Город потерянных

Часы уже натикали два часа ночи, и спать хотелось просто безумно. Но Саша все никак не мог заставить себя оторваться от старой, почти рассыпающейся в руках книги. Книгу ему из каких-то своих старых запасов выдала Вера, улыбнувшись так, как умела только она, и сказав, что описанные здесь руны встречаются крайне редко, а польза от них может быть огромной. Саша книгу с благодарностью взял, но когда вечером открыл, едва не захлопнул обратно. У рун был ужасно непривычный, какой-то слишком сложный рисунок. С первого взгляда они напоминали китайскую грамоту. Но упрямства Саше все-таки было не занимать. И вот к двум часам ночи, в странном пограничном состоянии между сном и бодрствованием, явилось даже не второе дыхание, а какое-то второе зрение. Хаотичные изломы линий сложились в на редкость изящные и простые рисунки. Саша специальным тренировочным стило торопливо переписывал их к себе, боясь упустить это призрачное состояние. Два глухих удара заставили его вздрогнуть всем телом и с руганью подскочить на стуле. Стучали в дверь, причем, судя по всему, ногой. −Кто там такой отважный?.. – процедил сквозь зубы Саша, бросив беглый взгляд на пожелтевшую страницу. Да, как он и опасался, руны снова превратились в хаотичные зигзаги. Ну сейчас кому-то не поздоровится. Дверь Саша распахнул так яростно, что едва не сорвал с петель. Обнаружившаяся по ту сторону физиономия Пармонова благодушия тоже не прибавила. Саша уже собрался высказать ему все причитающиеся любезности, даже воздуха в грудь набрал перед продолжительным монологом. Или диалогом, учитывая, что Пармонов за словом в карман не лез никогда. И осекся, так ничего и не сказав. С обеих сторон к Пармонову жались близнецы. Мордашки у мальчишек были опухшие и зареванные. При виде Саши они как-то одинаково распахнули глаза и разом сорвались с места, прижимаясь уже к нему. −Котят, ну вы чего? – растерянно проговорил Саша, поглаживая растрепанные русые головки. – Улеглись ведь уже. Даже спустя два месяца после появления в Институте маленькие Немцевы упорно молчали. Только жестами иногда общались. Вилена качала головой и говорила, что это пройдет. Правда, когда именно, предсказать не бралась. −Какой умник додумался оставлять их одних? – негромко спросил Пармонов. – Они там такой вой подняли, я за два коридора услышал. Только сейчас Саша обратил внимание, что в два часа ночи на Пармонове была охотничья куртка, а над плечом выступала рукоять катаны. Однако одежда и обувь были чистым – ни следа ихора. Значит, опять шлялся по каким-то своим таинственным делам. −Кирилл Борисович настоял. – сквозь зубы проговорил Саша. Ему требование Гордеева тоже не слишком нравилось. Мальчики в одночасье лишились родителей, дома, привычной жизни. А Кирилл Борисович требовал от них того же, что и ото всех институтских охотников – послушания и дисциплины. И вчера запретил Саше уже привычно укладывать близнецов вместе с собой. Пармонов скривился, будто кислого хлебнул, и сквозь зубы пробормотал что-то на незнакомом Саше языке. Судя по интонации, вряд ли это было что-то лестное в адрес главы Института. Саша тяжело вздохнул, обнял мальчиков за плечи и попятился в комнату. Только Федя – различать близнецов Рычков все-таки научился почти сразу – вдруг вывернулся из-под его руки и вцепился Пармонову в рукав, потянув за собой и его. Пармонов вытаращил глаза, но вырываться из худеньких детских пальчиков почему-то не стал, послушно шагнув через порог. −Ангел Разиэль, вот еще паровозик из Ромашкова. – обреченно пробормотал Саша. – Так, давайте расцепляться и укладываться. Утром рано вставать. Мальчики торопливо сбросили тапочки, в которых притопали, и уже привычно нырнули под одеяло в разобранную Сашину кровать. Саша только мысленно вздохнул. Кровать и так была не ахти какая широкая. Теперь всю ночь придется провести в одной нелюбимой позе – на спине. Потому что с обеих сторон будут котятами жаться эти двое. Не то чтобы он был против… Просто слишком неожиданно свалилось это наставничество. Пармонов попятился к двери, и Федя тут же тревожно вскинул голову, явно нацелившись опять расплакаться. Саша глазами указал Пармонову на стул у стены, как раз в изножье кровати и в поле зрения близнецов. Сам уселся на табуретку в изголовье, устало опираясь локтями о колени. −Котята. – тихо скомандовал он. – Лапки под подушку, ушки на подушку и спать. Близнецы смотрели на него одинаковыми блестящими глазами и явно ждали чего-то большего, чем обычное напутствие перед сном. Саша улыбнулся и негромко запел: −Ложкой снег мешая, Ночь идет большая, Что же ты, глупышка, не спишь? Спят твои соседи Белые медведи, Спи и ты скорей, малыш. Глаза Сема с Федей закрыли и свернулись под одеялом совершенно как двое маленьких озябших котят. Саша торопливо отвернулся от них, почувствовав, как от боли перехватывает горло. Дети, ангел Разиэль, они ведь всего лишь дети… Голос у него все-таки не дрогнул. Екатерина Юрьевна точно осталась бы довольна. А колыбельная все лилась и лилась, тихая, как шорох снежинок. −Мы плывём на льдине, Как на бригантине, По седым суровым морям. И всю ночь соседи, Звёздные медведи Светят дальним кораблям. Допел Саша почти шепотом. Котята то ли и правда успели задремать, то ли успешно пытались. По крайней мере, лица у мальчиков стали спокойнее и как-то… Мягче, что ли? Саша бросил взгляд на Пармонова и удивленно поднял брови. Тот сидел, закрыв глаза, прислонившись головой к стене и обняв себя руками. И совершенно определенно спал. Этого еще не хватало. Саша осторожно поднялся на ноги, шагнул ближе и потряс Пармонова за плечо. Против ожидания Рома не распахнул стремительно проясняющиеся глаза, как это с ним обычно бывало, когда кто-нибудь будил эту язву, задремавшую посреди занятия. Не вздрогнул и не попытался перехватить чужую руку, что с ним тоже частенько случалось. Глаза он приоткрыл, но проснуться, видимо, так и не подумал. Качнул тяжелой головой и вдруг коротко прижался щекой к Сашиной руке. Потом, видимо, все-таки осознал себя, проморгался, уставился на Сашу, словно в первый раз увидел. Обвел дикими глазами комнату, кровать с уснувшими близнецами, скривился и плавно поднялся на ноги. Саша сделал шаг назад и кивком указал Пармонову на дверь. Рома остервенело потер глаза и шею, прогоняя сон. Высокий воротник черного бадлона съехал вниз, открывая смуглую кожу со свежими линиями тонких царапин. Как от женских ногтей. Саша насмешливо вскинул бровь. Пармонов торопливо поправил ворот и, не прощаясь, шагнул к дверям. −Дядь Ром. От тонкого детского голоса Саша чуть на месте не подпрыгнул. Пармонов замер, словно на стену налетел, и обернулся, почему-то глянув сперва на Сашу, а уж потом на кровать. Близнецы – сна ни в одном глазу – таращились на Рому, и кто именно окликнул Пармонова, Саша так и не понял. −Спасибо. – это сказал уже Сема, положивший подбородок на плечо брату. Пармонов передернул плечами, явно не очень понимая, за что его благодарят, но все же ответил: −Пожалуйста. Спите уже, наконец. И все-таки вымелся за дверь. −Так-так. – протянул Саша, усаживаясь на край кровати. – Ну привет, что ли? −Привет. – это мальчики сказали уже хором, в лучших традициях стереотипов о близнецах. −Мы спать сегодня будем? – Саша против воли улыбнулся, с нежностью глядя на этих мальчишек. Котята, ну вылитые котята. −С тобой. – заявил Федя. – Без тебя страшно. Саша бросил последний взгляд на окаянную книгу с мудреными рунами, фыркнул и пошел гасить лампу. Втроем на кровати было уже привычно тесно. Но котята свернулись как-то очень уютно – между Сашей и стеной. И дружно засопели. Без всякой колыбельной.