Всё, что я забыл – напомни, Голову мою наполни Миллиардом молний. Молний… Это так красиво. Я в плену этих гроз. Lumen, «Электричество»
В этом городе никогда не бывает солнца. Вся палитра – от бледно-серого, почти прозрачного в полдень, до наливающегося чернильной темнотой по ночам, не разбавляемой даже мутными желтками фонарей, которые освещают только самих себя, и ничего сверх этого. Он должен был родиться не здесь, а где-нибудь в городке у теплого моря. Там, где шумят пальмы, пахнет солью и йодом, где на его коже будут проявляться ярче бледные веснушки, а рыжие волосы будут отливать на солнце медью. Случись так, его жизнь наверняка пошла бы иначе. Может быть, он бы научился смотреть открыто и улыбаться, не чувствуя при этом, что мышцы едва не сводит от усилия, вместо этого формируя какой-то болезненный оскал. Впрочем, здесь вообще мало кто улыбается. И даже желчная старая хозяйка «Кофемолки», где он работает, не требует от работников сиять улыбками угрюмым клиентам. Достаточно, чтобы они были вежливы, кланялись подобающе низко – иногда создается впечатление, что у неё встроен транспортир, которым она отмеряет угол наклона, чтобы вычесть из жалования пропорционально недостающим градусам. Как и за любые провинности: за неимением другого, смысл её жизни сводится к тому, чтобы портить эту самую жизнь работникам, в чём она и достигла практически совершенства. За что её дружно ненавидел весь небольшой коллектив, не называя за глаза никак иначе, чем Ведьма. Впрочем, при должном смирении это можно было выдерживать. А смирения у Мо Гуань Шаня было хоть отбавляй. Когда жизнь раз за разом втаптывает тебя в раскисшее дерьмо – учишься абстрагироваться. Заполнять мысли белым шумом, пока тебя пытаются вывести малолетние дебилы–одноклассники, чтобы уже безнаказанно в ответ на всё же сорвавшиеся ругательства снова избить всей кодлой и бросить под забором школы. Когда тот, кто протягивает руку, чтобы помочь подняться, делает это только за тем, чтобы потом втаптывать туда уже собственноручно, и методично ломает тебя до самого окончания школы, в которой держишься только потому, что мама считает, что так ты найдешь своё место в жизни… мама. Последние месяцы, когда она уже не могла выходить и только лежала дома, у него больше не выходило абстрагироваться. Всё, что получалось – это держаться и не плакать, пока он ухаживал за ней, уговаривал выпить лекарства – нет, не чтобы вылечиться. Чтобы ей не было так больно. Врач сказал, что ей осталось недолго, и он даже не успел залезть в основательные долги, оплачивая таблетки и уколы, которые колол сам, в так хорошо видные, просвечивающие под почти пергаментной кожей вены. Врач не соврал. В тот день, когда она больше не открыла глаза, Гуань Шань наконец перестал держаться. Он помнит, как вышел из дома под дождь. Он шел и шел, пока не вышел практически за пределы города. Широкий замусоренный пустырь оказался самым подходящим местом, чтобы опуститься на колени и, задрав лицо к безразличному небу, поливающему его дождём, протяжно завыть. Ответом ему ударил гром, и секунды спустя сорвалась первая ветвистая молния… мимо. Жаль. Гуань Шань подумал тогда, что было бы очень хорошо, если бы получилось вот так закончить жизнь – встретив разряд тока в тридцать килоампер, напряжением в десяток миллионов вольт. Этого с лихвой хватило бы, чтобы остановить сердце, которое упрямо продолжало перекачивать кровь, игнорируя нежелание хозяина продолжать эту неудачную попытку в жизнь. Через несколько минут он опомнился и стало стыдно: нужно было по крайней мере достойно похоронить маму рядом с отцом, как она просила, прежде чем думать о себе. Но вот, все формальности были закончены – на похоронах были только он сам и пара соседок, постоявших под одним зонтом несколько минут и растворившихся в дожде, оставив его одного у свежей могилы… Мо уже не чувствовал горечи, только усталость. Хотелось спать, и он, коснувшись кончиками пальцев мокрой земли, побрел домой… в квартиру, где его больше никто никогда не будет ждать. Все чувства будто замерли, идеально синхронизировавшись с окружающей его реальностью – серо, стыло, мертво. Он существовал на автомате, ходил на работу – с работы, ел, спал, пустыми глазами смотрел в телевизор, курил – потому что единожды заведенный порядок словно хранил его от окончательного излома, который неминуемо случится, стоит хоть немного его нарушить. Хотя что такого может приключиться с тем, кто не видел никакого смысла в своём дальнейшем существовании? Ответ на этот вопрос он дать не мог. В тот день за стеклами витрины кафе бушевала настоящая гроза, и Шань то и дело ловил себя на том, что залипает на ярких всполохах и считает секунды: и раз, и два, и три… вслушиваясь в следующие за ними громовые раскаты. Гроза приближалась – промежутки становились всё короче. К счастью, посетителей в кафе было совсем мало, и никто не мешал его занятию. В одной из вспышек по ту сторону стекла его взгляд выхватил темную фигуру – человек стоял прямо перед витриной, без зонта, касаясь её кончиками пальцев, затянутых в перчатки. Черные волосы в беспорядке торчали острыми прядями, темный длинный плащ не застегнут, глаза… В них словно бы отражалось грозовое серое небо, разорванное белым золотом молнии – Шань не мог понять, каким образом разглядел всё это сквозь залитое водой стекло за краткую секунду. Потому что когда он взглянул туда второй раз – там уже никого не было. Этот случай не выходил у него из головы весь вечер, пока он прибирался в пустом зале, пока шел домой под ставшим из проливного противным моросящим дождём, пока курил в форточку перед сном. Город большой, в кафе часто забредали разные люди, что такого, что кто-то прильнул на мгновение к стеклу? И всё же, Шаню казалось, что незнакомец не просто разглядывал обстановку. Нет, он смотрел именно на него, и этот взгляд отзывался мурашками по загривку… красивый. Именно это слово приходило в голову при воспоминании о незнакомце. Было бы любопытно увидеть его ещё раз. Поймав себя на этой мысли, Шань покачал головой. Дожил. Настолько беспросветная жизнь, что даже заглянувший разок в витрину рандомный парень начинает казаться интересным событием. Прошла неделя, привычная серость за окном больше не разбавлялась ничем примечательным, и он было начал забывать. На этот раз, когда за окном резко потемнело, Гуань Шань непроизвольно начал поглядывать на улицу чаще. Это казалось бредом – ну какая вероятность, что тот человек снова придёт, и именно в грозу? Каким образом это вообще связано? Если он один раз появился, пока небо разверзалось и гремело – почему второй раз должно быть так же? Почему он вообще должен появиться? Мо помотал головой и занялся работой, усердно полируя столики под неусыпным взглядом Ведьмы из-за стойки. Он едва не пропустил. Стихия на улице разгулялась вовсю, и за плотной завесой водяного потока черная фигура уже успела отвернуться, чтобы уйти. Гуань Шань бросил тряпку и сорвался с места, схватив первый попавшийся зонт со стойки, распахивая дверь и вылетая под дождь, пытаясь перекричать его плотный шум: - Эй, эй, мистер… Фигура замерла, когда он схватился за рукав, неожиданно показавшийся… сухим. Что за чёрт. Но было не до этих размышлений – что именно он хочет сказать человеку, которого видит второй раз и за каким рожном вообще побежал за ним – вот что стоило обдумать в первую очередь. Или начать думать хотя бы с минуту назад. Тем более, что тот уже смотрел на него, с удивлением, приподнявшим четко очерченные темные брови. - Ты… - Простите… вы промокнете. Дождь как из ведра собачит. Если хотите – зайдите в наше кафе. У нас очень вкусный кофе… - слабо соображая, что он несёт, Мо потянул за рукав в сторону входа. - У вас очень милая, хоть и слегка агрессивная реклама, пожалуй, можно и зайти, – улыбнулся незнакомец. Низкий приятный голос звучал без раздражения, а улыбка казалась искренней, кажется, он не разозлился на столь бесцеремонное обращение. Странный посетитель прошел внутрь, оглядываясь по сторонам, и решительно направился за угловой столик, ближе всего к витрине и сел, глядя на улицу. Гуань Шань подал меню, вытащил блокнот и кашлянул, привлекая внимание. - Рекомендую лавандовый раф. Не знаю, любите ли вы десерты, но у нас много пирожных. Или желаете перекусить? Сэндвичи… Мужчина? Парень? встряхнулся, смерил его взглядом и вновь улыбнулся. - К сожалению, у меня нет денег. Настал черёд Мо удивляться – одежда на нем была явно дорогая, сигареты, которые тот вытащил из кармана – тоже недешёвые. Издевается? Или правда забыл бумажник? - Ладно. Я привел вас сюда. За мой счёт. Тогда принесу то, что посчитаю нужным. Идёт? Тот с готовностью кивнул, закуривая. Когда он доставал зажигалку и куда её снова дел – Гуань Шань не уловил, костеря себя на чём свет стоит по пути на кухню. Что, нахрен происходит? Он мельком взглянул на Ведьму, которая с интересом пялилась на происходящее, но молчала. Ещё одно чудо. Мо начинал злиться. Всё происходящее казалось сном. Какого черта он подвязался в благотворители? Что ему в этом черноволосом? Нет денег – валил бы. А, чёрт! Он и хотел свалить, ты же сам не дал. Выходит, он теперь твой гость. А гостей полагается угощать. Ничего, обойдется сам без обеда. Доброта, как известно, наказуема. Когда он бухнул кружку с ароматным напитком на стол, следом сгрузив исходящие паром горячие сэндвичи, тот отвлекся от происходящего на улице. Снова эта улыбка. Только теперь Гуань Шань заметил нереально белые ровные зубы, чуть выступающие острые клыки – мечта стоматолога. Сколько же ему лет? На вид не разберёшь – может быть и восемнадцать, и двадцать пять, вряд ли больше. Предмет его наблюдений неспеша потянул за каждый палец, снимая перчатки и обхватил кружку, грея руки, словно замерз, и с видимым наслаждением втянул аромат. - Спасибо тебе большое. Ты хороший парень. Что ж, по крайней мере, благодарность он заслужил. Время близилось к обеду, в кафе потянулись клиенты, развешивая мокрые плащи и выстроив в ряд зонтики, и стало не до его «персонального» гостя. В очередной раз прибирая со стола, обернулся. За угловым столиком было пусто, если не считать пустой кружки и тарелки, на которой не осталось ни крошки, и пачки сигарет. Мо хмыкнул – и это забыл, или это такой натуральный обмен? Вечером, когда он пристраивал перевернутые стулья на столики, помогая уборщице – хрупкой девушке было тяжело таскать тяжелую мебель, его тронули за плечо. Он подскочил, оборачиваясь, и уткнулся в поблескивающие из-под завитой крашенной в блонд чёлки водянисто-зеленые глаза Ведьмы. Всё-таки его выходка не прошла незамеченной, кто бы сомневался. Гуань Шань выпрямился, отставляя стул и приготовился к потоку нравоучений и сетований на нравы современной молодежи, а также сумме, которую недосчитается за сегодняшний день. - Ты давно здесь работаешь, - что-то издалека начала. Обычно Ведьма переходила к сути сразу. – и мне не хотелось бы, чтоб у тебя были проблемы. Гуань Шаню подумалось, что львиную долю проблем здесь создает сама Ведьма, но произнести это вслух разумеется было невозможно. - Не делай так больше. В беду попадешь, - и она похлопала его по плечу, оставив в совершеннейшем ступоре. То есть, это всё? А где ругань? Сегодняшний день и правда бил все рекорды по ненормальности. В следующий раз они встретились через месяц. И всё это время, стоило собраться особенно плотным тучам, Мо Гуань Шань задирал голову, но грозы обходили город стороной, а странный посетитель, видимо, обходил стороной Кофемолку… не то, чтобы он соскучился. Это скорее было похоже на какое-то неясное беспокойство. Называть это чувство предвкушением и ожиданием Мо не хотел. Ему вспомнилось, как мама в детстве говорила ему, что гроза – это очень опасно и предостерегала не смотреть в небо, когда с него срывались синевато-белые росчерки, чтобы не привлекать внимание потусторонних сил. Суеверие. Мо всегда завораживали и привлекали грозы. Танец электрических разрядов, что соединяли на один звенящий напряжением миг небо и землю казался своего рода волшебством, не сравнимым ни с чем другим… позже в круговерти проблем и дел он забыл о своих детских ощущениях, когда тайком сбегал из-под присмотра, чтобы ощутить прошивающий насквозь восторг от момента, когда природа замирала с ним вместе. После всегда следовал резкий порыв ветра, а следом за ним – срывались первые тяжелые капли, и следовал ещё не громкий, отдаленный раскат. На этот раз гроза застала его на улице, и при себе не было зонта, хотя всякий в их городе имел дома как минимум парочку, и один таскал с собой постоянно. Несколько последних дней выдались особенно тусклыми, время тянулось бесконечно, и он снова задумался, зачем всё это нужно, и что его здесь держит, в этой клетке из тесных улиц, мрачных лиц, ни одно из которых так и не стало достаточно близким. Может быть, будь он хоть немного более приветливым – и нашелся бы человек, которого он смог бы назвать другом. Но он не был. И никто не оказался достаточно настойчив, чтобы стучаться в толстые стены отрешенности, которые он построил вокруг себя. Погруженный глубоко в свои мысли, он шагал по городу из точки А в точку Б, а именно – с работы домой, с заходом в магазин, где долго собирал по карманам мелочь и купюры - приготовит что-нибудь вкусное. Может быть, хотя бы это немного поднимет… Хотя, вряд ли. Есть не хотелось, и разложенные в режущем глаза свете ламп продукты казались пластиковыми. Но он всё же набрал в корзину механически мясо, картофель, овощи. Мама любила готовить тушеную говядину. Воспоминание о том, как они ужинали вдвоём проступило горечью на корне языка. Ужин с призраком, да? Хлынуло внезапно – ну или он пропустил все обычные признаки, сразу почувствовав, что промокает до нитки. Так же без предупреждения раздался удар грома, и, раз, два, три… вспышка. Мо задрал голову – всё равно ругать его было уже некому. А когда опустил – перед ним стоял тот самый. Кажется, что за месяц в нём буквально ничего не изменилось – тот же плащ, те же непослушные вихры, которые сейчас пропитались дождевой влагой, и та же улыбка. - Не скучал? На то, чтобы взять себя в руки и успокоить мгновенно сбившееся дыхание, ушло примерно полминуты, во время которых на него терпеливо смотрели. - С чего бы? – хрипнул. Мысли ворочались ещё хуже, чем язык. – Разве что ты денег пришел вернуть. Нет же? Почему-то называть того, кто тыкал тебе с самого начала, на вы и сейчас не являлся клиентом, казалось странным. Вряд ли он сильно старше самого Мо. А значит, нафиг политесы. - Хо? А я вот, скучал. - А если скучал – мог бы и прийти раньше, – неожиданно Мо почувствовал раздражение. – Адрес Кофемолки знаешь. Или столько дел, что не вырваться? С чего он сейчас предъявляет какие-то претензии совершенно чужому человеку, было непонятно. Но тот не обиделся, склонив голову на бок и разглядывая, с явным интересом. Как на циркового тюленя, какие ещё фокусы знает? Раздражение перешло в злость. Вот пристал, пидор… Скучал он. Кто он такой вообще?! Какой правильный вопрос. Вдвойне странно, что Рыжий не задался им с самого начала. - Не поверишь, я и правда очень занят. И никак не мог прийти, – он развел руками, демонстрируя полную искренность. – Прости, что заставил тебя ждать. - Да кто тебя ждал? Ты кто такой вообще!? На этот быдловатый вопрос собеседник как будто задумался, покачиваясь с носка на пятку. Руки в тех же черных перчатках он сунул в карманы, и совершенно не обращал внимания на то, что промокает всё больше, стоя с ним посреди пустой улицы в свете фонаря, в котором были видны падающие под углом косые линии – ветер то и дело швырял в лицо водяные заряды. Мо утерся рукавом – бессмысленный жест. - Вряд ли ты поверишь, если я скажу, что сейчас для любого прохожего ты стоишь тут один и говоришь сам с собой. И ещё более вряд ли ты веришь в духов. Богов. Воплощение сил природы. Называй как хочешь. Мо понимал только, что над ним сейчас стебутся или у парня реально не все дома. Духи. Боги. Ага. Точно. И что он должен делать? Упасть на колени и молиться? Какие ещё откровения? - Ясно, чо. Шизик. Соболезную. Пока! – он развернулся, чувствуя, как навалилась усталость и апатия. А начиналось так интересно… чтобы вот так бесславно закончиться. - Эй, Ша-а-ань… - позвал голос, и Мо замер. Херово. Ещё и имя его знает. Того и гляди, начнет за ним таскаться. Мало ему проблем. - Слушай, - начал он, разворачиваясь, когда почувствовал, что его подхватили, ощутил рывок, и сильный ветер, бьющий по глазам дождь, и потерю опоры под ногами. Когда он проморгался, снова вытираясь рукой, то крыши города оказались далеко внизу. Пакет он, разумеется, выронил. - Бля-я-ядь! – Гуань Шань задергался, с размаху заехал кулаком куда-то, пока его не встряхнули чувствительно. - Тихо ты! Уроню ведь, костей не соберёшь. Загнанно дыша, и понимая, что находится реально высоко, Гуань Шань с опаской повернул голову вбок, встречаясь со смеющимися глазами. - Извини, но я не знаю, когда в следующий раз сумею прийти, поэтому тороплюсь. Пока ветер стих, и я могу оставаться здесь. Сверху было видно гораздо лучше, как свинцовые облака накрыли город, и между ними то и дело вспыхивает. Было так красиво, что на мгновение Мо забыл, где находится, глядя широко раскрыв глаза. В ухо влился шепот. - Нравится? Он кивнул, понимая, что вцепился в плечи, наверняка больно, но разжать пальцы было невозможно. Не то, чтобы он боялся высоты, но болтаться без какой-либо опоры кроме этих ненормально сильных рук было до замирающего сердца страшно… и волнующе. - Готов? И не успел уточнить к чему, потому что они начали подниматься ещё – к далёким тучам. Самое время было завопить, но горло перехватило встречным ветром, гулявшим на высоте, висящей в воздухе водяной взвесью, и этим захлебывающимся адреналином, как на американских горках, вот только самый высокий аттракцион вряд ли мог сравниться с тем, что происходило с ним прямо сейчас. Они снова зависли, на этот раз земля внизу казалась совсем далекой. - Я покажу тебе кое-что интересное, – от плотно притёршегося к боку тела исходило тепло. Гуань Шань отстраненно подумал, что если это сон – то лучшего и более упоротого ему никогда в жизни не снилось. Тот, кто сейчас обнимал его, глубоко вдохнул – так что даже прижатый к боку Шань ощутил, как расходятся ребра, и запел. Это было ни на что не похоже – низкий, вибрирующий звук расходился вокруг подобно кругам по воде, и в ответ на это из туч потянулись вспышки, оставляя отпечатки на сетчатке. Одна, вторая, третья… Их становилось всё больше, они вились, сплетая вокруг них сияющий кокон, извиваясь под звуки этой нездешней песни, пока всё не заволокло сиянием. Мо почти ослеп, но не мог закрыть глаза. Наконец мелодия стихла, и только тогда Шань зажмурил пылающие веки, и услышал беззаботный смех. – Круто, да? Ой! Тебе, наверное, нельзя было смотреть… Прости, малыш, но они так красиво танцуют, если спеть для них. Погоди, сейчас… Его аккуратно перехватили под бедра, и к закрытым векам, под которыми стояли световые пятна, по очереди прикоснулись губы и сразу вернулась привычная темнота, жжение исчезло. Когда Мо решился приоткрыть их – он видел вполне нормально, и они неторопливо спускались. А прямо перед глазами оказалось лицо, выражавшее всё возможное раскаяние. - Ты как? - Я... хрен знает, - после всего словарный запас оставлял желать лучшего. – Ты правда…? Или я не заметил, как сожрал дозу наркоты и сейчас у меня очень красочный трип? - Вот не знаю, что тебе ответить. Или ты веришь – или нет. - Давай пока остановимся на том, что верю, – он с облегчением выдохнул, когда они коснулись асфальта, на который его поставили, и очень хорошо, что придержали, потому что ноги подгибались, сведенные спазмом. - Твою ж… Пришлось вновь опереться, пережидая, пока немного отпустит болезненное покалывание. Всё это время их продолжало поливать, и только теперь Мо понял, что промок уже не до нитки, а до последнего волоска в самом недоступном месте. Он оглянулся, находя под ногами мокрый пакет с едой. Ладно, заодно и помылось. Подобрал, как мог, отряхивая – получается, его опустили ровно на то место, откуда они… взлетели, да. Со снайперской точностью. - Долбанный дождь. - Хах, всё время забываю, что люди не любят мокнуть, – его спутник наконец выпустил Мо, убедившись, что тот стоит более-менее уверенно. Он провел перед собой ладонью, словно сдвигая занавес, и стена дождя разошлась, оставляя их под куполом, за который не могли проникнуть вертикальные струи. - Пиздато, - оценил Рыжий, и встряхнулся, как пёс, разбрызгивая водяные капли. - Удобно, - пожал плечами тот, кто стоял сейчас рядом. С его плаща поднимались призрачные струйки пара. Ещё и экспресс-сушка? Имба, как сказали бы увлекающиеся компьютерными играми малолетки. Жаль, он так не умеет. - А имя у тебя какое-нибудь есть? – довольно запоздало, но надо же всё-таки познакомиться. Его имя, и не только, этот… уже знает. - У меня много имён. Но ты можешь звать меня Хэ Тянь. Хэ Тянь. Празднование небес. И в самом деле то, что происходило над городом, могло сойти за праздник: вспышки молний заменяли фейерверк, а раскаты грома вполне напоминали ритуальные барабаны. Как бы там ни было, стоять тут и дальше смысла не было. - А это - Гуань Шань обвёл взглядом отталкивающий воду невидимый зонт. - Стационарная шняга, или ходить с ней можно? - Ты хочешь куда-то пойти? - Нет, бля, буду торчать тут мокрый, - он чихнул и шмыгнул носом. - Домой надо. - Тогда идём, и держись поближе, а то вылезешь за край. Рыжий не сразу приспособился поспевать за широкими шагами Хэ Тяня, и пару раз плечо оказывалось за границей, тут же чувствуя уколы ледяной воды. Вот интересно, он откуда знает, куда нужно идти? Мо чертыхался и жался ближе. Может ему показалось, но сначала купол был больше. А вот сейчас он уже едва ли не вплотную... - Слушай, у тебя там что, мана кончилась? Я не знаю, расширь диаметр, что я к тебе жмусь? Хэ Тянь досадливо цыкнул. Видимо это и правда было его странной задумкой, и стена отодвинулась настолько, что можно было укрыть от дождя большую компанию. - Быстро ты привык. Так - удобно? - Нормально. Так они и дошли до старого дома, потемневшие стены которого, в сухую погоду демонстрировавшие остатки старой краски, сейчас были равномерно базальтово-серыми. Рыжий придержал дверь, но Хэ не спешил заходить. - Ты чо, приглашения ждёшь? - Именно. Без приглашения только шаровая молния зайти может. Не думаю, что ты будешь рад её видеть. - А как же кафе тогда? - Ты меня туда привёл. Сказал, что я могу зайти. - Точно. Надо как-то конкретно сказать? - Нет, просто выразить разрешение. - Тогда, заходи, блядь, пожалуйста. - Очаровательно. Спасибо! - и он шагнул в пахнущий сыростью и кошками подъезд. - Сотню лет в человеческом жилье не был. Мо слабо себе представлял существование духа стихии, или кто он там, но в его словах прозвучала сейчас явная тоска и ностальгия. Вот так бесприютно шататься следом за дождевыми тучами годами, веками... Хотя, для него это, наверное, естественно? Как быстро он принял мысль, что рядом с ним сейчас – не человек. В квартире гость сходу направился на кухню, затрещали старые рамы. - Эй, ты чо делаешь? Сдурел? Но Хэ Тянь уже распахивал окно настежь, впуская влажный воздух и запах дождя. - Мне нужно приглядывать - я всё-таки на работе! Если всё на самотек пустить - тут такое начнётся. Не зная, что делать, Мо решил занять руки, поставив чай. Хрен его знает, пьют ли боги чай, или только кофе с сэндвичами, но ему сейчас точно не повредит выпить горячего, желательно с имбирём и лимоном. Гадость, но мама всегда готовила такой, когда он приходил домой мокрый. Ещё переодеться в сухое, а там можно и еды приготовить. Кажется, сегодня у него есть, с кем разделить ужин. От тянущей из распахнутого окна сырости пробрало дрожью. Мокрые носки оставляли следы на полу. Хэ невозмутимо переставил с подоконника горшок с чахлой геранью на стол и расположился там, поглядывая в затянутое плотными тучами небо, не прекращавшее поливать и раскалываться белыми змеями молний. Работничек, блин! На полу под окном уже натекла небольшая лужица. Надо хоть тряпку кинуть.***
Шань снимал форменный фартук, устало потирая глаза, когда дверь в комнатку персонала скрипнула. Снова Ведьма. Ну что опять? - Мо. Похоже, ты не послушал моего совета. Гуань Шань насторожился. Она же не про... Тяня? - Я знаю, что ты думаешь. Вы называете меня Ведьмой. Он вскинулся было возразить, но потом решил, что это глупо. Конечно же она знает. И решил подождать, что скажет. - Так вот, я, конечно, не сказочный персонаж, но кое-что вижу. Кое-кого. И то, что я вижу - мне не нравится. - Не понимаю, о чём вы, - подал голос Шань. Молчать и дальше было не по себе. - Понимаешь, не ври мне, – она поморщилась. - Я о Хозяине Грозы. Он приходил за тобой. - Я не... - Послушай! - она придвинулась вплотную и опустила сухую ладонь на стол с громким стуком. - Это опасные игры. Ты знаешь, что написано про Хозяина Грозы в старинных трактатах? Впрочем, откуда тебе… Он забирает тех, кто оторвался от этого мира. Не видит ни в чём смысла. И эти люди исчезают навсегда. Хочешь стать одной из его молний? Ее глаза привычно сверкали гневом, но в них было и что-то от заботы... переживает за него? - Спасибо, что предупредили. - Надеюсь, ты понял. Шань только кивнул, схватил свой рюкзак и вылетел на улицу. Ему нужно было подышать. «Хочешь стать одной из его молний?». Ему, как наяву, вспомнились танцующие под прекрасное пение гудящие и ветвящиеся кипенно-белые, отливающие синим вспышки. Вот зачем Хэ Тянь пришёл. Забрать его. Но разве это так уж плохо? Ему сейчас страшно? Но страшно не будет - электрические разряды не знают страха. Не знают боли. Ещё недавно он сам умолял грозу забрать его. Там, на пустыре, когда умерла мама. Выходит, его услышали? Ответы на эти вопросы ему предстояло отыскать, пока в город не вернется гроза. И её Хозяин. Он явился посреди ночи, постучавшись в окно. Точно, он же не может зайти в подъезд, как... люди. Шань распахнул рамы - благо они недавно уже открывались, оставив тут и там клочки облетевшей краски. - Ты можешь войти, – Мо потряхивало от волнения. - А что так официально? - белые кроссовки коснулись подоконника, на котором Тянь и устроился, скрестив ноги. - Что-то случилось? Чего мрачный такой? Он достал сигарету и протянул ему пачку: - Посидим-ка, покурим-ка? Выкладывай. - Я... согласен, - выдохнул Шань. - О. Вот так сразу? Я взволнован. А на что? - Забери меня. Я долго думал, и не вижу ни одной причины жить дальше. У меня только один вопрос. Это больно? По мере того, как он говорил, Тянь только улыбался шире, и его улыбка отчего-то не казалась хищной ухмылкой чудовища, готового поглотить чужую душу без остатка. Хорошо маскируется! - Малыш, я безумно рад, что ты хочешь вот так мне... отдаться. Но ты уверен, что понимаешь, на что идёшь? - Понимаю. Мне сказали. Стать твоей молнией. - Что, погоди? Молнией? Это ты про электрических змеев? Ну тех, танец которых я тебе показывал? Ты этого хочешь? - его брови поползли вверх, а потом сдвинулись, выдавая недовольство. - Ну не знаю, наверное, это возможно. В теории. Но они же совсем безмозглые. Зачем? Несколько минут Гуань Шань молча переваривал информацию, облокотившись о стенку. Наконец собрал мысли достаточно, чтобы спросить. - А есть альтернативы? - Ох уж эти "осведомленные". Ты кого слушал, бабок у подъезда, которые замшелых фолиантов начитались? Так они наговорят. Представляю в красках! - он сделал страшное лицо. - Предупреждаю, Шань! Ужасный Хозяин Грозы ворует детей и делает из них молнии! Не водись с ним! Против воли Шань фыркнул. Примерно так всё и было. - Значит, не так? А как? - Ты у нас на слово не больно-то веришь. Придется показать. Хотя я уже по этим двум ребятам и сам соскучился. Тем более, они неподалеку, - он достал мобильник, снял одну перчатку. - А что ты так смотришь? Ожидал волшебный свисток? Алё, Чженси, загляните к нам на огонёк. Да, тут парень в сомнениях. Координаты скину. Потыкав в экран, сунул аппарат в карман. - И вообще, чего сидишь, сейчас гости нагрянут, давай, накрывай на стол, а я пока рассказывать буду. Сказку про Питера Пена знаешь? Нетландию не обещаю, да и Венди из тебя никакая. В общем, мы обычно все вкалываем, а не ерундой страдаем. А в остальном – почти так же: прямо, направо, и пока не настанет рассвет. Дети Грозы. Рассказывая, Хэ Тянь лучился самодовольством и говорил, что он долгие века зашивался, мотаясь по всему миру и «пася» грозы, и частенько они выходили из-под контроля, причиняя значительные разрушения. Это и сейчас случалось, но гораздо меньше. С тех пор, как… он поднял указательный палец, осознал полезность де-ле-ги-ро-ва-ни-я. Проще говоря, спихнул часть своей работы на добровольных помощников. Для того, чтобы получить приглашение в эту небольшую команду, нужно было соответствовать двум условиям: не иметь ничего, что связывало бы тебя с этим миром, и второе – нравиться лично ему. Хэ Тяню. Хозяину Грозы. На этом месте Шань усмехнулся. - Нравится, это в каком смысле? - Да в любом! – было странно, что дух, чьи столетья жизни скрывались где-то за горизонтом прошлого, едва ли не краснеет. – По-разному это. Но в основном – как друзья. Даже… семья, если хочешь. - А я? - Ой, вот не начинай. Так хочется услышать? О`кей, – он выпрямился и принял по возможности торжественную позу, пытаясь при этом не свалиться с узкого подоконника. - Мо Гуань Шань. Ты мне нравишься. Доволен? Теперь уже пришел черед Мо смущаться. Вот зачем он на признания напрашивается, если потом не знает, что с ними делать. Или знает? Потому что Хэ Тянь ему тоже… От ответного вопроса его спас бодрый мальчишеский голос, оравший снизу: - Мы пришли, нас встречать кто-то будет, я не понял?! Пришлось метнуться вниз за двумя парнями, церемонно пригласив их следовать за собой. Один – худой блондин, с озорным прищуром, в какой-то невообразимого розового цвета кофте с принтом с блестками. Второй – невозмутимо следовавший за ним шатен с густыми бровями в обычном объемном сером худи и джинсах. Он не произнес ни слова, только крепко пожал протянутую руку. - Цзянь! Радость моя, иди сюда! – Хозяин широко раскрыл объятья, куда белобрысый тут же упал, похлопывая и поглаживая по спине. – Чжань, и тебе привет. Шань смотрел на эту сцену и почувствовал некое напряжение. Интересно, а этот, в каком смысле Тяню «нравится»? И насколько это нравится далеко заходит? Они же не...? Гуань Шань ревновал. Это чувство было новым, и не то, чтобы приятным. Он развернулся и начал быстро накрывать на стол, гремя тарелками и чашками. И как у этого… хватило наглости притащить к нему домой своего… Вот это да! Он сейчас серьезно? Видимо, и правда, общение с потусторонним до добра не доводит. Это насколько же крыша поехала, чтобы судить такое создание по человеческим меркам? Может у них тут один большой гарем. И все «дети» принадлежат Хозяину. Или вообще свободная любовь. Учитывая, насколько он успел узнать Хэ Тяня, скорее – второе. Или всё это к нему вообще не применимо… О чём он, твою мать, вообще думает! Щеки и уши заливала краска. Ещё каких-то пару месяцев назад жизнь казалась бесцветной, как затертая старая фотоплёнка, а теперь его кидает, как будто снова поднимается под облака – и камнем вниз. Сердце билось и замирало, как никогда раньше. У него и до этого не возникало мысли отказаться, а сейчас и подавно. Поток уже захлестнул его, и оставалось только плыть вперед, гадая, куда его вынесет. Между тем, тот, кого звали Чжань как-то потихоньку вклинился в его лихорадочную деятельность, помогая резать бутерброды, заваривать чай и насыпать какую-то ещё нехитрую закуску. Цзянь и Хозяин безостановочно болтали, делились новостями и вообще выглядели на редкость довольными жизнью. Наконец суета улеглась, и Цзянь внимательно оглядел Шаня. - А ты старательный! Уже мечтаю, сколько всего можно будет на тебя свалить. Тянь сказал, ты хотел к змеям податься? Настолько всё достало? - Можно было и без подробностей, - пробурчал Шань. Так как он покраснел ещё до этого, то снова покраснеть уже не мог. - Ты что! Без подробностей никак нельзя! Нам с тобой ещё такую тучу времени общаться! - Не так и много, чтобы Хозяин, - он кивнул на Тяня, покачивавшегося на табуретке. - нас запомнил. Люди недолговечны. - Погоди, ты ему не сказал? Дети Грозы не старятся. - Питер Пен, помнишь? – кивнул Хозяин. – Ты будешь выглядеть так же, и жить, пока… пока не решишь уйти. Бессмертие? Контракт становился всё более привлекательным. Впрочем, и подводные камни вполне понятны. Но нужно было убедиться. - А кто-то хочет уйти? На этот раз все замолчали, переглядываясь с каким-то тоскливым пониманием. - Бывает, – ответил за всех Тянь. – Вечность – тяжелое бремя. Но, - он немного повеселел. – первые лет двести-триста будет точно интересно. А там… как-нибудь приспособишься. И правда, Питер Пэн. Мальчик, который отказывается взрослеть. И все они – такие. Подумалось, а сколько на самом деле живут на свете те, кто собрался сейчас на его кухне. Например, беззаботно улыбающийся Цзянь, мечтательно протянувший: - Ну и во-о-от. Опять же – мир посмотришь. Правда погода стабильно херовая, и маршрут ты сам не выбираешь, но со временем есть шанс побывать практически везде. Если с Хозяином Ветров договоришься – так и вовсе. Хотя он такой сложный – не знаешь, на какой козе подъехать. - Это и другие Хозяева есть? – изумился Шань. До этого он об этом как-то не задумывался. Впрочем, логично. - А как же! Не все из них приятные ребята, ну да познакомишься. И с нашими. Мы не так часто видимся – грозовые фронты движутся своими путями. Но, опять же, спешить вот вообще некуда. - Сложно грозы, это… пасти? – он предпочитал выяснить все нюансы. – Я могу не справиться? - Ну, сперва ты будешь с Хозяином, пока не научишься, - продолжил свои пояснения всё тот же Цзянь. Остальные, видимо, оставляли это на него. - Да ведь, Тянь? Не бросишь мальчика на произвол судьбы? - Ни за что! Не бойся, малыш. Я буду с тобой, - ответил Хозяин и озорно подмигнул. Цзянь прищурился, поглядывая то на него, то на Мо, уши которого так и не приобрели ещё натуральный цвет. - Эгей! Ого! То-то я смотрю, ты какой-то возбужденный, – он повернулся к Мо. – Я его таким сотню лет не видел. И до этого долго хандрил, вечно как туча. Поня-ятно! - Что тебе понятно! – возмутился Хэ Тянь. – Просто хорошее настроение. Не каждый день у нас новенький. - Верно. Последним был Чженси. И было это… - он принялся что-то сосредоточенно высчитывать. - В тысяча семьсот пятьдесят третьем году. Не напрягай мозги, тебе вредно, – негромко сказал Чженси, вгоняя Гуань Шаня в ощущение, что вокруг продолжается какая-то дурка. Возможно, сейчас он где-нибудь в палате с мягкими стенами, а вокруг суетятся санитары. Плевать. Всё это уже стало его реальностью. - Это значит, мы так давно с тобой вместе?! – восхитился Цзянь, обнимая Чженси за плечи и смачно целуя в щеку. Тот закатил глаза и попытался спихнуть нахальные руки, лезущие куда-то в рукава футболки – худи он давно снял. Гуань Шаню стало стыдно вспомнить, что он про всех них думал. Получается, эти двое – вместе, а с Хэ Тянем они - друзья, семья. И когда-нибудь он станет её частью. А может быть – прямо сейчас. Потому что он только что решил окончательно. Посиделки продолжались ещё с час, прежде чем бдительный Чжань выдернул из-за стола своего друга, который только успел подхватить с тарелки последний бутерброд. - У вас тут хорошо, но нам пора. Верно, Тянь? - Точно. Вам вообще-то давно пора, но мы так хорошо сидели. А теперь - бегом, марш-марш! - Вот никакого покоя, - заворчал Цзянь, и шагнул к окну. – Спасибо, Рыжик! Было очень вкусно! И это… ты уж не обижай нашего Хозяина. Это он с виду такой весь мачо, а на деле – та ещё нежная, ранимая фиалка. - Цзянь, заткнись! – Хэ вскочил, видимо, собираясь заткнуть его лично, но тот уже одним движением запрыгнул на подоконник, оттолкнулся и отлетел, смеясь, дожидаясь Чженси, который последовал за ним, но не так резво. - До встречи! – дружно помахали руками и растаяли вслед за затихающими вдали грозовыми раскатами. Они остались одни. - Ну. Есть ещё вопросы? – Хозяин смотрел немного неуверенно. – Не передумал после всего, что тебе сейчас наговорили? - Нет, – Гуань Шань поднялся, подходя ближе. – Я понял, что для людей просто исчезну. И дальше смогу общаться только с такими же существами, или, изредка, с такими как Ведьма. Кто видит. Возможно, это будет смерть для меня, как для человека, но сейчас я чувствую себя настолько живым, насколько никогда не чувствовал. Что мне нужно сделать? Хэ Тянь поднялся навстречу. - Ты хочешь прямо сейчас? Тебе действительно не с кем попрощаться? Может быть, какие-то ещё дела? - Нет. - Тогда дай мне руки, – он снял перчатки и протянул ладони. – Если что – это терпимо. Ребята говорили. Повторяй за мной: я, Мо Гуань Шань, принимаю эту силу, и даю клятву не использовать её сознательно во вред сущему в этом мире, и верну её по первому требованию при нарушении мной правила о непричинении вреда сущему, или по своей воле, и тогда контракт будет считаться расторгнутым. Мо сглотнул. Так просто – по сути, никаких обязательств с его стороны, кроме почти врачебного завета «не навреди». Хозяин Грозы был очень щедр с теми, кто принимал его и его силу. Он повторил эти слова, чувствуя, что делает правильно. Ладони, которых едва касались тёплые руки Хэ Тяня, ощутимо подрагивали. - Я, Хозяин Грозы, отдаю эту силу добровольно и с любовью, и даю клятву защищать и помогать тому, кто её принял, отвечать за его действия, как за свои, и забрать её по своей воле в случае нарушения правила о непричинении вреда сущему, или по его желанию, и тогда контракт будет считаться расторгнутым. Из кончиков пальцев Хозяина потянулись тонкие пропитанные электричеством нити, впиваясь в кожу с тихим шипением. Казалось, каждый нерв вибрирует в такт… Это не было болью в чистом виде, тело заполнялось энергией, вытесняющей из него что-то иное, пока уровень не достиг сердца. И оно остановилось, сбитое с ритма сокращений. Судорожный вдох, секунда ужаса… И всё тело тряхнуло, перезапуская заново. Ещё несколько секунд между их пальцами тянулись истончающиеся искрящие нити, но и они постепенно рассыпались, оставляя его дрожащим, в испарине, но живым, дышащим, ощущающим ласковые объятья. - Всё, всё. Человеческому телу бывает сложно приспособиться. Но прошло хорошо – ты даже в обморок не грохнулся. Я знал, что ты сильный. Он говорил что-то ещё, поддерживая одной рукой, а второй поглаживая по влажным волосам. И когда дыхание наконец успокоилось, добавил. - Контракт надо скрепить поцелуем. Гуань Шань потянулся, и без колебаний прижался губами. В ответ губы раскрылись, касаясь так нежно, что в первые секунды только чувствовалось дыхание, пахнущее свежестью и озоном. Этого было мало, и он прижался плотнее, сперва неуверенно, но потом уже смелее поглаживая скулу, пропуская между пальцами шелковистые волосы, целуя так, словно хоть раз делал это раньше – проникая языком, вылизывая, и задыхаясь. Когда они наконец отстранились, тяжело дыша, Мо прошептал: - Это было не нужно. - Не нужно. Но мне очень хотелось. В этом городе никогда не бывает солнца, и грозы – частые гости. Но он сюда больше никогда не вернется. Теперь его путь всегда будет лежать туда, куда ветер гонит грозовые тучи. Где танцуют электрические змеи, а в небе звучит беззаботный смех Детей Грозы и её Хозяина. Он тоже научится такому. Однажды.