***
За завтраком Рита была непривычно тиха и молчалива. Она почти ничего не ела, только прихлёбывала травяной чай с лимоном и крошила печенье над тарелкой. Себастиану грех было жаловаться: обычно она трещала как сорока — одновременно с ним и по телефону, успевая ещё переписываться с парой тройкой друзей в социальных сетях. — Рита, что с тобой сегодня? — спросил мужчина, следя за её пустыми движениями. — Я хотела поговорить с тобой об этом ещё несколько дней назад, — она подняла на него глаза — без косметики её лицо казалось уставшим и бледным. — Но мне нужно было убедиться. Рука Себастиана, которой он держал чашку, дрогнула, но он быстро взял себя в руки. Он молча смотрел на Риту, внешне спокойный, он даже чуть улыбнулся уголками губ, а внутри у него словно дрались скорпионы. Рита так же молча смотрела на него, продолжая крошить печенье; наконец она глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду, и сказала: — Себастиан, я… — но на её слова Себастиан не сдержался и на миг зажмурился. — Должна уехать в Венесуэлу на три месяца. Я до последнего надеялась, что… Но… Почему-то внутри Себастиана всё и так и задрожало от облегчения, и он даже рассмеялся. — А что тебя так обрадовало?! — возмутилась Рита, отталкивая от себя тарелку. — Я испугался, что ты… — Себастиан положил пальцы на её ладонь и совершенно искренне сказал. — Что ты серьёзно заболела. А Венесуэла по сравнению с твоим здоровьем это такая мелочь. — Себастиан, ты меня бесишь… — Рита улыбнулась и смахнула слёзы. — Ты любишь меня? — Да, — он прижал её пальцы к губам.***
Рита улетела в Венесуэлу через неделю после того, как сообщили об этом. Все дни до её отъезда прошли замечательно. Правда, они с Себастианом почти не виделись, но всё свободное время проводили вместе. Они гуляли по ночному городу, держась за руки, ужинали в маленьких ресторанчиках, в которых еду подавали на расписных глиняных тарелках, ходили в кино на последние сеансы. Но в утро отъезда Риту словно подменили — она была раздражённой, взвинченной, то и дело срывалась на крик и цеплялась к словам. Себастиану стоило огромных усилий не сказать Рите в ответ тоже что-нибудь не очень любезное — но он, списывая всё на волнение перед дорогой и переживания из-за проекта, держал себя в руках, стараясь быть спокойным и предупредительным. — Такое ощущение, Себастиан, что ты рад моему отъезду! — голос Риты был громким и пронзительным, и Себастиан чуть заметно поморщился. — Рита, не говори, пожалуйста, чепуху, — ответил он немного твёрже, дабы девушка поняла, что это не так. — Прекрасно… — она всплеснула руками. — Я, оказывается, говорю чепуху! Давай ещё дурой меня назови, не стесняйся! — Эй… — Себастиан подошёл ближе, взял Риту за плечи. — Ну что с тобой? — Ничего, — Рита дёрнула плечом. — Мне кажется, ты ждешь не дождёшься, когда я наконец-то свалю. — Ты права, тебе это кажется, — Себастиан сжал её плечи чуть крепче, заглянул в глаза. — Ну с чего ты взяла, а? — Ты ни разу не сказал мне, что это не так, — Рита помолчала, кусая ярко накрашенные губы, а потом ответила. — Так ведь и ты не говорила, что думаешь об этом, — произнёс Стэн. — Ты должен был догадаться! — снова взвилась она. — Неужели тебе настолько на меня плевать?! Словом, когда приехало такси, Себастиан действительно вздохнул чуть не с облегчением. Рита на прощание едва мазнула его губами по губам, оставив липкий след помады и уехала в аэропорт. Себастиан вернулся домой и огляделся. На подзеркальнике валялась незакрытая помада — та самая, которой Рита накрасила губы. На полу — расчёска, которую она в сердцах отшвырнула, когда Себастиан «недостаточно печально» посмотрел на неё. Он поискал колпачок от помады, не нашёл и выбросил её в урну на кухне. Туда же отправились ватные диски и палочки со следами косметики и фантик от конфеты. Спустя час в квартире снова было чисто и тихо. До отъезда Себастиана в Румынию оставались считаные дни, как ему казалось, и он вдруг почувствовал, что рад этому. По-настоящему рад. Слишком много мыслей было у девушки к приближающему лету. Констанца на днях поговорила с человеком, который под конец года организовывает мероприятие. Она решила подать заявку на то, чтобы сыграть на пианино. Ей было неловко, если бы она не воспользовалась этим, когда мама заплатила за занятия деньги. На днях Флореа должна узнать ответ об этом. Если честно, то девушка уже теряется в днях из-за загруженности по учёбе. Но ей сильно не придётся напрягаться, ибо она посещает занятия без пропусков.***
Дни продолжали только набирать обороты по времени, которое неумолимо летело, приближая Констанцу к выступлению и возвращению домой. Ей всё-таки дали согласие. Правда, она не была уверена, что всем это понравится, ибо вначале весны они уже наслушались подобного. Но раз разрешили и дали место, значит это всё-таки интересно. А ещё у Флореа скоро должен быть день рождение и ей будет уже целых двадцать четыре года. А всё ещё одинокая. Себастиан и Крис сидели в одном неприметном кабачке на одной из самых убогоньких улочек города. Самое обычное меню — бургеры, картошка фри, пара салатов, чай, кофе, пирог и мороженое на десерт, негромкая музыка из автомата, в баре только один сорт пива и виски. Зато здесь точно можно было не опасаться нашествия фанатов «Марвел», которые тут же начинали визжать и истерически хихикать. — Надолго едешь? — спросил Крис, жуя картошку фри и морщась от перца — переборщил. — Не знаю, — Себастиан пожал плечами, отхлебнув пива — на удивление вкусного. — По полной, наверное. Домой тянет. Старею, наверное. Сентиментальный стал. — Я ещё в прошлый раз заметил, что с тобой что-то не то, — вздохнул Эванс. — С матерью что-то? — Нет, слава богу, — ответил мужчина. — Тогда… женщина? — осторожно спросил Крис. — Девушка, — неожиданно для себя ответил Себастиан, подумав о Конти, и тут же понял, что ничуть не кривит душой. Он не был влюблён. Но его до странного к ней тянуло даже спустя столько времени. Он хотел просто увидеть её, понять для себя, что же с ним происходит. — Ага… — понимающе протянул Крис. — Она оттуда? — Да, — ответил Себастиан. — Только я не знаю, где она сейчас. — А как вы познакомились? — поинтересовался Эванс, желая узнать все подробности. — В «лошадки» играли, — рассмеялся Себастиан, глядя на вытянувшееся лицо друга. — Лошадки? — протянул тот. — Экий ты затейник, однако. — Да не-е-ет, ты не так понял, — снова рассмеялся Себастиан на этот раз смущённо. — Мне тогда лет десять было. Может, чуть больше. — Ох… Рассказывай давай, тихушник, — изрёк Крис, надвигаясь на коллегу. — Да нечего рассказывать… — ответил Стэн. — Между нами и не было ничего. — Совсем? — удивлённо вскинув брови, спросил Эванс. — Совсем, — с натянутой улыбкой ответил Себастиан.***
День рождение Констанцы прошёл. В этот день она хотела больше отдохнуть, потому что это был выходной день на неделе — четверг. И что странно, что им решили дать отдохнуть в учебную неделю. Хотя, некоторым преподавателям уже стало всё равно — они хотели сами уйти отдыхать. Но в этот день от неё не отлипала Милли. Да и от неё сложно было скрыться — она ведь её соседка. Флореа было приятно, когда Марко поздравил девушку. Он не забыл — а её это обрадовало. Но и мама не сдавала позицию, позвонив девчонке раза три в этот день, спрашивая о том, что та хочет получить в виде подарка. Констанца только и отвечала, что уже выросла из подарков и лучше ничего ей не дарить. Куда приятнее услышать родной и такой тёплый голос матери. А вот Лоур в этот день удивила Констанцу, и так, что она под вечер полностью потеряла праздничный настрой. Констанца закрывала глаза на то, что на дню у Милли могло проскочить упоминание про Себастиана, за которым она следит. А тут она стала показывать шатенке фото его девушки, его истории. Но вот только Констанце лучше от этого не стало. Она конечно улыбалась и поддерживала беседу с Лоур, но вот внутри по сердцу скреблись кошки от упоминания девушки. А ведь она только начала забывать и жить своей жизнью. Мероприятие было после всех экзаменов. Декан решил закончить этот учебный год на хорошей ноте. Констанца сдала все экзамены, по некоторым даже получила зачёт. Да и на удивление с её потока все закончили этот курс, который был очень тяжелый. Да и сказать, что в плане учёбе он был сложный — соврать. Его сложность началась весной и его имя — Себастиан. Честно говоря, волей-неволей Флореа смотрела фотографии Себастиана, пока Милли не было в комнате. Смотря на некоторые фото, она вспомнила его глаза вживую: как он смотрел на неё, как прикасался. Ей очень хотелось поговорить об этом с Милли. Но поверит ли она? А не станет ли высмеивать, говоря, что она врёт? Если честно, то Констанца допускала такие мысли, что это два разных человека, и она ошиблась. А ещё могло быть так, что Лоур не давала бы покоя шатенке, вечно спрашивая её о нём. Сейчас Констанца сидела в пустом зале за пианино, а рядом лежала тетрадь. Она решила вспомнить то, что играла. Настроение было получше, чем в день рождение. Ведь Констанца скоро поедет домой. Наконец-то. Как только мероприятие закончилось, то Констанца побежала в комнату, собирая вещи, покупая билет на поезд. Её не волновало место. Её обрадовало, что они вообще были. Ей главное было доехать домой. Лилита уже ждала дочь дома. Флореа обменялась номерами с Марко, который приедет в Румынии через пару дней. Всё-таки не всё так плохо. Она даже нашла друга. Констанца хотела рассказать об этом матери. Милли уже знает об этом. А больше шатенке и некому было говорить об этом. Да и с мамой она любила делиться всем. Хорошо, что до дома ехать не так уж и долго.***
— Когда ты вернёшься домой, Себастиан? — голос Риты был слегка искажен эфирными помехами, и поэтому звучал немного хрипло, словно она разговаривала спросонья. Себастиан представил её такой — заспанной, взъерошенной, немного хмурой — и улыбнулся. — В любом случае раньше тебя, — ответил он. — И буду очень тебя ждать. — Правда? — спросила она, и Себастиану показалось, что Рита всхлипнула, и он подумал, что тогда, в день отъезда, она всерьёз обиделась. Возможно, он и правда уделяет ей недостаточно внимания. — Конечно, правда, милая… Правда… — прошептал он в трубку. — Не думай о плохом. — Хорошо, не буду… — теперь уже совершенно отчётливо Рита шмыгнула носом, но было ясно, что она улыбается. — Передавай привет Джорджете. Ой, мне уже пора, Себастиан. Целую! — Взаимно… И будь осторожна, — проговорил мужчина. — Обязательно. Пока, — сладко сказала Левиева. — Пока, — Себастиан опустил руку с телефоном и вздохнул. Самолёт вылетал через семь часов; Себастиан обожал устраивать матери сюрпризы, и поэтому не предупредил о точном дне приезда, но зато послал огромный букет пурпурных пионов. Джорджета очень любила красные цветы. А Рита — ей нравились исключительно белые тюльпаны и ничего больше. Встав с постели, поперёк которой он лежал после душа, Себастиан снял с бёдер полотенце и принялся одеваться: боксеры, джинсы, футболка, тонкий голубой джемпер. Волосы в хвост, тёмные очки. Готов. «Интересно, а Конти… Она приедет на каникулы?», — подумал Себастиан, вздохнув. Бухарест встретил Себастиана прохладой и изморосью, которая мгновенно осела на его тёмных волосах и ресницах крошечными капельками воды. Пройдя здание аэропорта насквозь и на ходу отказываясь от предложений вездесущих промоутеров, Себастиан покрутил головой по сторонам, высматривая длинную и тощую фигуру Раду — он ещё вчера договорился с ним, что тот приедет и отвезёт Стэна домой. Он увидел его почти сразу: высокий, худой, смуглый, как индеец. Раду стоял недалеко от центрального входа и вовсю дымил сигаретой. Увидев Себастиана, он радостно улыбнулся, выбросил сигарету и восторженно пожал ему руку, говоря: — Привет! Молодец, что приехал! Надолго? — Не знаю, как пойдёт, — отозвался Себастиан, подходя вместе с Раду к его машине — сверкающему чёрному Ford Focus. — А у тебя разве не отпуск? — спросил мужчина. — Нет, так… окно между съёмками, — ответил Стэн. — Вроде десять дней, но могут и продлить. Или наоборот — отозвать прямо завтра. — Всё равно молодец, что прилетел, — сказал друг. Раду знал о роде деятельности Себастиана и очень им гордился, но, как и положено другу, никому об этом не говорил. Себастиан забросил свою сумку на заднее сиденье машины, уселся вперёд на пассажирское сиденье, и Ford плавно тронулся с места, поворачивая в сторону дома Джорджеты. В квартире было тихо. Себастиан мгновенно вспомнил, как в прошлый свой приезд услышал нежные звуки незнакомой ему музыки, как впервые увидел Констанцу. Наверное, она давно забыла его. Лилита хлопотала вокруг сидящей за столом дочери, подкладывая ей кусочки повкуснее, и только успевала задавать вопросы: — Ты на все каникулы, Конти? Ещё картошечки? Сейчас я тебе чаю ещё сделаю… Ой, как я рада, что ты наконец-то приехала, господи! — она села за стол напротив дочери и счастливо улыбнулась. — Ну давай рассказывай, какие у тебя новости? — ей очень хотелось спросить у Конти про Себастиана: стало ли ей легче? Но Лилита решила не ворошить прошлое. — Мне кажется, что мне надо было всё записывать, потому что случилось много всего, — ответила девушка, жуя мамину еду, по которой она очень скучала. — Я уже половину всего забыла. Но я сыграла на пианино, — Флореа посмотрела на маму. Когда она оставила чемодан с вещами в гостиной, то заметила стоящий возле окна мольберт, на котором была незаконченная картина. — Что на этот раз пишешь? — Это подарок, — отозвалась Лилита, ставя перед Конти тарелку с «яблочными плациндами». — У Джорджеты скоро юбилей творческой деятельности, и я вот таким образом решила поздравить её. И знаешь, я никак не могу схватить девушку… Никак не вижу её облик, хоть убей. Всё не то… — Лилита немного расстроенно взглянула на дочь, и вдруг даже подскочила на месте. — Конти, сможешь мне позировать? Господи, ты идеально впишешься в эту картину… Поможешь? — Я? — она удивилась, посмотрев на маму. — Я даже не знаю. Вряд ли я подойду, — ей было не очень привычно и даже немного странно, что она будет изображена на картине, которую подарят другому человеку. — А тебе это надо? — спросила Флореа. — Я в том плане, что, зачем тебе что-то дарить? Вы разве хорошо общаетесь? — Да как тебе сказать… — вздохнула Лилита, смахивая со стола невидимые крошки. — После переворота мы все как-то… породнились, что ли. Мы раньше жили не очень далеко друг от друга, помогали, выручали, делились… Как-то так. И я уверена, — добавила она, внезапно переходя на до невозможности деловой тон. — Я уверена, что твой облик идеально подойдёт. Мне нужна юная, красивая, сильная — это даже не внешность, а энергия, если угодно. И раз уж я заговорила об энергии… Конти, у тебя кто-то появился? Ты словно светишься. — Кто? — спросила девчонка, едва не поперхнувшись. — У меня никого. Просто я рада, что учебный год закончился. Да и наконец-то наступило долгожданное лето. Да и я познакомилась с парнем со своего потока. Как оказалось, он из Румынии, но его семья из-за работы отца переехали в Польшу. Его зовут Марко, и он должен приехать сюда к своей бабушке на пару дней, а может и неделю, — ответила Флореа, прокручивая слова матери о помощи. — Марко? Хорошее имя, — одобрила Лилита, с улыбкой глядя на дочь. — А насчёт натуры — подумай, пожалуйста. Там будет со спины, если не хочешь светить личиком. Встреча Себастиана с матерью не обошлась без её слез и причитаний, и даже у него самого защипало в глазах. Промокая платочком глаза, Джорджета пролепетала: — Ох, сынок… Я так ждала, так ждала, а теперь не знаю, что делать… Ты голодный? — Как волк, — кивнул Себастиан. — Но сегодня, мамочка, ты готовить не будешь. Я приглашаю тебя на ужин, — он ослепительно улыбнулся. Пока мать переодевалась, Себастиан немного неловко, словно стесняясь, открыл крышку фортепиано и довольно узнаваемо наиграл кусочек «Зимы» Вивальди. Мысль о том, что Констанца касалась этих клавиш своими пальчиками, вдруг пронзила его, словно разряд электричества, и он поспешно захлопнул крышку, тут же с испугом обернувшись в сторону спальни матери. Вечер в небольшом греческом ресторанчике прошёл просто великолепно. Себастиан и не представлял, что будет так рад снова побывать в Констанце — милой, тихой, уютной. Вовремя ужина позвонила Рита — у неё было ранее утро и самый разгар съёмочного дня. — Ой, Себастиан, извини, не хотела мешать… — проговорила девушка. — Я просто очень хотела услышать твой голос. — Рита, ну прекрати, — он тепло улыбнулся. — Я так рад, что ты позвонила. — Правда? — с удивлением и не скрываемой радостью спросила Левиева. — Правда, — честно ответил мужчина. — Ох, Себастиан, мне пора, — сказала она. — Передай маме привет от меня. — Обязательно предам, — дал ответ Стэн. — Я тебя люблю. Пока, — попрощалась Маргарита. — А я тебя. Пока, — отозвался мужчина. Весь остаток вечера мать немного испытующе посматривала на Себастиана, но ничего не спрашивала ни про Риту, ни про их отношения. Зато они много говорили об общих знакомых, про то, что хорошо бы во время жары съездить в Болгарию на море. Вернувшись из ресторана домой, Себастиан принял душ и только теперь заметил, как он устал. Выйдя из ванной, мужчина в спальне надел пижамные штаны и футболку, потом постучался к матери, сказав: — Мам, я спать. Доброй ночи. — Спокойной ночи, Себастиан, — Джорджета расцеловала сына в обе щеки, и он ушёл к себе. Войдя в спальню, Стэн буквально рухнул в постель и мгновенно уснул. Разумеется, что Констанца никак не могла отказать матери, и после того, как девушка перекусила с дороги — они отправились в зал. Флореа была в лёгком светлом платье. Она повернулась к матери спиной, чтобы та сделала наброски, а уже потом писала по ним без присутствия девушки. Шатенка была удивлена, когда мама сказала для кого эта картина. И пока Лилита делала контур, то Констанца смотрела в светлую стену перед собой, думая о мужчине. А сама мама знает о работе Себастиана? Ей было интересно это узнать, но девчонка не могла открыть рта, чтобы спросить об этом, а значит и не надо. День с дороги прошёл, как в тумане: картина, поза, резкий и глубокий сон.