In The Shadows

      Добраться до города Петра было нетрудно. Несколько часов поездки по одинокой Иорданской пустыне, попытки объезда всех возможных камер, удачный уход от очередного полицейского патруля — и люди в компании с автоботами наконец прибыли на место.       Солнце стояло высоко в небе, освещая пустынные окрестности. Лив провела в этом месте всего сутки, но девушку уже тошнило от подобных пейзажей. Сплошной песок, холмы и плато из красной огненной породы. И вездесущее солнце, которое разбрасывало свои жаркие лучи на и так перегретую землю. То ли усталость, то ли болезненные ощущения в руке после изъятия микрочипа, то ли просто трудный характер — Лив сама уже не могла разобрать — но Пирс раздражалась буквально по каждому поводу. Симмонс отбросил глупую шутку — удостоился недовольного взгляда от Оливии. На очередное нытье со стороны Лео девушка просто молча уходила подальше от подростков, с силой сжимая кулаки. Автоботы раздражали одним своим присутствием, бегая туда-сюда, как на какой-то увеселительной прогулке. Небо слишком голубое, солнце чересчур жаркое, воздух ужасно душный, Сэм и Микаэла до чертиков милые, а само их задание до невозможности, до кровоточащий раны на сердце, безнадежное. С самого утра Оливия была без настроения, в полном молчании проведя всю дорогу до древнего города. Рану на руке подергивало, что бесило ещё больше. Обезболивающее средство почти потеряло свой эффект, но Пирс упрямо заставляла разум фокусироваться на их миссии, а не боли. Остальные члены команды старались не обращаться лишний раз к девушке, боясь разозлить еще больше. Постоянное ворчание, скрип зубов, недовольно закатанные глаза и фырканье могли выдерживать только Леннокс с Эппсом и некоторые автоботы. Однако по приезду в древний город складка между бровей Оливии разгладилась, а лицо сменило свою хмурую маску на искреннее изумление.       Было около полудня, когда перед путниками открылся величественный храм Эль-Хазне, высеченный прямо в оранжевой скале. Сокровищница поражала своими размерами и величием. Люди рядом казались муравьями, которые не переставая копошились в горячем рассыпчатом песке. Даже Бамблби с близнецами, встав в свой полный рост, не могли сравниться с древним строением. Шершавые, отточенные песчаными бурями колонны возвышались на входе, приветствуя незваных гостей. На стенах — причудливые потертые временем скульптуры. Местами виднелись сколы, крупные царапины и вмятины. Фронтон и верхние основания колонн были украшены невероятными узорами и барельефами, хотя некоторые части отсутствовали, осыпавшись под тяжестью лет. Пирс ходила с запрокинутой вверх головой, чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги, и с восхищением рассматривала огромный храм. Девушка не заметила, как вся команда направились внутрь помещения, оставив её совершенно одну. Лив поспешила прогнать легкий трепет в груди, вызванный невероятным древним сооружением, напустила уже такую привычную хмурую гримасу и кинулась следом за товарищами.       Оливия поняла, что пропустила часть разговора, только когда Лео справедливо заметил, что археологи уже наверняка давным-давно вынесли из этого храма всё, что можно. Здесь нет ничего, что хоть отдаленно напоминало бы искомую Матрицу лидерства или какую-либо подсказку, куда двигаться дальше. Внутри было пусто. Огромное пространство заполнено только пылью и песком. Тут и там виднелись осколки старинной посуды и камни. На стенах — очередные барельефы и иероглифы, которые, впрочем, не были похожи на кибертронскую письменность. Эхо от громких разговоров, раздающееся вокруг, пронзало песчаник насквозь, теряясь где-то под потолком. Оливия обошла храм по периметру, заглянула в несколько комнат, пройдя через огромные неправильной формы арки, но безрезультатно. Всё вокруг было одинаково пустым и безжизненным. Всё те же рассыпчатые оранжевые стены, изношенные ступени, пыльный воздух и отверстия в полу, где, по мнению Лив, раньше находились гробницы фараонов. Ничего, что хоть отдаленно напоминало бы кибертронские символы или самих Праймов. Очарование исполинским замком как рукой сняло, уступая место горькому разочарованию, смешанному со злостью. Что, если Джетфайр был просто инопланетным, поехавшим разумом стариком, который на самом деле понятия не имел, где искать Матрицу лидерства? Что, если легенда о Праймах и их гробнице — всего лишь сказка? Просто миф, призванный объяснить ошибки и пробелы в кибертронской истории? Всего-навсего плод воображения и инопланетной религии? Они проделали такой длинный путь зря. Тут нет ничего, кроме гребаного песка, камня и безнадежности. Лив со злостью пнула лежавший под ногами камешек, который стукнулся об стену и тут же рассыпался, превращаясь в оранжевую крошку. Девушка беззвучно выругалась, тяжело вздохнув, и поспешила вернуться к остальной команде.       Сэм сидел на ступеньке под стеной, хмуро глядя себе под ноги. Микаэла стояла недалеко от него, неловко сложив руки на груди, словно боялась издать даже звук. Бейнс понимала, что никакие слова не смогут утешить Уитвики, поэтому даже не пыталась его подбодрить, просто молча находясь рядом. Заходя в помещение Лив услышала обрывки спора Симмонса и Лео, но не стала встревать в разговор. Сеймур с немым вопросом в глазах глянул на Пирс, на что девушка только отрицательно качнула головой. Лео продолжал спорить с Симмонсом, даже когда агент его не слушал, по пунктам разбирая насколько безнадежна их ситуация, и как было бы лучше, останься он дома. Скрепя сердце Лив пришлось согласиться с подростком. Идея оживить Оптимуса Прайма, чтобы он решил все проблемы с десептиконами, была отличная в задумке, но абсолютно отвратительная в своем выполнении. За это время они не добились ничего. Леннокс вот-вот должен будет доставить тело девятитонного робота в какую-то Богом забытую пустыню, а Сэм с командой вернется с пустыми руками. Разочарование, повисшее в воздухе, укрывало присутствующих колючим одеялом, острыми иголками впиваясь в кожу. — Это не конец, — вдруг произнес Сэм, поднимая взгляд на товарищей. Сеймур и Лео прекратили спорить, уставившись на подростка, как и Микаэла с Лив. Пирс хотелось поверить мальчишке, хотелось перенять его оптимизм, позволяя маленькому лучику надежды поселиться в сердце, но реальность была слишком напористой, прибивая своим весом к земле. Казалось, куда проще смириться с их участью, чем позволить вере окрылить себя, придать сил, а потом больно разбить о скалы.       Оливия Пирс никогда не была верующим человеком. Религии казались предвзятыми, боги — жестокими, а люди испокон веков делали на этом деньги. Лив спокойно относилась к верующим людям, не вмешиваясь в их жизни и не споря с ними, но никогда не разделяла их мнение. Всё, во что Пирс верила все эти годы, всё, что помогало ей выживать, был не эфемерный бог или какая-то иная сущность, не молитвы или чудеса, и тем более не инопланетные артефакты. Нет, всё это время это была она сама. Лив верила только в себя. Прошлое, навыки и опыт сделали её той, кем она является сейчас. Но вместе с тем укол разочарования оказался чересчур острым. Пустота заполняла сердце, словно вакуум, высасывающий все силы. Вера постепенно угасала, последними искрами сверкая в темноте. Бессилие накрывало с головой, заставляя сжать челюсти до боли, лишь бы не завыть от горя. Лив устало присела на пол, подперев спиной стену, и невидяще уставилась в пространство. Впервые в жизни она ощущала себя настолько беспомощной. Что она имеет против орды древних инопланетных роботов? А против ужасающей машины, высасывающей энергию солнца? Ничего. Бессилие сжимало в своих клешнях, будто намеревалось выдавить из своей жертвы последний раздирающий горло крик. — А че мы тебя слушаем, слабачек? — огрызнулся Мадфлэп, — че ты полезного сделал? Только диск мне погнул! — Он Мегатрона убил между прочим! — вступился Скидс, упирая руки в бока. — Убил, но не до конца, — съязвил близнец, с толикой презрения взирая на Сэма, — Мегатрон-то вернулся, да? — А ты что, испугался? — откликнулся Скидс, с вызовом глядя на брата. — А чего это я испугался? Твоей морды уродской? — Я — урод? Мы с тобой близнецы, умник тупой! Между братьями завязалась потасовка. Близнецы били друг друга, совершенно не обращая внимания на снующих под ногами людей. Чуть не задели Симмонса и Лео, которые чудом успели уйти с пути, опасливо разбегаясь в разные стороны. Еще несколько ударов и крепких словечек — и один из автоботов с криком полетел в стену, проломив собой древнюю затертую временем мозаику. Лив молча наблюдала за перебранкой, не испытывая никакого желания что-либо предпринимать. Подобные драки не были редкостью, но братья всегда мирились и жили дальше, будто ничего и не случилось.       Лив удивленно вскинула брови, когда услышала ругательства по радио, исходящие от Бамблби. Он схватил близнецов за шкирку, как нашкодивших котят, ударил друг о друга и выкинул за пределы храма. Автоботы пытались запротестовать, но все их слова затерялись в жарком воздухе пустыни, так и не долетев до получателя. Привычный спор между близнецами чудом расслабил Оливию, выдавив небольшую улыбку. Девушка вдруг вспомнила Диего-Гарсия и как часто там происходили подобные перепалки. Кинуться с кулаками друг на друга могло заставить что угодно, иногда даже самые невероятные вещи. Когда ссоры братьев заходили слишком далеко, кто-то старший разнимал их, по пути задавая воспитательную трепку. Обычно это были Рэтчет или Айронхайд, которые по своей природе не были достаточно терпеливыми, чтобы молча переждать очередную выволочку, поэтому под насмешливые взгляды остальной команды задавали взбучку младшим автоботам. Иногда даже угрожали или отправляли на отработки в виде помощи солдатам по территории базы, которую братья терпеть не могли и считали невероятно скучным времяпрепровождением. Иногда близнецам удавалось вывести из себя даже спокойного Оптимуса, которому стоило слегка повысить голос, чтобы автоботы замерли в нелепой позе прямо посреди драки. Тогда Скидс и Мадфлэп за спиной у командира давали друг дружке кулачок, считая победой, раз им удалось взбесить даже Лидера, а Оптимус делал вид, что не замечает подсчета очков, и просто в очередной раз глубоко вздыхал, направляясь в главный ангар.       Воспоминание казалось веселым, вызывая тупой укол ностальгии, которая, впрочем, продлилась недолго. Внимание девушки привлекла разбитая во время стычки стена, из которой повеяло сквозняком и пылью. Лив тут же вскочила на ноги и за секунду оказалась рядом с мозаикой. Стена была полой внутри, не толстой перегородкой отделяя основной зал от скрытой комнаты. Пришлось убрать еще несколько кусков мозаики, грубо выдирая их из основной картины. Внутри показался металлический коготь, покрытый инопланетными символами. Сэм провел пальцем по иероглифам, трепетно обводя каждый знак. Лив затаила дыхание, словно наблюдала таинство, ставши его невольным свидетелем. Девушка заметила огонек интереса и решимости в глазах Сэма и на сердце немного отлегло. Надежда, несмотря на все протесты разума, продолжала раскидываться искрами, опаляя и так израненную душу.       По просьбе Уитвики Бамблби выстрелил в мозаику, проделав дыру в потрепанной перегородке. Раздался грохот, заставив пыль и горную породу посыпаться на головы путников. Стена была неумолимо уничтожена вместе с затертым узором, открывая то, что хранила в себе долгие тысячелетия. Не став ждать, пока команда соберется с мыслями, Сэм сделал первый шаг в неизвестное, а за ним потянулись и остальные. Оливия застыла в проходе, осматривая помещение. Луч фонарика лениво скользил по стенам и потолку, всё больше и больше приоткрывая завесу тайны. Лив неожиданно вздрогнула, когда свет упал на нечеловеческие лица. Первые Праймы. Они, словно застывшие во времени исполины, склонились над центром, держась друг за друга когтистыми руками. Внутри стояла тишина, которая прерывалась только треском мелких камешков под ботинками людей, неуверенно ступавших в неизведанное. Было холодно и неуютно, но вместе с тем — трепетно и восхитительно. Скелетообразные существа навеки застыли в окружении гор, молчаливыми сторожами защищая то единственное, ради чего отдали свои жизни.       Что-то сверкнуло в центре усыпальницы, резанув ярким бликом в темноте. Уитвики навел фонарь на нужное место и застыл, не в силах поверить своим глазам. Лив заметила замешательство подростка и с глухим трепетом в сердце перевела взгляд вниз. На раскрытой ладони одного из существ разместился артефакт. Он был похож на изогнутый обоюдоострый кинжал, состоящий из двух одинаковых частей, каждая из которых сплетена из металлических нитей. Ни у кого не оставалось сомнений, что это была та самая Матрица лидерства. То, о чем говорил Джетфайр, то, что все видели в ужасающих картинках прошлых битв. Артефакт будто манил к себе, хитро сверкая голубоватыми искрами в свете фонарей. Рядом с ним было боязно вдохнуть, не то, что притронуться к нему. Сэм отложил в сторону фонарь и дрожащими от волнения руками потянулся к Матрице. Аккуратно, еле прикасаясь к артефакту и даже забывая дышать, Сэм взял за острые концы и приподнял его, рассматривая сплетенный металл. Матрица будто светилась изнутри, бросая блики на лица присутствующих. Оливия завороженно смотрела на инопланетный артефакт и не верила своим глазам. Неужели у них и правда получилось? Всё было не зря?       Но спустя секунду Матрица вдруг почернела и осыпалась, мелкой крошкой оседая на поверхность когтистой металлической руки. Сердце Пирс ухнуло куда-то в желудок, а крупная слеза упала с ресниц, проделывая мокрую дорожку по грязной от пыли щеке. Тысячелетия прошли, все обратилось в прах, забирая с собой надежды на воскрешение Оптимуса и победу над десептиконами. Лив бессильно опустилась на холодный пол, уставившись на место, где некогда была Матрица, а теперь — всего лишь блестящий в свете фонаря черный песок. Девушка не заметила сочувствующего взгляда Микаэлы, шокированного вздоха Сэма. Ни того, как Симмонс, что-то крикнув в темноту, выбежал из гробницы, а Лео кинулся вслед за ним. Оливия сидела на грязном полу, а в голове набатом били слова Микаэлы: — Ты не сможешь его оживить, — сочувствующе сказала Бейнс, — ничего ведь не осталось. Лив сжала челюсти, проглатывая густой комок в горле. Удар об скалы вышиб весь воздух из легких, протаранил сердце, разорвал в клочья душу и оставил медленно умирать где-то на берегу дикого черного моря. — Посмотри, — Сэм неожиданно вскочил на ноги, лихорадочно окидывая взглядом гробницу, — посмотри вокруг! Мы не могли пройти через все эти испытания просто так, чтобы все вот так закончилось! Зачем-то мы же оказались в этом зале. Голоса и символы у меня в голове с какой-то целью привели нас сюда! Лив очнулась от громкого голоса Уитвики, доказывающего свою правоту. Парень со слепой уверенностью заглядывал в глаза Микаэле, умоляя поверить ему, но видел там лишь своё отчаянное отражение. Так и не дождавшись ответа от своей девушки Уитвики бросился к металлической ладони и принялся собирать черную блестящую пыль в свой носок. Сэм что-то бубнил себе под нос, педантично сгребая песок в кулак и засыпая в импровизированный мешочек. Пыль раз за разом рассыпалась, частицы блестящей пыльцой разлетались, гонимые сквозняком, но Уитвики не останавливался. Пирс наблюдала за действиями подростка, пока внутри что-то оборвалось, а затем онемело. Надежда, которую дважды потревожили за день, рассыпалась прахом вместе с Матрицей, оставляя пустоту. Что, если на этот раз они проиграли? — Я знаю то, что это сработает, — шептал Сэм, собирая остатки черного песка. Лив глубоко вздохнула, борясь со своими эмоциями, и наконец встала на ноги. — Откуда ты это знаешь? — с нотками раздражения обратилась Оливия. Сэм завязал носок узелком, убрал его в карман своей куртки и резко поднялся, устремив упрямый взгляд на шпионку. — Потому что я в это верю, — сказал он и протиснулся мимо Лив в сторону выхода, грубо задев девушку плечом. Микаэла кинула извиняющийся взгляд на Пирс и поспешила за парнем. Лив обвела взглядом металлический купол из тел Праймов, будто ожидала, что те вдруг начнут двигаться, просыпаясь от долгого сна. Девушка раздраженно сжала челюсти до играющих на скулах желваков и порывисто выдохнула. Какой-то частью души Лив восхищалась стойкостью подростка, его верой в то, что он делает, в Матрицу, Прайма и себя, но на одной вере далеко не уйдешь. Некоторые вещи просто не зависят от нас самих и мы не в силах это контролировать. Хотелось сдаться. Уйти, оставить Сэма и команду самим разбираться с десептиконами и Праймом. Лив могла бы просто вернуться в ЦРУ, но что-то не давало так поступить. Вело невидимой ниткой, оплетающей запястье, заставляя двигаться всё дальше. Руки опускались, вера терялась, надежда потухала. Лив спотыкалась, падала, до крови обдирая колени, запястья болели от ран, оставленных жесткими волокнами, но она всё же шла вслед за нитью, тянувшей вперед. Пирс злилась. Какого черта она не может просто уйти? Это не её война, не её проблемы. Она должна была просто следить за NEST, вовремя поставляя Брауну всю необходимую информацию, но когда всё так круто повернулось? Почему теперь она не может бросить таких раздражающих подростков и Симмонса в этой треклятой пустыне самостоятельно разбираться с ситуацией? Лив все равно здесь ничего не делает, только ходит тенью за Уитвики, как верная собачонка, следя, чтобы того не прибило ненароком. Хотя иногда Пирс самой хочется заехать кулаком по подростковому самодовольному лицу. А этот вечно ноющий Лео? Да как он с такой нервной системой вообще дожил до колледжа? А Симмонс с его глупыми, мерзкими и неуместными фразами? Да он только за это должен был отсидеть срок в тюрьме. И Микаэла, которая почти всегда смотрит на Лив свысока, будто тот факт, что они вместе с Сэмом первыми вступили в контакт с Праймом и его командой, делает её лучше всех остальных. Пирс раздражалась, злилась, угрюмо хмурила брови и угрожающе сопела, стараясь сдерживать рвущийся наружу крик. Она хочет сдаться, оставить всё и уйти. Так почему она все еще не сделала этого? Почему стоит сейчас здесь, посреди могилы инопланетных роботов, и сражается сама с собой? Что так настойчиво тянет плестись следом за этой невероятно раздражающей шайкой беглецов, которых разыскивают десептиконы? Эта чертова невидимая нить натянулась, больно впиваясь в кожу. Голос в голове с отчетливыми оттенками хриплого баритона Брауна твердил: «Брось это, уходи. Они не справятся, не смогут воскресить Оптимуса, он мертв. Там будет бойня. Ты можешь избежать этого. Тебе просто нужно уйти.» А незримая нить тянула за Уитвики и командой туда, где NEST и автоботы. Сердце заходилось в бешеном ритме, будто готовилось выпрыгнуть из груди и само пуститься вслед за ними. Душу разрывало на части, всю выкручивало, сжимало, растягивало. В висках стучала кровь, легкие будто заполнила вода, мешая вдохнуть кислород. Тело ныло, словно его раскалывало на куски. Казалось, что часть сердца где-то потерялась, хотя это было невозможно. Чего-то не хватало. Или кого-то? — Да чтоб вас всех! — рыкнула Лив и с прожигающей жилы злостью пнула металлический выступ на руке одного из мертвых роботов. Звук удара эхом пронесся по пещере из тел и затерялся где-то в самой верхушке купола. Лив замерла, вслушиваясь в звенящую тишину, будто опасалась пробуждения великанов. Спустя несколько секунд девушка шла в сторону выхода, зло топая ботинками по пыльному полу, и чертыхалась себе под нос. — Чертов Уитвики, чертова Матрица, чертов Браун, чертов, мать его, Прайм! — ловко уворачиваясь от металлических выступов бормотала Лив, — если ты, Оптимус, не воскреснешь от этой долбаной пыльцы, я из тебя сделаю гребаный тостер! Оливия зло пнула очередной камешек на пути и скрылась за стеной основного зала, оставляя в покое усыпальницу могущественных инопланетных существ.