Танцую на твоих нервах

      На город медленно опускался вечер. Было ещё относительно светло, но заботливые коммунальщики уже включили уличное освещение, не задумываясь об экономии электроэнергии. В тусклом свете фонарей медленно кружились снежинки.       Величественное здание музея стояло в тишине. Совсем недавно здесь были толпы посетителей, да уже разошлись. Через полчаса закроется касса, а через час сотрудники музея дружной толпой выйдут из здания и побредут по своим делам. А пока, пожалуй, всем необходима тишина. Чтобы сделать небольшую передышку между насыщенным рабочим днём и не менее насыщенным уже домашними делами вечером. Тихий скрип нарушил тишину. Именно с таким звуком открылась тяжёлая дубовая дверь музея, выпуская на улицу молодую девушку и провожая её громким хлопком.       — Ну и тяжесть… да она весит больше, чем я, — себе под нос пробурчала девушка, неодобрительно посмотрев на дверь и накинув на голову капюшон, ведь февраль всегда славится своими морозами. Недолго думая, девушка достала из кармана телефон и не жалея нежные пальчики, быстро набрала сообщение подруге: Мне нужно тебе ТАКОЕ рассказать…       Ответ не заставил себя ждать. Меньше чем через минуту на экране смартфона высветился входящий звонок от абонента Полина.       — Ну рассказывай, что стряслось, — без каких-либо приветствие перешла сразу к делу Гагарина.       — Ох, Полин, я кажется на новую работу выхожу, — тихо выдохнула девушка в трубку.       — Так, Пелагея, с этого момента поподробнее, — грозно отозвалась Гагарина из трубки.       — Ну что, помнишь, у меня преподавательница в универе была такая интересная…       — Которая любила котиков и фигурное катание? — тут же перебила подругу нетерпеливая Полина. Уж очень ей хотелось поскорее узнать суть, не отвлекаясь на подробности.       — Не, у этой я диплом писала, а эта другая. Которая с мужем разводилась, но потом передумала, — пояснила Пелагея. — Я даже удивилась, что она мне вчера написала, ведь я никогда не была в числе её любимчиков.       — Ну и? Чего хотела? Позвала тебя в какой-нибудь свой научный проект?       — Не-а, — хмыкнула Пелагея, — работу мне предложила в одном из музеев города.       — Да ты что? — удивилась Гагарина. — И что ты решила?       — Она мне все условия расписала так, что меня заинтересовало. Контакты дала куда обратиться, там ещё одна её выпускница работает… Ну и я сдуру написала, а мне и говорят: приходите сегодня после трёх.       — Пошла?       — Да, — выдохнула Пелагея. — Сначала с этой девочкой-выпускницей пообщалась, всё поняла, потом меня к заместителю директора отвели… такая приятная женщина, всё объяснила, все рассказала. Правда, придётся экскурсии учить, но мне кажется, это даже интересно. Но потом они отвели меня к директору.       — Опа, — тут же включилась в разговор Гагарина. — А директор у них мужчина? Молодой, красивый?       — Да не дай бог, Полин, — махнула свободной рукой Пелагея, чуть поёжившись. — Слушай, у меня уже рука замёрзла с тобой разговаривать. Всё-таки февраль на дворе. Завтра ещё вся тыльная сторона от такого промораживания покраснеет и шелушиться будет…       — Я подарю тебе лучший в мире крем для рук, если ты опишешь мне директора поподробнее, — быстро сориентировалась по ситуации Полина.       — Ой, Полин, давай позже перезвоню, тут нужная мне маршрутка подъезжает, — прервала подругу Пелагея, ускоряя шаг, чтобы успеть на транспорт.       И удача улыбнулась ей. Всего несколько секунд бега и девушка уже в тёплой маршрутке, которая довезёт её до дома. Только на душе не спокойно. Тяжко. Нужно принимать важное решение: идти работать, или искать чего-то другого. Попробовать себя среди работников культуры ей, конечно, хотелось, но тяжёлый взгляд директора музея всё ещё не выходил из головы. Столько информации категорически не хотело умещаться в голове, а потому, недолго думая, блондинка снова набрала номер подруги. Уже сама.       — Решила-таки поделиться подробностями? — ехидно поинтересовалась Полина, опуская приветствия и прочие моменты, которых вроде бы требовал этикет.       — Я не могу так, Полин, — жалобно пробормотала Пелагея. Я как у директора побывала — так работать вообще перехотела. Знаешь, он молодой такой, лет на 5 меня постарше. И директором, как я поняла, всего месяц назад стал. Я даже сначала не поняла, в чём суть. Сидели мы, ждали какого-то Дмитрия Николаевича, а пришёл молодой мужик в кроссовках. Я подумала это айтишник какой-то, а он кабинет своим ключом открывает, нас внутрь приглашает, а на двери табличка «директор».       — Холостой? — тут же перешла к интересующей её сути Гагарина.       — Полин, откуда я знаю? — чуть повысила голос Пелагея, привлекая к себе неодобрительный взгляд рядом сидящей бабушки. — Он мне этого не рассказал. Зато начал из себя очень умного строить, вопросы странные задавал, мол, знаете ли вы, что на данной должности нужно очень много общаться? Как у вас с этим дела? А с грамотностью как? Знаете, сколько текстов писать придётся? Как будто бы я пришла не на работу устраиваться, а на стуле посидеть и ножками поболтать. Говорит, тексты экскурсий выучить за две недели невозможно. Видела я эти тексты. 20-30 страничек. Он забыл как студентом был, или был таким добропорядочным мальчиком, что начинал учить билеты с первого дня в семестре, а не как все нормальные люди, за 3 дня? Всё впечатление мне испортил о работе. Ещё заместитель его задание мне какое-то дала. Полин, может мне не делать ничего и не идти к ним работать, а?       — А я бы попробовала на твоём месте, — легко отозвалась Гагарина, — не понравится — всегда можно уволиться и сидеть дома в поисках новой работы. Слушай, а у директора страничка в соцсетях есть? Давай посмотрим с тобой что за фрукт такой?       — Потом как-нибудь, Полин, устало выдохнула Пелагея. — Сейчас я чувствую себя так, будто этот директор забрал из меня все жизненные силы.       — Тогда не буду тебя мучать, — наконец-то нашлось место сочувствию в речи Гагариной. — Отдыхай, думай и, конечно же, держи меня в курсе любого твоего решения.       Наконец Пелагея осталась в тишине, что несомненно было плюсом при её и впрямь резко разболевшейся голове. Откинувшись на спинку сиденья, она лениво наблюдала за проплывающими за окном силуэтами домов и деревьев в тусклом свете фонарей и думала, снова и снова возвращаясь в кабинет директора музея, и будто бы чувствуя на себе внимательный взгляд карих глаз. Недолго думая, она снова сняла блокировку телефона, но уже не ради звонка подруге, а для того, чтобы открыть браузер и набрать в поисковой строке: Билан Дмитрий Николаевич.       Поля часто любила называть интернет величайшим изобретением человечества. Не подвёл он и в этот раз. Уже через несколько минут она знала, что директором Билан стал всего месяц назад, не женат и женатым никогда не был, какой факультет окончил и даже из какой школы выпустился и в каком году. И вот ирония судьбы — школа у них была одна на двоих, и более того, каким-то образом им удалось разделить одну и ту же классную руководительницу. Пелагея даже чуть поднапряглась, стараясь вспомнить этого, как ей показалось, заносчивого и высокомерного человека, но всё-таки, разница в пять лет оказалась слишком большой для того, чтобы помнить друг-друга. Интернет-расследование так увлекло девушку, что она чуть было не проехала свою остановку.       А дома её ждало долгожданное тепло, ароматный чай и мама, внимательно выслушавшая все наблюдения своей дочери и готовая дать дельный совет.       — Я не хочу работать в этом музее, — тихо шмыгнула носом Пелагея, завершив рассказ. — Может быть, просто не делать никаких заданий и шло бы оно всё лесом? Буду продолжать развиваться самостоятельно, продолжу свои занятия музыкой, возобновлю концерты с ребятами? Стабильная работа будет, но не сейчас.       — Попробовать стоит, Поль, — мягко, но вполне однозначно ответила ей Светлана Геннадьевна. — Если сейчас сама не сделаешь задание, возможно корить себя потом будешь, за то, что тебе предоставилась возможность поработать в музее, а ты ею не воспользовалась. А так, хотя бы будешь знать, что сделала всё от себя зависящее.       — Думаешь? — недоверчиво прищурилась Пелагея.       — Уверена, — твёрдо ответила Светлана Геннадьевна. — Да и что тебе директор: с ним будешь взаимодействовать постольку поскольку, а в отделе, говоришь, девчонки хорошие.       Пелагея медленно кивнула, понимая, что мама права. Но это не отменяло того, что работать ей по-прежнему не хотелось. Устроиться в музей означало не просто появление стабильного заработка, прибавление пенсионных накоплений и стажа. Это ещё и означало коренной перелом в жизни блондинки, ведь если её примут на работу, придётся каждое утро вставать ни свет, ни заря, добираться до музея, работать, учить экскурсии, сдавать которые, как она поняла, придётся всё тому же директору… Обречённо, будто бы шла как минимум к висельнице, девушка ушла в свою комнату и, открыв ноутбук, уткнулась взглядом в монитор. Её заданием было написать небольшую рекламку к залу археологии, а она даже не помнила что там находится. Её, конечно, провели по всем экспозициям, но после этого она побывала в кабинете директора, и отчего-то с первых секунд знакомства ненавистный образ Дмитрия Николаевича перекрыл всё. Недолго думая, девушка открыла сайт музея и заодно его страницу в социальной сети, просматривая публикации с упоминанием археологии. Красивый текст, увы не получался, и это знатно раздражало. Но и тратить много времени на такую ерунду Поле не хотелось. Поэтому быстро собрав текст из отдельных крутившихся в голове фраз, девушка сохранила документ и выключила ноутбук, решив, что всё-таки утро вечера мудренее, а заместитель директора по научной работе скорее испугается, чем обрадуется, если ей на почту прилетит текст про археологии в полночь.       Спать не хотелось. Доводить до ума этот текст тоже. Но всё-таки завтра утром Пелагее было нужно сходить на маникюр, поэтому она уговорила себя лечь. Хотя заснуть сразу у неё не получилось. Да и спалось всю ночь плохо. Было то жарко, то холодно, а горло сжимала непонятная боль и небольшое першение.       А потому и проснулась девушка утром, хоть и на пару минут раньше будильника, но абсолютно разбитая. Ёжась от холода, добрела до шкафа, находя там среди косметики и украшений самый обыкновенный термометр. У неё определённо была температура, граничащая с целыми 38 градусами, она чувствовала. Но всё-таки надеялась на то, что холодно ей от банального недосыпа, а термометр покажет ей идеальные 36,6. Включив таймер на пять минут, девушка открыла переписку с Гагариной, которая уже с утра присылала подруге какие-то забавные картинки. За просмотром мемов время пролетело незаметно. Таймер неприятно пропищал, но температура, которую девушка увидела на термометре, была ещё более неприятной: 37,8.       Все врачи в один голос советуют не сбивать температуру ниже 38 градусов по Цельсию. Но сегодня Поля пренебрегла их советами, пробираясь на кухню и выпивая таблетку парацетомола.       На душе у неё было паршиво, ночью спалось крайне отвратительно, а это утро выглядело максимально неправдоподобным. Кроме того, определённый вклад в её настроение вносила и жутко ржавая вода, которую было невозможно разогреть для чая. Будь сегодня у Поли настроение получше, она обязательно бы пошутила, что это в России сервис такой прекрасный — из крана сразу чай течёт, и никакой заварки не надо. Но сегодня шутить не хотелось.       Разогрев то, что оставалось в чайнике со вчерашнего дня, Пелагея присела на стул, устремив взгляд в одну точку. Сегодня все перспективы на будущее были как никогда туманны.       Прежде она жила другой жизнью. Прилежно училась, закончила бакалавриат и магистратуру на историческом факультете, в свободное от учёбы время занималась всяким разным творчеством, какого душа запросит. То покупала всяческие принадлежности для рисования, то бралась вышивать, пробовала писать стихи и рассказы, пела в импровизированной группе, основанной совместно с ребятами одногруппниками. По возможности подрабатывала. Но серьёзно работать в государственной организации ещё не пробовала. Года два назад, правда, появлялась у неё идея поработать в музее, так как та самая преподавательница поспособствовала трудоустройству той самой другой девушки, на пару курсов старше. Но Поля понимала, что она в число любимых студентов не входит, а потому на помощь с той стороны не рассчитывала. И, видимо, зря. Поход на маникюр оказался одним из самых молчаливых за все годы, что Поля заботилась о своих ногтях. Мысли в голове были лишь о работе, но делиться ими, пусть и с уже почти ставшим родным мастером маникюра она не хотела. Потому как сама не знала: нужно ли ей это.       По возвращении домой, девушка снова перечитала написанный вчера с температурой текст, подправила в нём всего пару слов и задумалась. Стоит ли отправлять это задание заместителю директора, или всё же не отправлять ничего, может, просто написать пару строк, что передумала, некрасиво ведь так поступать с женщиной, которая отнеслась к ней очень даже хорошо, да и даже добавилась в друзья в соцсетях.       Взвесив все «за» и «против» Поля-таки открыла диалог с заместителем директора музея и, зажмурившись, отправила тот файл, что вчера писала. Сердце бешено колотилось и первое что хотелось — безвозвратно удалить отправленное сообщение. Но девушка пересилила себя, всего лишь закрыв окно браузера и, обхватив себя руками, принялась расхаживать по комнате, чтобы выплеснуть нерастраченный адреналин.       — Ты чего? — обратилась к ней мама, проходившая мимо комнаты.       — Я отправила свой текст, — шёпотом сообщила Пелагея, чуть не плача.       — И чего теперь нервничать? — удивилась Светлана Геннадьевна.       — Понимаешь, мам, теперь у этой истории лишь один исход. Если меня не примут на работу, я расстроюсь, потому что подумаю, что я какая-то не такая, если возьмут — тоже расстроюсь, потому что это выход из зоны комфорта.       Светлана Геннадьевна в ответ лишь покивала головой, возможно не совсем понимая чувства дочери.       Дальнейший день снова проходил как в тумане. Пелагея лишь призраком слонялась по квартире, перекусывая на ходу печеньями и яблоками и не помня что она делала пять минут назад. И из этой мутной пелены её выдернул телефонный звонок. Дрожащими руками нажав на зелёную кнопку, поля несмело ответила:       — Алло…       — Здравствуй, Пелагея, это Екатерина Андреевна, из музея. Прочитала твой текст, всё хорошо. С понедельника можешь выходить на работу. Чуть попозже уточним, какие нужны документы и сообщим об этом.