In The Shadows

      Палящее солнце неумолимо нагревало влажный воздух, от чего пребывание на улице становилось всё более невыносимым. Лив наматывала круги по пустой взлетно-посадочной полосе. Волосы девушки, собранные в хвост, растрепались, влажными прядями прилипая к лицу. Оливия уже потеряла счет времени, сколько она провела на тренировке. Возможно прошло минут тридцать, а может быть и несколько часов. Пирс нужно было подумать, собраться с мыслями, взять себя в руки, но не получалось. Лив злилась на себя за свои слабости. За то, что чувствует то, что не хочет ощущать. За то, что начинает сомневаться.       Она знала, что работа под прикрытием будет трудной. Лив полностью принимала все риски, знала, на что шла, да и особого выбора у неё тогда не было. Но сейчас, спустя два года, это казалось в корне неверным решением. Раньше подобных мыслей не возникало. Оливия Пирс бралась за любое дело, которое предоставлял агент Браун. Лив не отличалась высокими моральными принципами. Ей было все равно, насколько низкое с этической точки зрения или противозаконное действие, которое она совершает. И Томас знал это, чем умело пользовался.       Работа под прикрытием всегда накладывает свой отпечаток, но Лив была уверена, что это её не коснется. Основной проблемой подобных заданий было время. Никто не знает, как долго продлится миссия. Некоторые агенты могли находиться под прикрытием годами в ожидании какой-либо отмашки от начальства или призыва к действиям. И в это время человек был совершенно один. Чем дольше агент находится под прикрытием, тем больше вероятность дезертирства. По разным причинам. Некоторых ослепляла жажда власти и денег, и они переходили на сторону врага. Другим же казалось, что их просто бросили, списав со счетов. На памяти Лив были случаи, когда агенты переходили на вражескую сторону, потому что разочаровывались в идеалах ЦРУ. Случаи были нередки, хотя и занимали малый процент от удачных операций. Но всё же, девушка была уверена, что не из тех, кто так просто может предать всё, во что верит. Но время показало, как сильно она ошибалась. Приоритеты меняются, также как и вера. И сейчас Лив разрывали сомнения.       Оливия никогда не была ярым поклонником Томаса Брауна и его методов работы. Она просто выполняла приказы, не задавая вопросов. Поэтому, когда Браун направил её в NEST, можно было ожидать чего угодно. Информации про объекты слежки было мало, без каких-либо конкретных сроков, плана побега также не было. В принципе, тот вариант, где прикрытие агента слетает, и вовсе не рассматривался начальством. В случае провала миссии Лив отправили бы под трибунал, до которого она, впрочем, не добралась бы. Слишком много знала неудобной информации про работу Томаса Брауна, поэтому её бы убили еще до заседания суда. И Оливия это понимала. Но главная цель была ясна: добыть компрометирующий материал на командира NEST Уильяма Леннокса и лидера автоботов Оптимуса Прайма, а вместе с ними и на всё подразделение.       Томас не любил трансформеров. Он считал их врагами и не видел разницы между автоботами и десептиконами. Для Брауна они все были одинаковы. Те, кто принес чужую войну на Землю, множество разрухи и смертей. Агент не понимал, почему Пентагон решил пойти на такое деструктивное решение и согласился на альянс с автоботами. А что мужчине не нравилось больше всего — командование NEST досталось генералу Моршауэру.       Гленн и Томас были друзьями со школьной скамьи. Вместе закончили колледж, поступили на службу. Моршауэр быстро добился небывалых высот в военном деле, а у Брауна так просто ничего не выходило. Томас завидовал другу, иногда люто его ненавидел, но продолжал общение. Гленн в свою очередь не замечал странного поведения Брауна, до сих пор считая его близким товарищем. Но когда Моршауэру поручили командование NEST чаша терпения Тома была переполнена. Он считал, что достоин большего. Это он должен управлять подразделением, а не Гленн. Браун искренне верил, что подобные операции должны были проводиться непосредственно ЦРУ. И, раз уж Пентагон решил согласиться на альянс с автоботами, то именно Браун был тем агентом, который предложил создать NEST. Именно он должен был управлять им, а не генерал Моршауэр. По крайней мере так считал сам Томас. Поэтому у Брауна созрел план. Он твердо решил: либо автоботы достанутся ему, либо никому. Пирс должна была достать достаточное количество компрометирующего материала на Леннокса и Прайма, чтобы прижать NEST к ногтю. Любые ошибки, сокрытие данных, нарушения и подделка отчетов и прочих документов могли сойти за нужную информацию. Оставалось всё только правильно подать. И тогда у Пентагона будет только два варианта: заменить главу подразделения, так как Моршауэр не справляется со своими обязанностями, либо полностью упразднить NEST, посчитав его более недееспособной единицей. Любое из этих решений вполне устраивало Брауна.       Настоящее положение дел до Оливии доходило долго. Браун специально для неё придумал историю, в которой он просто патриот своей страны, который преследует самые благие намерения. Он не доверяет инопланетным союзникам и хочет доказать всему миру, что правительство США ошибается на счет пришельцев. Что разумнее было бы уничтожить всех трансформеров на Земле, чтобы сохранить мир. Но Оливия считала, что у Брауна просто очень сильно развит комплекс Бога.       Лив же с свою очередь не испытывала неприязни к автоботам, но и особой радости или предвкушения также не было. Это вызывало только профессиональный интерес и ничего больше. Девушка считала, что в войне против десептиконов пригодятся любые силы, даже если это означает хрупкое соглашение с инопланетянами. Лив не верила в слова начальника про патриотизм и благие намерения. Для неё это была обычная работа под прикрытием, которая, к глубокому сожалению, затянулась. Пирс не ожидала, что всё может пойти так тяжело, а местами — непредсказуемо. Команды Леннокса и Прайма на удивление слажено работали вместе. Были ошибки и нарушения, но ничего серьёзного, что могло бы привлечь ненужное внимание. Отчеты о миссиях были прозрачными, а генерал Моршауэр души не чаял в своем протеже и подразделении NEST в принципе. Пирс считала задание тупиковым. Бесполезная гонка, в которой агент Браун ничего не добьется. Иногда проскальзывали данные, которые были не совсем удобны Ленноксу или Моршауэру. Информация о погибших и разрушениях, допущенных во время очередного боя с десептиконами. Убытки на миллионы долларов. Лишнее внимание СМИ. Обычным людям было плевать на разборки инопланетных существ. Им было все равно, кто убил их близких: автобот или десептикон. Они ненавидели всех. И это создавало резонанс, с которым Пентагон пока еще справлялся. Но как долго это будет продолжаться никто не знал. А пока Брауна радовали и эти цифры. Спустя месяцы слежки дело сдвинулось с мертвой точки, начав приносить первые результаты. Но почему же Оливии так не по себе? Почему с каждым днем вина душит все сильнее и сильнее, заставляя сомневаться в своем выборе? Пирс редко задумывалась над моральной стороной своих миссий, и это было к лучшему. Иногда в сознании всплывали ужасные картинки прошлого, отвратительные поступки и совершенные действия, но девушка старалась игнорировать эти жалкие порывы проснувшейся совести. Лив искренне верила в то, что не разбив яиц нельзя сделать омлет. Что без жертв не добиться победы. Что всё, что она делает, даже самые ужасные вещи, идут во благо. Иногда, чтобы сделать мир чище, нужно поработать метлой. Лив старалась засунуть все неугодные мысли поглубже внутрь, но они постоянно пробивались наружу. И это пугало. Порой казалось, что все те слова о высшем благе, о патриотизме и помощи людям были не её мыслями. Будто кто-то чужой вложил эти раздумья в голову, с силой придавив крышку шкатулки с личным мнением.       От подобных мыслей девушку каждый раз бросало в холодный пот. Разовое чувство вины в её работе было нормальным. Но перманентные мысли о том, что всё, что ты делаешь, неправильно, начинали давить все сильнее и сильнее с каждым днем. Но что изменилось? Лив уже знала ответ на свой вопрос, но уперто не хотела озвучивать его даже в своей голове. Агент Оливия Пирс пала жертвой долгой работы под прикрытием. Привязанность в данной сфере — вещь опасная. Лив ненавидела себя за это и не могла принять тот факт, что она привязалась к команде. Они оказались совершенно не такими, как их описывал Браун. Оливия четко видела разницу между автоботом и десептиконом, так же, как между Томасом Брауном и Уильямом Ленноксом. Лив стала сомневаться в том, во что верит, что делает и на той ли она стороне, на которой хочет быть. И эти сомнения разрывали на части, заставляя душу тихонько скулить от боли.       Лив всегда была достаточно закрытым и токсичным человеком. В детстве после пары неудачных дружеских отношений девушка для себя решила, что ей будет проще одной. Так прошел её подростковый возраст, а затем и взрослая жизнь. Работа секретным агентом также не давала возможности заводить друзей. Лив попросту боялась, что дорогие ей люди могут пострадать из-за неё. Да и служба занимала всё время, не оставляя и шанса на личную жизнь. Среди других агентов также не было друзей или товарищей, так как каждому было трудно доверять. А без доверия никаких отношений не построить. Так Лив и жила, полностью отдавая себя любимому делу.       Но так было раньше, до того, как она попала в NEST. Здесь в командах не было отдельного «Я». Все стояли друга за друга горой, даже если в обычной жизни и не общались. Солдаты могли и словом не перекинуться в казарме, но на поля боя прикрыть друг другу спину. Они не доверяли другим нечто личное, но запросто вручали в чужие руки свою жизнь. Товарищей не бросают. Раненных защищают. У Лив такого не было. В службе на Томаса Брауна было одно единственное правило, которому придерживались все: каждый сам за себя. Если ты облажался, то сам выпутываешься из ситуации. Никто не придет на помощь. Ты один. Поэтому для Пирс было дико осознавать, насколько солдаты Леннокса на самом деле сплоченные. А отряд Прайма казались девушке не командой, но семьей. Не той семьей, которая была у самой Оливии. А той, которую она всегда хотела. Автоботы готовы были прикрыть друг друга ценой собственной жизни. Все с абсолютно разными характерами и принципами, но все равно оставались вместе. А в Оптимусе Лив видела не просто главнокомандующего. Автобот ассоциировался у девушки с отцом, другом, наставником. Он был тем, кто всегда поддержит, выслушает или даст совет. Кто защитит, даже если ты оказался не прав. Оптимус редко отдавал приказы. Автоботы воспринимали его слова, как просьбы, и все равно выполняли. Они не боялись поспорить с «большим боссом», как Оливия его называла. А Прайм в свою очередь готов выслушать чужое мнение, хоть и не всегда придерживался его. И подобные теплые отношения заставляли Оливию невольно хотеть того же.       Лив устала быть одна. Ей хотелось знать, что на кого-то можно положиться. Что люди, окружающие её, не бросят в трудную минуту, а подадут руку помощи. А Леннокс и Эппс относились к девушке с теплотой. Особенно Роберт. Он был как старший брат, который постоянно вытаскивает свою непутевую сестру из всяческих передряг. А Леннокс — хороший друг. Лив стала заместителем на случай его отсутствия на базе. Обычно это означает кипу бумажной работы, которую командир ужасно не любит, но Оливия не против помогать напарнику. Это дает дополнительную возможность просмотреть различные документы, которые могли бы пригодиться Брауну. Уилл также часто рассказывает о своей жене и дочке. Оливия слушает его истории с постоянной улыбкой на губах. Невозможно не отметить, как майор любит свою семью, а Оливия просто обожает его сияющие глаза, когда Уильям рассказывает об очередном казусе, произошедшем с его дочуркой. И Лив видит, что Леннокс и Эппс доверяют ей. Пирс не хочет думать об этом, но возможно, они также привязаны к ней, как и она к ним. Сложно не привязаться к людям, с которыми проводишь практически двадцать четыре часа в сутки. А Уилл и Роберт были еще и достаточно приятными людьми, с которыми всегда было о чем поговорить. И Оливия просто обожала шутки Эппса, которые иногда были невпопад, но почти всегда поднимали девушке настроение. Но вместе с тем, Оливия не могла представить, как они отреагировали бы на новость, узнав, что Лив — шпион, который все эти годы передавала секретную информацию в ЦРУ. Пирс подумала, что они вряд ли бы были разбиты, но скорей всего очень разочарованы. Оливия этого боялась. Ей было страшно от одной мысли увидеть разочарованный взгляд своих напарников, прожигающий до самых струн души.       Но что было наиболее жутким для девушки, это неизвестная реакция Оптимуса Прайма на предательство. Они не были близки. Лив не считала их даже друзьями. Скорее просто напарниками, которым было комфортно вместе. Хотя Лив давно уже запуталась в этих определениях. Для неё не было никакой разницы, как называются люди, с которыми ты проводишь время. Если тебе нравится быть с кем-то, и он чувствует то же самое в ответ, то какая разница, как вы будете называться? Возможно, Лив была не права, но для неё это не имело никакого значения. Она знала только то, что ей было хорошо рядом с Праймом. Неважно говорили ли они о чем-то или просто молча стояли рядом, наблюдая за тренировкой солдат. Для Оливии Оптимус ощущался как нечто безопасное и спокойное. Словно пузырь, в котором не существует зла или боли. Лив хотела бы сказать, что автобот ощущается, как дом, но вряд ли бы это было правдой. Девушка не любила то место, где родилась и прожила существенную часть жизни. То, что большинство людей назвали бы домом, для Лив было просто пустым звуком.       Оливия везде ощущала себя чужой. Дискомфорт преследует её всю жизнь, оставаясь на фоне, как шум. Но здесь в NEST рядом с Оптимусом Праймом Лив наконец ощутила себя на своем месте. Будто она находится там, где должна быть. Куда стремилась все эти годы. Это было странное чувство легкости и уюта, будто все, что происходит, было таким правильным. Как финальный штрих на картине художника. Как завершающий аккорд, подводящий итоги. Как последняя частица мозаики.       Но вместе с тем Лив не знала настоящего отношения лидера автоботов к себе. Считал ли он её другом? Или девушка была просто глупым человеком, повстречавшимся на его пути? Очередная песчинка в необъятном космосе, которая не имеет никакого значения? Вряд ли Лив когда-нибудь об этом узнает. И на самом деле ей страшно знать правду, ведь она может оказаться совершенно не тем, что девушка ожидает услышать. Поэтому для неё лучше находиться в счастливом неведении. Пока Прайм не проявляет открытой враждебности или неудовольствия в присутствии Лив, Пирс может смириться с остальным. Но девушка без понятия, как бы отреагировал автобот на новость о внутреннем шпионаже. Был бы он также разочарован, как остальные? Или же совсем не удивлен? Возможно, он бы даже ничего не почувствовал. Очередное предательство в его большом жизненном цикле. Сложно представить, сколько подобных ситуаций Прайм пережил. Наверняка он даже не удивится такому повороту событий, максимум недовольно скрестит руки на широкой груди. «Но, — подумала Оливия, — лучше уж так, чем видеть разочарование в его глазах».       Пирс ненавидела себя за мысли, которые врывались в её голову ураганом, снося всё на своем пути. Она вообще не должна о таком думать. Нужно выполнить миссию до конца. Неважно, чего это будет стоить. Она не может провалить задание, подставить под угрозу жизни людей просто из-за того, что привязалась к кому-то. Даже если Браун и не прав на счет автоботов, Лив это не касается. Есть приказ, и его нужно выполнять. Пирс все это понимала. Тогда почему было так невыносимо стыдно?       Лив остановилась, тяжело дыша, и уперлась ладонями в колени. Девушка старалась отдышаться, жадно глотая ртом воздух. В груди жгло, болью отдавая в сердце. Пирс даже не могла понять от чего в её теле появились подобные дискомфортные ощущения: от долгой и изнурительной пробежки или может быть от так и не вырвавшегося крика, который застрял в глотке, мешая вдохнуть. «Нужно завязывать с подобной рефлексией — подумалось Лив, — это никогда ни к чему хорошему не приводило.»       Вдалеке послышался гул. Пирс оглянулась на звук, приставив к влажному лбу ладонь «козырьком». Несколько самолетов заходили на посадку. Лив приказала своей разбушевавшейся душе взять себя в руки, снова закрывая все свои переживания и эмоции в герметичную шкатулку где-то на задворках сердца. Еще и камень положила на крышку, чтобы наверняка. Леннокс с командой вернулись с очередного задания, а съесть себя Лив сможет и потом.