Наша живая любовь

      Сначала Терик хотел написать автобиографию. Но когда дошел до этого периода своей жизни, то понял, что его повествование больше походит на художественное произведение. И он поделил свою книгу на две неравные части. Одна — большая — стала автобиографией, а другая — меньшая — превратилась в отдельное произведение. Она походила на грустный-грустный роман, где персонажи сами не знали, что чувствуют на самом деле. Такое точно бы не стал читать любитель «счастливой любви». Но на данное произведение все равно найдется свой читатель. Читатель, который готов сопереживать героям, терпеть их трусость, чтобы в конечном итоге увидеть финал — не для всех счастливый, но по-своему прекрасный. Да, так полгал Терик. Поэтому он сделал то, чего до этого не планировал. Он позвал другого рассказчика. Теперь его книга стала ребристой оттого, что главы стали писать разные люди. Но этот ход казался Терику гениальным. Читатели смогут увидеть историю не только его глазами, но и глазами Кенрика, который играет в книге самую главную роль.

***

      Спасение Терика стало моей самой большой ошибкой в жизни. Из-за этой ошибки изо всех щелей полезли гадкие секреты, которыми мы бы хотели не делиться. И наша дружба стала рушиться с невероятной скоростью. Как хорошо, что нам — мне, Терику и Орели — все-таки удалось остановиться разрушение и вновь стать лучшими друзьями, пусть уже и не совсем такими, какими были раньше.       Увидев рану Терика я сразу понял, что не смогу ему спокойно об этом сказать. Я прошел через многое, когда мне отрубило руку. А теперь его нога. Мы походили на братьев-близнецов. На самом деле, такие совпадения случались не в первый раз. Еще когда я был старейшиной, Терик вечно меня парадировал. Мне казалось, что он так издевается надо мной. Но сам Терик утверждал, что сделал это не специально, так получилось. Как-то Лиора позвала нас на импровизированную вечеринку. Развеяться, так скажем, а заодно в очередной раз промыть нам с Орели мозги, что любви между старейшинами не бывает. На той вечеринке я решил поэкспериментировать и съел совершенно не сочетающиеся продукты. Вкус был отвратительный, я остался недоволен. Весь вечер у меня крутило живот, а под конец мероприятия я не выдержал и побежал в ближайшие кусты. Уж не знаю, от чего и у Терика в этот день разболелся живот, но (да простит меня хозяин этой книжки за такие пикантные подробности) мы оба одновременно блеванули в кусты. А сколько еще было таких интересных совпадений! При любом удобном случае старейшины прикалывались над нами. Тогда это меня злило, но сейчас я понимаю, что над теми совпадениями стоило смеяться от души. А тут совпадения, над которым и не посмеешься, хотя я пытался как-то поднять настроение Терику. Отсутствие частей тела… Печальные братья-близнецы.       Идея заменить Терика пришла мне в голову моментально. Помогавшие мне гномы, к счастью, согласились забрать моего друга и присмотреть за ним, пока я буду разбираться с подменой. Все прошло безумно гладко. Один из гномов быстро принес мне зелья по смене внешности, я подобрал те, которые более всего походят на Терика. Выпил, а потом лег под железяки. Меня нашли не скоро. К тому моменту, пока старейшины отыскали бы своего коллегу, он бы уже скончался. Поврежденная рука абсолютно всех повергла в ужас, поэтому я, заранее обмотав свой обрубок тканью, спокойно пронес ее в замок Терика, а потом подговорил гнома, лечившего меня, правдоподобно объяснить бывшим коллегам, почему моя рука так быстро зажила. Ура, победа! Я быстро добился того, что за мной, как за больным, быстро перестали следить. И стал сбегать к Терику, где беспокойно сидел рядом с ним и обмакивал его лоб холодным платком, пока мой друг мучался в агонии. Когда Терик очнулся и стал адекватно воспринимать реальность, моей радости не было конца. Он живой, мне больше не нужно сидеть с ним по несколько часов.       Разговор с Териком вышел, на удивление, не таким нервным и тяжелым, как я предполагал. Одно повергло меня в шок — он плакал. Плакал не из-за того, что лишился ноги, а из-за того, что я жив. Такую реакцию я представлял у Орели, но никак не у Терика. Он плакал и даже не утирал слезы. Видимо, даже не понимал, что плачет — так его поглотили облегчение и радость. Я дал ему еще день на реабилитацию, а после стал по-тихому выдавать свои секреты: где все это время жил, чем занимался. И при первом же таком нашем диалоге я подарил ему то, что на самом деле не собирался дарить. Я был рад, что спас своего лучшего друга, и теперь этот друг знает, что я жив, мы можем общаться, почти как прежде. Поэтому не сдержался и отдал ему когнатское кольцо. Да-да, знаю, Терик не телепат, и от кольцо в таком случае толку почти нет. Но все же я попытался оправдаться.       — Не смей недооценивать силу когнатов. Она зашкаливает даже тогда, когда один из партнеров не является телепатом. Мне будет проще сосредоточится на кольце, чтобы передать тебе мысленно из замка какую-нибудь информацию.       — Для того, чтобы стать когнатами нужно время, а не кольца. Кенрик, я не вчера родился. Нам проку от колец нет вообще. Ты даже с кольцом не сможешь разговаривать со мной на таком большом расстоянии.       — Во-первых, ты не телепат, так что не говори того, чего не знаешь.       — Вот именно. Я не телепат-       — Во-вторых, — бесцеремонно перебил я Терика. — С чего ты решил, что между нашим убежищем и замками большое расстояние?       И я бросил на друга самый загадочный взгляд, каким обладал. Правда, скептика-Терика так просто не удивишь.       — Мы находимся прямо под замками, — без предисловий рассказал я. — Я попросил гномов вырыть глубоко под замками четыре комнаты.       Брови Терика поползли вверх от удивления.       — Оу. Тогда ты действительно сможешь со мной связаться. Без колец, — последнюю фразу он произнес с особенной интонацией.       И тогда я решил применить свой последний козырь.       — А я уже и подарок не могу сделать своего лучшему другу, которого между прочим от смерти спас?       Лицо Терика неуловимо изменилось. Он поднес кулак, в котором покоилось кольцо, к груди и уставился на меня своими большими синими глазами.       — Подарок? Тогда ладно. Тогда… Спасибо, — полушепотом сказал он.       И мы посидели пару минут в тишине. Я смотрел на пол и чувствовал, как Терик рассматривал меня. У меня по коже бегали мурашки там, куда падал его взгляд. Не приятно, но в тоже время мне не хотелось, чтобы он прекращал.       — Телепаты не редко сравнивают связи когнатов с браком, — раздался шепот Терика.       — Да, — ответил я тоже не слишком громко. — Я хотел подарить Орели кольцо когната, но она была против. Сказала, что они будут похожи не на когнатские кольца, а на брачные. Как у людей.       — Это кольцо раньше было подарком Орели? — с шумом втянув воздух спросил Терик, а потом громким голосом продолжил, когда я кивнул на его вопрос. — И ты отдал его мне. Ты сам понял, что сделал? «Брачное» кольцо, которое предназначалось девушке, ты отдал своему лучшему другу. Она хоть этого и не видит, но не смей с ее чувствами играть. Или ты уже не любишь ее?       Я был удивлен такой пылкой речью от того, кто старается сохранять спокойствие в большинстве ситуаций.       — Я., — ответа у меня не было. — Это сложно объяснить.       Терик был, видимо, удивлен не меньше моего. Да и сам я понимал, что выгляжу сейчас странно. Орели была для меня самым главным сокровищем. А потом я «умер». И не виделся с ней около трех лет. Я люблю ее? Прошлый «я» ответил бы не задумываясь. Да. Люблю. Но нынешний «я» хочет сказать «не торопись». Я через многое прошел. Любить кого-то мне стало тяжело. Еще тяжелее разобраться в своих собственных чувствах. Оставлю историю «как я докатился до жизни такой», не буду раскрывать все секреты разом. Тем более Терик узнал об этом намного позже. Будет идти в ногу с повествованием и главным героем — Териком.       — Ладно, — Терик быстро опустил этот разговор. — Иди работай. Терик трудолюбивая личность, если ты не знал. Сделай вид, что не бездельничаешь.       Бездельничаю… Странного ты обо мне мнения, друг. Я никогда не валял дурака. Работа — мое второе сокровище. Однако, всмотревшись в его глаза, я понял, что Терик обиделся, а все ранее сказанные слова — один большой сарказм. В данном случае стоит оставить его одного. Терику надо понять, что обижается он на полную ерунду. Поэтому я молча вышел из комнаты, прошел по узкому коридору и зашел к себе. На полке стояли ровными рядами зелья смены внешности. Я выпил пару баночек и поглядел на себя в зеркало. На меня смотрел вылитый Терик. Ай, ну что за красавец. Я покрутился перед зеркалом перед тем, как вытащить из плаща переносчик. Этот кристалл вел прямо к башне моего друга. Старейшинам я сказал, что потерял переносчик, поэтому они выделили мне новый. Но пользовался им я не часто. Не хотелось шастать по дому Терика. Все-таки это его собственность. В личную жизнь друга лезть не хотелось.       Я переместился к башне. И какого же было мое удивление, когда я увидел прямо перед входом Орели, собиравшую цветочки с клумб. Я тут же подбежал к ней. По большей степени затем, чтобы почувствовать рядом с ней ту прежнюю влюбленность. Но ничего такого я, увы, не ощутил. Орели упала в мои объятия.       — Как ты? — прошептала она. — Ничего не болит?       — Все хорошо, — таким же шепотом ответил я. — Что ты тут делаешь?       Она ничего не ответила. Просто взяла меня за руку и потащила в башню. По-хозяйски раскрыв двери, Орели провела меня, бывавшего в доме Терика очень редко, в гостиную-приемную. Там она усадила и себя, и меня на диван и взяла за ладонь. Ее небесно-голубые глаза уставились на меня вопросительно. Но чего она хотела — я не понял.       — Знаешь какой сегодня день? — спросила Орели.       Я не знал. Но может быть знал Терик. Зная Орели, ее особенные дни касались в большинстве своем меня. Но годовщина наших отношений была 13 января, а сейчас далеко не зима. Но Терик этого, вроде, не знал. Поэтому я назвал это события.       — Глупый. Ты ведь знаешь дату нашей годовщины, — этот ответ поверг меня в шок. Терик знает, когда мы начали встречаться? С чего бы?       — Да-а-а, — протянул я. — Ваша годовщина 13 января.       — Тринадцатого? А разве не десятого? Как-то я позабыла… Но ты помнишь лучше меня.       Терик помнит лучше? Меня напрягали познания моего лучшего друга в истории моих отношений.       — Сегодня грустный день. Ровно три года назад умер Кенрик.       Ах, вот оно что. Сегодня день моей смерти. Поэтому она такая грустная и встревоженная. Терик, вроде, ее утешал, когда меня рядом не было. Значит сейчас я (то есть Терик) в праве сказать ей, что все хорошо, мы помним о нем, а он на небесах присматривает за нами и совершенно не хочет видеть, как его любовь плачет. Но Орели не стала вспоминать обо мне. Она завела разговор в совершенно непонятное мне русло.       — Ровно три года назад я рыдала у тебя на плече без остановки. И ты тоже ронял слезы. Но пытался сделать это так, чтобы я не увидела. Плохо у тебя получилось. Ты был рядом всегда. И я всегда знала к кому идти, чтобы рассказать о камне на сердце. Я хочу, чтобы ты знал — ты тоже можешь плакать мне в плечо. Твоя рука… Все переживают. А я переживаю больше всех. И я точно знаю, что тебе тяжело. Поэтому ты можешь приходить ко мне в любое время и плакать столько, сколько тебе вздумается. Я поддержу тебя так же, как это делал ты. Не надо скрываться при мне за маской храбрости. При мне ты можешь быть собой.       Последние несколько дней в моей голове крутился только один вопрос: «Как бы ответил или отреагировал на это Терик?» Но сейчас я полностью забыл, что должен отвечать так, чтобы не вызвать подозрений.       — Плакать? Мне не хочется плакать. Я не хочу грустить, когда рядом ты.       Орели прижалась ко мне, сильнее сжимая ладонь.       — Но тебе наверняка очень тяжело. Жить без одной руки… Даже не представляю. Конечно, так говорить нельзя, но… Хорошо, что ты потерял правую. Левше вдруг резко стать правшой. Ужас, да?       — В смысле? Я левша?       Орели придвинулась ко мне (казалось бы, куда еще ближе?) и положила свою аккуратненькую ручку мне на лоб.       — Температура нормальная… Может, ты часть воспоминаний потерял?       Тут я понял, что облажался. Не стоило так удивляться. Но я знать не знал, что Терик левша! На будущее следует запомнить, что никакого удивления на лице скептика-Терика не должно быть.       — Все воспоминания на месте. Не знаю, что это я. Устал, наверное.       — Ляг, отдохни.       И Орели буквально заставила меня положить голову ей на колени. Как же хорошо! Я много раз так делал, пока еще был старейшиной. Ее мягкие руки гладили по волосам, перебирали рыжие локоны, а от ее коленок шло успокаивающее тепло женского тела. За несколько минут такого блаженства я умудрялся засыпать. Но в этот раз Орели заснуть мне не дала. Она начала такой разговор, в процессе которого я сразу очнулся и понял, что сейчас я Терик, и так она ведет себя не со мной, а с ним.       — Терик… Как мне тебя ласково называть? Точно не Рик, хотя это первое, что приходит в голову. Риком я звала Кенрика. Может, Тери? Звучит даже более ласково, чем Рик. Тери, я давно хотела поговорить с тобой на эту тему. Ты всегда был рядом. Вы с Кенриком наивно полагали, что мое сердце такое верное и любит искренне. И мне жаль вас разочаровывать. Мое сердце далеко не невинно. Стоило одному мужчине уйти из него, оставив там дыру одиночества, и стоило появится другому мужчине, который так ласково обходился со мной в трудный период, как это дурацкое сердце поспешило залатать дыру, впустив в себя того, другого. Будь Кенрик жив, он бы пришел в ярость. И я бы его не остановила, если бы он начал тут все крушить. Я его поняла бы. Но еще я понимаю себя. Рядом со мной долгое время были два замечательных мужчины. Ты и Кенрик. Я выбрала Рика. А теперь Рика нет. Зато есть тот, кто никогда от меня не уходил и всегда был рядом. Дурацкое сердце женщины. Так переменчиво… Да и вы молодцы. Дали повод. Он виноват из-за того, что ушел, а ты — из-за того, что остался.       Я слушал, затаив дыхание. Все, сказанное Орели, казалось мне сном. Просто ужасным кошмаром. Но этот кошмар был реальностью. Девушка, что любила меня, стала любить другого просто потому, что я ушел из ее жизни. А как же «верная женщина будет любить всю свою жизнь?» Орели можно было понять. И я, конечно же, все понимал. Но только не сейчас. Сейчас во мне кипели эмоции.       — А как же Кенрик? Ты клялась ему в вечной любви!       — Кенрик мертв. Всю его жизнь я любила только Кенрика. Но моя жизнь гораздо больше. Я не хочу всю свою жизнь любить мертвеца. Я много слез пролила из-за него. Больше плакать не хочу. Я хочу быть счастливой. Кенрик тоже хотел, чтобы я была счастлива. А я не буду таковой, если не буду любить. Однажды я узнала, что такое отношения. Оказалось, что они вызывают привыкание. Я не смогу быть счастлива, если не испытаю прекрасных бабочек в животе еще раз. Поэтому я и рассказываю тебе обо все. Я знаю, ты поймешь. Ты только не думай, что я тебя полюбила просто, чтобы найти замену. Нет. Я и тебя, и Кенрика любила и буду любить всегда. Просто ему я отдала все свое внимание. Тебе досталась лишь малая часть. Но это не значит… Слышишь? Не значит, что я тебя не люблю! Если ты мне откажешь, я не пойду искать еще одного мужика! Потому что таких, как вы, больше нет и не будет!       В конце своего монолога Орели сорвалась на крик, а ее пальцы теперь крепко сжимали мой темно-синий кофтан.       — Я идиотка, да? — шептала она. — Любить двух одновременно нельзя, да? А я люблю. И поняла это только сейчас. Вы поменялись местами. Теперь я люблю тебя сильно-сильно, а его лишь чуть-чуть. Не могу же я разорваться и отдавать одинаковое количество любви вам обоим?       — А почему., — смешанные чувства сдавливали мне горло, не давая нормально произносить слова. — Почему ты решила, что я все пойму? Что я признаюсь тебе в ответ? Зачем ты все это рассказываешь?       — Потому что ты всегда меня понимал лучше всех. Даже лучше, чем Кенрик. Он умел любить громко и с жаром, а ты — понимающе и тихо. Каждый раз, когда я натыкаюсь на твой взгляд я вижу только одно — ласку. Ты смотришь так, будто я твое сокровище, которое ты обязательно защитишь. Не буду врать, мне этот взгляд всегда нравился.       Я закусил губу. Ласка? Как я должен был это понимать? Огромное горе сдавило мне горло. Действительно, отбить девушку и мертвого друга — это то, что сможет сделать даже ребенок. Ему и напрягаться не пришлось. Пришел, увидел, победил. Но я живой. И я все еще рядом. И я все еще люблю. В тот момент я был потерян. Как реагировать на слова Орели и как простить этот поступок Терику? Одна сплошная загадка. Как ни странно, мне не хотелось скандалить. Хотелось просто лечь и лежать. Да так, чтобы реально трупом посчитали. Потыкали палочкой ради проверки да и закопали под землю по человеческим обычаям. Но я так сделать не мог. Потому что мужик. И должен разбираться со всем этим, а не ныть. Я встал с дивана, сбросив с себя руки Орели.       — Мне нужно время, чтобы все это переварить. Я отвечу тебе позже, — мои слова выглядели как заготовленная фраза.       Орели понимающе кивнула и удалилась. Грациозно. Как могла удалиться только она. А я сбежал из башни по-простому: достал кристалл, ведущий в мое убежище, и прыгнул. Предстоит тяжелый разговор с виновником этой ситуации.