Мертвец явился к Марджери

...И вот тут всё встало на свои места. Ощущение было сродни не тому, когда находишь решение особо каверзной задачи, а скорее как будто очень долго плыл под водой и наконец смог глотнуть воздуха. — Но ведь это идеальное алиби, — пробормотал я. — Если, конечно, он ухитрился выбраться из Рыбьей Клетки. — Тогда почему Уильям не нащупал пульса? — Можно перетянуть руку жгутом, как перед инъекцией в вену. Я слышал от знакомого врача. — И деньги получит сам Дадли? Тогда адвокат с ним заодно? — Если он вообще существует… — Я осёкся, вспомнив, что уже давно не слышу стука инструментов. Воображение, обычно не сказать чтобы пылкое, мгновенно дорисовало под личиной каменотёса Дадли Коллинза-Скотта-как-там-его, который подслушал весь разговор и теперь подкрадывается к нам с занесённым молотком. И стоило мне так подумать, как наш каменотёс собственной персоной вышел из-за деревьев. Но это был, без сомнения, не Дадли Коллинз, а высокий худой человек лет пятидесяти, с орлиным носом и длинным твёрдым подбородком. — Позвольте вас поздравить, мистер Мэрдок, и особенно вас, мисс Беллами, — произнёс он неожиданно знакомым голосом, приподняв выгоревшую кепку. — Не знаю, какие цели вы преследуете, но мы с вами движемся в одном направлении. — Мистер Холмс! — изумился я. — Что же вас сюда привело? — Расследование, конечно. Вы позволите? — великий сыщик опустился рядом со мной на скамейку. — Всё никак не получается полноценно отойти от дел. Что ж, думаю, стоит посвятить вас в подробности, раз и мне не обойтись без вашей помощи… Не так давно ко мне обратилась мисс Валери Суайр, богатая наследница из Лондона. Пропал её жених, некий адвокат Дональд Скотт с Джерси. Они обручились тайно, поскольку родителей девушки, понятно, не устраивал подобный мезальянс. Что до меня, я сразу заподозрил, что под флёром тайны, скорее всего, ничего хорошего не скрывается… и, как всегда, оказался прав. Съездив в Сент-Хелиер, я без труда установил, что, хоть адрес и подлинный, никакой конторы там нет, а самого мистера Скотта никто в глаза не видел. — Кем же он оказался? — не удержался я. — Минутку терпения, мистер Мэрдок. Словом, я уже собирался в обратный путь, когда от клиентки пришла паническая телеграмма. Мисс Суайр узнала фотографию Скотта под газетной статьёй об исчезновении и предполагаемой смерти архитектора Дадли Коллинза в Фулворте. Комментарии излишни. Я немедленно вернулся в Лондон, чтобы навести справки о Коллинзе, и по иронии судьбы ниточка из архивов Сомерсет-хауса потянулась в графство Сомерсет. Об убийстве жены Коллинза и о страховом договоре я узнал уже здесь. К счастью, мистер Пикрофт, мой бывший клиент, пошёл мне навстречу и охотно сообщил, что оба супруга месяц назад застраховали свою жизнь в пользу адвоката Дональда Скотта. Сумма не баснословная, но на несколько лет обеспеченной жизни её вполне хватит. — Пикрофт говорил, что скоро выплатит страховку, — вспомнила Мод. — Вдруг вы ещё успеете поймать убийцу? — Едва ли наш двуликий друг столь наивен, чтобы явиться за наличными, — покачал головой Холмс. — Я скорее рассчитывал на мисс Суайр в качестве приманки. Но с другой стороны, одно убийство он уже совершил, может не остановиться и перед следующим… Будет лучше, если наживка сумеет за себя постоять. *** На Сэндитон опускалась тревожная предгрозовая ночь. Не лучшая погода для сидения на ступенях раритетной купальной кабинки 1816 года, но если уж ввязался в расследование, так не отступать же в последнюю минуту! Самое забавное, что меня тревожила не столько предстоящая встреча, сколько мысль о том, как бы мэрия не вкатила мне иск за попорченное достояние города, если с кабинкой что-то ненароком случится. Операция предполагалась вполне в духе журнальных публикаций доктора Уотсона. Холмс не без основания считал, что, пока деньги не получены, Дадли Коллинз останется в Британии под личиной адвоката Скотта. Дело было за малым: припугнуть его, выманить и поймать с поличным, когда он будет заметать следы. Роль приманки единогласно доверили мне: как объяснил Холмс, шантаж со стороны «скрытного и ревнивого соперника» вызовет что угодно, но не подозрения. Итак, после встречи на кладбище в тот же вечер в Сент-Хелиер улетела телеграмма с красноречивыми намёками, а назавтра пришёл ответ с указанием места предстоящей встречи — возле пресловутой кабинки. Судя по точным координатам, мнимый Дональд Скотт знал Сэндитон лучше, чем мог бы со слов клиента, а судя по тому, как быстро завершилась переписка, он едва ли планировал тратить время на сбор выкупа, и вместо денег меня с большей вероятностью ждала удавка. Впрочем, кто не рискует, тот не ловит убийц. Вот почему я с отсутствующим видом сидел на потемневшей деревянной лесенке, раскуривая третью сигарету и повторяя про себя квадраты натуральных чисел, чтоб не уснуть. Внутри кабинки затаился Холмс с револьвером, а в стороне за валунами нас страховали два вооружённых полисмена. У меня же под рукой была лишь трость — не лучшая защита, но всё же поувесистей школьного мелка. Когда сквозь шорох волн издали донёсся ритмичный плеск вёсел, я не сразу и сообразил, что это приближается тот, кого я жду. Должно быть, потому, что скорее предполагал услышать шум шагов (опасная всё-таки штука — инерция мышления). Из-за мола показалась лодчонка, а в ней — человеческая фигура в тёмном, едва различимая, и то лишь потому, что она раскачивалась взад-вперёд, работая вёслами. Я как ни в чём не бывало отвернулся к кабинке, будто прикрывая рукой от ветра огонёк сигареты, и через дверь сообщил Холмсу об увиденном. — Он осторожнее, чем я думал, — шёпотом прокомментировал сыщик. — Не подавайте виду, Мэрдок. Я обернулся к морю и с удивлением обнаружил, что лодка замерла на волнах в полусотне ярдов от берега. Гребец встал, опираясь на что-то длинное: сперва мне казалось, что в руках у него весло, но ровно до той секунды, когда он ловким движением вскинул к плечу длинноствольное ружьё. «Вот тебе и хлюпик!» — чуть было не присвистнул я и запоздало сообразил, что ночной гость целится прямо в меня. Я проклял последними словами свою светлую шляпу, которую напялил, чтобы Коллинз (да и констебли) не потерял меня из виду в темноте. «Теперь уж точно не потеряет…» — прокомментировал в моей голове чей-то язвительный, будто посторонний голос, и я едва успел шлёпнуться ничком на ступени, когда пуля просвистела над ухом и с треском вошла в деревянную дверцу кабинки. «Ну всё, теперь не миновать иска…» — невесело сострил тот же внутренний комментатор, но его заглушил вполне материальный, хотя и тихий голос Холмса, донёсшийся через дверную щель: — Не вставайте! Притворитесь мёртвым. Надо подманить его. Я послушно замер, решив про себя больше ничему не удивляться, по крайней мере сегодня ночью. Роль трупа оказалась не из удобных: саднили плечо и подбородок, ушибленные при падении, и, что ещё хуже, не давала покоя мысль, что из-за меня Холмс не сможет быстро выбраться наружу, не попав под выстрел. Между тем шлёпанье вёсел становилось всё ближе и вскоре сменилось более громким плеском и быстрым глухим топотом, когда Коллинз выскочил из лодки и взбежал наверх по берегу. Приоткрыв один глаз, я увидел рядом с собой его ноги в мокрых сапогах. Искушение было невыносимым, и, когда он склонился надо мной, я изловчился и сгрёб его за щиколотку. Крик, прокатившийся по пустынному пляжу, я уж точно забуду нескоро, и слава богу, что у всех присутствовавших при этой сцене нервы оказались крепкими. Но и Коллинза, как выяснилось, недооценивать не стоило: он всё ещё держал в руках ружьё и хватил меня прикладом по затылку с такой силой, что я убедился: «искры из глаз» — отнюдь не метафора. Я взвыл, но пальцев не разжал и едва увернулся от нового удара, увлекая противника за собой. Он покачнулся, рухнул на меня, и мы самым банальнейшим образом покатились по песку, вслепую колошматя друг друга, точно школьники на перемене. Холмс выскочил наружу, грохнув дверью кабинки, и тут раздался новый звук, заставивший нас всех на мгновение оцепенеть: со стороны моря один за другим сухо прогремели шесть выстрелов. У кромки воды, тяжело дыша, стояла Мод: в её руках дымился самый диковинный пистолет, который я когда-либо видел, с толстым многоствольным дулом, похожим на револьверный барабан, а в борту лодки чернели две неровные дырки от вонзившихся пуль. — Идиотка! — визгливо заорал Коллинз, опомнившийся первым. — А если б я в море вышел?! — Ну и что? — она смерила его ледяным взглядом, словно убавившим ему роста. — Я уже знаю, как вы хорошо плаваете, мистер Коллинз, если сумели выбраться из Рыбьей Клетки. Он поник и втянул голову в плечи, явно догадываясь, что все увёртки теперь бессмысленны. — Но откуда?.. — я закашлялся: рот был забит песком. — По-твоему, я могла бы оставить тебя с этими?.. — фыркнула Мод, оглянувшись на подоспевших констеблей. — Когда ты… упал, — тут её голос дрогнул, — думала, пристрелю его на месте, а потом всё так быстро случилось… Я боялась попасть в тебя и решила, что важнее не дать ему уйти. — Весьма предусмотрительно, мисс Беллами, — одобрительно заметил Холмс, защёлкивая за спиной несостоявшегося покойника наручники с пружинным механизмом. — Кстати, откуда такой раритет? Это же бирмингемский пеппербокс, если не ошибаюсь. — Одолжила у хозяина гостиницы. — Она чуть покраснела и добавила: — Если честно, никогда раньше не стреляла. *** — Но для чего столько лжи? — вздохнула Мод. — Притворяться, изменять, давать надежду? Неужели только ради денег?.. Мы втроём — Холмс, она и я — шли по пустынной набережной в зеленоватом свете газовых фонарей. Море отсюда казалось совсем чёрным, лишь редкие волны наползали на песок, оставляя после себя белую кромку пены. Стражи порядка увезли Коллинза в экипаже, решив отложить допрос до утра (что, пожалуй, было по-своему гуманно: даже сопернику не пожелаешь попасть в лапы к инспектору, принудительно вытащенному из постели в два часа ночи). — Деньги? — задумчиво переспросил Холмс, постукивая тростью в такт шагам. — Отчасти да. С помощью денег Коллинз рассчитывал вырваться из унылой и однообразной жизни в Сэндитоне. За это его трудно винить, тем более вы и сами составили впечатление о его семействе… Сперва он собирался лишь заделаться двоеженцем. Снял на вымышленное имя контору на Джерси, чтобы его труднее было найти, перебрался в Лондон и вскоре завоевал сердце достаточно богатой и доверчивой молодой особы. Домашние верили, что его частые разъезды связаны со службой… Но чем вероятнее становилась перспектива брака, тем сильнее наш молодчик боялся разоблачения. Значит, от прежней жизни предстояло избавиться. Однако чтобы полностью обезопасить себя от подозрений, ему потребовалось самое надёжное алиби из всех возможных. — Смерть, — закончил я. — Значит, Коллинз уже спланировал убийство жены, когда поселился у нас в Фулворте? — Полагаю, да, — подтвердил Холмс. — Главное, что он предусмотрел с самого начала, — исчезнуть под своим настоящим именем и, скорее всего, инсценировать утопление: он ведь на самом деле неплохой спортсмен. А вот детали продумывал уже на месте. Не хочу вас обидеть, мисс Беллами, но, кхм, недальновидность вашего брата подсказала ему идею, как именно всё обставить. Коллинз понял, что именно Уильям — глуповатый, трусоватый и притом физически сильный — запаникует и поспешит самостоятельно избавиться от трупа, особенно если не найдётся, кому его урезонить. Осталось только дождаться, когда в доме больше никого не будет… — Тогда ясно, почему Коллинз отговаривал Беллами ехать в Чичестер, — вставил я. — Самый верный способ убедить старикана сделать то, что тебе нужно. — Вам лучше знать, — уголком рта усмехнулся сыщик. — Словом, мнимый покойник по примеру Монте-Кристо освободился от ковра, доплыл до берега и уехал по железной дороге в Сомерсет. Арендовав экипаж где-то на пути в Сэндитон, ночью он остановился у ворот собственного дома и предложил Марджери немедленно уехать. Уж не знаю, что за золотые горы он ей наобещал, но, сдаётся мне, она и сама мечтала вырваться из-под мачехиного крова. А любящий муженёк только того и ждал: завёз ничего не подозревающую жену в безлюдное место и задушил… Я, в отличие от вас, не склонен опираться на литературные ассоциации, но не исключаю, что и сам бы выдвинул похожую версию. Уже при первом осмотре места преступления мне бросилось в глаза отсутствие следов борьбы. Миссис Коллинз явно доверяла убийце и не боялась его, и круг подозреваемых бы неизбежно сузился. — А я думал, вас навёл на разгадку какой-нибудь табачный пепел, — снова не удержался я. — Не всегда получается так, как в записках старины Уотсона. Ни пепла, ни окурков я не нашёл, и, хотя их отсутствие ни о чём не говорило, были основания полагать, что убийца, как и Коллинз, некурящий. — Но зачем ему понадобилась я? — с горечью спросила Мод. — Ведь он собирался жениться на другой. — На то были свои причины. Коллинз рассчитывал, что вы, во-первых, начнёте его искать и поднимете тревогу. А во-вторых, обрисуете перед полицией его психологический портрет — человека мягкого, слабого, романтичного и во всех отношениях безобидного. Впрочем, подозреваю, он не так уж откровенно притворялся. Трудно устоять перед женщиной, которая не боится говорить о своих чувствах и носит в сумочке пеппербокс. Холмс многозначительно улыбнулся и вдруг остановился, окинув взглядом вывески на набережной: — А, вот и мой отель. Надеюсь, вы извините меня, если мы здесь расстанемся? Завтра предстоит насыщенный день. Когда, простившись с нами, знаменитый детектив поднялся на крыльцо, мне показалось, что из-под козырька кепки мелькнула ещё одна лукавая улыбка. Мы молча стояли под фонарём, провожая его глазами. Наконец я решился нарушить молчание: — Вы жалеете, что Дадли оказался мерзавцем? — И да и нет, — покачала головой Мод. — Он не тот, с кем можно связать жизнь. Просто он помог мне освободиться. Отпустить Фицроя и себя. Жалею только, что это оказался именно Дадли. — А мог бы кто-то другой? — в её словах мне почудился упрёк. — Господи, Ян, неужели ты до сих пор не понял? Как вообще до тебя достучаться, если ты всегда отступаешь в сторону? — Мод! — запротестовал я. — Я слишком уважаю тебя, чтобы навязывать тебе свой выбор. — Тогда считай, что я его сделала, Ян. И что он совпал с твоим. Наверное, Шерлок Холмс прав: от любви всё же глупеют. Во всяком случае, мне понадобилась целая вечность ровно в полминуты, чтобы осознать смысл её слов. И ещё буквально несколько секунд — чтобы прижать её к груди и уже не выпускать.