Сентябрь
За окном идёт дождь, и Кэйа ведёт плечами, хмурясь. Во время медового месяца он уже успел позабыть, каким бывает осенний город, а ведь пасмурная погода не нравилась Кэйе ещё с раннего детства. На то не было какой-то особой причины, но мама рассказывала, что ещё младенцем он начинал рыдать без устали, стоило разразиться грозе. Теперь, вспоминая об историях из своих сновидений, он ненавидит дождь, пожалуй, ещё сильнее. К счастью, казалось, кошмары оставили его. По крайней мере, Кэйа больше не просыпается в поту, с заполошно бьющимся сердцем пытаясь понять, кто он и где. Порой в обрывках памяти мелькают мечи и магия, шум битв и крики раненых, но стоит Дилюку ласково улыбнуться, как страшные картины испаряются из мыслей. И хотя просыпаясь, он всё ещё иногда чувствует себя безумно уставшим, а ладони не покидает ощущение, будто на них мозоли, стёртые в кровь, Кэйа старается не придавать этому значения. Психотерапевт говорит, что так его мозг просто справлялся со стрессом: сложности на работе, переезд, подготовка к свадьбе… Кэйа просто устал, и тогда в его сознании появился выдуманный мир, где ему не нужно было беспокоиться по крайней мере о бытовых проблемах. Мир, где спасение человечества гораздо важнее поиска своего призвания, беспокойства о финансах и постоянной тревожности из-за нового этапа в жизни. Конечно, Кэйа с ним согласился, но в глубине души его всё ещё одолевали сомнения. И всё же пока Дилюк был рядом с ним, это не имело значения.Октябрь
— Что ты видишь в своих снах? — шепчет Дилюк, ласково поглаживая мужа по спине. — Любовь, — грустно улыбается Кэйа, — так много любви. На губах Дилюка в лунном свете, пробивающимся в их спальню, расцветает ответная яркая улыбка. Кэйа хочет заморозить её, зажмуриться и отпечатать на подкорке или хотя бы развесить её фотографии в каждом уголке квартиры. Но он лишь ласково обводит пальцами контуры любимого лица. «Война, — думает Кэйа, но не произносит вслух. — Битва целого мира против сил зла. И любовь, что распустилась кровавыми лепестками слишком поздно, чтобы успеть насладиться, и слишком рано, чтобы не причинить боли». — Я же говорил, всё будет хорошо, — Дилюк прижимается горячей щекой к его ладони, ластясь словно кот, и Кэйа с трудом проглатывает ком в горле. — Пока ты рядом… — Я всегда рядом.Ноябрь
— Кэйа, нет! — кричит Дилюк, но уже слишком поздно, Альберих бросается мечу на перерез. Кэйа всегда знал, что не доживёт до старости. С тем количеством людей и существ, что мечтали о его гибели? Точно нет. И даже если на несколько лет он позволил себе окунуться в иллюзии о «долго и счастливо» с Дилюком, что же, кто мог бы его осудить? По крайней мере, он ни о чём не жалеет. Пожертвовать собой, чтобы его солнце продолжало светить, — это, пожалуй, лучший вариант из всех, что у него мог бы быть. В миг, когда его колени подкашиваются, Дилюк расправляется с последним из нападавших. Заваливаясь на бок, Кэйа сквозь поволоку, застилающую глаза, видит, как приближается копна огненно алых волос. — Солнце, — шепчет он, и неважно, что небо затянуто тучами, — светит так ярко сегодня. — Кэйа! — звенит в ушах отчаянный вопль, и первые капли дождя опускаются на землю. — Тепло, — легкая улыбка касается губ в последний раз, и, падая, он закрывает глаза… Просыпаясь в комнате, отчего-то совсем не похожей на их спальню на винокурне. Кэйа ощупывает грудь — никаких следов раны. Но боль всё ещё ощущается такой реальной. Это ведь было по-настоящему? Воспоминания по кусочкам собираются в полноценный пазл — вся его жизнь до момента, как… Он умер? Он жив? Что происходит, где?.. — Д-Дилюк? — он выбегает из спальни взъерошенный, судорожно хватая ртом воздух. Здесь. Он здесь, такой живой, такой домашний и такой родной. Его названный брат, его лучший друг, его возлюбленный, его судьба. Смотрит растерянно, но взгляд его тёплый и любящий. — Кэйа? Ты в порядке? — Я… ха… — вместо слов лишь судорожные хрипы вырываются из его горла. — Опять плохой сон? — понимающе спрашивает Рагнвиндр и откладывает книгу в сторону. Сон? Разве всё произошедшее было лишь… сном? Но боль в груди до сих пор ощущается столь явственно, а дождь за окном пробуждает нервную дрожь. — Эй? Кажется, ты ещё не до конца проснулся? Иди сюда, — Дилюк хлопает по дивану рядом с собой. Это… какая-то шутка? В последние мгновения его воображение решило напоследок поглумиться над ним? Он бы хотел верить в милость богов, дарованную перед смертью, но когда боги были милостивы к нему? Или к кому бы то ни было? — Что… Что ты здесь делаешь, Дилюк? — Эм, ну, сегодня выходной, — непонимающе хмурится Рагнвиндр. — Где мне ещё быть, если не дома? «Ох, верно, наш дом, мы ведь живём вместе. Нет, стоп… Эти воспоминания», — его голова всё сильнее пульсирует, разрываясь от боли, и Кэйа жмурится, прижимая ладонь ко лбу. — Кэйа? Эй! Кэйа! — Дилюк подскакивает, приближаясь в мгновение ока. — Ты плохо выглядишь. Давай… — Дилюк, ты не пострадал? — Кэйа крепко сжимает предплечья Рагнвиндра, в панике проверяя мужчину на наличие ран или повреждений. — Сидя на диване? — хмыкает он, но тут же принимает серьёзный вид. — Кэйа, что происходит? Ты меня пугаешь. — А как… как дела у мистера Крепуса? — решается он спросить. — Что? — Дилюк приподнимает брови в явном замешательстве. — С чего вдруг ты беспокоишься о моём отце? Он явно сейчас чувствует себя получше твоего. — И… эм… бизнес тоже в порядке? — Конечно, как и всегда. Лучше давай позаботимся о тебе, ладно? Рагнвиндр осторожно разжимает пальцы возлюбленного на своих предплечьях и сжимает его ладони в своих. Кэйа переводит взгляд на их руки и, как только растерянный взгляд касается обручальных колец, мысли наконец проясняются. «Точно. Теперь я помню. Мы с Дилюком… — Альберих нервно облизывает губы, собирая разрозненные образы в голове в единое целое. — В этом мире наши отношения не столь запутанны, какими были в Тейвате. Здесь мы женаты, но там… В то время мы были названными братьями. Однако после смерти мастера Крепуса…». — Угх! — Кэйа вырывает ладонь, вновь хватаясь за голову. — Эй-эй, что такое? — взволнованно касается его щеки Дилюк. — Болит? Мне позвонить Барбаре? — Нет! — испуганно хрипит Кэйа. — Нет, не нужно, — шепчет он тут же немного спокойнее. — Сейчас пройдёт. Все эти сны. Месяцами эти странные видения приходили к нему во снах. Но теперь это ощущалось так реально, как будто… Кэйа больше не понимал, где… — Кэйа? Давай, пойдём хотя бы присядем, хорошо? Дилюк тянет его за собой на диван. И стоит им устроиться, ласково укладывает голову мужа на свои колени. Его рука нежно зарывается во взъерошенные после сна лазурные пряди. Рагнвиндр выглядит обеспокоенным, пожалуй, даже слегка напуганным, и это вновь заставляет шестерёнки в голове Кэйи продолжить своё движение. «Последнее, что я помню, — слёзы на бледном лице Дилюка, отчаянно умоляющего меня о чём-то, чего мне никак не расслышать». — Хэй, ты со мной? — мягко улыбается ему Дилюк здесь и сейчас. — Да. Да, я… просто ещё не проснулся. — Тогда поспи ещё? Кэйа выдавливает из себя кривую улыбку в ответ, растерянно обводя взглядом знакомые черты. Всё тот же Дилюк, но в то же время здесь он совсем другой: расслабленный, уютный, не омрачённый заботами обо всём и сразу. Даже в их лучшие годы после примирения никогда его возлюбленный не был таким в том мире, в Тейвате. Всё это вновь заставляет мужчину сомневаться в реальности происходящего. — Люк, — надломлено шепчет Кэйа. — Ты ведь останешься со мной, даже когда… — его голос срывается. — Даже если я засну? Дилюк в замешательстве хмурит брови, но всё же уверенно кивает в ответ. — И будешь здесь, когда я проснусь? — Конечно, куда я денусь? — улыбается Рагнвиндр. — А теперь давай, закрывай глаза, — он нежно кладёт на них ладонь, — и спи. Руки Дилюка такие тёплые, прикосновения — ласковые. В его объятиях хочется раствориться. — Всё будет хорошо, обещаю. Я никуда не денусь. Так что, Кэйа, где бы ты ни оказался… ты должен вернуться ко мне. Хорошо? И пока солнце согревает его в своих лучах, темнота обволакивает бережно, вновь унося в объятия Морфея. — Спи спокойно, Кэйа. Спи… Тихий и любящий шёпот тонет в шуме разбивающихся о землю капель дождя. Слова с трудом пробиваются сквозь густую пелену сна. Но почему же они вдруг сменяются отчаянными мольбами? — Эй… Кэйа?.. — голос Дилюка звучит надломлено, утратив свою обычную силу. Кэйа больше не чувствует ни боли, ни холода, а земля под ним мягче пуховой перины. Руки, что держат его, горячее пламени, согревающего в самую морозную ночь на Драконьем хребте, но их трепетная дрожь говорит о том, что что-то не в порядке. — Как долго ты собираешься спать? «Ещё совсем немного, милый», — хочется ответить ему, но губы почему-то отказываются подчиняться воле. — Вставай… И, архонты, как сильно он бы хотел сделать это прямо сейчас. Хотя бы чтобы узнать, отчего голос Дилюка наполнен такой неподдельной скорбью. — Чёрт возьми, это одна из твоих уловок? — Дилюк крепче сжимает его в своих объятиях. И если бы мог, Кэйа в тот же миг подскочил с коварной ухмылкой на лице, но даже глаз разомкнуть не способен — так крепок его затянувшийся сон. — Прекращай. Хватит притворяться. Но он ведь не… Всего лишь прилёг ненадолго, желая отдохнуть. — Пожалуйста, проснись. Сквозь шум дождя ему мерещатся всхлипы. Несколько обжигающих капель падают на лицо. Последнее, чего он хотел, — стать причиной слёз Дилюка. «Не плачь, моё солнце, — мечтает прошептать Кэйа и утешающе прижаться ладонью к бледной щеке, но всё также не может пошевелить и пальцем. — Подожди ещё совсем чуть-чуть». Сейчас покинуть свой сладкий сон он не в силах. В объятиях Дилюка тепло и спокойно, а Кэйа так сильно устал… Сознание медленно покидает его, утекая, как песок сквозь пальцы. Словно обволакивая звёзды в ночном небе, тьма нежно укутывает его своим покрывалом. Беспроглядная мгла встречает как любимого блудного сына, вернувшегося в отчий дом. Бездна целует ласково в лоб, застилая туманом беспокойные мысли и образы в голове. Умиротворение — вот, что он чувствует, позволяя себе медленно угасать. Нет нужды мучиться тягостными переживаниями, ведь совсем скоро он вновь проснётся, и Дилюк, как и всегда, будет рядом. Встретит его крепкими объятиями, любящим взглядом и успокаивающими душу признаниями, обещаниями быть вместе даже в самые тёмные дни. А Кэйа прижмётся к огненным вихрам, вдыхая запах дома — дерево, яблоки и виноград. Согревающие прикосновения и бархатный голос, сладкий шёпот на ухо и нежные поцелуи вперемешку с тихим искренним смехом — их собственный маленький мир, вечность, разделённая на двоих. Прекрасный сон, обернувшийся явью. Нужно лишь открыть глаза. — Вернись ко мне, Кэйа.