***
Вчера, когда девушка пришла в бывший отдел Грейвса, а ныне Хока, её ошеломило непривычно оживленное движение. Всё было совсем не так, как она запомнила — при Персивале здесь никогда не было шума и суеты. Сейчас же из кабинета в кабинет сновали авроры, причем многих из них Тина видела впервые. Только черная дверь в конце главного коридора осталась прежней. Голдштейн тянуло в ту сторону, как магнитом. От одного вида этой двери внутри её грудной клетки начинало нестерпимо жечь, а память услужливо подсовывала призрачный образ статного мужчины с зачесанными назад темными волосами и проседью на висках. Порпентина отчего-то решила, что сможет легко перешагнуть через порог своих воспоминаний, но ошиблась. Искать Томпсона резко перехотелось: дракклова черная дверь гипнотизировала девушку и заставляла её стоять и пялиться на безжизненную поверхность, которая хранила память о своём прежнем хозяине. «Нужно сказать Хоку, пусть поменяет» — подумала Голдштейн. Её снова начало лихорадить. Зияющая чернота мореного дуба проникала внутрь её сознания, и Тина поняла, что сейчас грохнется в обморок прямо здесь, у всех на виду. Ей отчаянно хотелось дойти до конца коридора, нажать на ручку и проскользнуть внутрь знакомого кабинета. Теплые руки не дали бы ей упасть, черные глаза обеспокоенно заглянули бы в её, и глубокий баритон, пробирающий до мурашек, спросил бы... — Голдштейн, что ты здесь делаешь?! Порпентина покачнулась, и её действительно подхватили теплые руки. Она зажмурилась, чтобы иллюзия сохранилась хоть на одно мгновение, но беспощадная реальность встряхнула её за плечи, выругалась и куда-то потащила её безвольное тело. Девушка очнулась от резкого запаха. Перед ней на столе, заваленном бумагами, сидел Томпсон и сосредоточенно выводил палочкой в воздухе какие-то символы. Заметив, что пострадавшая очнулась, он перестал колдовать и зажег люмос, чтобы проверить реакцию её зрачка. От яркого света Тина неожиданно громко чихнула, так что мужчина вздрогнул всем телом. — Жива, — заключил он. Голдштейн с трудом сфокусировала на нем взгляд, борясь с желанием снова провалиться в блаженное беспамятство. — Опять... в майке, — прохрипела она. — А? — Тони оглядел себя и хлопнул по лбу. — Ну да, конечно. Уно моменто. Он исчез из поля зрения девушки на мгновение, а потом вернулся в накинутой сверху рубашке. — Не люблю пуговицы, — поморщился он, принимаясь их застегивать. — Пока с ними копаешься, в тебя уже прилетит какое-нибудь гнусное заклятие. — Похоже, ты знаешь, о чем говоришь, — слабо усмехнулась Тина, постепенно приходя в себя. — А то. Тони подмигнул ей и взъерошил свои короткие волосы. — Где это мы? — поинтересовалась Голдштейн. На её памяти Томпсон вместе с другими аврорами группы Грейвса работал в просторном кабинете с большими окнами, но никак не в этой тесной комнатушке, где места хватало только на стол, стул, на котором сидела Тина, и огромный шкаф. Окно, правда, тут тоже имелось, но оно было так плотно заставлено, что рассеянного света едва ли хватало, чтобы разглядеть что-то без светильника над их головами. — Мой личный кабинет, — скроил кислую мину волшебник. — Добро пожаловать. — Даже спрашивать не буду. — И не надо. Томпсон обвел глазами нехитрое убранство, а потом внезапно вскочил, как ошпаренный, чуть не налетев на Тину. — Слушай, ты так эффектно свалилась в обморок, что я совсем забыл! Пиквери ищет тебя, рвет и мечет. Голдштейн попыталась встать, но в глазах опять потемнело. — Что же ты... сразу не сказал, — пролепетала она бледными губами. — Да потому что тебе в лазарет надо, а не в камеру пыток, — мужчина придержал её за локоть, помогая удержаться на ногах. — Но, видимо, дело серьезное. — Спасибо... Да. Дальше я сама. В глазах аврора читалась неприкрытая ирония. — Ну разумеется, ваше национальное геройшество. Он надел пиджак, который нашелся позади Тины на спинке стула, и теперь уже крепко взял девушку под локоть, напрочь игнорируя её протесты и возражения. Впрочем, сопротивлялась Голдштейн недолго, потому что сама понимала, что без помощи одолеть расстояние до кабинета Президента была просто не в состоянии. — Спасибо, — она подождала, пока Тони отпустит её у пункта назначения. К Серафине совершенно не хотелось, но слова «хочу» и «должен» в этой суровой действительности всегда стояли по разные стороны баррикад. — Могу только пожелать удачи, — Томпсон развел руками. — Ты подождешь меня? — с надеждой спросила Тина. — Нужно поговорить. — Так и скажи, что понравилось виснуть на мне. Голдштейн закатила глаза и мужчина усмехнулся. — Я встречу то, что от тебя останется. На этой жизнерадостной ноте следователь покинула свою надежную опору в виде нахального аврора и уже во второй раз за день вошла в кабинет Пиквери. Серафина нервно постукивала гладкими ногтями по столешнице своего стола и резко вскинула взгляд на прибывшую. Лицо её помрачнело, хотя и до этого вид у женщины был не самый благодушный. — Ваша беседа закончилась двадцать минут назад. Мне пришлось посылать за вами трижды. Объяснитесь. — Мне... — Тина замялась. — Было нехорошо. По крайней мере, это было правдой. Женщина нахмурилась, бегло оценивая состояние аврора, и запросила воспоминания о встрече с волшебником. Тине пришлось показать всё, как есть. Она не могла что-либо утаить от Президента, так как это означало полностью лишиться её доверия. Геллерт намеренно провоцировал её, проверяя, насколько хорошо она поддается его манипуляциям. Хоть Голдштейн и была выбита из колеи, но остатка здравомыслия хватило на то, чтобы не лгать Пиквери. После просмотра воспоминаний та долго молчала, и на её гладком лице нельзя было ничего прочесть. Порпентина боролась с приступами головокружения и старалась почувствовать хотя бы толику былой уверенности в себе. — Я ошиблась на ваш счет, — наконец, нарушила гнетущую тишину Серафина. — Вы куда безрассудней, чем я предполагала. На этот выпад у Тины был контраргумент. — Однако теперь у нас есть сведения... — У нас нет никаких сведений, — жестко оборвала Пиквери, повысив голос. — При всём вашем уме вы никак не можете понять, что Грин-де-Вальд просто играет с вами. — Он подтвердил, что мистер Грейвс жив, — упрямо сказала девушка. — Его слова ничего не стоят. Это просто... дым, — Президент в негодовании взмахнула рукой. — Как и то, что вы собрались искать. Вы повели себя попросту непрофессионально. Тина почувствовала, как внутри неё закипает гнев, который вытеснил слабость и тошноту. Лицо обдало жаром, и мертвенная бледность исчезла сама собой. — Я согласилась на его условия, потому что у меня не было выбора! Расследование должно хоть как-то продвигаться вперед! Но, похоже, время снисходительности кончилось, и на этот раз Пиквери не собиралась идти ей навстречу. В её янтарных глазах заплескалась раскаленная лава. — Вы заключили с ним сделку! Как я могу позволить вам и дальше работать над делом, если вы скомпрометировали себя этой нелепой выходкой?! Я несу за вас ответственность, и если вы провалитесь, погибнете или переметнетесь на его сторону, то отвечать за это буду я! Порпентину словно обдали студеной водой. Весь гнев мгновенно смыло, и она судорожно вздохнула, не находя слов, чтобы сказать что-то против. То, что озвучила Пиквери, было просто и очевидно, но почему-то только сейчас до девушки дошло, по какому тонкому льду она ходит. Грин-де-Вальд имел настолько зловещую репутацию, что всё, что было связано с ним, автоматически становилось опасным. Сам факт общения с темным волшебником уже бросал тень на Тину, и было совершенно не важно, во имя чего она это делает. Поэтому спорить с Серафиной было бессмысленно — эту битву Голдштейн было не выиграть. — Я прекрасно понимаю ваше желание найти Персиваля, и, если вы до сих пор не заметили, одобряю его, — продолжила Пиквери вибрирующим голосом, — но ваша сделка с Грин-де-Вальдом ставит под удар всю нашу работу. У Порпентины не осталось сил, чтобы сопротивляться. — Что, по-вашему, я должна была сделать? — Вы должны были отстаивать свою точку зрения, а не идти у него на поводу, — сурово сказала Пиквери. — Но теперь... Для вашей безопасности я сажаю вас под домашний арест. Ближайшие три дня вам надлежит провести дома, и мисс Куинни Голдштейн должна об этом позаботиться. Я лично уведомлю её. — Вы не можете так поступить! — силы всё-таки нашлись. Голдштейн в отчаянии вскочила с места. Провести три дня дома, сгорая от несбыточной надежды добыть доказательства своей правоты было равносильно медленной и мучительной смерти. — Не заставляйте меня ставить у вашего дома дополнительную охрану, — добавила Серафина, словно прочитав её мысли. — И верните пропуск. Вам запрещено встречаться с Грин-де-Вальдом, пока не буду уверена в вашей психологической стабильности. Я не допущу, чтобы вы повторили судьбу Роули Грасса. Это всё. Тина стояла и чувствовала, как кровь стучит в висках. Это утро явно вознамерилось её добить. Если она сейчас свалится в обморок, то её даже домой не отпустят — просто запрут в лазарете. Собрав остатки самообладания, девушка заставила себя отдать Президенту допуск к камере Грин-де-Вальда и, ни на что не надеясь, спросила: — Я могу на это время заняться другими расследованиями? Во взгляде женщины она прочла свой приговор. — Не приведи Мерлин мне узнать, что вы опять лезете в пекло. К тому же, за последствия ваших действий придется отвечать не только вам, но и вашей сестре. Так что подумайте хорошенько, прежде чем решиться на какое-то безрассудство. Вам ясно? Ясно было предельно: если Голдштейн собиралась достать нужную ей информацию, то Пиквери не должна была об этом узнать. Это был единственный логичный вывод из всего разговора. Сказать было гораздо легче, чем сделать, но Порпентина не собиралась упускать свой шанс. Конечно, она рисковала, но лучше уж так, чем сидеть, сложа руки. За нарушение приказа её запросто могли уволить, но девушка уже давно для себя решила, что если ей придется выбирать между Персивалем и работой, то она выберет Персиваля. Вовлечь в это Куинни было бесчестным ходом со стороны Президента, но и Тина не собиралась играть по правилам. Томпсон сдержал слово и дождался её в холле. У Порпентины возникло чувство, что она попала во временную петлю и теперь целый день будет ходить по кругу: Пиквери-Томпсон-Грин-де-Вальд. Она ужаснулась такой перспективе и позволила Тони увести её обратно в свой «личный кабинет». — Тут уж точно никто не подслушает, — он попытался было для приличия навести порядок на столе, но быстро махнул рукой на это дело. — Так что ты хотела сказать? Голдштейн снова заняла его стул, задумчиво разглядывая небольшую картинку с изображенным на ней морским прибоем, висевшую на стене среди кучи записок, обрывков газет и прочей нужной макулатуры. Картинка явно была не волшебной, но от неё веяло спокойствием и умиротворением, в отличие от остального хаоса вокруг. Томпсон смотрел на девушку испытующе, но она не знала, с чего начать. — Я в тупике, — честно призналась Тина. — И я не знаю, как из него выбраться. Она рассказала о своих бесплодных попытках отыскать Грейвса, рассказала про мучительные допросы Грин-де-Вальда, опустив всё, что разглашать было запрещено. Она раньше никогда и ни с кем не делилась этим, даже с Куинни, хотя ей что-либо говорить было просто без надобности. Тони слушал молча и не перебивал. — И теперь если я не найду разгадку за три дня, то я вообще никогда её не найду. — А тебе не кажется, что... — аврор аккуратно подбирал слова, чтобы не ляпнуть чего-нибудь лишнего, — Грин-де-Вальд просто... ну как сказать... — Играет со мной? — обреченно подсказала Тина. — Пиквери сказала то же самое. — И ты уверена в обратном. Ясно. Томпсон поднял руки, как будто сдавался. — Что тебе ясно? — Да так. Просто темнейший маг столетия решил поиграть в очень безобидную игру. Ничего особенного. Порпентина сердито на него посмотрела. — Я прекрасно понимаю, что это опасно. Я не прошу тебя ввязываться в это дело и рисковать своей жизнью, мне нужна только информация. — А, ну тогда ладно. У Тони было такое лицо, как будто он не знает, плакать ему или смеяться. — Теперь, когда я знаю о твоих планах убиться в ближайшем будущем, я, конечно, буду спокойно стоять в стороне, — он сделал задумчивый вид. — Голдштейн, ты совсем больная? Тина удивленно застыла, не зная, к чему он клонит. — Ну... Томпсон провел рукой по лицу и посмотрел на неё сквозь пальцы. — Это не тот вопрос, на который нужно отвечать. Просто скажи, что тебе нужно. Порпентина почувствовала, как тугой узел в груди наконец-то немного ослаб. Тони не стал её переубеждать, не попытался отговорить, а просто согласился помочь. К её глазам вдруг подкатили слезы, и она поморгала, чтобы их прогнать. — Побывать в доме Грасса, для начала. Желательно без свидетелей. Заодно я помогу тебе выяснить, что с ним случилось на самом деле. — Я понял. Какое-то время вид у мужчины был сосредоточенный, словно он обдумывал свое решение. Но потом он щегольски поправил пиджак и лукаво усмехнулся. — Если что, скажем, что у нас свидание. — Ни за что! — ужаснулась девушка. — Я, может быть, не такой безупречный, как мистер Грейвс, но тоже ничего, — фыркнул аврор. Лицо Тины залила краска. — Вообще я не уверена, что мы с тобой сработаемся, — гневно сказала она. — Тебе придется смириться, — возразил Тони. — О таком напарнике, как я, можно только мечтать. Голдштейн тяжело вздохнула. — Завтра в половине шестого, пересечение Мердок-авеню и Восток 241-я стрит. — Так поздно? — удивилась Тина. Мужчина покачал головой. — Знаешь, для следователя ты бываешь слишком недогадливая. Полшестого утра, Голдштейн. Тина потянулась, чтобы отвесить ему подзатыльник, но Томпсон с ухмылкой отстранился. — Я знал, что ты ко мне неравнодушна. Тине ничего не оставалось, как покинуть его конуру, не забыв на прощание хлопнуть дверью. По крайней мере, Тони согласился. Но вот как убедить Куинни, Голдштейн не представляла. Сестра была тверда, как камень, и не собиралась отпускать Тину ни на какие утренние, дневные или вечерние расследования. — Госпожа Президент сказала, что у тебя будут неприятности, если я за тобой не прослежу, — отрезала Куинни на попытки Порпентины уговорить её. — Я её не боюсь, — пробормотала старшая Голдштейн с полным ртом еды. Время было позднее и неприятный разговор пришелся как раз к ужину. Куинни демонстративно отставила от себя тарелку. — А я боюсь. — Куинни, она ничего нам не сделает... — Я боюсь за тебя! — отчеканила легилиментка. — Потому что ты не думаешь о себе, как будто тебе совсем наплевать. Так хотя бы обо мне подумай! Тине нечего было на это сказать. — Ты же знаешь, что я тебя люблю. Но я должна попытаться. — Если ты уйдешь завтра, то я... — начала Куинни, придумывая достойную, по её мнению, кару. — Сдашь меня Пиквери? — подсказала Тина, положив последний кусочек еды в рот. — Ты это хотела сказать? — Я вполне управлюсь без её помощи, — резонно ответила светловолосая девушка. — А может быть, и стоило бы ей донести, потому что меня ты совсем не слушаешь! Она хотя бы сможет тебя уберечь. — Если бы я кого-то слушала и отсиживалась дома, то мы никогда бы не поймали Грин-де-Вальда, — напомнила Порпентина. — Мы поймали Грин-де-Вальда, чтобы спать спокойно, — младшая Голдштейн в отчаянии сжала кулаки и стукнула по столу так, что зазвенела посуда. — А ты снова собираешься рисковать своей жизнью, полагаясь лишь на его дурацкие слова! Порпентина немного помолчала, откинувшись на спинку стула, и посмотрела на сестру. — Я не помню, когда в последний раз спала спокойно, — тихо сказала она. Куинни закусила губу — Тина делала так же, когда сильно переживала. Ей явно нелегко было уступить и позволить сестре сделать то, что она собиралась. — Пожалуйста, будь осторожна. Я не хочу тебя потерять. Куинни сдалась, но выглядела встревоженной и несчастной. Тина взяла её кулак в свои руки и выпрямила крепко сжатые пальцы. Тонкая белая ладонь слегка дрожала, и Голдштейн почувствовала себя такой виноватой, что захотелось разрыдаться. — Не потеряешь. Я обещаю.***
— Голдштейн, ты что, умеешь видеть сквозь стены? Тина поняла, что уже минут десять смотрит в одну точку, погрузившись в глубокие раздумья. — Что? Нет, конечно. Пойдем. Тони закатил глаза и потер свой нос, который стал красным от холода. — Как будто я не говорю тебе об этом уже пятнадцать минут. Голдштейн пропустила эту провокацию мимо ушей и подошла к двери. Недовольный Томпсон приложил палочку к замочной скважине, после чего они смогли попасть в дом. Молодые люди прошли через небольшую прихожую на кухню, и тут Тина внезапно обнаружила, что они не одни. Прямо под ногами на полу лежал человек, подложив под голову пальто вместо подушки. Девушка чуть об него не споткнулась и рефлекторно вскинула палочку, но Тони придержал её за руку, прикладывая палец к губам. — Ты же сказал, здесь никого не будет! — яростно прошептала Голдштейн. — Не волнуйся, этот парень скорее откусит себе язык, чем проболтается, что видел тебя тут, — так же шепотом успокоил Томпсон. Но Тина не собиралась успокаиваться. — Откуда такая уверенность? — она опасливо покосилась на мирно спящего волшебника. — Сейчас узнаешь. Губы аврора подозрительно дрогнули, и в этот же момент он смёл на пол кружку со стола. Раздался грохот, и Тина юркнула за широкую спину дери-его-гиппогриф Томпсона, раздираемая между желаниями надавать этому троллю тумаков или удрать на улицу, пока ещё не поздно. Волшебник, только что лежавший на полу, взлетел, словно птица, и спросонья приложился лбом об шкафчик, который так некстати находился на уровне его глаз. Раздался приглушенный стон и тихая ругань. Из-за плеча девушка разглядела совсем молодого юношу с покрасневшими от непродолжительного сна глазами и растрепавшимися пепельными волосами. Тина поразилась, насколько юным был этот... аврор? — Мистер Томпсон! — воскликнул мальчишка, потирая ушибленный лоб. — Я... Я... Не ждал никого так рано. Он наконец-то смог сфокусировать осоловевший взгляд на явившемся по его душу авроре, и бледное острое лицо его скисло. Очевидно, быть застуканным спящим на дежурстве, не входило в его планы. — И тебя с добрым утром, Донни. Кажется, я говорил, чтобы ты даже не думал смыкать глаз?.. — это прозвучало бы строго, если бы не тихий смешок в конце. — Я и не думал, — виновато пробурчал юноша, которого звали Донни. Томпсон зажег люмос, и парень заслонил свои серые глаза рукой от света. Зато Тина смогла теперь получше его рассмотреть. Он был похож на потерянного мышонка: острый нос и лопоухая голова треугольной формы придавали ему сходство с маленьким зверьком, а чересчур помятая рубашка наводила на мысль об одиночестве и ранней самостоятельной жизни. — Тина, познакомься, это наш стажер, Донни Майс, — Тони без предупреждения отошел в сторону и девушка оказалась на виду. Голдштейн хотела отвесить ему затрещину за то, что он так её подставил, но Донни, забыв про свет, вытаращился на неё, как будто увидел дракона. Тине стало немного не по себе. — Вы Порпентина Голдштейн! — воскликнул он с восторгом и тут же сник. — Мерлин, ну почему именно сегодня я заснул?.. Что вы теперь обо мне подумаете? Сказать, что Порпентина была поражена, значило не сказать ничего. Майс робко протянул ей руку, и девушка, пребывая в крайнем замешательстве, пожала её. Она кинула косой взгляд на Томпсона, который явно забавлялся представшей перед ним сценой. — Он большой твой фанат, — сообщил Тони и якобы закашлялся, давя приступ смеха, когда Майс побагровел и в смущении вперил взгляд в пол. — Кхм. Донни, это я пригласил мисс Голдштейн, так что можно сказать, визит неофициальный. Это понятно? Парень усердно закивал головой, не отрываясь от изучения узора напольной плитки. — Я всё понял. Можете на меня рассчитывать. Должно быть, это очень важное дело, раз мисс Голдштейн здесь... Переборов смущение, он с надеждой посмотрел на руководителя. — Думаю, тебе стоит подождать снаружи, — подсказал Томпсон. — Сходи проветрись. Заодно проснешься. Если кто-то появится, сразу зови. Разочарование растеклось по бледному лицу Донни, как чернила по листу бумаги. — Да, сэр, — вяло ответил Майс и медленно, с явной неохотой вышел из комнаты. Тони беззаботно подмигнул Тине, но та ответила ему взглядом, от которого он должен был воспламениться. — И что это было? — Донни — стажер, — пояснил Тони, — С тех пор, как я взял его в отдел, не прошло ни дня, чтобы он тобой не восхищался. — Ты взял его в отдел Грейвса?! — прошипела Голдштейн. — Он же совсем ребенок! Томпсон посерьезнел. — Отдел магического правопорядка, — поправил он. — На самом деле, ему двадцать один, хотя я бы дал от силы семнадцать. Его родители погибли, когда ему было семь, а дядя — мой хороший знакомый — занимает не последнее место в Конгрессе. Вот он и попросил меня приглядеть за этим мышонком. Тина подумала, что дядя этого паренька явно его недолюбливает, раз послал стажироваться в таком юном возрасте. — А он знает, что на этой работе можно расстаться с жизнью? Тони многозначительно на неё посмотрел. — Этот прекрасный вопрос нужно почаще задавать и нашим более зрелым и опытным сотрудникам. — Ты не ответил, — осуждающе заметила девушка. Томпсон вздохнул. — Разумеется, он предупрежден. Но толку от этого — ноль. Заветная мечта Донни — работать в МАКУСА следователем. Он с детства без ума от детективных историй и грезит о том, что будет раскрывать невероятно сложные дела. Кого-то напоминает, не правда ли? — Тони игриво приподнял брови. — Ты знаменита не только среди преступников, Голдштейн. — Это просто нелепо. — Но это так, — спокойно сказал мужчина. — Донни мечтатель и романтик, он думает, что готов совершать подвиги. Я пытаюсь вдолбить в его голову, что любая ошибка в нашем деле — и ты труп. Но ему все равно: он никогда не был в бою и не знает, что такое настоящая опасность. Ты, кстати, — он махнул рукой в ту сторону, куда ушел Донни, — могла бы ему рассказать, как нелегко тебе пришлось, прежде чем ты стала расследовать действительно серьезные дела. Тебя он точно послушает. — Я не собираюсь нянчиться с твоими подопечными, — Тина скрестила руки на груди. — Ну, это я так, к слову, — согласился Тони. — Нам сюда. Они прошли по небольшому коридору и оказались перед тяжелой деревянной дверью. Аврор толкнул её, и пропустил Тину вперед. Это место, скорее всего, было рабочим кабинетом — коричневый кожаный диван, камин, письменный стол с дубовой столешницей, да пара стульев — вот и всё убранство. На стенах было несколько полок с фотографиями, которые Тина решила осмотреть позже. — Здесь его нашли? — уточнила она. — Прямо за этим столом. Он лежал лицом вниз и не подавал признаков жизни, когда к нему пришли сослуживцы. Роули не явился на общий сбор, который никогда раньше не пропускал, поэтому они забеспокоились. — С чего они вообще взяли, что Грасс покончил с собой? — спросила она. Вместо ответа Тони махнул палочкой в сторону стола, и к волшебнице подплыл небольшой пузырь, похожий на прозрачную капсулу, внутри которой плавал шарик незнакомой субстанции серебристого цвета. Голдштейн вопросительно посмотрела на мужчину. — После обыска они обнаружили вот это, — Томпсон ловко ухватил шарик пальцами, и защитная оболочка лопнула. — Это очень токсичное вещество, созданное с помощью немагической химии. — Очень неразумно брать голыми руками токсичное вещество, — Тина озабоченно смотрела на отливающую серебром странную массу. — Дело в том, — аврор перекатил шарик на ладонь, чтобы она смогла лучше его рассмотреть, — что он абсолютно безопасен, пока не вступит в реакцию с определенной магической формулой. Вытяжка из листьев серебряного клена, горькая полынь и шалфей-предсказатель — вот три основных компонента, которые нам удалось вычленить в лаборатории. — Шалфей-предсказатель? — удивилась Голдштейн. — Разве это не запрещенное растение? — Совершенно верно. Оно оказывает наркотический эффект и привыкание, а ещё ядовито при большой концентрации. А в этом маленьком шарике содержится убойная доза. Кроме того, в листьях серебряного клена содержится токсичное вещество грамин, а в эфирном масле полыни — туйон, который так же оказывает галлюциногенный эффект. — Не знала, что ты разбираешься в химии. — Пришлось, — пожал плечами мужчина. Новая информация была настолько необычной, что очень трудно усваивалась в сознании Голдштейн. — Ты говорил что-то про магическую формулу. — Ну да. Эта вещица, — он покатал шарик по кругу, — зачарована и совершенно безобидна, если не знать, как её использовать. — И вам удалось это выяснить? — Нам — нет, — с сожалением признал Томпсон. — Зато Роули откуда-то было об этом известно. Уж не знаю, какая пикси его укусила... Честно говоря, я в первый раз сталкиваюсь с чем-то подобным за всю свою карьеру. Девушка смотрела на переливающуюся массу, состоявшую из мельчайших крупинок, похожих на ртуть. У неё перед глазами возникла совсем другая картина: каменные стены, расколотые в крошево, обугленная дыра посередине коридора и белое пульсирующее вещество в её центре. Магическая бомба, созданная при помощи совмещения немагических химических элементов и заклинаний, имела воистину ужасающую разрушительную силу, которую смогли сдержать лишь совместные усилия мистера Грейвса и его верных авроров. — Не в первый. — Что, прости? Тина перевела взгляд на Томпсона. — Я говорю, что это не первый раз, когда мы сталкиваемся с симбиозом немагических изобретений и волшебства. Тони слегка нахмурился. — Но это... Это ведь не имеет никакого отношения к тому, что случилось в МАКУСА. — Как знать, — девушка пожала плечами. — Думаю, что буду права, если скажу, что Грин-де-Вальд приложил к этому свою руку. Лицо мужчины приняло озадаченный вид. Тина тем временем вернулась к изучению тускло поблескивающего шарика. — Что за эффект он оказывает, раз Грасс решился на такое? — Уж не решила ли ты испытать его на себе? — аврор сжал кулак. Голдштейн кинула на него быстрый взгляд. — Мне нужна вся информация, какую я смогу достать, — сдержанно ответила она. — Ну... — Тони усмехнулся, хотя в его глазах все ещё сквозило недоверие. — Честно говоря, этого мы тоже не знаем. Сама понимаешь, мы не ставим эксперименты на мышах — мы же не варвары, в отличие от маггловских ученых. Но это вещество было найдено у Грасса в крови, в его дыхательных путях и в том, что осталось от его магической ауры. Голдштейн прищурилась. — То есть вы не знаете ровным счетом ничего. — Ну, я бы так не сказал, — уклончиво ответил аврор. — Есть кое-кто, кто мог бы нам с этим помочь. Нам нужно навести справки, и у меня есть на примете один человек. — Торговец? — предположила Тина. — Не совсем, — туманно ответил Томпсон. — Увидишь. Девушка поморщилась. — Не люблю тайны, о которых ничего не знаю. — А по-моему, ты их обожаешь, — Тони отсалютовал ей шариком. Голдштейн покачала головой, но спорить не стала и решила переключить своё внимание на полки с фотографиями. — Зачем Роули Грассу понадобилось травиться наркотиком? — девушка задумчиво прошлась вдоль стены и остановилась возле рамки, изображение в которой привлекло её внимание. — Ты меня спрашиваешь? — Нет, мысли вслух. Это его семья? Томпсон заглянул через её плечо, и Тину словно дернуло током от чужого тепла. Мужчина деликатно сделал вид, что ничего не заметил. С фотографии, на которую указывала Голдштейн, на авроров смотрели пожилая супружеская пара, мужчина среднего возраста и девушка лет шестнадцати. — Это его родители, он сам и его сестра, — Тони ненавязчиво отстранился, и Порпентина слегка расслабила плечи. — Родители умерли не так давно, и с тех пор сестра Роули ушла из школы и обучалась дома под его присмотром. — И где же она сейчас? — поинтересовалась Тина. — Никто не знает. Грасс никому ни слова о ней не говорил. — Но разве Конгресс не должен за этим следить? Тони промолчал. — Она хотя бы знает, что её брат погиб? — настаивала Голдштейн. — Я в этом не уверен. Тина покачала головой. — Это очень странно. Если бы она жила с Роули, то первая бы заметила, что с ним что-то не так. — Из нас двоих следователь — ты, — напомнил Томпсон. — Но мозги у тебя тоже имеются, — ехидно заметила девушка. — Или только мускулы? Уши у Тони слегка порозовели. Голдштейн недовольно вздохнула. Даже такая, казалось бы, обыкновенная информация была спрятана за семью замками. Роули Грасс был образцовым гражданином и сотрудником Конгресса — так сказал бы любой, кто с ним работал. Но на самом деле никто не знал, что скрывалось за непроницаемой стеной, которой окружил себя аврор. А скрываться там могло всё, что угодно. Тина ещё раз посмотрела на семейную фотографию. Грасс был худым, если не сказать — щуплым. У него был высокий лоб, зачесанные назад смоляные волосы и пытливый взгляд темно-карих глаз. Его сестра была очень на него похожа, но её чересчур острые локти, жидкие волосы и бледное лицо наводили на мысль о проблемах со здоровьем. Она слабо улыбалась, но почти не смотрела в объектив камеры, то и дело норовя спрятаться за спину брата. — Она была чем-то больна, — задумчиво сказала Голдштейн. — Возможно. Томпсон пожал плечами и снова упаковал токсичный шарик, только на этот раз не в магическую капсулу, а в обычный прозрачный пакетик, которыми пользовались маггловские детективы. Затем он осторожно положил его к себе в карман. — Мы возьмем его с собой? — удивилась девушка. — Разве это не равносильно краже улики с места преступления? Вместо ответа Тони поманил её пальцем и кивнул в сторону стола. Голдштейн заглянула в выдвижной ящик и тихо присвистнула: он был доверху набит маленькими серебристыми шариками, которые зловеще поблескивали в полумраке. От этого зрелища Тине стало не по себе. — Думаю, кто-то обязательно явится за этим добром, — тихо сказала она. — Нужно срочно отправить всё это в Конгресс. — Ты под домашним арестом, забыла? Голдштейн колебалась. С одной стороны да, и если Пиквери узнает, где она была, то выговором тут уже не обойдешься. С другой стороны, таинственный наркотик представлял угрозу и, возможно, был желанной добычей для подпольных торговцев. В эту минуту, словно в подтверждение её мыслей, в комнату влетел Донни, на чьем лице был написан ужас, пополам с нетерпением. Тони и Тина тут же отпрянули от стола. Юноша пытался что-то сказать, но никак не мог отдышаться, как будто только что пробежал марафон. — В чем дело? — резко спросил Томпсон. В одно мгновение он весь подобрался, как будто находился в гуще схватки, а Тина почувствовала знакомый неприятный холодок, пробежавший от макушки по шее. — Там, — выпалил Майс, — пришел! Спрашивал... Тони шагнул вперед и крепко схватил бьющегося, как рыба на отмели, юношу за плечи. — Соберись и докладывай, как я тебя учил, — потребовал он. — По порядку. Донни глубоко вдохнул и затих. Странно, но его пепельные волосы, только что торчавшие во все стороны, улеглись сами собой, как будто с них спало электричество. Было видно, как он медленно и глубоко дышит, успокаиваясь. Тони заметил вопросительный взгляд Голдштейн, но только покачал головой. Майс открыл глаза и негромко заговорил: — Я стоял на крыльце, и к дому подошел человек. Он взялся из ниоткуда, я даже не слышал хлопка аппарации. Он спросил, есть ли кто-нибудь внутри, но я не ответил. Тогда он попытался подняться на лестницу, но чары его не пропустили. Поняв, что ему не удастся попасть внутрь, он кинул на землю какой-то конверт и велел, чтобы я передал его Порпентине Голдштейн, — тут он перевел взгляд на волшебницу, и та заметила, что его глаза поменяли цвет на темно-синий. — Это всё? — потормошил его Тони. — Д...да, — он моргнул. — Потом он просто обернулся дымом и исчез. Донни переводил взгляд с одного аврора на другого, ожидая реакции на свои слова. Но ни Тина, ни Тони не показали своей обеспокоенности, и парень снова сник. При этом его глаза опять стали светло-серыми, и Голдштейн поняла, что ей не показалось. — Я надеюсь, — медленно произнес Томпсон, — ты не прикасался к конверту?.. Майс покачал головой. — Конечно, нет. Я сразу побежал к вам, как вы и говорили... — Хорошо. Мужчина удовлетворенно кивнул, отпустил Донни и вопросительно взглянул на Тину. — Как выглядел этот человек, ты успел его рассмотреть? — спросила она у парня, и тот весь зарделся от удовольствия. Цвет глаз снова изменился — на этот раз они стали бирюзовыми. — В нем не было ничего примечательного, темно-серое пальто и шляпа, но я заметил... — вдохновенно начал он, но тут Голдштейн достала палочку. — Могу я взглянуть? — она в упор посмотрела на Майса, и тот не выдержал её взгляда. — Д...да, конечно. Тина прикоснулась палочкой к виску юноши и закрыла глаза. Ей нужно было удостовериться. Она не проникала в сознание Донни, ей нужен был лишь один самый яркий фрагмент последних минут. Тот мужчина... Следователь рассмотрела его, вздрогнула и отстранилась от Донни. Тот покачнулся и удивленно посмотрел на девушку. — Я уже с ним встречалась, — Тина провела ладонью по лицу и обернулась к Томпсону. — На Грин-Вуд. — Мы прочесали всё кладбище тогда, но не нашли никаких следов, — ответил он. — Мы так и не поняли, как он смог преодолеть антиаппарационный барьер. — Дым... — задумчиво протянула девушка. — Он использует какой-то совершенно другой способ перемещения. — Никогда не встречал волшебников, которые могут аппарировать, не аппарируя, — проворчал Тони. Порпентина тоже понятия не имела, как у её преследователя получается исчезать без следа. Это была какая-то неизвестная им магия, от которой пахло чем-то очень странным. — Может быть, он просто фокусничает? — предположил Донни в наступившей тишине. Тони и Тина, не сговариваясь, уставились на юношу, про которого совсем забыли. Тот слегка стушевался под перекрестным огнем, но не просел. — Ну знаете. Чтобы придать себе таинственности. — Это не объясняет того, как ему удалось пройти через антиаппарационный барьер, — возразила Тина. — А... Ну да. Донни смолк, пристыженный тем, что его кумир только что отмела его блестящую догадку. Тони хлопнул его по плечу. — Не лезь в это, парень. — Но я хочу помочь! — он умоляюще посмотрел на авроров. — Исключено, — покачал головой Томпсон. — Пока что ты не справился даже с ночным дежурством. — Потому что это скучно, — проворчал себе под нос стажер, и его глаза на этот раз обрели болотный оттенок. — Я же говорил, что хочу расследовать преступления. — Я сделаю вид, что этого не слышал, — угрожающе проговорил Тони. — Каждому из нас приходилось начинать с малого. Да, Тина? — Верно, — подтвердила Голдштейн, которой было крайне неловко чувствовать себя авторитетом для этого зеленого юнца. — Давайте посмотрим на конверт, — предложила она, чтобы перевести тему. Томпсон хмыкнул, разгадав её маневр. — Это может быть ловушка. — Нам в любом случае пора двигаться дальше. — Постойте, а как же я? — взмолился Донни, ухватившись за рукав начальника. — Не оставляйте меня здесь одного! Прошу вас! — Этот дом под надежной защитой, — отрезал Тони. — Ты останешься на посту, а вечером я за тобой зайду. — Но я могу помочь с расследованием!.. — снова начал стажер, но осекся, увидев взгляд Томпсона. Майс повесил голову и вышел вслед за ними на крыльцо. Похоже, перспектива провести день в доме с привидениями, которым интересовались подозрительные личности, уже не казалась ему такой заманчивой. К тому же, у него на лице было написано разочарование от того, что его не воспринимали всерьез. Тина невольно вспомнила, как сама была стажером. Ей частенько доставались простые задания, за которые она бралась с неиссякаемым энтузиазмом, зная, что однажды ей поручат действительно важное дело. Её страстная мечта работать под началом Персиваля Грейвса давала ей силы выполнять рутинную работу и не сдаваться. Голдштейн почувствовала потребность приободрить Донни, но она не знала, что ему сказать. На земле перед ступеньками действительно лежал тонкий конверт из плотной бумаги. Порпентине он показался смутно знакомым. Она шагнула за защитный барьер и склонилась над ним, разглядывая. Тони мгновенно оказался рядом с ней, готовый прикрыть в любую секунду. Весь его шутливый вид испарился, и теперь мужчина был серьезен и сосредоточен. Его зеленые глаза настороженно оглядели улицу, которая постепенно начинала оживать. Мимо них проехал почтальон на велосипеде, привычным жестом зашвыривая газеты к дверям домов. Авроры проводили его одинаково подозрительными взглядами, а затем снова вернулись к своей таинственной почте. — Я, пожалуй... — Даже не думай. Тина вновь достала палочку, но Томпсон перехватил её руку. — Лучше я. — Адресовано мне. — Тем более. Не принимая возражений, мужчина ткнул своей палочкой в конверт, но ничего не произошло. Он всё так же лежал на земле, совершенно чистый и ничем не примечательный. Тина поддела его носком ботинка и обнаружила два слова на обратной стороне: Порпентине Голдштейн. — Я заберу его, — прежде, чем Тони успел воспротивиться, она подхватила неизвестное послание и сунула его в карман. Томпсон буравил карман взглядом, словно ожидал, что он сейчас взорвется. — Не нравится мне это, — проворчал он. — Я надеюсь, ты не будешь его открывать и сдашь на экспертизу. — Разумеется, — и глазом не моргнув, солгала Голдштейн. — Не заставляй меня забирать его силой. — Попробуй. Только смотри, не ударь в грязь лицом. Тони недовольно обернулся к Донни, который наблюдал за перепалкой авроров со странным выражением лица. — Увидимся, мистер Майс, — махнул ему аврор. — Постарайся ничего не натворить. — До свидания, — тоскливо ответил парень и оперся на стену, пытаясь сделать безучастный вид. Выходило у него паршиво, и Тина не сдержалась: — Вообще-то он правда мог бы нам помочь. Зря она это сказала. Донни встрепенулся, словно в него влили бодроперцовую настойку, а Томпсон возвел глаза к небу. — Только через мой труп. — Что мне нужно сделать?! — вскричал Майс, и от восторга его глаза стали ярко-золотистыми. — Прекрасно, — пробормотал Тони. — Просто замечательно. Что бы это ни было, учти, у тебя дежурство. — Посмотрим. Может быть, я смогу найти для тебя дело, — подмигнула Тина юноше, и его лицо озарила счастливая улыбка. — Если ты покажешь, что можешь справляться с любыми заданиями. Не всё, что мы обязаны делать, должно нам нравится. Не так ли? Донни согласно закивал, и Голдштейн почувствовала легкое удовлетворение. Томпсон тяжело вздохнул, взял её под локоть и аппарировал. От автора: Дорогие читатели, автор был в неплановой командировке без права на отдых, поэтому глава так сильно задержалась Т_Т Но теперь дело должно пойти бодрей (я очень на это надеюсь)! На самом деле, глава должна была быть полностью занята расследованием, но когда возвращалась к её началу, поняла, что без кабинетных препираний не обойтись. Пришлось разбить на две части. Ну ничего, скоро будет экшн, не скучайте)) P.S. Кажется, Тина собирает команду :D Кто знает, что в конверте?