***
Свет льет в очередную больничную палату. Рядом пищал прибор, отслеживающий сердцебиение. Зачем? Неизвестно. Она лежит, ее ничего не волнует. Ни девушка рядом, так отчаянно сжимающая ее руку, ни палящее солнце, да и не она сама. Хотя должна радоваться, ведь эй, она всё-таки выжила! Пошла на такой отчаянный шаг и не умерла! — Просто скажи мне, кто это сделал... — темноволосая сильнее сжимает ее руку. Челка прикрывает лицо, не давая полностью увидеть озлобленное лицо. Лиззи же не реагирует на это, отводя взгляд от потолка к окну. — Я сама себя отравила. — она говорит спокойно, наблюдая как лицо собеседницы меняется на удивлённое, а затем вновь принимает прежнее. Ее ладонь кажется сжимается ещё сильнее. — Зачем?! Зачем ты это сделала?! — редко можно было увидеть эту холодную девушку кричащей на кого-то. Долл даже немного наклонилась вперёд, чтобы полностью видеть лицо лежащей, что не выражало такую же массу эмоций. — Я... Договорилась с кое-кем. И только так могла выйти сухой из воды. Ты знаешь, что если бы этого не случилось, то меня бы точно посадили. Ведь у меня нет явных доказательств. Все что мне нужно было сделать, это посеять смуту. А затем, ситуация разрешилась бы сама собой. — Лиззи почти безэмоционально отвечает, все ещё не силясь смотреть в сторону собеседницы. Долл кажется закипает сильнее, но подавляет в себе все, ничего не отвечая. Она опускает голову вниз, кажется о чем-то думая, кажется стараясь прийти в себя. И между ними висит напряжённая тишина. Хотя ещё смотря для кого. — Но самое важное... Долл. Какого это? — блондинка поворачивает голову, смотря на нее серьезным, но таким бесчувственным взглядом, будто перед ней лежал мертвец. И темноволосая не понимает вопроса, вопросительно приподнимая бровь. — Какого что? — тихо задает вопрос, боясь услышать что-то странное из уст девушки. Что-то запрещённое. О чём знала только Долл. — Каково... Убивать. — блондинка продолжает смотреть безэмоционально на Долл, видя как ее глаза вдруг округляются, а руки сильно сжимают юбку в руках. — Что..? — с задержкой спрашивает та, не веря собственным ушам. Как Лиззи узнала? Что произошло за малый отрезок времени, что блондинка все узнала? И главное от кого? Долл моментально бросило в дрожь и холодный пот. Паника одолела ее, а дыхание незаметно участилось. Ей стало страшно. Любой из возможных ответов в любом случае приведет к одному из худших исходов событий. Хотелось провалиться под землю. — Каково лишать кого-то жизни? Каково это, разрезать плоть? — кажется ее голос становится жестче по отношению Долл, с каждым новым словом. — Я-я... — девушка заикается, не зная что сказать и ответить. Долл выглядела сейчас больше смешной, и просто недотепой. Но ситуация была отнюдь не юмористическая. К сожалению. — Я не хочу пытать тебя, Долл. Обвинять, хотя так нужно. Если ты разрушишь мир грез, который сама же и построила вокруг меня, в попытке защитить от суровой реальности, то я подумаю над надлежащим наказанием для тебя. — переводит на нее усталый взгляд. Темноволосая тяжело вздыхает, поджимая губу, стараясь прибавить себе уверенности. Хотя ее не было. Девушка была не уверена в том, что следует сказать, о чем рассказать. С чего начать и чем закончить. По телу пробежала еле заметная дрожь, а на шее и лице появился холодный пот. Было страшно. — Начни с того, когда это все закрутилось. И как окончилось, и почему продолжалось до тех пор. — блондинка даёт подсказку, как начать. Долл все ещё что-то нечленораздельно бормочет, пытаясь найти слова и наконец вымолвить хоть что-нибудь, чтобы больше не затягивать с выживанием. — Это все началось со школы... Средней или старшей – не помню. Было уже давно. Понадобились лёгкие деньги, а получить было негде. И поэтому так произошло... — Для чего эти деньги были? — девушка настороженно задаёт вопрос. Долл же вздрагивает, будто это был тот самый вопрос со звёздочкой, на который не было правильного ответа. Можно соврать, но так нельзя и к тому же приведет к большему недоверию. А если сказать правду, можно сильно разочаровать девушку. Все это было слишком сложно. Но к сожалению неизбежно. — Твои концерты... И большинство вещей, на которые нам не хватало обычных денег. — не может поднять взгляд на нее, боясь осуждения, которое конечно же будет, да и в целом, того жестокого взгляда в свою сторону. — Понятно. — Лиззи отвечает тихо. Отворачивается от нее, пытаясь выглядеть что-то в окне. На удивление больше никак не реагирует. Но затем вновь поворачивается к ней лицом. Немного хмурится. О чем-то думает. И выглядит серьёзно в своих намерениях. — Я хочу не видится восемь лет. — эта фраза бьёт в самое сердце темноволосой, что будто по рефлексу, сразу же поднимает голову вверх, впиваясь не верящим взглядом в лицо блондинки. Но та смотрит слишком серьезно, чтобы все сказанное оказалось неправдой. — Н-но!- — Все это время мы будем порознь от друга друга. И за это время, ты и я должны исправиться, понять себя и свои ошибки. Ведь я знаю, что тебя тюрьма не исправит. Знаю о твоей зависимости от меня. Поэтому за эти восемь лет не думай и не вспоминай меня. Найди себя настоящую, Долл. А не ту, которую я, по твоему мнению, хочу видеть. Создай новую себя, и я сделаю с собой тоже самое. Начни свою жизнь самостоятельно, определи точно, что тебе нравится, а что нет, улыбайся и плачь. Будь живой и создавай саму себя сама. — Я буду... Хорошо... Я уеду. — Долл судорожно бубнит себе это под нос, затем резко вскакивая, будто не перенося нахождения тут больше. — Стой... Не обещай мне. Сделай этот выбор сама. Ты всегда можешь пойти против меня. Остаться тут, или уехать. Слушаться меня или нет, только твое решение. — блондинка останавливает ее рукой, выставляя ладонь на пока, делая жест "стоп". Долл нерешительно смотрит на нее. Топчется на месте, но пока ничего не говорит. Ее взгляд мечтается по всей палате, однако вскоре решение все же приходит к ней в голову. — Я уеду. Я думаю, мне правда есть над чем подумать... — тихо отвечает, снова пряча взгляд, и лишь украдкой смотря на выражение лица Лиззи. Но к удивлению той, та слабо улыбнулась ей. Кивнула. И больше ничего не сказала. — Я буду ждать тебя. — где-то через минуту, она отвечает, будто отпуская Долл в свободное плавание. И темноволосая сразу же уходит. На глазах медленно появляются слезы, а ноги двигаются все быстрее и быстрее, наконец срываясь на бег. Давно же она не чувствовала таких разрывающих грудную клетку ощущений. Благо, Лиззи не попросила уйти Долл полностью из ее жизни. Дала ей шанс на исправление. Дала возможность начать заново.***
МАЛЕНЬКАЯ МЕРЗКАЯ ТВАРЬ. Эн смотрит вперёд. Ему тринадцать. Убийство шокирует его. Поместье разрушено. Его одолевает небывалое отчаяние и опустошение, в то время как сестра, младшая его на пару лет, лишь злобно смотрит туда же. Ей не страшно. Не плохо. Не печально. ПОКЛОНЕНИЕ. — Используй меня. — он говорит, стоя на коленях перед сестрой. Он плачет. Слезы катятся по его щекам, руки все в крови по локоть. Рядом покоится топор, с оставшимся на ним человеческим мясом. Брызги крови на стенах, полу и мебели. Отвратительный запах. — Используй как оружие. Заставь меня убить всех, но сделай себя счастливой. Пожалуйста. Не смей покидать меня и уходить. Я обещаю, что сделаю все. Прошу. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста. В ответ лишь опустошенный взгляд и кривая улыбка на лице. Адская боль не волновала ее. А предложение она отклонить не может, раз уж таково желание любимого брата. ШЛЮХА. — Шлюха – это женщина, что спит с разными мужчинами на постоянной основе. — Эн говорит спокойно, смотря куда-то вперёд. Син лежала рядом, не могла двигаться. — Что плохого в этом? Почему это оскорбление? Я не понимаю. Разве это плохо, утоление плотских утех и причем по обоюдному согласию? — Им просто уже нечем оскорбить женщин. Сами если спят с таким количеством женщин, то такие мужчины пример для подражания. А если такое делает женщина, то она шлюха. — И это мир в котором мы живём... — девочка иронично усмехается. Наверное, судя по всему, она какое-то подобие на шлюху. Раз уж частенько пользуется наркотиками, для совращения разумов нужных ей людей. — Что будет, если я буду спать с разными мужчинами? — она задает вопрос, будто самой себе. Замолкает. Эн лишь переводит на нее взгляд, а затем устремляет его в сторону. — Пока это может приносить тебе счастье, ты можешь делать что хочешь. Это выбор каждого человека. И это выбор который можно сделать. Я не могу тебя осуждать. И если тебе этого хочется, то делай. — Если таково счастье... Я не заинтересована. — Син зевает и закрывает глаза. Но все же, затем обращает внимание на брата, легонько потянув за рубашку брата. Тот понимает все, и прилегает на бок рядом. Грязный матрас. Было холодно. Но хорошо. И им все равно как люди назовут их. "Правительственная шлюха" или "Маньяк, помешанный на своей сестре". Главное, что они счастливы пока могут быть рядом. Знать, что у них ещё остался хоть один человек в мире, кто не является им чужим. Он обнимает ее, и та не против. Так теплее и приятнее. Безопаснее. СТРАСТЬ. Лезвие ножа проходит по десне, кровь скатывается вниз, окрашивает зубы в красный цвет. Рот человека был насильно открыт и удерживался с помощью рук. Это была особая пытка. Син предложила вырывать зубы каждую минуту, в том случае, если не получит нужную информацию. Лезвие протолкнулось глубже, заставило вскричать. Но никого из детей не волновал крик. Казалось бы, одна из них и вовсе наслаждалась этим. Кровь течет нескончаемо. Крики и судорожные вздохи. Стоны. Все это перемешалось. Все не давало нормально соображать. Нож заходить глубже, проводит в десну одним рывком разрезает плоть. И она таким же резким движением руки вырывает холодное оружие обратно с брызгами алой жидкости. Поднимает свободную руку и вырывает оставшийся держаться буквально как на ниточке из мяса, зуб. Он падает куда-то с ошметками плоти. И так будет с каждым зубом, пока информация не будет передана им. И она заставит его рассказать любыми способами. Даже если придется принуждать брата к последующим ярким картинам. Без его помощи к сожалению, Син не справится. Нужен же кто-то, чтобы удерживал для нее жертву. Чтобы мог позволить совершить самые грязные и откровенные вещи. Чтобы унять режущие внутри чувства. Такие странные, такие волнительные. Кровь и плоть возбуждала. Это страсть к людям, к их телам. РАВЕНСТВО. — Ты такой же как все. — девочка небольшими резкими движениями наносит неглубокие раны на груди мужчины. Он связан очень крепко, не имеет возможности говорить. Накачан наркотиками и впадающий в то или иное безумство. Когда внутренние жидкости выделяются наружу. Когда пена образовывается в уголках рта. Когда слюни текут по подбородку. — Все мы одинаковы. Ещё один неглубокий порез. — С разными формами. Порез. — С разными лицами. Порез. — Как насекомые. Девушка останавливается, крепко держа нож в руке. Он хрипит, пытается выдать хоть что-то. Боль перекрывает наслаждение, предоставленное ранее наркотиками и прикосновениями. Оно не может соображать сейчас. — Как мясо. — Син резко вонзает нож в плечо мужчине. Кровь брызгает на руку, ей на рубашку и на рубашку чужака. Льется, заляпывает рукав. Син смотрит на это шокированными глазами. Нож чуть не выпадает из ее руки. Понять эмоции девушки было сейчас сложнее всего. Ведь она чувствовала все, и сразу. — А-а-а... — негромкий стон слетает с ее губ. Каково же это все было противно. Она обнимает себя за плечи. Нож выпадет из ее рук. Окрашивает пол в кляксы. Братец лишь продолжает безучастно наблюдать со стороны, сидя у бетонной стены и периодически подкидывая нож. Он ничего не говорит, а просто соглашается с сестрой. КУКЛА — Понадобится больше бинтов. Прошло где-то месяца три после своеобразного знакомства. Заботиться о преступнице было сложно. Первое время точно. Ведь ее тело было разрушено. Буквально. Слишком много крови, слишком много использованных бинтов, что заполняли раковину, рядом стоящую тумбочку и местами пол. Волосы, что выпадали прядями. Слишком болезненный вид лица. Застывшие слезы на глазах. Тесса не чувствовала первое время жалости к ней. Пока не удосужилась в полной мере насладиться видом обнаженного тела. Кукла была совершенна в своем виде, пока ее не порвали и не подожгли. Одного отвращения стояли швы, наложенные на нижнюю часть тела. В частности, на половые органы. Что уж говорить о простом походе в туалет. Даже с ним были проблемы. Ведь все до сих пор сопровождалось ужасной болью. Голова упиралась в бортик ванной, волосы были заколоты какой-то заколкой, чтобы не мешались. Сама она сидела в ванной, с опущенной головой и дрожащим телом. Бормотала себе что-то под нос. Даже с лёгким прикосновением к себе, шипела словно кошка, пыталась отстраниться. Будто дикарка какая-то. Но Тесса понимает ее. Если бы это случилось с ней, то та реагировала бы также. — Воспользовались мной. Порвали как тряпку, сожгли и бросили. Ублюдки. — единственное, что она говорит, а затем крепко смыкает челюсти вместе, удерживая в себе все чувства. Боится проявить слабость. Однако слезы все равно текут по ее лицу. Благо, налаживание бинтов не было самым болезненным. ЖЕЛАНИЕ. — Я хочу умереть. — она говорит спокойно, смотря вперёд. Распущенные волосы медленно развиваются на ветру. Оба находятся на какой-то свалке, сидя на груде ненужного металла. Дома у них нет. Больше нет. Какие-то черные тряпки прикрывают их тела, защищая от мороза. Хотя особо и не согревая толком. Ответа не последовало. Он не знает, что ответить. А Син все равно, что он думает об этом. — Я скажу тебе, когда настанет время. Прошу, уважай мой выбор. — она затихает и прислоняется к телу брата ближе. Он немного приобнимает ее. Слезы текут по его лицу. Холодный ветер дует в лицо и заставляет содрогаться от холода.***
— Все, что я могу позволить, я говорю тебе. — он прикрывает глаза. Было неприятно вспоминать, но не вспоминать он не мог. Скрытие правды от нее и его обман очень сильно ударил по совести, по нему в целом. Сейчас, Узи должна знать. По крайней мере потому, что больше в мире он не находит себе места. Что все то, что он должен был сделать, уже выполнено. И сейчас, он может позволить убить себя окончательно. Уничтожить. Ведь такова его судьба. Узи молчит. Ее руки опираются о колени и та сильно их сжимает. Голова опущена и нельзя было сказать точно, что она сейчас ощущает. Но Эн знал, что это ненависть и ярость. — Зачем? — она поднимает голову. Брови сведены к переносице. Глаза смотрят на него пронзительно, будто им недостаточно той правды. Будто не хватает той ярости, что была при ней сейчас. — Зачем тогда было делать все это?! Зачем надо было говорить мне эти вещи?! Зачем?! — она срывает на крик и будто по рефлексу хватает его за воротник майки, притягивая ближе. Стульчик на котором она сидела упал, под резким движением девушки. Эн не отвечает ей. Он был не уверен, в том что нужно сказать, в том что нужно сделать. К этому был причастен и страх. — Зачем надо было соглашаться?! Зачем надо было трахаться, если ты знал о том, что будет?! О том, что произойдет! — она сжимает его майку ещё сильнее, и дёргает. Слезы льются из ее глаз, а губы поджимаются, выражая небывалую обиду. Это как предательство. Как убийство, но уже не в физическом плане. — Ненавижу тебя. Ненавижу все!! — она резко опрокидывает его на спину, наблюдая небольшой шок. Руки сжимают шею, душа его. Но сильно дрожат, и не приносят почти никакого вреда. В глазах лишь отчаяние. Она склоняется над ним, повторяя одну и ту же фразу. Все ещё держит его за шею руками. Капельница с грохотом упала на пол, выдергивая вместе с собой и иглу. Кровь медленно текла по его руке вниз, тонкой струйкой темной крови. Он смотрит на Узи. Он сожалеет. Но не может ничего ей сказать. Проблема в том, что именно извинения принесут больше боли, чем молчание. Эн ложит ей руку на щеку, и убирает слезы. Она продолжает рыдать, сжимать его шею в своих дрожащих руках. Он не просит перестать это делать. Парень более чем счастлив умереть от ее рук. Ведь он несомненно заслужил это.***
Немного не мало, но один месяц это долго. За один месяц она сошла с ума и вышла новым человеком. Столкнулась со всеми возможными противоречиями в своей голове. Впадала в истерику и панику, срывалась и рыдала. Смеялась и понимала безнадежность. Ей нужна была помощь. Но Узи не знала, где ее получить. И странно, что человек, ненавидевший ее на протяжении школьных годов, как раз и стал помощником номер один. Оказалось, что они с Лиззи в одной лодке. Что они оба пережили почти одно и тоже. Предательство со стороны любимых людей. — Что ты испытала, когда услышала об этом? — Узи тихо спрашивает стараясь не смотреть в глаза сидящей рядом блондинке. Девушка же отводит взгляд вниз, будто думая о чем-то. Ее выражение лица приобретает некую печаль, но в целом та продолжает держать оптимистичный настрой. Лёгкая ироничная улыбка проскакивает на ее лице. И Узи правда удивляется ей. Стойкость и упрямость это девушки правда ее поражала. Лиззи не сломила так сильно ситуация, как это случилось с фиолетоволосой. — Ох... Я много что чувствовала. От страха и печали, до ярости и отчаяния. — девушка грустно усмехается, делая небольшую паузу. Узи прекрасно ее понимает. Она знает, что чувствовала тоже самое в момент признания. Что хотелось задушить его, а затем саму себя из-за чувства вины. Желание или даже ощущения от предательства заполонили мозг пуще прежнего, не давая даже и намека на ясные мысли. Заставляли крушить и разрушать вокруг себя. Срываться на всех и вся. — Но знаешь. — девушка продолжает, — Думаю, после этого я почувствовала, что рада. — блондинка улыбается и смотрит наверх, считывая разнообразный спектр эмоций на лице Узи. Девушка удивляется и ее глаза немного расширяются. Лиззи была рада? Чему? Разве тут есть повод для радости? — Но почему? — также тихо спрашивает, будто боясь разрушить такую мирную атмосферу между ними. Лиззи продолжает слабо улыбаться. Ее тело все ещё не выздоровело. Было слабым, а ноги из-за яда чуть не отказали. Не передать было того ужаса, что та испытала, когда не смогла почувствовать нижнюю половину тела. Благо все обошлось, и вскоре блондинка сможет встать на ноги. — Я была рада, что Долл сама решила разрушить созданный вокруг меня мир грез. Если бы такого не случилось, я бы точно никогда не узнала бы ничего. Продолжала бы транжирить деньги и плескаться в сладкой лжи. Ничего не осознавать... Я рада, что Долл решила сама все рассказать. Что мне не пришлось давить на нее, пытать. И что мне не пришлось самой медленно осознавать все. — вздыхает. — Значит... Для тебя важнее печальная правда, чем ложь? Мир реальности, а не мир грез? — Узи пристально смотрит, будто изучая этого человека. Почему-то в первые жизни показалось, что Лиззи даже мудрее, чем большинство. Что девушка не так проста и может быть самой сообразительной и стойкой, когда это нужно было. — Мир грез хорош по своему. И от мира реальности нельзя отказываться. Я хотела бы совместить два мира, найти середину. Но это слишком сложно. Не у каждого уж точно получится. Что насчёт правды... То тут тоже можно мыслить двояко. Иногда ложь хороша, иногда помогает. Но в этой ситуации лучшим исходом была бы печальная правда. Ведь я не представляю себя никак, не знающей ничего и продолжающей тратить деньги, полученные от убийств. Будто я так своеобразно продаю людские жизни за копейки... Ну думаю, ты поняла меня, да? — девушка украдкой посмотрела на собеседницу, которая в ответ слабо кивнула. Что ж, в чем-то она была права. — А что сейчас с Долл? Как вы решили эту проблему? Ведь она не села в тюрьму, а насколько я знаю, уехала из страны. — Долл... Она любила меня. Но неправильно. Была будто зависима от меня. И не осознавая того, пыталась сделать из меня зависимую от нее девушку. Благо все завершилось хоть и не позитивно, но лучше, чем могло бы быть на самом деле. И теперь Долл отбывает свое "наказание" не в тюрьме, а в другой стране, в полном одиночестве. Пытается исправить себя и свои взгляды. И я думаю, это самое подходящее для такой зависимой, как она. Ведь не думаю, что тюрьма сможет ей помочь. Долл нужно самой определится в самой себе, своих желаниях. Стать лучшей версией себя. — она вздыхает, наконец замолкая. Смотрит вниз, на свои ноги. Узи же, не торопится с ответом, да и сама Лиззи не горит желанием продолжать диалог. — Стать лучшей версией себя... Поэтично. — Узи хмыкает и натягивает улыбку. Блондинка также слабо ей улыбается, выдавая небольшой смешок. Но на самом деле кажется эта фраза имела большое значение для них самих. И хотелось стремится к этому. Повзрослеть. Перейти на новый этап жизни. Принять происходящее. Отпустить прошлое. Быть лучше, чем старая версия. Исправиться и начать новую жизнь. Вздохнуть полной грудью и уверенно двигаться вперёд. — Поговори с ним. Может, у вас получится договориться. Может судьба смилуется, и найдется способ прийти к хорошему финалу. — последние сказанные ей слова, перед тем как та просит оставить ее одну. И Узи не перечит, уходит, размышляя над ее словами. Тут стоял вопрос о морали. Можно ли вообще смириться со всем? Поговорить спокойно, не вспоминая рассказанные ужасы. Осуществимо ли было это?***
— Что ты сейчас будешь делать? — девушка сидит на стуле, только не в обычной позе, только спинкой стула вперёд, улаживая на нее руки. Парень сидит на подоконнике и рассматривает улицу. — Мне нужно поехать в Германию. Так что в первую очередь я бронирую рейс в Берлин. — Эн отвечает, не отводя взгляд от окна. Ви лишь усмехается. — Берлин говоришь? И что ты там делать будешь? — девушка давит улыбку, в предвкушении ответа. — Во первых, мне надо похоронить сестру. Во-вторых, выкупить поместье. В третьих, начать новую жизнь. — Разве недотёпа уже не похоронена? — девушка приподнимает одну бровь, смотря на собеседника незадачливым взглядом. Эн немного хмурится на недо-оскорбление, но ничего в принципе не говорит по этому поводу. — Похоронена. Но я ещё не попрощался. Поэтому нужно поехать туда. — он тяжело вздыхает, откидываясь на холодную бетонную стену, назад. — М-да, большие однако планы... Тогда я с тобой в Берлин. — Ви улыбается, явно уверенная в своем решении. Эн лишь наконец отрывает взгляд от окна, а затем переводит заинтересованный на нее, будто стараясь понять такой быстрый вывод. — Зачем тебе со мной в Берлин? — он приподнимает одну бровь, любопытно смотря на нее. — Просто хочу свалить из страны. А ты как раз с документами помочь сможешь. Да, же? — девушка уверенно ухмыляется, зная, что тот не откажет. И Эн лишь качает головой, будто сдаваясь, да и в принципе, не желая даже сопротивляться. Ему то все равно, поедет ли Ви с ним или нет. — Ладно, пойду я. Скучно с тобой. Прогнивай один в психушке. — девушка встаёт потягивается, под немного недовольный от слов взгляд, со стороны. Который вскоре меняется на более серьезный. — Не забудь выпить лекарства. — А ты не забудь пойти на встречу с психологом. Хотя тебе и идти не надо. — Ви посмеивается, зная какая не очень приятная реакция будет у Эна, и поэтому сваливает быстрее, чем тот успевает ещё что-то сказать. Хлопает дверью, замечая знакомую фиолетоволосую макушку. Та стоит неподалеку, кажется замученная какими-то своими мыслями и никак не решающая подойти ближе. И поэтому Ви решает взять инициативу в свои руки, подходя к девушке. Они познакомились случайно. Когда ещё Эн пребывал в больнице. Столкнулись друг с другом, а затем завели беседу, в которой и познакомились. Ви рассказала, что была бывшей одногруппницей Эна, обучалась на стюардессу, а парень тем временем на пилота. Но сути не меняло. Умолчала только о том, что узнала, что на самом деле Узи была одной из ее жертв, которая по какой-то счастливой случайности выжила. Но это так, не стоит упоминания. Ведь Ви же больше не работает на ту смутную организацию. Она распалась. А по какой причине, неизвестно. Но всех с добрым словом отправили в свободное плавание. — Хей! Чего стоишь столбом? — Ви слегка хлопает по плечу фиолетоволосую, что сразу ее не заметив, вздрогнула. — А, это ты... Да забей. Я сейчас пойду. — отрывает свою спину от стены, хотя все ещё топчется на месте. Ви ухмыляется и вдыхает. — Брось. Пошли выпьем. Потом сходишь. — девушка махнула рукой, выглядя расслабленной и непринуждённой. Кажется ей было все равно на текущую ситуацию, да и где они вообще находились тоже. — Нет. Не могу. — покачала головой, закусив губу. Скрестила руки и посмотрела вниз. Нельзя было снова сбегать. Этот разговор должен был состояться. Рано или поздно. Нужно было поговорить и наконец определится с дальнейшей судьбой. Ведь все же от будущего никак не сбежишь. Да и оставить стоять такую напряжённую ситуацию нельзя было. Нужно же было хоть какое-то логическое завершение. — Да ла-а-дно тебе... — та в ответ лишь огорчённо простонала, закатив глаза. Но студентка никак не отреагировала, кажется замученная своими мыслями в голове. Даже требовалось пару раз пощелкать пальцами перед лицом, чтобы заставить ту прийти в реальность вновь. — Эй! Слышишь? — Ви щёлкнула прямо перед лицом девушки пару раз, и затем поставила руки на бок. — Я пойду наружу и буду ждать тебя. Так что пизди быстрее. — Боже, вали хоть на все четыре стороны. — девушка качает головой, не обращая внимания на хмурое выражение лица собеседницы и на то, что та явно хочет сказать пару ласковых, разворачивается и решительно уходит, идя к заветной палате. Ви лишь фыркает, и слышно лишь ее отделяющиеся шаги. На самом деле, она не была уж такой плохой подругой. Просто дерзкая немного. И розовые сопли уж точно не любила. Стоя перед дверью, Узи никак не решалась постучать туда. Какой-то страх сковал ее тело. Она явно волновалась, а это беспокойство будто пожирало ее изнутри. Выворачивало наружу. И эти ощущения были невыносимы. Хотелось просто отключиться, или отключить все эти чувства, чтобы наконец почувствовать желанное умиротворение. Но к сожалению, такое было вряд ли сейчас возможно. И поэтому, произнеся в своей голове решительный лозунг: "Все, или ничего!", постучала в дверь, затем уже медленно ее приоткрывая и заходя внутрь. Белая макушка сразу попалась на взгляд, заставляя незаметно вздрогнуть от нахлынувших чувств. Это был и страх, и радость, что с парнем все в порядке. Нерешительность и боязнь также присутствовали. Оторвав взгляд от вида улицы через окно и как только завидев такое знакомое лицо, то тот чуть не подпрыгнул на месте, явно не ожидая видеть ее тут. Сразу же слез с подоконника, но отчего-то спиной и руками вжался в него, как в единственный выход и спасение от страшной участи. Тело покрылось холодом потом, стало страшно от предстоящего разговора. — Привет. — девушка нерешительно проходит вперёд, с трудом выдавая одно лишь слово. Дверь захлопывается за ней, оставляя эту палату, будто отрезанной от всего мира. Эн стоит и приоткрывает рот, но понимает, что даже не находит решительности ответить. — Я пришла. — снова тихо говорит. Подходит очень близко, сокращая дистанцию между ними. Пальцы парня вцепились в подоконник. Он вновь почувствовал и стыд, и вину за все. Вспомнил о прошлом и настоящем. Боялся за будущее. — Прости. — Эн говорит первое, что приходило на ум и крутилось в его голове на протяжении всего месяца. Девушка слабо улыбается, но пока не решается смотреть ему в глаза, избегая прямого контакта. — Нет, нет... Не извиняйся. По крайней мере, не передо мной ты должен это делать. — она тихо, но спокойно отвечает. Однако Эн понимает суть данной фразы, сглатывая и отводя взгляд от ее лица. Она немного изменилась. Стала будто взрослее, спокойнее? Может появились новые амбиции и желания. Может стала лучше координировать свои действия и составлять планы. Могла уже не только уверенно смотреть в будущее, но и также хорошо его распланировать. Это было достойно восхищения. — Как ты? — она снова задает вопрос. И Эну требуется время, чтобы сформулировать ответ на него. Он не знал, как он. Вроде бы хорошо. А вроде бы, сплошь наоборот. — Я... Хорошо. — решает дать положительный ответ, глупо улыбнувшись. Она кивает ему в согласии, как бы принимая ответ. — Я много думала за весь месяц. И знаешь, после всей той злости, после всего того, что пришлось пережить за такой небольшой промежуток времени, я все ещё хочу верить, что на самом деле ты хороший человек. Ну или по крайней мере, ты можешь и хочешь им быть. Что все сделанное, было хотя бы ради твоей погибшей сестры. И я сожалению, что все так обошлось. — трет пальцы о друг друга. Значит чувствует волнение. Чувствует небольшой дискомфорт. — Спасибо, что тебе не все равно. Спасибо тебе, что ты все ещё веришь в меня. Я правда пытаюсь перебороть в себе все плохое и исправится. Излечить все травмы, и отпустить себя. — он говорит с надеждой и верой в голосе. Немного неуверенно, но точно правдиво. — Это хорошо... Но, что ты собираешься делать после выхода? Как будешь жить? — ей было интересно его мысли на этот счёт. Узи не старалась этими каверзными вопросами как-либо надавить на него, ей просто самой ещё требовалось принять решение насчёт будущего. И без Эна она не могла это сделать. Ведь он – важная часть ее жизни. — Правительство все равно покроет меня, пока я продолжаю на него работать... Поэтому, я еду в Германию. Там есть место, которое мне нужно навестить, уничтожить и восстановить по собственному усмотрению. То есть, мой дом. Бывший дом. Я собираюсь его перестроить и может потом, остаться жить. — Эн отводит взгляд в сторону, как если бы вспоминая что-то неприятное, связанное с этим домом. И Узи знала, что тот был разрушен. А затем и череду событий, которая сильно сказалась на нем, вызывая список расстройств и травм. Как телесных, так и психологических. — А ты будешь приезжать обратно? Сюда. — девушка невольно задаёт этот вопрос. Щеки немного розовеют, и та боится посмотреть прямо. Пальцы рук продолжают тереться друг о друга, все ещё указывая на волнение собеседницы. — А ты хочешь? — Эн задет глупый вопрос. Даже очень, по меркам Узи. Конечно же она хочет! Как не хотеть то! Всё-таки, по факту он все ещё ее парень. И останется им даже после переезда в другую страну. Да и после всего пиздеца, произошедшего ранее. — Конечно! — наконец смотрит парню в глаза, так уверенно и смело, будто все и должно произойти так. И Эн знает, что так и будет. Ведь он все равно, даже без решения Узи приезжал бы обратно. По крайней мере ради нее. — Я рад, что ты хочешь меня видеть. — Эн наконец улыбается, и уже больше не вжимается так сильно в подоконник. Кажется, он чувствует себя комфортнее. Уже стало не так беспокойно. — Когда же приедешь туда, не забывай пить свои таблетки и регулярно ходить к мозгоправу, если почувствуешь себя хуже. Говори обо всех проблемах, а если это ночь и некому рассказать, то пиши мне. Пиши мне все. Я с тобой буду всегда. Ведь ты помнишь, что я тебе говорила тогда? — в ответ уверенно кивают головой, что заставляет невольно улыбнуться ее. — Я буду стараться стать лучше. Для тебя и в принципе для всего мира. Исправиться, быть хорошим человеком. Искупить все грехи так сказать, и также сделать тебя счастливой. Я обещаю, что начну новую жизнь, вместе с тобой, и где мы будем счастливы. — парень невольно приложил руку к своему сердцу, выражая искренность в своих словах. Узи знает, что это не блеф. Ведь он буквально обещает своими словами, никогда больше не врать. Не скрывать ничего. Быть с ней, и быть в хороших отношениях. Счастливо и беззаботно проводит свою жизнь. — Тогда начнем новую главу нашей жизни. Начнем, как это сказать, с чистого листа? — девушка усмехается, думая, что фраза забавная, но такая значимая для них обоих. Эн улыбается ей в ответ и кивает. — С чистого листа.