В плену фантазии

Саша потирает руку, ушибленную на физкультуре и уверенно движется в сторону старой лестницы. За исключением комнаты и библиотеки, это единственное место где можно найти Разумовского. Рыжеволосый действительно оказывается на одной из ступеней, что-то уверенно чиркая в своем потрепанном блокноте, что Волков не раз отбирал у местной шпаны. Серёжа был абсолютно закрытым от мира, порой казалось, что ему хватало того, что происходит в гениальной голове. Саша и Олег стали единственными, кого допустили за пределы «рыжего круга». — Привет, — Воронова решает заранее предупредить о своем приближение. Но Сережа все равно вздрагивает, поднимая васильковые глаза. Минута и его губы трогает улыбка, он двигается в сторону, освобождая ей немного места. — Привет, — Разумовский шмыгает носом, откладывая блокнот в сторону. Саша роется в рюкзаке, и глаза парня весело сверкают, когда в ее руках оказывается плитка шоколада. Удивительно, но их дружба началась именно с шоколада. Саша попала в детский дом к шести годам. Она собиралась в школу и везде таскала с собой старую азбуку, но автокатастрофа унесла не только жизнь ее родителей, но и яркие мечты, заменяя их серым зданием приюта. В первый же день старшие отобрали ее единственную нить с привычной жизнью, и девочка, сидя на крыльце здания горько плакала. Воронова не сразу заметила, что рядом кто-то сел, лишь после болезненного толка в ребра, повернула голову. Слева от нее устроился мальчик, слишком хмурый, для маленького ребенка. — Тебя кто-то обидел? – недовольно поинтересовался неизвестный. Саша покачала головой, ее детское сердце больше никому не верило. — А чего ревешь тогда? — Они..они забрали мою книжку, – жалобно поделилась Воронова, утирая слезы рукавом своей кофты, которая, к слову, ей совсем не нравилась. — С картинками? — С буквами, — она вздернула нос, всем своим видом говоря «я уже большая, и умею читать по-настоящему». — Хочешь, я тебе новую из библиотеки стащу? Ты только это..не плачь, — ему явно было неловко успокаивать девочку. — Тебя же поймают. Мама всегда говорила, что брать чужое – это плохо. Но мама больше не придет, а этот мальчик здесь, и если протянуть руку его можно потрогать, чтобы убедится, что он настоящий. — Пойдем к Серому, – предлагает мальчик. — У нег есть альбом и карандаши, сможешь там писать свои буквы. Саша кивает, сидеть на ступеньках холодно и сыро от слез. — Как тебя зовут? – наконец-то спрашивает Воронова, когда они ступают на каменную дорожку. — Олег, — мальчик краснеет, видно от мысли, что снова пренебрег хорошими манерами. — А тебя? — Саша. Загадочный «Серый» на деле оказывается рыжеволосым мальчиком, весьма недружелюбно настроенным к появлению Саши. Олег помогает ей забраться в лодку. Мальчик смотрит на нее подобно волчонку, он смахивает на маленького дикаря, что в чисто декоративных целях разукрасил свое лицо, руки и одежду пятнами всевозможных цветов и оттенков. Воронова роется в кармане, добрая соседка тетя Надя, что помогала ей собрать вещи, спрятала маленькую плитку шоколада. Саша еще помнит наставление мамы о том, что с друзьями надо делиться, а они ведь теперь друзья? Сережа недоверчиво наблюдает, как девочка разворачивает обертку и делит шоколад на три ровные части. Его взор чуть смягчается, когда один из кусочков достается ему. Разумовский, обтирая испачканные пальцы о потертые джинсы, протягивает ей свой альбом, позволяя на одном листе нарисовать буквы. А теперь им уже шестнадцать, за плечами десятый класс, впереди целое свободное лето, Разумовский заставляет Воронову и Волкова серьезно взять за учебу: «Я не собираюсь тащить ваши туши своим гениальным умом» — любит фыркать Сережа, пока они заняты уроками. За десять лет дружбы Саша привыкла ко многим вещам, но смена настроению у Разумовского порой ее пугала. Вот он сидит и улыбается солнышку и пению птиц, как в следующую секунду хмурится и что-то бубнит о том, что присутствие Вороновой его раздражает. Саша уверена, что имеет все права на то, чтобы обижаться на «гениальный ум» их детского дома. Когда Олежа стал курить и гулять со старшими девочками, Воронова подслушивала (за что ей было совсем не стыдно), что Волков уже целовался. — Я тоже хочу, — обиженно сопит Сергей, откладывая в сторону учебник по физике. — Слушай, ну вы часто с Сашей вместе тусуетесь, — толкает его в бок Олег, а девушка за поворотом краснеет от его следующих слов. — Чем она тебе не угодила? — Саша не девчонка! — А кто же? – интересуется Волков, чиркнув зажигалкой. — Друг, — пожимает плечами Разумовский. — Подарок от твоего ухажера? – ехидно интересуется парень, и выражение его лица тут же меняется. «— Ну вот, – с тоской думает девушка, разламывая шоколад. — Началось.» — Шурик – не мой ухажер, – Воронова кладет упаковку между ними, и тонкие пальцы Разумовского тянутся за куском шоколада. — Только вот он сам считает иначе, – зачем-то говорит ей Сережа. Саша смотрит на шоколад, что тает от тепла ее рук. Ну, подумаешь, сходила она пару раз с ним погулять, они даже не целовались! А Сережа, когда Саша и Шурик вернулись в комнату мальчиком, после похода в кино, пообещал разбить парню нос, если он подумает назвать Воронову «своей девчонкой». В тот же день они с Разумовским ругаются в пух и прах, не прислушиваясь к голосу разума, коим сегодня является Олег. «— А то, ты не знаешь, что на уме в его-то возрасте! – злобно шипит Сережа. — Навязалась ко мне со своей дружбой, так еще и заботься о том, чтобы никто тебе под юбку не лез!». Воронова дуется на Разумовского еще неделю, а тот, почти серьезно делает вид, что не понимает, в чем дело. Такие «провалы в памяти» для него не редкость, но это не значит, что Олег с Саше ничего не помнят. Сережа может быть жесток, хоть по его загнанному виду и не скажешь, что это милое создание способно красиво поставить человека на место. — Разумовский, опять твои патлы! – гневно возникает учительница русского языка. В ее советском понимание длинные волосы у парня признак наркоманского будущего, и именно это она пытается донести до Сережи каждый урок. — Как урод, честное слово. Воронова первое время вздрагивала на все обзывания в их адрес, пока не поняла простую истину – они детдомовские, с ними всегда будут так разговаривать. — Что до «урода», Мария Васильевна, прошу вас в дальнейшем воздержаться от таких утверждений. У вас, знаете ли, лицо тоже не с картин мастеров эпохи Возрождения, — фыркнул Серёжа, обиженно откидывая волосы назад. Класс замирает, Сереже лепят очередную двойку за поведение, а следующим утром Мария Васильевна обнаруживает в своей сумке крысу, скорая с веселенькими огоньками увозит ее с подозрением на сердечный приступ. Разумовский довольно потирает руки. — Так почему ты сейчас сидишь здесь со мной? – продолжает допытываться Сережа. На самом деле, кроме Сережи это тело занимает еще и Птица, но ни Саша, ни Олег об этом не знают. Да, иногда Разумовский замыкается и огрызается на всех подряд, в такие дни Волков и Воронова уходят на берег и учатся играть в шахматы. Птице не нужна их дружба, навязчивая мысль, что они все пытаются использовать его в своих целях, проросла в нем. Но Саша возвращается каждый раз, не смотря на все обидные слова, на которые Птица не скупится. Ему просто интересно, где у Вороновой порог, где та самая точка невозврата, когда их дружбе придет конец. Он отказывается верить даже самому себе, что не позволит обидеть эту хрупкую девчонку какому-то очередному пареньку, и, чего греха таить, уже придумал план по устранению соперника. Саша вполне может постоять за себя, да и за Сережу, если понадобится, ей, то уж точно не требуется покровительство Птицы. Она была единственной из девчонок, кого он в полном смысле мог называть другом. И Птица, как бы не бурчал о том, что ему не требуется какая-то привязанность, не собирался делить ее внимание с каким-то проходимцем, достаточно того, что им приходится делить одну комнату. — Ты всегда значишь для меня больше, чем какой-то случайный парень, — пожимает плечами Воронова, отправляя кусок шоколада в рот. Птица улыбнулся, хотелось выдать что-то поганенькое, но он смолчал, впервые в жизни просто наслаждаясь её присутствием рядом.