велел идти. Давай переодевайся, Конти, и пойдем. Специально для тебя попрошу сметану, а не маскарпоне. — Умеешь уговаривать, — проговорила Флореа, направляясь в свою комнату. Девушка подошла к шкафу и надела то, что поудобнее и практичнее в такое время года — когда ещё погода скачет. Надев чёрные джинсы из плотного и хорошего материала, она завязала ремень, потому что вещь могла спадать при ходьбе из-за немного свободного кроя. Может, Констанца всё-таки похудела, а может — это просто брюки немного разносились. Сверху девушка надела тонкую футболку и тёплый свитер тёмно-зелёного цвета. Фигура у девчонки была вполне обычная. Флореа не ходила по спортзалам, чтобы качать бёдра — природа и так постаралась, наградив её симпатичной фигуркой. Она вышла из комнаты, идя в прихожую, обувая ботинки на толстой, но не высокой подошве. Сверху она больше ничего не стала надевать, а взяла небольшую сумочку, в которую заранее положила тетрадь, которая ей пригодится на занятии, и ручку. Лилита придирчиво осмотрела дочь, подмечая, что всё-таки она немножко похудела, раз джинсы ремнём застегнула. Как всё-таки здорово с одной стороны, когда у тебя взрослая дочь, и ты сама ещё не совсем старая. Поправив волосы перед зеркалом, она вздохнула. Всё-таки с короткой стрижкой пока ещё неудобно. Но Лилита испытает все её прелести в будущем. — Готова? — спросила женщина, посмотрев на дочь. — Тогда пойдём, Констанца. — Пойдём, — сказала девчонка, выходя из дома следом за матерью. На улице было немного прохладно к вечеру и слишком свежо. Лилита заметила, что Констанце прохладно, и сказала: — Не обязательно сидеть на террасе. Мы можем пройти прямо в зал. О, ты же не знаешь — там сделали открытую кухню, и можно смотреть, как работают люди. — Да я в порядке, — ответила Констанца. — Но давай зайдём внутрь и посидим там. Расположившись за столом у окна, Лилита подозвала официантку. Та подала им меню и отошла в сторону. Взглянув на Констанцу, Лилита спросила: — Нервничаешь перед занятиями? Ты выглядишь немного взволнованной, Конти. — Совсем немного, — дала ответ девушка, утыкаясь лицом в меню. Односложные ответы дочери окончательно убедили Лилиту в том, что она волнуется, и ей захотелось пойти с ней. Так же как тогда, когда Конти была маленькой и боялась идти к зубному. Но она знала, что Констанца очень дорожит своей независимостью, и помощь такого рода её только раздражала бы. Вздохнув, она несколько мгновений смотрела на дочь, потом опустила глаза в меню. — Как всегда? Одну большую сборную? — спросила Лилита, немного склонив голову вбок. — Да, хорошо, — вновь ответила она, всматриваясь в меню, но смотрела сквозь него. Лилита закрыла меню и спросила: — Конти, скажи мне, пожалуйста, что тебя тревожит? Неужели ты так переживаешь из-за этого урока? На тебе буквально лица нет. Смотришь в меню — и не видишь его… Может, есть что рассказать? Лилиту нельзя было упрекнуть в излишней навязчивости или желании полностью контролировать дочь; она растила её в условиях относительной свободы, и между ними почти не было секретов. — Да просто начала сомневаться: а стоит ли туда идти? А если ничего не получится? А если под конец года мне откажут в месте, чтобы я сыграла? — изрекла Констанца, посмотрев на родителя. — Конти, пока не попробуешь — не узнаешь. Я помню, в детстве у тебя неплохо получалось, а Джорджета может даже бревно научить играть гаммы, — ответила Лилита, глядя дочери в глаза. — А вдруг это перст судьбы? Я бы обязательно попыталась. Но если ты не хочешь, то лучше себя не заставлять, конечно. — Нет, — начала девушка, отрицательно качая головой. — Не отменяй ничего. Я не хочу показаться ей кузнечиком, который будет скакать туда-сюда. Если уж решилась, то надо. — Вот и умница, Конти. Сразу видно — вся в деда. Он тоже не выносил суетливость и нерешительность, — кивнула Лилита, жестом подзывая официантку. Сделав заказ и вернув меню, она откинулась на спинку стула и заметила, что на Констанцу смотрит какой-то совсем юный парнишка. От слов матери на душе стало тепло. Слова поддержи никогда не будут лишними. Флореа посмотрела на маму, замечая, что она смотрит куда-то за её спину или сбоку. Констанца тоже решила повернуться, хоть обычно не делала так — не имела такой привычки. Но девушка ничего не заметила. Повернувшись обратно к матери, шатенка спросила: — Кого-то увидела? Юнец, поняв, что его заметили, побагровел и немедленно спрятался за меню, которое держал вверх ногами. Лилита перевела на Конти смеющиеся глаза, отвечая: — Да так… Ещё одна жертва твоей красоты. Кстати, откуда эта кофточка? Не помню, чтобы покупала тебе такую. — Скажешь тоже… — для пущего эффекта не хватало лишь смущено махнуть рукой. — Да я прикупила её в Варшаве по скидке. Самое то для непостоянной погоды. — Симпатичная вещичка… Хочешь, можем завтра пройтись по нашим магазинам, может быть, тебе что-нибудь понравится? — предложила Лилита. Про парнишку, который снова смотрел на Конти, Лилита решила не говорить, чтобы не смущать её ещё больше. Пусть она спокойно пойдёт на занятие. Наконец-то им принесли заказ, и они принялись за еду. Пицца была очень вкусной, как и фирменный чай с апельсином и клюквой. Стрелки часов неумолимо бежали вперёд, приближая время встречи Конти с Джорджетой. Лилита то и дело поглядывала на мерцающие цифры на часах, и наконец сказала: — Ну что, наелась? Нам пора. Здесь недалеко, — проговорила Лилита, вставая из-за стола. — Да, готова. Куда же я денусь? — с усмешкой ответила Флореа, ощущая сытость и вставая из-за стола. Констанца усмехнулась, и у Лилиты отлегло от сердца. Если улыбается — значит, настрой более чем хороший. Расплатившись за ужин, они вышли из пиццерии в прохладный сиреневый вечер. Джорджета немного волновалась, ожидая визита потенциальной новой ученицы. Констанца — так её звали. Будучи в иммиграции, Джорджета очень хотела так назвать свою дочь, если бы та у неё родилась — в память о родном городе, о счастье, о безоблачной жизни, которую революция сравняла с землёй. Дочерей у неё не было. Зато был сын — Себастиан. Её чудесный, улыбчивый и светлоглазый мальчик. Джорджета была знакома с матерью Констанцы, Лилитой, и с удовольствием согласилась помочь восстановить навыки игры на фортепиано за совершенно символическую сумму. Время подходило к без четверти семь, когда раздался звонок в дверь, и Джорджета пошла открывать. На пороге она увидела Лилиту, а рядом — хрупкую невысокую и взволнованную девочку с блестящими каштановыми волосами, большими и голубыми глазами. — Добрый вечер, проходите, пожалуйста… — Джорджета посторонилась, пропуская их внутрь. — Вы ведь Констанца, верно? — спросила она, обращаясь к девушке. — Д-да, — немного запнувшись ответила девчонка, смотря на женщину. Но в памяти не было её образа. Флореа сняла обувь, осматривая уютную прихожую, встав на месте, не зная, куда идти дальше. — Проходите прямо, в гостиную. Там мы и будем заниматься, — видя легкое замешательство Конти, сказала Джорджета, внимательно рассматривая её. Да, точно. Она на видела эту девочку, когда та была совсем малюткой. Ей было года три, ну может быть, четыре. Не больше. — Что ж, я тогда пойду, — сказала Лилита, — Конти, пожалуйста, не задерживайся, хорошо? Джорджета, Заверив Лилиту, что отпустит Констанцу ровно через час с четвертью, проводила её и прошла в гостиную, куда минутой ранее проследовала девушка. Флореа рассматривала роскошное и блестящее пианино, которое занимало много место, но благо гостиная и сама была не маленькая. Джорджета подошла к девушке поближе и заметила, как она посмотрела на инструмент — с восхищением, трепетом и волнением. — Ну что же, начнём? Ваша мама говорила, что Вы занимались музыкой в детстве. Я хотела бы посмотреть на Ваши руки, Констанца. Пожалуйста, присаживайтесь, — она приглашающе указала на табурет перед пианино. — Играть пока ничего не нужно, просто положите пальцы на клавиши. — Если честно, то я не особо помню, что у меня получалось в детстве, — ответила Констанца, вытянув руки вперёд, кладя ладони на белые клавиши. У девушки были длинные и тонкие пальцы. Джорджета посмотрела на руки девушки и удовлетворенно кивнула, начиная говорить: — Замечательно… Постановка рук у Вас просто на отлично. Значит, половина дела уже сделано. Кисти у Вас болеть не будут, — она опустилась на стул рядом и показала лёгкое арпеджио. — Попробуйте повторить, Констанца. Флореа почти повторила, но ошиблась на одну ноту, а затем девушка вновь повторила всё в точности. Из-за ошибки с неё чуть не сошло несколько потов. Всё-таки это незнакомый человек. Джорджета тепло улыбнулась девушке, говоря: — Всё более чем хорошо, Констанца. Вы очень восприимчивы. У Вас отличный слух, и я уверена, что мы с Вами поладим. Не волнуйтесь Вы так. Вы умница. Если Вам всё подходит, я буду очень рада позаниматься с Вами. Вы хотите выучить какое-то определённое произведение, правильно я поняла? — Да, есть одно, — начала девушка, закусив губы от нервов. — Я вчера знакомилась с некоторыми произведениями, и мне очень понравилось «Ночной Гаспар». — Вам знаком Равель? — Джорджета посмотрела на девушку с восхищением. — Похвально! Обычно девочки Вашего возраста интересуются чем-то более современным. Что ж, давайте попробуем. Но должна Вас предупредить — отдача должна быть на сто процентов. Если Вы готовы, то давайте начнём прямо сейчас. — Я буду стараться, — проговорила девушка, понимая, что это серьёзный шаг. — Да, было бы здорово начать прямо сейчас, — ответила она, улыбаясь женщине. — Вот это я понимаю рвение, — рассмеялась Джорджета, с удовольствием глядя на девушку. В этот момент Констанца чем-то напомнила ей Себастиана — горящие от нетерпения светлые глаза, вся натянутая, как струна, открытая улыбка. Сходство было не внешним, конечно, а ментальным. Джорджета посмотрела на фото в изящной рамке, висящее на стене — Себастиану там было 12 лет. Конечно, были и другие снимки, но они хранились в альбомах и памяти телефона. Джорджета не хотела, чтобы кто-то знал, что её сын — актёр. Привстав, она взяла нужный нотный сборник, нашла сюиту «Гаспара» и сказала: — Давайте начнём. Сыграйте мне вот эту фразу от первой до четвертой цифры, пожалуйста. Флореа смотрела на клавиши, стараясь подобрать их правильно, да и вспомнить. Она сыграла, а слух вроде ничего не резало, а значит — девушка сделала всё правильно. Всё-таки был плюс в том, что Констанца вчера смотрела обучение, вспоминая, что и как звучит. Джорджета внимательно смотрела на лёгкие, подвижные пальцы девушки и, пока она воспроизводила нужный отрывок, удовлетворенно кивала головой. Она обратила внимание, что девушка сразу поставила ноги на педали, и достаточно грамотно ими пользовалась. Сразу чувствовалось, что с Констанцей хорошо занимались, хоть и давно. — Неплохо, очень неплохо для первого раза после такого долгого перерыва. Замечательно. Теперь давайте с самого начала и до восьмой цифры. Меня интересует вот этот момент, — она аккуратно отметила карандашом нужный отрывок. — Прошу Вас. Девушка ощущала, что её ладони немного стали мокрыми из-за волнения. Она хотела полностью расслабиться, но не могла. Возможно, с последующими занятиями всё станет намного лучше. Констанца, посмотрев в книжку, запомнив ноты, начала играть нужный отрывок. Было заметно, что девушка волнуется, хотя, по мнению Джорджеты, причин не было. Её исполнение нельзя было назвать идеальным, но оно было весьма и весьма достойным. Особенно, если учесть, что она очень много лет не играла. Джорджеты удивлял выбор произведения. Обычно Равель, как и Рахманинов, привлекал только студентов консерватории, а Констанца, если женщина не ошиблась, училась в медицинском, и не дома, а в Польше. Джорджета вздохнула, снова взглянув на фотографию сына. Последний раз они виделись почти три месяца назад. — А теперь я хотела бы, чтобы Вы немного вошли в импровизацию, Констанца. Сыграйте что-нибудь по памяти. Что угодно, — сказала женщина, посмотрев на девушку. Девчонка немного зависла, стараясь вспоминать хоть что-то, не желая из-за своей плохой памяти отнимать время женщины. Ей казалось, что она готова проволиться сквозь землю со стыда, но через долю секунды в голове всплыл отрывок прошлого, и она вспомнила — Лунная река. Констанца сыграла пару нот медленно, а затем по памяти пальцев начала играть. «Необычная девушка.», — пронеслось в мыслях у Джорджеты. «Откуда она знает эту музыку? Обычно её сверстницы знают что-то из современного, и понятия не имеют о Генри Манчини.» — Замечательно! — абсолютно искренне сказала женщина, с улыбкой глядя на девушку. — Вы принесли с собой тетрадь или блокнот? — Да, конечно, — ответила девушка, доставая из сумочки небольшой блокнот и ручку. Она смущенно улыбнулась на похвалу женщины. — Тогда сейчас мы с Вами запишем все базовые музыкальные обозначения, чтобы Вам было удобнее читать с листа. Я вижу, что Вы это умеете, но Вам не хватает опыта. Мы это поправим и очень быстро, — сказала Джорджета, внимательно глядя на девушку. — Предлагаю начать с простеньких пьес и гамм, чтобы Вы привыкли к инструменту и нагрузке, а через пару занятий начать Гаспара. Что скажете? — Я не возражаю, — дала ответ Флореа, готовясь записывать под диктовку за женщиной. Добрых полчаса Джорджета диктовала Констанце музыкальные обозначения и термины, попутно объясняя, где и как они применяются, с удовольствием видя, что девушка её понимает. Несколько раз она сама играла, чтобы девушке было понятнее. Она с головой погрузилась в урок и с изумлением услышала, как старинные часы в углу пробили восемь часов. — Вот это мы с Вами засиделись, Констанца! Я и не заметила, как пролетело время. С Вами очень приятно работать, — проговорила Джорджета. — Спасибо, с Вами тоже, — девушка смущено улыбнулась ей, убирая блокнот и ручку обратно в сумку, вставая из-за пианино, ощущая, как тело с непривычки затекло так долго сидеть. Она немного потянулась, посмотрев в сторону стены, где висело несколько фотографий. Флореа заметила паренька подростка, но его внешность ни о чём ей не говорила. Скорее всего, это сын Джорджеты, о котором ей говорила мама. Джорджета перехватила взгляд девушки и пояснила: — Это мой сын, Себастиан. Здесь ему двенадцать. Когда Вы были совсем маленькой, Вы с Вашей мамой пару раз приходили к нам в гости, и Вы с ним баловались с этим самым пианино. Вряд ли Вы это помните. Вы были совсем маленькой, — она помолчала, а потом улыбнулась. — Ну что же, Констанца, буду ждать Вас послезавтра в семь вечера. — Звучит действительно по-детски весело, — проговорила она, качнув головой в согласие её слов о том, что она ничего не помнит. На фото паренёк весело улыбался, разведя руки в стороны, будто показывал размер большой рыбы или безграничную любовь к фотографу, а быть может — это просто такая поза для фото. — Спасибо Вам за сегодняшнее занятие. Я обещаю, что приду, — она пошла в прихожую, обуваясь, а затем открыла дверь, выходя одной ногой в подъезд. — Всего доброго. — Всего доброго, — отозвалась Джорджета и, проводив девушку взглядом, закрывая дверь. Лилита уже два раза успела подогреть чайник, когда дверь наконец хлопнула. Она встрепенулась, снова ткнув кнопку чайника, и крикнула в сторону прихожей: — Конти, это ты? — Да, — ответила девушка, снимая обувь, кладя на тумбочку сумку. — Случилась небольшая задержка, — проговорила Флореа с улыбкой на лице, заходя на кухню. — Как всё прошло? — спросила Лилита, накрывая на стол: сливочник, вазочка с рубиновым клубничным вареньем, блюдечко с колёсиками лимона, шоколадное печенье с орехами. Конти улыбалась, и Лилита сделала вывод, что всё хорошо, но хотелось услышать это от дочери. — Всё оказалось иначе, чем я себе придумала, — дала ответ Констанца, подходя к раковине, чтобы помыть руки. — Всё прошло хорошо. — Я так рада, что ты довольна, доченька, — Лилита разлила по чашкам горячий ароматный чай, ставя их на стол. — Джорджета очень хороший преподаватель, к ней очередь на год вперёд. Ты уже играла сегодня? Что она тебе говорила? — Сказала, что я небезнадёжна, — пошутила девчонка, присаживаясь за стол, вытирая руки об штаны. — Да, играла. — Как я рада! Ты вся словно светишься. Ты, когда была маленькой, тоже на этом пианино пыталась играть, — улыбнулась Лилита, добавляя в свою чашку лимон и ложечку сахара. — Я ещё тогда подумала, что у тебя есть слух. Уж очень красивые звуки ты набирала. В самой последней октаве, и так миленько. — Мне на самом деле понравилось. Может, со следующим занятием всё будет ещё лучше, — сказала девушка, вдыхая ароматный запах чая. — И от дома недалеко, вот что хорошо, — заметила Лилита, пододвигая к Конти тарелку с печеньем. — Чем займёшься завтра? Джорджета дала тебе задание на дом? — Время от времени буду посматривать в блокнот, чтобы ничего не забыть, а послезавтра вновь идти на занятия, — ответила Констанца, отпивая чая, беря печенье, откусывая кусочек. — Может быть, завтра всё-таки пройдёмся по магазинам? — предложила она, обхватив чашку чая ладонями. — Или у тебя есть свои планы? — Я хотела сходить в свою старую гимназию. У них вроде бы в коридоре стояло пианино, — дала ответ Флореа. — Можем сходить послезавтра после занятий. Что скажешь? — Хорошая идея, — согласилась Лилита, отпивая из чашки. — Я знаю тамошнего вахтёра. Он нас пропустит. Ты сейчас спать? — ей хотелось поболтать с дочерью. Она так давно не видела её, так соскучилась. Но настаивать Лилита не хотела. Пусть лучше отдыхает. Констанца заметила взгляд матери, который намекал на то, чтобы продолжить диалог или поговорить о чём-то. А о чём? Половину детства она почти не помнит, словно отшибло память. — Да я могу завтра сама сходить, — сказала девушка, отпивая ещё чая. — Тебе не обязательно ходить со мной туда-сюда. Мне уже двадцать три. Но мне приятна твоя забота, мам. Лилита с улыбкой погладила дочь по руке, держащей кусочек печенья, а затем сказала: — Хорошо, как скажешь. Я раньше не понимала, когда твоя бабушка говорила, что я и в старости для неё буду маленькой. А теперь смотрю на тебя… так и есть, Конти, — она допила чай и встала из-за стола. — Я в душ. Со стола не убирай, я сама. А ещё мне предложили котёнка сфинкса. Что скажешь? — Звучит очень заманчиво, — изрекла Флореа, поджав губы в раздумьях. — А куда мне его девать? В общежитие нельзя. — Он может пока жить со мной, пока не научится хорошо себя вести, — предложила Лилита. — И потом, — осторожно продолжила она. — Я могла бы помочь тебе оплачивать квартиру. Пусть небольшую, но отдельную. Сама себе хозяйка. Разве плохо? — Ой, не-е-ет, — протянула девушка, отрицательно покачав головой. — Кот ещё ладно, но квартира. Я бы сама справилась, — она сладко улыбнулась ей. — Ладно, — ответила Лилита и глубоко вздохнула. — Но имей ввиду, пожалуйста, что я всегда и во всём тебе помогу. Ладно, я в душ. — Хорошо, — сказала Констанца, встав из-за стола, идя к себе в комнату, переодеваясь. Стресс и переживания отобрали много моральных сил.