Красота по-сиродильски

      Секунду назад центральная площадь казалась выжженной дотла. Мёртвые тела лежали на мощёной улице, ведущей к замку. Фиолетовые знамёна были оборваны, а вокруг силуэты чудовищ, словно вышедшие из царства Вермины. Повсюду кровь, огонь, запах копоти, масла и обугленной плоти.              Брат Мартин очнулся от звона опустившегося молота на будущий меч. Вверх взметнулись искры, и кузнец-редгард опустил заготовку в бочку с водой. Священник смахнул накатившее наваждение рукой и почувствовал, как сердце гулко застучало. Он посмотрел вокруг: нет, центральная площадь сегодня была полна людей. Они сновали вокруг и волновали их совсем обыденные вещи – чем набить желудок, как сторговаться с лавочниками, да и как скоро наступят холода. Ведь близится осень и сбор урожая.              Их многих Мартин видел на своих проповедях. В часовне они выглядели совсем иначе – серьёзно, богобоязненно и даже как-то искренне. Они не метались от веры к сомнениям как он когда-то, и жизнь их казалась проще. Ему лишь оставалось возложить руки на их плечи, сказать нечто утешающее и благословить.              Прохладный ветер подул с гор, принося с собой запахи из пекарни и кузни, приправленные острой свежестью ранних морозов. А с ними будто чувство надвигающейся грозы. Забил колокол – наступил полдень, и священник поспешил к воротам часовни, что стояла в центре города, устремляющаяся острыми шпилями к солнцу Акатошу. За обыденными делами и молитвами кошмар забылся, предчувствие утихло. Пока не наступил вечер.              Даже в сумраке комнаты под светом свечей тени казались зловещими, сплетающимися в чёрные силуэты монстров из Обливиона. Мартин много знал о них, и хотя его жизнь принадлежала тогда Сангвину, веселье и праздник однажды сменились кровавой пирушкой у принца даэдра. Тогда он понял, что даже у самого безобидного из них, что любил кутить и веселиться, есть и обратная сторона. И видения тоже преследовали его, показывая вещи, от которых нормальный человек сошёл бы с ума. Только непонятно почему они снова пытаются проникнуть в его разум. Почему сны наполнены кровью и пеплом, когда всё так хорошо? Он заснул в мрачных раздумьях.       И проснулся от собственного крика, не сразу поняв где находится. Зажёг свечу и обратился к Девяти. Мартин не помнил сна, но опять вспомнил запах крови, крики и скрежет металла, а ещё раскаты грома, что до сих пор отдавались в ушах. Но это оказалась всего лишь гроза, что шла снаружи, заливая город обильным дождём.              Слухи шли быстро и уже к полудню он узнал, что император мёртв. Это отозвалось новой тревогой в душе. И пустотой. Такой же какой он видел её во снах. Как будто оборвалась какая-то надежда. Но так должно быть было у всех сегодня. Все знали, что приемника не было и чувствовали единую скорбь и ужас перед неизвестностью. Тогда возможно не зря все эти сны.              Вместе со священниками он провёл траурную церемонию в память об Уриэле Септиме VII и проповедь, чтобы успокоить встревоженных будущим людей. Слова звучали негромко и успокаивающе, но сам Мартин не был уверен в том, что говорит. Он тоже чувствовал тревогу и ему также хотелось найти покой. Каждый взгляд на огонь вызывал неприятную рябь под ложечкой и ощущение, которое улетучивалось так быстро, что не успевало превратиться в образ, оставляя после себя лёгкую дрожь.              В тревоге и смятении он провёл оставшийся день, который к вечеру распогодился, но был уже по-осеннему холоден. Кватч притих, флаги опустили в знак траура и, объявив об этом, герцогская семья сегодня не принимала посетителей. В закате небо казалось кровавым, Массер и Секунда тёмными пятнами закрывали едва проявившиеся звёзды. Где-то далеко ещё были слышны раскаты грома, словно гроза ушла ненадолго.              Он не хотел об этом думать.              Совершив вечернюю молитву и попросив богов защитить свой сон, Мартин отправился спать. Эта ночь была темнее и тревожнее прочих, но глаза сами закрылись под шелест вновь начавшегося дождя. Снов не было, видимо сказалась усталость и потрясение сегодняшнего дня. Он быстро заснул и, как ему показалось, проснулся в ту же секунду вновь от криков. Но не от своих. Они раздавались снаружи.              Он окончательно понял, что ему это не кажется, когда другие священники, вскочив с кроватей, поспешили зажечь свет и выбежали из холла. Двери часовни были распахнуты, она быстро наполнялась людьми. Стражники помогали им, уводя с улиц.              – Быстрее! Торопитесь! Даэдра врываются в город!              Наспех отодвинув лавки и освободив пространство, священники уложили раненных. Почти на каждом были страшные ожоги и порезы. Снаружи слышался лязг мечей, крики о помощи и приказ командира немедленно готовиться к бою. Из открытых дверей Мартин мельком увидел существ из своих кошмаров. Красные тучи сгустились над городом, извергая молнии. Стража пыталась держать главные ворота, но полчища даэдра теснили их, заставляя отступать в город, нападая на бегущих в панике жителей. Бил тревожный колокол.              Зивилаи, дремора, скампы и атронахи прорывались на центральную площадь, которая ещё вчера была полна людей. Когда-то только виденное на страницах гримуаров стало реальностью. Очень страшной реальностью.              – Нужно закрыть крипту! Они могут пробраться через канализацию! – крикнул кто-то из паствы.              Пол под ногами задрожал, заставив всех пошатнуться. Прижавшись к стене, Мартин увидел, как над главными воротами из портала вышло железное создание, что было выше смотровых башен. Он понял, что близится конец.              На краткий миг все звуки стихли. Машина сделала шаг в сторону главных ворот, затем ещё и легко переступила городскую стену. От металлического скрежета сводило зубы.              Всего за несколько часов, которые пронеслись как один миг, город был захвачен. Вот, что он видел во сне.              – Вниз! Все бегите в холл! – крикнул стражник.              Его голос заставил Мартина очнуться от оцепенения. Вместе они едва успели закрыть ворота часовни и метнулись вслед за убегающими людьми, прежде чем очередная тряска сбила их с ног. Мартин осел на ступеньках, прикрыв голову руками. Прокатившаяся волна, разрушая остатки домов и швыряя мёртвые тела, ударилась в двери. С мелодичным звоном осыпался разноцветный витраж.              И колокольня, последний раз прозвенев, обвалилась, открывая красное небо, испещрённое молниями.