~~~~~~ * * * ~~~~~~
— Знаешь, Гарри, Румыния довольно красива. Возможно, тебе стоит тут побывать во время летних каникул! — Это будет жуть как нескоро, Гермиона! — Гарри застонал, развалившись на диване в своих профессорских покоях. — Студенты только прибыли на осенний семестр, я не могу строить планы так далеко. Кто знает, что произойдёт? — он лежал на животе, одна рука свисала с подушек и без особого энтузиазма тянулась к бумажному пакету, полному шоколадных лягушек. — Я подумаю об этом. — Подумай, пожалуйста! — Гарри слышал, что Рон кричит откуда-то с другого конца гостиной Гермионы. Было странно разговаривать с ними обоими через камин, хотя он полагал, что к этому времени уже должен был привыкнуть. Три года — долгий срок для друзей, которые находятся на разных концах света, в двух остановках через камин и на расстоянии полёта на метле, но они оба с радостью помогли ему переехать в Хогвартс непосредственно перед своим отъездом, оставив его встречать свой первый рабочий семестр со специальным разрешением Макгонагалл прибыть в Хогвартс и остаться там на ночь. Гермиона сказала ему, что ей жаль, что они уезжают, но на самом деле, разве Хогвартс не был лучшим местом для него на данный момент? Она сказала, что это всегда был их дом. И он мог бы навестить их в Румынии, хотя Гарри знал, что Рон будет занят Чарли и семейным драконьим бизнесом, и даже если Гермиона и оторвётся от своих книг, то это будет ненадолго. — В любом случае, как продвигаются дела с получением степени? — спросил Гарри, меняя тему разговора на то, о чём, как он знал, Гермиона могла бы говорить бесконечно. Именно из-за степени Мастера она вообще и оказалась в Румынии, изучая древние руны. По-настоящему инновационный материал, который Гарри не способен был полностью усвоить, едва сдав экзамен по этому предмету, но от которого Гермиона действительно была в восторге. — О, достаточно хорошо, — вздохнула она, явно заметив его очевидную уклончивость. — Хотя всё было бы лучше, если бы мне не приходилось тратить по часу каждый вечер на обработку ожогов Рона. Ты можешь ему, пожалуйста, сказать, чтобы он был осторожнее? — Рон, пожалуйста, будь осторожнее! — громко сказал Гарри в камин. — Эй! — крикнул в ответ Рон. — Я осторожен! Даже больше, чем когда только начинал! Помнишь, тогда… — его лицо появилось рядом с лицом Гермионы в углях, мрачно хмурясь, — они боялись, что им придётся отправить меня обратно в больницу Святого Мунго. Теперь у меня просто время от времени бывает несколько царапин, — Гермиона бросила на Гарри косой взгляд, который наводил на мысль, что он, должно быть, преуменьшал. Гарри почувствовал маленькую искорку радости от того, что смог поддразнить их обоих. Прошло много времени с тех пор, как он вообще мог почувствовать эту искру, и она была намного слабее, чем когда-либо до войны, но это уже что-то. Он хотел сказать Гермионе, и в каком-то смысле ему даже следовало бы сказать, когда у него будет больше эмоциональной энергии, что он чувствует себя немного лучше. Он знал, что она беспокоилась о нём, особенно после того, как он уволился из аврората в прошлом году. Он скажет ей. Только позже, когда он не будет таким уставшим. — Мне уже нужно идти, — сказал Гарри, стараясь не обращать внимания на обеспокоенные лица своих друзей. — Эти эссе для первокурсников сами себя не проверят. — Ладно, — нерешительно сказала Гермиона, но Гарри видел, что она заставляет себя собраться. — Не будь к ним слишком строг. И звони, если мы тебе понадобимся! Пожалуйста, тебе рады в любое время! — Так и сделаю, — Гарри приподнял палочку. — Увидимся, приятель! — Рон улыбнулся. Гарри без особого энтузиазма помахал рукой и отключил камин взмахом палочки. Он перевернулся на спину и уставился в потолок своих покоев, на колене были обёртки от шоколадных лягушек, а в голове туман. Он действительно скучал по ним, он знал, что скучал, но теперь все его эмоции казались ему такими далёкими. Такими труднодоступными. Первые несколько месяцев после войны у Гарри было не так много времени, чтобы разобраться в своих чувствах. Гермиона, конечно, предлагала психотерапию, но он был поглощён постоянным потоком прессы, мемориальными мероприятиями и своим поступлением в академию авроров (куда его, на самом деле, приняли довольно быстро). А потом его снова затянуло в водоворот учёбы, получения диплома, а затем адаптации к новой работе. Гарри старался быть хорошим аврором. Он правда старался. В то время ему казалось естественным продолжать выслеживать зло в тёмных уголках волшебного мира и привлекать бывших Пожирателей Смерти к ответственности, и, конечно же, он был направлен в занимающееся этим подразделение. Но быстро обнаружил, что политика аврората не так уж и стремится к справедливости, как он считал в детстве и на что надеялся. Всё началось с того, что он обратил внимание на некоторые тревожные разговоры в раздевалках и на планёрках. Что-то о запирании, избиении людей, на которых у них едва ли были какие-то улики. А потом он заметил, что выслеживает бывших слизеринцев — своего возраста и младше, чьи родители, возможно, даже не были Пожирателями Смерти, просто попались на периферии и в придачу по сфабрикованным обвинениям. Какое-то время он откладывал это на потом, но в конце концов понял, что он в отряде, созданном для мести. Ему это не понравилось. Но Гермиона и Рон были так горды, как и всё семейство Уизли в целом, и он не хотел их подводить, говорить им, что он не справляется со своей работой так, как от него ожидают. У него не лежало к такому сердце, он не хотел отправлять этих шестнадцати-семнадцатилетних подростков в тюрьму за преступления, которых их родители, возможно, не совершали. А потом ему поручили дело Драко Малфоя. Малфой-старший уже сидел в Азкабане, и Гарри не отрицал, что он заслужил это. Но снова и снова перебирая улики в попытке придать всему этому смысл, он понял, что Драко был таким же ребёнком, как и сам Гарри. Его вынуждали действовать во многом схожим образом. Воспитанный в жестокой семье, где его никто, кроме матери, не мог защитить, но даже она мало что могла сделать. Вынужденный принять Тёмную метку, обозлённый на окружающий мир, он, конечно, порой поступал как засранец, пока они учились в школе — Гарри всё ещё фыркал, вспоминая, как Малфой прорычал «грязнокровка» на Гермиону — но, тем не менее, это измученный подросток, неспособный избежать ошибок своих родителей. А потом Гарри должен был бросить его в тюрьму за преступления, которые Драко никогда не совершал, в чём Гарри был уверен. Он пробыл в своём отделе ровно столько, чтобы увидеть, как Драко освободят условно-досрочно. Он так и не попал в тюрьму, но был подвергнут домашнему аресту на несколько месяцев, в то время как авроры пристально следили за ним, наблюдая за теми, кто приходил и уходил из Мэнора, пока не убедились, что у него нет связей с ещё живыми членами культа Пожирателей Смерти. А потом Гарри уволился. Он больше не мог этого выносить. Он не хотел делать это снова. С тех самых пор начались его дружеские отношения с Драко, который связался с ним совой, чтобы поблагодарить за его работу над делом и удивительно непредвзятое отношение к этому вопросу. Драко также извинился за их вражду в школьные годы. И они пришли к довольно хрупкому перемирию, которое в конце концов упрочилось. Драко становился всё более близким другом. Особенно после того, как Гермиона и Рон начали планировать переезд в Румынию, Гарри начал полагаться на Драко как на последовательного, рассудительного союзника. Именно Драко предложил Гарри поискать работу в Хогвартсе, на что, конечно же, Макгонагалл отреагировала довольно хорошо. И вот Гарри стал новым профессором по Защите от Тёмных искусств, после длинной череды предыдущих профессоров, и Макгонагалл попросила его по возможности остаться хотя бы на один год, чтобы у студентов было хоть какое-то ощущение стабильности. Рон и Гермиона помогли ему переехать и сорвались в Румынию, а он тем временем чувствовал себя как никогда потерянным, с тремя друзьями во всём мире, которые, казалось, не понимали, насколько остро он чувствовал, что исчезает в водоворотах собственной жизни. Он заколдовал обёртки от шоколадных лягушек, выбросил их в мусорное ведро и, обнаружив, что слишком устал, чтобы сделать что-то большее, снял со спинки дивана стёганое одеяло, завернулся в него и уснул.~~~~~~ * * * ~~~~~~
В середине ноября Северус неохотно согласился навестить своего крестника, который настаивал на этом. — Ты же знаешь, я так или иначе планирую повидаться с Поттером, — писал Драко в сообщении с совой своим изящным почерком, — так что я мог бы сначала увидеться с тобой, я действительно скучаю по тебе. Северус никому из своих знакомых не рассказывал о завещании. На самом деле, он даже не знал, что тут можно сказать, хотя был уверен, что слухи уже стали распространяться в соответствующих кругах общества, как только он нанял брачного посредника, чтобы начать тяжёлый процесс поиска подходящих партнёров, у которых есть желание принять участие в старинных, строгих ритуалах ухаживания, изложенных в завещании его матери. Он серьёзно подумывал о том, чтобы отдать Спиннерс–Энд какому-нибудь дальнему родственнику, который мог бы быть следующим в очереди. Он правда об этом думал. Пусть они разбираются с разбитыми водостоками и коричневыми пятнами на подоконниках, куда прошлой осенью просочилась вода. Пусть они возводят фундамент в нужное положение, покрывают новым слоем краски, перекраивают крышу. Он знал, что Минерва позволит ему на постоянной основе жить в Хогвартсе, пока он не уйдёт в отставку, после чего он приобрёл бы уединённый дом где-нибудь на дождливом побережье, где он смог бы побыть в одиночестве. Для этого ему не нужен был семейный фонд Принцев. Но в конце концов он просто не смог смириться с мыслью о том, что не вернётся в свой дом на Спиннерс–Энд на каникулы. С мыслью, чтобы оставить позади место, где умерла его мама. Итак, брачный брокер был нанят, и поначалу ему пришлось нелегко, хотя неделю или около того назад она ему написала, чтобы сообщить, что нашла одну возможную заинтересованную сторону и предоставит дополнительную информацию, если и когда это станет уместным. Северус подумал, что появление даже одного человека уже могло бы быть чудом, не то чтобы он сильно ценил подобные вещи, и он уже давно отказался от избирательности со своей стороны. Его условия, которые, как сообщил ему посредник, на самом деле весьма ограничивали круг потенциальных людей, которые хотели бы за ним ухаживать, включали в себя то, что Северус оставит себе дом на Спиннерс–Энд. В единоличное владение. Брак только на словах, но всё-таки брак, финансово и юридически. Он отмахнулся от неё — несомненно, семейного фонда Принцев было достаточно, чтобы привлечь некоторых джентльменов, которые в противном случае были бы не заинтересованы в браке без любви и секса. И кроме того, кто-то должен был оказаться в такой же ситуации, как он: вынужденный следовать старинному ритуалу из-за неблагоприятных обстоятельств, в поиске лазейки. И он был прав. Что ж, вполне достаточно и одного поклонника. Потенциального жениха. Он рассказал обо всём Драко, когда они сидели в его кабинете в подземельях и пили чай. Ну, Северус был почти уверен, что Драко подлил себе в чай огневиски. Немного рановато для этого, но Драко с некоторых пор перестал быть приверженцем традиций, наслаждаясь новообретённой свободой в жизни без своего отца и Тёмного Лорда. — Что ж, звучит дерьмово, — сочувственно сказал Драко, допивая свой чай, прежде чем устроиться в большом кресле в углу кабинета Снейпа, умудряясь грациозно развалиться даже на простой старой мебели. — Так и есть, — согласился Северус. Вот и всё, что он смог ответить. — И ты ещё не знаешь, кто откопал это завещание и отправил его? — поинтересовался Драко, приподняв бровь. — Нет, не знаю, — это всё ещё беспокоило Северуса, но письмо было зачаровано, как и сова. И то, и другое невозможно было отследить, и хотя Северус ломал себе голову и не переставал беспокоился по этому поводу, он смирился с тем, что на самом деле не было никакого способа узнать это. Он думал, что его условия и собственный здравый смысл уберегут его от того, чтобы им воспользовался кто-нибудь, кто хотел бы заполучить что-то от него. Это что-то — большая часть состояния Принцев. Драко наблюдал за лицом Северуса, позволяя тишине повиснуть на мгновение, прежде чем продолжить. — Всего один потенциальный жених? Разве она не ведёт поиски уже несколько месяцев? — от кого-нибудь другого этот вопрос мог бы прозвучать как насмешка, но Драко выглядел обеспокоенным. — Только с начала октября. Мне потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к мысли об этом. — Я понял, — сказал Драко. — Ты знаешь, кто может быть этим женихом? — У меня есть подозрения, — вздохнул Снейп, — что это будет Дориан Фэзервуд. Он единственный из моих ровесников в тех кругах, в которых я вращался, ещё не состоит в браке, и я слышал, что он закоренелый холостяк, вообще не стремящийся остепениться. Возможно, это именно то соглашение, которое он ищет, даже если обычно он предпочитает… молодых девушек, — Северус подумал, что смирился с этим. Просто номинальный брак должен работать в обе стороны, не так ли? И Снейпу было всё равно, есть ли у его мужа любовница, пока это не происходит в его доме. У него был бы его дом на Спиннерс–Энд. И половина состояния, с помощью которого можно всё привести в порядок. — Тебе нужно уволить этого посредника, — произнёс Драко. — Уверен, что даже я справился бы с этой работой лучше, чем она. Эта женщина ищет только в традиционных местах. Бьюсь об заклад, если бы мы разместили один пост на нужных досках объявлений, у тебя было бы десять вариантов, прежде чем ты смог бы… — Это звучит угнетающе, — ровным голосом произнёс Северус. — Пожалуйста, не надо. Мне кажется, и Фэзервуда достаточно. — Ну, если ты настаиваешь, — фыркнул Драко. — В любом случае, как тебе работается с Поттером? Мне сложно представить, что для тебя это легко, учитывая вашу историю. Северус был сбит с толку сменой темы. — Достаточно приемлемо, — только и произнёс он. Чтобы привыкнуть к работе с Поттером, потребовалось некоторое время. Видеть его в коридорах, за главным столом, в профессорской, рассеянно поедающим шоколадных лягушек, пока он проверяет работы, несомненно, пачкая их своими грязными руками. Северус давным-давно утратил мимолётные образы Лили, которые иной раз ловил, когда Поттер был студентом, но теперь их заменили воспоминания о войне. Поттер, плачущий над ним в Визжащей хижине той ночью, Поттер с мрачным выражением лица дающий показания на суде над Северусом перед Визенгамотом, Поттер на мемориальной церемонии через год после войны, одетый в свою стажёрскую мантию аврора. Однако теперь Поттер отличался от того, каким он был в студенческие годы. Более отчуждённый. Почти сдавшийся. Он не вёл себя вызывающе и, казалось, в основном избегал Северуса, а не поддразнивал его. Их разговор, когда он произошёл, был натянутым, хоть и искренним. — Он вырос, — просто сказал Драко, допивая последний глоток чая и ставя чашку, без подставки, на стол Северуса. — Как раз сейчас пойду навещу его и, может, мы полетаем на поле. Знаешь, мы всегда будем тебе рады, если ты придёшь и прогуляешься с нами. Покажем достойный образец межфакультетского сотрудничества, — последнее было сказано с оттенком глумления, но без примеси реального издевательства. Драко знал всё о том, как пострадал факультет Слизерина после войны, о том, как другие факультеты бросили их на произвол судьбы, предоставив самим себе. Снейп всё ещё пытался найти решение как их декан, но пока не считал положение настолько безнадёжным, чтобы обратиться за помощью к другим деканам. Во-первых, это означало бы спрашивать мнение у Поттера, и, хотя они условно были коллегами, это не казалось правильным, даже если Гриффиндор пользовался небрежностью Поттера в контроле за дисциплиной, чтобы издеваться над студентами Северуса. — Нет, спасибо, — коротко ответил Северус и поднялся со стула. — Просто… — он сделал паузу. — Передай мои наилучшие пожелания, если можешь. Драко помолчал, о чём-то размышляя, прежде чем накинуть пальто. — Хорошо, я передам.~~~~~~ * * * ~~~~~~
Гарри вместе с Драко направились к полю, держа в руках мётлы. Это было прекрасное солнечное воскресенье, Хогвартс во всём своём великолепии был окружён пестреющим Запретным лесом, золотым солнечным светом и свежим воздухом. Драко беспокоился, что им предстоит бороться за место на площадке с другими студентами, но Гарри с укором напомнил ему, что все студенты готовятся к промежуточным экзаменам. Так что они могут рассчитывать на уединённость. — Как ты тут устроился? — небрежно спросил Драко, подбрасывая в руках послушный снитч. — О, — Гарри нахмурился, — всё нормально, спасибо. Студенты, кажется, делают успехи, особенно младшие. Такие нетерпеливые. С теми, кто постарше, ещё возникают… некоторые трудности, — Гарри отсутствовал в Хогвартсе недостаточно долго, чтобы самые младшие студенты, присутствовавшие на Битве за Хогвартс, успели закончить обучение. Студенты, которые были первокурсниками во время Битвы, сейчас на последних курсах — одни из них видели происходящее своими глазами, а другие потеряли своих друзей. Они особенно боялись накладывать атакующие заклинания и слишком усердствовали в защитных, так что времени на занятиях хватало впритык, ровно на то, чтобы повлиять на ситуацию, и они не провалили свои ТРИТОНы из-за того, что недостаточно хорошо справляются с учебной программой. — Я так и думал, — сказал Драко, тоже нахмурившись. — А другие профессора? Ты хорошо с ними ладишь? В социальном плане, я имею в виду? — Гарри почувствовал за этим вопросом какой-то подтекст, того рода, что он обычно ожидал от Гермионы. У него немного изменилась поза, он попытался вдохнуть свежего воздуха, пока они шли по траве к полю. — Хорошо лажу, — это всё, что Гарри смог придумать в ответ. Отчасти это было правдой, хотя он ни с кем не сдружился настолько, чтобы пойти в «Дырявый котёл» выпить пинту пива, как это делали Спраут и Флитвик, насколько он знал; или даже поддерживать непринуждённую беседу во время сопровождающих походов в Хогсмид с тем, кто вытянул короткую соломинку и выпал в пару с ним. А ещё он, насколько мог, старался избегать Снейпа. Он знал, что Мастер Зелий ненавидит его, даже если ярость в нём, казалось, утихла настолько, что он мог молча проверять работы бок о бок в профессорской. Гарри подозревал, что это как-то связано с его показаниями на суде над Снейпом, а потом, позже, и на суде над Малфоем. Но он полагал, что было бы глупо считать, что Снейп вдруг стал воспринимать его в каком-то радужном свете, поэтому держался на расстоянии. — Это хорошо, — сказал Драко, когда они приблизились ко входу на поле, поднимая метлу. — Снейп передал тебе свои наилучшие пожелания, я только что был у него. Брови Гарри поползли вверх. — Это… мило, — он был удивлён. — Пожалуйста, скажи ему, что я… я тоже желаю ему всего наилучшего, — Гарри возненавидел то, как неловко это сорвалось с его губ. — Знаешь, я думаю, Северусу не помешало бы сходить на свидание. Как считаешь? Гарри собирался сесть на лавочку для игроков, чтобы надеть наколенники, и нелепо замер на секунду, зависнув задницей в воздухе над скамейкой, шокированный вопросом Драко. Он осознал, в каком виде находится, и сел слишком резко. — Эм, — сказал Гарри. — Я не знаю, — он покраснел. — Ну, а я знаю, — фыркнул Драко, садясь рядом с Гарри и стаскивая ботинки. — Я только что вышел из его кабинета, и у него подходящее настроение. Я думаю, он просто нуждается в том, чтобы его оттрахали, наконец, и, возможно, это приведёт его в норму. Гарри никогда не думал о том, что Снейп с кем-то спит, и почувствовал, как его пульс участился. Казалось, он понимал, что Снейп способен на такого рода чувства, но давным-давно определил для себя, что мужчина отказался от подобных вещей ради жизни в строгом целибате. Во всяком случае, в то время это имело смысл для Гарри, хотя теперь, когда Драко заговорил об этом, стало понятнее, что Снейп был… одинок. И всё же он не был уверен, почему Драко спрашивает его об этом. Гарри начал надевать наколенники. — Я уверен, что он может, эм, найти милую ведьму, с которой сможет быть вместе. Там же есть услуги по подбору партнёров для ваших кругов, не так ли? — спросил Гарри, имея смутное представление о брачных посредничествах в богатых чистокровных кругах. Некоторые из друзей Драко недавно прошли через это, Гарри только этим летом присутствовал на свадьбе Панси с богатым венгерским волшебником. Было немного неловко. — Никаких ведьм для Северуса, Поттер, — беспечно сказал Драко. — Я бы сказал, что он летает на метле в другую сторону. И у него уже есть. — Метла? — глупо спросил Поттер, пытаясь осмыслить то, что говорил Драко. Никаких ведьм? Гарри уже давно привык к тому, что он единственный гей, которого он знал в Хогвартсе, подготавливая себя к одиночеству, ощущению оторванности от общества и любого более глубокого чувства взаимопонимания среди знакомых. Это было… по-особенному… знать, что он не один, но ему не нравилось, как проходил этот разговор. Ему казалось, что он отстаёт от Драко на три шага, и это его раздражало. — Нет, идиотина, брачный посредник. Но я думаю, что она абсолютно отстойна. И я подумал, что мог бы справиться с этим лучше, чем она. И потом, я подумал, что хотел бы спросить тебя, не хочешь ли ты как-нибудь сводить старого доброго дядю Сева в «Три метлы», — Драко ухмыльнулся. Гарри моментально ярко покраснел, его щёки, и без того румяные от холода, теперь настолько алели, что сравнялись по цвету с его гриффиндорским шарфом. — Я? — его голос надломился, и он замолчал. Он терялся в догадках, пытаясь представить, каково это — пригласить Снейпа на свидание. В «Три метлы», чтобы выпить? Он никогда не мог себе представить, что Снейп, закутанный в свою чёрную мантию, застёгнутую до самого горла, чувствовал бы себя там уютно. Он бы всё это время смотрел на дверь. И, что ж, свидания для Гарри обычно заканчивались несуразными и жаркими касаниями или… ну, людям так хотелось сказать, что они переспали с Гарри Поттером, и иногда, хотя на самом деле часто, если он выпил достаточно вина или чувствовал себя достаточно одиноким, Гарри не хотел их подводить. И Гарри не мог представить, что из всех людей такое могло случиться именно со Снейпом. На что был бы похож поцелуй с ним? Наверное, это не так уж сильно отличается от поцелуя с любым другим парнем, понял он, но Снейп намного старше его, верно? Люди постарше целуются по-другому? Он был немного ошарашен. — Ты не можешь просто взять и свести двух единственных нетрадиционных парней, которых ты знаешь, Малфой, — это всё, что Гарри придумал сказать. Драко изобразил уязвленное сердце, сложив обе руки на груди и откинувшись назад, прежде чем сесть и хлопнуть Гарри по руке. — Я этого и не делаю, тупица, — рассмеялся Драко. Гарри пристально наблюдал за ним, слегка приоткрыв рот, прежде чем сообразил захлопнуть его, чтобы не выглядеть нелепо. — Я не настолько глуп, чтобы думать, что тебе захочется встречаться со Снейпом, — продолжил Драко. — Кроме того, он не настолько отчаялся, — Гарри фыркнул. — Я просто подумал, что раз он… открывает себя для чего-то тёплого в своей жизни, ему не помешал бы друг. Знаешь, вы могли бы стать хорошими друзьями. Северус действительно может быть весёлым, когда его идиотская склонность ненавидеть самого себя не убеждает его в том, что и другие люди его ненавидят. — Снейп весёлый? — выпалил Гарри, не подумав. Он быстро попытался исправиться. — Я просто не уверен… — Я всё устрою, просто приходи, хорошо? Дай этому шанс. Всего-то выпить в пабе с коллегой — это легко, — Драко снова поднял метлу, с тревогой глядя на самую дальнюю от них цель, и Гарри мог сказать, что ему не терпелось подняться в воздух. Он колебался. — В качестве друзей, — сказал Драко тепло, но настойчиво. — Я расскажу ему об этом, назначу время. Всё, что тебе нужно сделать — это появиться. Гарри глубоко вздохнул. — Хорошо.