Сборник интервью поп-звезд волшебного мира

Я взбирался по трём лестничным пролётам с таким чувством, будто иду в логово маньяка, а вместо этого мне предстояло встретить Сильвестра Уайта — лицом к лицу и на расстоянии вытянутой руки. В данный момент английский исполнитель Сильвестр Уайт, прославившийся экстравагантными выступлениями на грани общественной морали, проживает в центральном районе Западного Берлина, куда переехал совсем недавно. Когда я подошел к двери, он уже ждал меня. Серьезное, исхудавшее лицо, натуральные тусклые волосы, зачесаные набок, обычная маггловская одежда. Если вдуматься, никто ни разу не видел Сильвестра в мантии, разве что школьной, всю жизнь он отдает предпочтение разного рода костюмам неволшебного мира. В тот день на нем были светлые узкие джинсы, черная водолазка и черная же кожаная куртка с белыми рукавами и заклепками, на ногах казаки со скошеными каблуками — все по передовой западноберлинской моде. Лицо можно было назвать даже печальным, расположение духа — странным, но при виде меня Сильвестр улыбнулся и даже чмокнул в щеку, от чего уже я пришел в замешательство. «Проходи, только тут большой беспорядок» — пригласил он меня в двухкомнатную квартиру, где очень сильно пахло сигаретами. Внутри было много нераспакованных коробок, но главным образом меня поразили пустые бутылки алкоголя, стоявшие там и тут. Их невозможно сосчитать. Сильвестр Уайт снимает квартиру один, его жена и ребенок остались в Нью-Йорке, неужели он сорвался с цепи? И: Что привело вас в Берлин? Сильвестр разгреб для нас два кресла, и мы уселись друг напротив друга. Магией он подозвал две кружки крепкого кофе со льдом. Погода в Берлине не очень холодная, но я бы выпил чего-нибудь по-горячее, признаюсь. СУ: Изначально я не планировал здесь задерживаться. Мы с командой приехали сюда, чтобы пройти границу в Восточный Берлин ради конкурса, а потом сразу вернуться обратно в Лондон или Нью-Йорк. Таков был план. Но мой друг решил остаться в этом месте на границе цивилизованного мира, пугающем и вдохновляющем. И я решил дать городу второй шанс. Мне не хотелось возвращаться, но и оставаться в своем старом мире я не мог. Я нуждался в «другом воздухе», пусть даже это будет берлинский воздух. Понимаете, здесь все по-другому, все кардинально отличается от Америки, особенно Тихоокеанского побережья. Мы подумали, это идеальное место, чтобы завязать с пагубными привычками. И: Знаете, Берлин довольно разнообразен на маггловские наркотики. Достать их здесь легче, чем сходить за хлебом. СУ: Я знаю. Тем не менее, местный уклад позволяет нам держать себя в узде и лишний раз не высовываться. Я здесь всего ничего, а у меня уже развилась легкая паранойа. Мне даже снятся кошмары. И: Что вы имеете ввиду? СУ: Мне все кажется [оглядывается на зашторенное окно, через которое слабо пробивается белый свет], что ночью меня могут украсть и увезти за эти ужасные стены. Очень неприятное ощущение. Будто везде за мной следят сотни осуждающих глаз. Это связано вы-знаете-с-чем. И: По слухам, в этой части Европы вы не пользуетесь популярностью, мало кто вас знает. СУ: Да, это большое преимущество. Мы можем передвигаться без шляп и темных очков, ходить по улицам и клубам в открытую — никому нет дела. Меня узнали только один раз, тут, неподалеку от гей-клуба. И: Вы были в гей-клубе? СУ: Да, а вы не были никогда? И: Нет. У меня жена, вообще-то. Сильвестр дергано пожал плечами и выпивил половину кружки своего кофе залпом. И: Планируете концерты здесь? СУ: Пока нет. Мы с моим другом работаем над кое-чем. Это будет поистине легендарная вещь, я могу пообещать вам. Нет, я клянусь небом, что это будет легендарно. И: Хорошо, я верю вам. За последний месяц вы побывали в трех мировых городах — Нью-Йорке, Лондоне, Берлине (если считать его одним городом, прошу простить). Не могли бы вы высказать мнение о каждом из них и составить что-то вроде рейтинга для читателей? СУ: Какого рода рейтинга? Я не спец в туризме. И: Ваша личная оценка. Может, воспоминания, атмсосфера. СУ: Это действительно сложно. Я в Берлине меньше месяца и не могу составить конструктивного мнения. Лондон важен для меня, так как там я провел почти всю сознательную жизнь, но он так же много и высосал из меня. Темное место. Я много раз говорил, как сильно люблю его и как много он значит для меня культурно, там делаются просто убийственные вещи в сфере творчества… Нью-Йорк в этом роде немного бездушен, но в его огромной и оксюморично давящей свободе есть что-то свое. К тому же там осталась моя семья, это тоже важно. Сама Америка мне не очень нравится, поэтому если бы Нью-Йорк был отдельной страной, меня бы это полностью устроило. Но так он останется на втором месте. И: Берлин на третьем? СУ: Пока да, не в обиду немцам. Мне здесь действительно временами не очень хорошо. Возможно, это из-за отказа от беллазина и кокзи — это смесь беллазина и кокаина. Я так привык к тому, что они — мой основной источник энергии, что совсем забыл, как жить иначе. У всего свои последствия. [Хотим напомнить, что в октябре прошлого года Сильвестр Уайт был задержан Американским Министерством Магии за хранение и транспортировку беллазина, за что получил особо крупный штраф.] Речь Сильвестра немного обрывочна, предложения резкие и интонационно извилистые. Он постоянно махал правой рукой, левой стискивал ручку простой белой чашки. И: А что насчет Восточного Берлина? Улыбка застыла на лице Сильвестра, и он некоторое время молчал, немного пугающе собираясь с мыслями. Я уже точно подумал, что попал к маньяку, а в коробках не его вещи и оборудование, а инструменты пыток. Интерьер и правда угнетающий, в таком только вешаться. Надеюсь, это временно, и вскоре вещи встанут по своим местам. Вскоре Сильвестр начал говорить: СУ: Я думал, что сойду с ума. Вот представьте: вы открытый бисексуал, который показал свой голый зад всему миру, наряжаетесь в перья и все такое, выступаете за отмену Статута о секретности. Просто ужасный пример для подражания. И тут вы в порыве маниакального угара решаете, что было бы смешно отправиться на изнанку мира, где таким, как вы, магглы могут прострелить сердце, а аврорам разрешено использовать на вас непростительные проклятия. Я не подан в розыск ни в одной из республик, и, по сути, мое примерное поведение не должно было вызвать проблем, но я все равно страшно боялся каждую секунду своего пребывания там, что меня повяжут и уволокут в подвал без возможности оправдаться и вызвать адвоката. И: Как же вам пришла в голову такая ужасная идея? СУ: Я, Дженнифер и Эрик Паулмер, один из наших друзей в Америке [Эрик Паулмер известен как композитор в жанрах эмбиент и краут] решили устроить этот конкурс для юных дарований. Я давал десятки интервью и у меня нет желания повторяться . И я тогда подумал, у нас ведь половина Европы под колпаком: никто не сможет приехать оттуда в Париж или Мадрид. Да, изначально мы хотели сделать третьим городом Мадрид. Но тогда мы бы отрезали возможность для тех бедных оставшихся, кто так в ней нуждается. Я был уверен: и в ГДР, и в СССР надется целая толпа молодых людей, которым не помешает наша помощь. Это было тяжелое решение для Эрика и Дженнифер, у них-то еще осталась голова на плечах, и они боялись за мою безопасность, но я твердо намерился привести свою идею в жизнь. Мои вечные идеальные мечты. Восточный Берлин заставил меня плакать. Я приехал ранним утром, почти ночью, и все было таким… никаким. На город вылили невидимое ведро серой краски, огромное ведро. Я прошел кучу досмотров в Министерстве Магии, прежде чем меня отпустили. Ну, «отпустили» не то слово, со мной ведь был отряд охранников, чтобы я ничего не начудил. Людям там запрещено буквально все. Даже думать. Никакого колдовства на улицах, даже если вы одни. Там, знаете, законы куда жестче и следят за ними куда тщательнее. Безукоризненная система, начищены каждый винтик и каждая шестеренка. Вот поэтому мне стало очень страшно сперва. А потом очень больно оттого, что здесь живут настоящие живые люди. Существуют, это нельзя назвать полноценной жизнью. Мне провели экскурсию — показывали только волшебные места, те, которые можно представить иностранцу. И тюрьму, она у них прямо в Берлине, под землей. Намного больше, чем Азкабан, но они не используют дементоров. И: Что же они используют? СУ: Боггартов. Их в Германии осталось очень много со времен Второй Немагической Войны, вот и нашли достойное применение. Я посмотрел на это все, на одинаковые дома с закрашеными окнами со стороны Стены, на одинаковых людей без улыбок в одинаковой одежде. Прибыл в номер, который мне позволили снять, залез в ванну и разрыдался, как не рыдал, кажется, никогда. Я чувствовал себя полностью раздавленным. В то время, как западный мир воюет из-за тупейших вопросов статуса крови, восточный погряз в поистине тяжелом мраке. Беспросветном. Это один большой черный ящик, наглухо заколоченный. И мне так жаль, что такое есть на планете. Я подумал тогда, а ведь Британия с новым министром Минчумом тоже медленно, но верно к этому движется. Эти списки неблагонадежных чистокровных, пропагандистские уроки в школах… Я не против, чтобы детям прививали общественные нормы, но сперва этих норм — Нормальных Норм — нужно добиться. Нормальные нормы по большей части вне закона. А это насильное науськивание одних чистокровных против других ни к чему не приведет, только обозлит школьников и настроит их против министерства. Обратная задача. Так, о чем это я… На следующий день был конкурс. Нас (меня, Эрика и наших помощников) привели в здание магического Оперного Театра, тоже под землей (они, похоже, всё там решили спрятать), снова многократно досмотрели и провели в специальное место. Всё должно было идти по их расписанию и требованию, иначе никак, вплоть до цвета моего галстука, укладки и степени улыбчивости. Мне улыбаться вовсе не хотелось, по крайней мере до того момента, как не вышел первый участник. Всех их хотелось обнять. В Нью-Йорке и Лондоне подростки вставали перед нами и тряслись от того, что они, *****, стоят перед нами, их кумирами. Но в Восточном Берлине никто и не знал о нас — мы были не более, чем мешки с деньгами, которые пойдут на развитие общего культурного благосостояния того города, из какого прибыл участник. Так уж у них устроено. На мои контракты правительство чихать хотело. И: Жаль слышать. Запомнился ли вам кто-то из участников? СУ: Они все были невероятно талантливы. Девяносто девять процентов исполняло музыку в классическом стиле: либо просто инструментал с небольшими акапело вставками, если инструментом была, скажем, скрипка, либо песни о «Великой Родине» и все в таком духе, если это пианино или не дай бог классическая гитара. Ни одной ошибки, ни одного промаха. А глаза у всех пустые, как под Империусом. Лишь несколько человек продемострировало капельку индивидуальности в позволенных пределах: это мог быть особенный тембр голоса или необычный математический ритм… И: А что насчет Кирилла Каплана? Сильвестр допил кофе и вызвал еще одну кружку. Все это время он молчал. СУ: Мне страшно говорить об этом здесь. Знаете, даже стены имеют уши. И: Я уверен, никто нас не подслушивает. Мне пришлось доказать это с помощью нескольких заклинаний, благо нас, журналистов, обучают таким трюкам. СУ: Я все равно не хочу, чтобы у мальчика возникли проблемы. Мой язык может навлечь на него беду. И: Не думаю, что Гарченко [Министр Магии СССР] достанет его из Лос-Анжелеса. Его хорошо защищают. СУ: Вы не знаете их особых авроров. Они везде. Возможно, они прямо сейчас ломают ему дверь, пока мы сидим тут, пьем кофе. И: У вас паранойа. СУ: Нет, это не так. Он долго смотрит на меня, и мне становится крайне неуютно. СУ: Он просил, чтобы я забрал его. Не знаю, как он смог пробраться в наше помещение, но он встал на колени передо мной и умолял, чтобы я каким-то чудесным образом спрятал его себе в карман и провез через границу. Еще сутки я чувствовал на своих ногах его пальцы. И: И что вы ответили? СУ: Я, может, и волшебник, но перед восточными службами — пустое место. Я ничего не мог сделать. И: А Эрик Паулмер смог. СУ: Он был не один, и это стоило всем им жизни. И: По слухам, эта история — большое преувеличение. А еще по слухам, Эрик Паулмер принудил мистера Каплана лечь с ним, чтобы заиметь мотивацию его транспортировать. СУ: Звучит, как неправда. И: То есть ничего не знаете? СУ: Я покинул ГДР, как только это представилось возможным. Впереди была церемония награждения, я должен был мчаться в Лондон. Так как полуфиналистом стал Ганц-Петер Зайберт, для его сопровождения в Англию выделили целый штат, что немного снизило концентрацию внимания с границы. Службы старались не допустить, чтобы гениальный Зайберт сбежал, но никто и не догадывался, что настоящий побег готовится на внутренней стороне. И: А что об этом всем думает ваш маггловский друг? СУ: Он мало о чем знает. В данный момент мы общаемся только по рабочим вопросам и пытаемся вдвоем не спиться. Скоро сюда приедут еще несколько его знакомых магглов, думаю, вместе нам будет легче. Возможно, я проникнусь его романтикой и пойму, чем так хорош Западный Берлин. На прощание Сильвестр всучил мне флайер гей-клуба за углом и чмокнул во вторую щеку. Уж если его и заберут спец-службы ГДР, то вместе с этим клубом и его посетителями, спокойно довольствующимися жизнью в Западном Берлине. Я покинул странную, полузаброшенную квартиру и постарался поскорее убраться подальше от ее негативного воздействия. Мрачные мысли Сильвестра Уайта, борющегося с демонами покалеченного разума, возможно, вскоре одолеют его до конца. Будем верить и надеяться, что это не так, и мы еще услышим обещанное «воистину легендарное кое-что».

Колин Робертс