Моё спасение

- Тогда сразу послушай мою историю, - быстро выпрямившись, начал Саске. Я вся сконцентрировалась на голосе мужчины, волнуясь о том, что в растерянности могу прослушать и упустить что-то важное. Как же долго длилось ожидание самого малейшего откровения с его стороны. Казалось, что на время, ночь окутала и спрятала наши фигуры от города, напоминающего о себе лишь далекими огнями, от людей, от мира. Осталась только тишина и голос Саске пронзающий ее. - Пожалуй, можно сказать, что в моей жизни было все для полного счастья, - начал Саске, стоя ко мне в пол оборота, оперев руки на перила. - По крайней мере, то, что в это понятие вкладывают люди: хорошее положение в обществе, финансовый достаток, уважение и даже некое восхищение окружающих, друзья, любящие родители. И старший брат. Губы рассказчика изогнулись в ухмылке с большой толикой грусти, глаза рассматривали темную гладь воды, словно в ней отражались образы прошлых воспоминаний. - Итачи. Мой старший брат. Пример для всех и во всем. Им восхищались, называли гением и надеждой нашей семьи, а в будущем главой отцовской фирмы. Но я, его младший брат, смотрел на него с еще большим восхищением, нежели все остальные. Я подражал брату, стремился достичь тех же высот что и он как в учебе, спорте так и в родительской похвале. Да, он был для меня идеалом. Неким божеством. Но незаметно божество превратилось в демона. Постепенно и почти незаметно характер и нрав Итачи стали меняться. В доме происходило что-то странное. Может я это и замечал, но не хотел себе в этом откровенно признаться. Периодически, брат куда-то уезжал, как говорили мне родители поправить здоровье. Я все также жил обычной подростковой жизнью: усиленно готовился к вступительным экзаменам в престижный вуз, чтоб не отставать от брата, гулял с друзьями, развлекался. А на самом деле существовал в неведении. Отъезды Итачи продолжались с закономерной постоянностью. Возвращаясь домой, он почти не выходил из комнаты, а когда я заглядывал чтоб рассказать о своих новых достижениях, он раздраженно от меня отмахивался, бросал в спину неприятные фразы и выталкивал за дверь. Под глазами у него залегли не сходящие темные круги, словно от постоянного недосыпа. Я наивно полагал, что Итачи много работает и просто сильно устает. Однажды, вернувшись из школы раньше чем обычно, я услышал, что в отцовском кабинете кто-то сильно ругается. Подойдя к двери, из-за которой слышался грозный голос отца, она отворилась, и вышел Итачи, оттолкнув меня с дороги словно преграду. Я непонимающе заглянул в кабинет: посредине комнаты стояла плачущая и причитающая мама, и отец, упирающийся сжатыми кулаками о стол и поникшей головой. На мои вопросы родители отмахивались рассказом об обычной семейной ссоре, уверяя, что скоро все уладится. Вечером, решив развеяться и выветрить из головы ненужные мысли, я позвонил другу, вследствие чего вернулся домой довольно поздно. Зайдя в дом, я решил прокрасться в свою комнату как можно тише, а после соврать родным, что вернулся рано, вот только они не слышали. Но увидев открытую настежь дверь кабинета, в котором горел свет, освещая прилегающий коридор, понял, что придется сказать правду. И сделав невинное лицо, пошел в комнату, где как я думал, меня ждет лекция нотаций. Пытка для восемнадцатилетнего парня. Саске сжал кулаки, а на лице застыла маска скорби. Видеть его таким было истинной мукой для меня. Сделав паузу, он продолжил: - Пытка была, но оказалась она иного рода. Первое что бросилось мне в глаза – это мама, лежащая посреди кабинета, на том самом месте, где сегодня днем причитала и плакала. Она лежала лицом вниз, волосы были спутаны, а рядом растеклась лужа крови. Отец, тело которого тоже лежало на полу не двигалось, что с ним я не знал, его закрывала добрая половина стола и были видны только ноги. Я перевел взгляд на застывшего Итачи, который сидел на корточках перед сейфом отца, рука его так и застыла в воздухе с зажатой пачкой новеньких купюр. Глянув в мою сторону, он хищно улыбнулся и продолжил складывать деньги в открытый рюкзак. Брат говорил мне о том, что я пришел в неподходящий момент, и мне нужно было еще поиграть с друзьями в свои детские игры. О том, что в его поступке нет ничего личного, ведь ему просто нужны были деньги, которые отец отказывался дать по-хорошему и мама, которая полезла его защищать, подняла шум и раздражала его своими криками. Рассказывал о том, что его никто не понимает, в том числе и его глупенький младший брат, а он всего-то хочет жить по своим правилам. А я просто стоял, не шевелясь и не двигаясь. Не мог. Только слушал бредовый рассказ брата. Сложив все деньги, он закрыл рюкзак, повесил его на плечо, подошел ко мне и со словами «Ничего личного, братец!», всадил мне в живот нож, которым мама обычно резала на кухне мясо. Рухнув на пол, я лежал, упираясь взглядом в ботинки моего любимого старшего брата забрызганные кровью наших родителей. Он, молча, постоял и спокойным шагом вышел из дома. Я вытащил нож из живота и, дотянувшись до кармана, вытащил телефон и набрал номер скорой. Меня хватило только на то чтоб назвать адрес. Меня спасли. Родителей нет. Он перерезал им горло. Придя в сознание, наш родственник и правая рука отца Мадара рассказал, что Итачи наркоман. Что наркоманский стаж у него довольно долгий. Что отъезды брата на «поправить здоровье» были связаны с его лечением в специализированных клиниках, но не приносили положительного результата. Родители решили «не выносить сор из избы» и не тревожить младшего сына. Об этом знали только родители и Мадара, который и подыскивал лучшие клиники для Итачи и делал все возможное, чтоб об этом факте не узнали посторонние. Узнав правду, я попросил Мадару и дальше держать все в секрете. Полиции я сказал, что грабителя забравшегося в наш дом опознать не смогу, ведь он был в маске. А брат… Я сказал, что несколько недель назад брат уехал жить заграницу и скорее всего я уеду к нему, хоть опекун мне и не требуется ведь я уже совершеннолетний. Ко мне перешли права на фирму отца, но ей остался управлять Мадара. С тех пор я много работал над собой, но уже не для того чтоб быть похожим на брата, а только для того чтоб его убить. Убить своими собственными руками! Саске замолчал и посмотрел на меня из-под нахмуренных бровей. - Ну так что, после услышанного ты все еще не отступишься от своих слов? Я не могла ничего сказать, язык, словно прирос, слов не было. Ворох чувств и эмоций кружил во мне ураганом, не давая возможности дать определения моим ощущениям. Если я так чувствовала себя, воспринимая все только со слов, тогда какие же чувства терзали Саске семь лет назад. Мне вспомнился тот вечер, когда я узнала о смерти своих родных, то чувство невыносимой боли и понимания что ничего не изменить, время не вернуть вспять. От одной мысли, что больше никогда не увидишь родные улыбки, что мама больше не будет собирать нас на традиционное в нашей семье вечернее чаепитие, что не спросишь совет у отца и не потреплешь Ханаби за короткие косички – хотелось умереть самой. Не было желания просыпаться утром, хотелось только скорейшего наступления ночи, чтоб уснуть при помощи снотворного и хоть на время забыться. Ситуация Саске была в разы тяжелее. Было невыносимо даже просто об этом думать. И я не могла ему ничем помочь, только дать свою поддержку. Думаю, что сочувствия и жалости он не принял бы. На негнущихся ногах я подошла к мужчине, и крепко обняла его со спины, уткнувшись лицом в холодную куртку. Очень не хотелось, чтоб он видел мои слезы, которые я уже не могла удержать. - Не отступлюсь. Никогда. С тобой до конца, - разделяя каждую фразу, проговорила я, пытаясь не выдать дрожи в голосе. Саске повернулся, отрывая меня от себя, и приподнял мой подбородок, заглядывая в лицо. - Чего ты плачешь, дуреха? У каждого своя судьба, мы ее не выбираем, но можем стать сильнее, чтоб выдержать все ее натиски и не сломаться. Не распускай сырость! Стирая с моих щек слезы, он немного улыбнулся. - Странная ты… Словно не с этой планеты. В очередной раз, успокаивая меня, хотя по логике это должна была делать я, Саске взял меня за руку и повел к мотоциклу, как щенка что в любой момент может потеряться. Вытащив из кармана ключи, и не поворачиваясь ко мне, добавил: - И никогда больше не прячь от меня свои слезы. Раньше от меня много всего скрывали, все равно, из каких побуждений, но мне это явно не помогло. - Хорошо, - ответила я. Саске завел мотоцикл и жестом пригласил садиться. - Ты хоть в состоянии чтоб ехать? А то еще ненароком не удержишься. И шлем я не взял. Голос его выражал заботу и ласку. Было очень приятно увидеть подобную перемену в его обычно строгом и насмешливом голосе. - Все хорошо, я в порядке, - бессознательно мои руки обвили шею сидящего на мотоцикле мужчину. – Спасибо тебе. Я перебирала пальцами короткие и немного жесткие волосы на затылке Саске. Кажется, он хотел повернуться, и начал было говорить, но догадываясь, что именно я ответила быстрее, чем вопрос слетел с его уст. - За откровенность и доверие, - прозвучал мой ответ. В мгновение ока я была усажена на сидение мотоцикла, словно на коня, а руки Саске покоились на моей талии. Катастрофическая близость его фигуры действовала опьяняюще-волнительно, заставляя немного дрожать. - Ты меня боишься? – настойчиво спросил мужчина. - Нет, - покачала головой я в ответ. - Тогда почему все время отводишь взгляд? Я не могла заставить себя вслух сказать о том, что просто до сумасшествия робею и теряюсь в его присутствии, поэтому молчала, проклиная свою застенчивость. - Неопытная значит, - констатировал Саске. – Ничего, это исправимо. И, кажется, исправлять сей факт, придется мне. Хината, посмотри на меня. По спине побежали мурашки от того, как он сказал мое имя, властно и нежно одновременно. Еще ничего не делая, он уже подчинил мою волю себе. Подняв голову, наши взгляды встретились. Колдовские глаза Саске приковывали, отрезав все пути к отступлению. Они согревали меня своим темным огнем, как и в первую нашу встречу. Вот так мы и сидели, глядя друг другу в глаза не отрываясь, словно привыкая к возникшей между нами теплоте. Пальцы Саске слегка касались моих волос, гуляли по ним, изучая. Я ничего не говорила, не двигалась, а только наслаждалась ощущениями, что приносили с собой блаженство. После умелые пальцы переместились, задевая подбородок, почти невесомо дотронулись до щеки, коснулись уха и шеи. В своей жизни я еще не чувствовала ничего подобного: тело расслабилось и наэлектризовалось одновременно от столь невинных действий. Большим пальцем Саске провел по моей нижней губе, а потом и по контуру губ. Я вспыхнула. Своими движениями мужчина оставлял на мне огненный след, разжигая все новые чувства. Я ответила тем, что поцеловала его палец. Может, это было для Саске неким знаком, но уже в следующий миг его губы касались моих. Инстинктивно я закрыла глаза. Немного шершавые, и в тоже время мягкие, его губы нежно целовали уголок моего рта, захватывая то верхнюю, то нижнюю губу исследуя, словно только что завоеванные земли. Я пробовала губы Саске на вкус пытаясь придать хоть каплю уверенности своим движениям. Терпкие, словно послевкусие кофе, они не давали мне сделать, ни одного глотка воздуха, полноценно властвуя. Наше дыхание участилось и совсем сбило привычный ритм. Саске оторвался от меня, разрывая плен поцелуя. - Кажется тебе на сегодня достаточно поцелуев, - озорно улыбаясь, проговорил мужчина. - И поздно уже. Давай возвращаться. У меня появился порыв возразить, но улыбнувшись, слезла с такого приятного места, и переместилась за спину Саске, обхватив его торс покрепче. Он завел мотор и выехал на дорогу. Такой приятный прохладный ветер остужал мои горящие щеки и развеивал туман в голове. Этот вечер я не забуду никогда. Вечер, навсегда изменивший мою жизнь. Глава была написана в пол четвертого утра так что, если не трудно, указывайте на ошибки. Приятного прочтения! И да простит меня Итачи-сан :D