Обеззараживание

Красная пелена с глаз спала так же внезапно, как и появилась, и Куоритч понял, что нос заполняет запах крови, насыщенный настолько, что, казалось, весь воздух вокруг состоял лишь из нее. Он в панике, несвойственной его личности, обернулся на Паука, взгляд желтых глаз бегло ощупал мальчишескую фигуру в поисках ран и остановился на руке, с которой медленно стекали вниз красные капли. Казалось, парень даже не обращал на это внимания. — Паук?.. — голос полковника оказался хриплым, и тот поспешно прочистил горло, разворачиваясь к мальцу всем телом, чтобы с непонятным ужасом увидеть, как сын тот вздрагивает от этого действия и как-то боязливо отступает назад. — Ты в поряд?.. — Ты убил их, — перебил дикий мальчишка, продолжая тяжело и затравленно дышать. Он смотрел со страхом, но в тот миг, когда эти слова сорвались с его губ, взгляд светло-карих глаз ужесточился. Майлз замер на мгновение, вспоминая внезапность, с которой стая змееволков выпрыгнула из высокой инопланетной растительности. Животные рассчитывали добыть мясо в лице этих двоих, отошедших от остального отряда, но не ожидали, что тот, кто поменьше, обладает почти такой же быстрой реакцией и с ловкостью гибкого юного тела может извернуться от хищных когтей, получив лишь порез на руке, а тот, кто шумел больше всех, сумеет отбить атаку нескольких из них, а потом пустить в ход армейский нож, вспоров брюхо первому же прыгнувшему в лоб змееволку. Синие пальцы машинально потянулись к виску, на котором оригинал носил свои пугающие шрамы. Чужая память ярко показала, что в долю мгновения могут сделать эти когти, но только запах крови раненого мальчишки заставил потерять разум. — Слушай сюда, пацан, — Майлз пригнулся и, крадучись, двинулся к напрягшемуся Пауку, — уж ты-то должен быть в курсе, что в дикой природе либо сжираешь кого-то, либо будешь сожран сам. — Его взгляд, наскоро метнувшийся по сторонам в поисках потенциальной угрозы, вернулся к парню и заметил, что тот выглядел непривычно пристыженно, но продолжал смотреть с надменным упрямством в своей правоте. Тот, кто смеялся над рекомами и беспрерывно тыкал их синие морды в неудобную правду об их ничтожных знаниях о Пандоре, выглядел так, будто мордой тыкнули уже его. И не просто в правду, а в то, что он, росший среди на’ви, знает лучше всех. — Ты собираешься их сожрать? — уже беззлобно спросил Сокорро, цепляясь взглядом за постоянно шевелящиеся во все стороны уши, которые пытались уловить любой тихий подозрительный шорох. Очень родная деталь в поведении — парень постоянно наблюдал такое у друзей, когда они шли по следу или в детстве играли в охоту. Так же, как и синий хвост, неспокойно шевелящийся на конце. Куоритч, видимо решив, что опасность миновала, выпрямился и уже привычным широким шагом подошел к Пауку. — Дай взглянуть, — привычный командный тон полковника тут же развеял все добрые пробудившиеся чувства, и мальчишка напомнил себе, что перед ним не на’ви, как бы похоже порой он себя не вел, а враг, чьей целью являются его близкие. — Тебе-то какое дело? Майлз, уже подошедший к ощетинившемуся «волчонку» и присевший рядом на колено, сжал жесткие пальцы на его запястье и грубо потянул к себе, не обращая внимание на злобное шипение. Травмированная рука, ранее прижимаемая к оголенной груди в нарисованных синих полосках, явила взору желтых глаз две продольные раны. Неглубокие, поскольку кровь уже успела свернуться и закупорить следы острых когтей естественной защитой, но выглядящие болезненно — кожа вокруг была отечной и покрасневшей. Кошачий нос рекома активно задвигался, собирая всю информацию, что таил в себе человеческий запах — пацан был испуган, полон негодования и даже злости, но не на напавших хищников (Куоритч неосознанно поджал уши), а на него. Неприятно. Реком выпрямился, прижал два пальца к коммуникационному ошейнику и придавил кнопку связи: — Джа, как слышишь? — Слышу отлично, полковник, — четко раздался скучающий голос Александра в наушнике, на фоне что-то весело балаболил Лайл. — Нужду обезьянка справила? — Замолчи и пиздуй ко мне. — Так точно, сэр, — вмиг серьезно отозвались в наушнике, а потом уже встревоженно спросили. — Что-то стряслось? — Сам увидишь, — выдохнул Куоритч, оглядываясь на несколько зарезанных в приступе безудержной ярости черных тушек. — Конец связи. Его рука устало опустилась, он снова повернулся к Пауку. Далеко же они зашли, раз остальной отряд не слышал рычащую возню, которая была несколько минут назад. Спасибо маячку, вшитому в снаряжение каждого рекомбинанта, полевой медик найдет их быстро, но до этого стоило бы хоть как-то обработать раны. — Тут есть, чем тебе помочь? — он беспомощно оглядел цветущую растительность. Пацан удивленно вскинул брови. — Чем твои голожопые дружки залечивают раны? — Ничем из того, что тут растет, — с нескрываемой злобой на прозвучавшее оскорбление ответил Паук. — Раны залечивает цахик, она знает, какие травы с какими маслами смешивать. А так любые легкие повреждения на’ви зализывают сами, — он со знакомой насмешкой посмотрел в желтые глаза. — Уж ты-то должен быть в курсе, что делают в дикой природе. Куоритч сжал челюсти так, что вздулись желваки, и ответил жгучим взглядом, но парень совершенно безбоязненно и даже с веселостью продолжал смотреть в этот яркий сияющий янтарь. — Ну раз ты так утверждаешь… — и прежде чем Паук успел что-то сообразить, реком вновь опустился перед ним на колено и очередным движением, нетерпящим возражений, поднял человеческую руку. Синие губы разомкнулись, на миг показывая белоснежные клыки, а потом к раненой коже прижался горячий язык. Мальчишка замер, оторопело наблюдая, как чужой язык слизывает с его кожи свернувшуюся кровь, весьма чувствительно проезжаясь по ней своей не по-человечески шершавой поверхностью. Он бы и рад был выдернуть руку, отпрыгнуть в сторону и привычно обозвать трехметрового урода, но только смог сдавленно что-то промычать, оставаясь послушно сидеть на месте, как прилежный на’вийский ребенок, чью травмированную конечность ласково вылизывает заботливая мама. Или отец. Странные рефлексы, приобретенные от одного лишь наблюдения за туземными семьями, поскольку никто никогда не помогал ему, когда он по своей глупости (как и все дети) получал увечья. Казалось, только Кири беспокоилась о нем, сразу отводя его к Мо’ат, которая с приятной теплой улыбкой обрабатывала его травмы. Полковник повел ушами на прозвучавшее мычание, вперился взглядом в человеческое лицо и с удивлением отметил покорность парня. Тот, хоть и поджимал губы, мужественно терпя боль, когда Куоритч неумело теребил края раны своим языком (который казался обжигающим и разъедающим своей слюной), но сидел смирно, не сделав ни единой попытки вытянуть руку из его крепко удерживающих пальцев. На зубах почти невесомо хрустнули песчинки, выдавленные вместе со свежей кровью, чей сладковатый металлический привкус тут же засел на вылизывающем языке, и Майлз, старательно вычищающий из ран природный мусор, занесенный когтями змееволка, недовольно сморщил свой синий нос. Ему не понравилось, что так много грязи и не пойми чего еще оказалось забито в порезы. — Хренасе, вы тут повеселились, — внезапно раздалось почти рядом, и Куоритч мигом выпрямил спину. — Как вы умудрились на этих тварей нарваться? — Александр, осторожно переступая вспоротые тушки (из одной до сих пор торчал оставленный армейский нож), подошел к полковнику. — О, так Вы тоже слушали лекцию про лизоцим? — он приземлился на задницу рядом с Пауком и опустил его руку к себе на колени. Она блестела от слюны, добротно осевшей почти на всей ее поверхности. — У аборигенов ее не просто повышенная концентрация в слюне, так еще и бактерицидная способность… — Не в обиду, Джа, но делай уже свое дело, — Майлз сглотнул, во рту все еще ощущался привкус крови его сына Паука. Капрал, лениво махнув хвостом и не глядя, сунул руку в походную аптечку, которая была закреплена на животе, сразу нащупал пачку с дезинфицирующими салфетками и, безмятежно вскрыв упаковку, тщательно обработал раневую поверхность на человеческой руке. Сокорро тихо зашипел, но сидел все так же послушно, хотя в его позе сквозила некая напряженность. — С ними что делать будем? — деловито поинтересовался Александр, нанося на порезы бесцветную мазь — она помогала тканям регенерировать, что в большинстве случаев (в зависимости от ранения) даже шрамов не оставалось. Он поднял голову и бросил выразительный взгляд на убитых змееволков. — Манск еще не развел костер? — Нет, — реком, уже заканчивая накладывать повязку на руку Паука, посмотрел в сторону полковника. Тот нагнулся к проткнутой тушке, уперся носком массивного ботинка в окровавленный бок и с противным чавкающим звуком вытащил свой нож. — Тогда тебе стоит поторопить его. *** — Да еб твою мать! — Лайл почти зарычал, прихлопывая очередное кровососущее насекомое на своей шее. — Заебали! Он вскочил на ноги и, прижав уши к голове, комично завертелся на месте, стараясь поймать взглядом еще одну жужжащую инопланетного кусаку. Но его тут же бесцеремонно поймали за встопорщенный и зло размахивающий во все стороны хвост, чтобы молча дернуть, призывая вернуться к работе. — Ублюдки мелкие, — прошипел Лайл, усаживаясь обратно, снова беря в руки нож и возобновляя разделывать одну из тушек змееволка, принесенных к их месту привала. — Крови на земле — пей-не хочу, какого хуя они ко мне прицепились? — он вопрошающе глянул на Манска рядом, увлеченно сдирающего гибкую хитиновую шкуру с выпотрошенного черного тела. Тот пожал плечами. — Ты аэрозолем брызгался? — на самодельную скамейку из поваленного дерева присела Жница, высыпала рядом горсть толстых веток, только срезанных с местной растительности, и принялась уверенными движениями армейского ножа счищать с них верхний слой. Ее кошачий нос слегка дернулся, улавливая горьковатый запах древесного сока. — У тебя есть аэрозоль от насекомых? — уши Лайла встопорщились, когда он замер, выжидающе уставившись на девушку. Та неторопливо надула розовый пузырь, лопнула его и вновь зажевала. — Он у всех есть. Чем слушал на лекции по снаряжению, лопоухий ты наш? — наточив первую ветку до состояния самодельного шампура, Жница отложила ее в сторону и взяла вторую. Пока рекомы удивительно по-доброму принялись подтрунивать над своим товарищем, Паук сидел в стороне рядом с потрескивающим костром. Благодаря месту, которое они выбрали, крупных хищников, как палулукан, можно было не бояться, а благодаря разгорающемуся огню, плотоядная мелочь сюда не сунется. Но на душе впервые за долгое время, которое казалось бесконечностью, было почти что спокойно не из-за этого. Мальчишеские пальцы раз за разом проходились по плотной повязке на руке, пока мысли в голове рассеянно возвращались к сегодняшним событиям. Гибридный клон не был ему отцом, но впал в неистовство, стоило Пауку так нелепо получить ранение, и увидеть эту ярость, направленную на обидчиков, было страшно. Парень был уверен — не будь у Куоритча ножа, он был порвал нантанг (мальчишка хмыкнул, вспоминая нелепое название, каким обозначают этих хищников небесные люди) голыми руками. Или зубами. И вспоминая то, что синий морпех чуть ли не на всех четырех конечностях прыгал по окружности, определяющую границу между хищниками и Пауком, заставляло сердце трепетать. — Все еще болит? — шумный полковник, не умеющий правильно вести себя в Пандорских джунглях, чтобы не привлечь хищников (ровно как и весь его отряд) сумел подойти незаметно — мальчишка слишком сильно ушел в себя, нельзя было такого позволять, но это только доказывало, что в кругу трехметровых солдат он парадоксально чувствовал себя спокойней, чем в обществе Джейка Салли. — Нет, — просто ответил Паук, покосившись на неторопливо размахивающий полосатый хвост — реком волновался. — Если не хочешь быть сожранным кем-то пострашнее, тебе нужно вести наблюдения с воздуха. Глядя на заинтересованно навострившиеся уши и в желтые сияющие в наступающем полумраке глаза, Сокорро подумал, что, возможно, все не так плохо, как ему казалось с самого начала. И этих рекомбинантов можно обучить быть на’ви. Не смотря на все плохое, что мальчишка про них знал, он успел увидеть, что они были такими же живыми существами, как все. Они чувствовали, беспокоились друг о друге, шутили и помогали. Демоны этого не умеют.