В плену фантазии

Лес молчал. Деревья перестали шуметь, даже ветер, трепавший до этого темные волосы паренька, затих, спрятавшись в пушистых еловых лапах. Щебетание птиц, что слышалось со всех сторон, пропало вместе со срывающимся голосом Волкова. — Аня! Серый! Это их последнее лето перед выпуском, потом они будут строить планы и мечты на дальнейшую жизнь, которая пока кажется чем-то страшным и уж слишком взрослым. Об этом Сережа задумался сегодня за завтраком, уныло размазывая по тарелке овсяную кашу. Олег чертыхается себе под нос, пробираясь сквозь кусты, следом за одним из охранников их детского дома. Кому в здравом уме придёт в голову мысль проводит детям ориентирование в лесу? Кому в здравом уме пришла мысль отправить Аню с Серёжей одних? В плотном вечернем воздухе разливался стрекот цикад, и как бы Олег не прислушивался, никаких не мог уловить шума человеческих разговоров. Лес молчал. Парень старался не думать, сколько всего страшного может случиться с его друзьями. Сережа может упасть в озера, а Аня решится его спасать и тушка Разумовского утянет их на дно. Кто-то из них мог налететь на капкан, могли нарваться на диких зверей, с их – то удачей и летучая мышь может оказаться хищником. Сухая ветка с треском проломилась над его ногой. Волков замирает, прислушиваясь - это Анин голос! — Они там! - громко восклицает парень, и, не дождавшись мужчину, кидается в сторону. — Дай мне карту! - чуть не плачет Воронова, сидя на каком-то пенечке, притянув к себе левую ногу. Боль отзывается на каждое движения тела, что сегодня прошло невероятно тяжелый путь, тяжелым его сделал Разумовский. Серый качает головой, обиженно дуя щеки. — Я сам разберусь! Не сможет же он признаться, как пострадает его самолюбие, если их из леса выведет девчонка. — Вот вы где! - переводя дыхание и держась за сердце, произносит Семён Иванович. — Олежа! - девушка подрывается, завидев знакомое лицо, но тут же со стоном падает обратно, переводя взгляд на свою ногу. — Что случилось? Вы, почему ещё здесь? - Волков опускается перед ней на колени, и аккуратно стягивает ботинок, стопа опухла, похоже на вывих. — Он.. - Аня обиженно тычет пальцем в Серого. — Не захотел делиться картой. Завёл нас, в какие-то кушири. — А с ногой что? - заботливо интересуется Олег. — Упала, - честно признается Воронова, и улыбается. Олежа их нашёл - значит больше волноваться не о чем. Олег помогает ей подняться с пенька, служившего местом отдыха. Грубые мальчишеские пальцы неловко замирают на угловатой девичьей талии. Волков очень старается, что его голос не дрожал от этой непозволительной близости, и молился, чтобы на эту близость не среагировал еще кто - нибудь, точнее что-нибудь. Аня с благодарностью цепляется за плечи юноши, спрятанные под черной футболкой. Последний год даже объятия стали какими-то неловкими, никто из них не мог набраться смелости, чтобы перешагнуть эту черту, что стала между ними на пути к любовной истории. Сережа потупил взгляд, шагая следом за Олегом, то, что их будут отчитывать, было понятно сразу, но грозное лицо Волкова – пугало куда сильнее, чем гнев директора лагеря. Воронова кинула быстрый взгляд на Разумовского. Боль и обида затихла, все поглотила вселенская тоска в голубых глазах Сережи. Аня бы хотела метнуться к рыжеволосому, но вспомнив, что они чуть не заблудились, решила, что немного моральных терзаний пойду ему на пользу. Желудок жалобно заурчал, напоминая, что каша, съеденная с утра уже переварилась, и неплохо было бы подкормить его еще чем – нибудь. — Проголодалась? – поинтересовался Олег, сам-то он успел подкрепиться соком и коржиком, пока ошивался у забора, высматривая своих друзей. Воронова кивнула. — Я надеялась, что мы вернемся до обеда, но у Серого явно были другие планы. Учти, Разумовский, я больше в твоей голодовке не участвую. Сережа пробурчал что-то невнятное. Они, конечно, встречали по пути ягоды, но попробовать их никто не рискнул, тащить из леса еще и полумертвое тело, так себе развлечение. — Хорошо, что ты не красная шапочка, - пробурчал Серёжа. — Иначе бы этот Волк нас сожрал. — Серый, - рука Олега легонько сжала темную ткань девичьей футболки. — Ты же понимаешь, что в данной ситуации, бабка - это ты. — Надо было оставить его в лесу, - громко фыркает Разумовский, когда они выходят к тропинке, что ведёт к детскому лагерю. — А смысл? - Воронова честно старается перенести вес на здоровую ногу, но будь она менее упёртой, Олег бы понёс её на руках. — У него есть карта. И в отличие от тебя, Олег умеет её читать! — И долго вы будете издеваться? - проворчал Серёжа, пряча за волосами пунцовые уши. — Всё неделю, - рассмеялся Олег. — И ещё немного, когда вернёмся в приют. Директриса недолго причитает над потеряшками, Аню тут же отправляют в медпункт, Олег и Сережа, не смотря на усталость, плетутся следом, и покорно ждут у дверей, когда их не пускают в кабинет. Олег жмется ухом к двери, пытаясь вырвать хоть что-то из негромкого голоса медсестры, Сережа мрачно оповещает, что своим напором тот скорее снесет дверь, чем что-то услышит. Воронова, прихрамывая, выползает наружу, Волков, получивший все нотации по поводу постельного режима, клятвенно обещает, что не разрешит ей вставать с кровати до конца недели. — Ну, зачем так радикально, - тепло улыбается женщина. — Это еще цветочки, - выдыхая, отвечает Аня, опираясь на протянутую руку Волкова. Слова Олега начинают казаться реальной угрозой, когда Волков притаскивает в комнату порцию ее ужина, Сережа с восторгом на лице рассказывает, как Олег поругался с их вожатыми, когда те не хотели пускать его в крыло девочек. — Мой герой, - смеется Аня, протягивая Олегу свое печенье. Парень качает головой, и выуживает из кармана что-то завернутое в белую салфеточку, еще одно печенье, его печенье, что он оставил для нее. Дискотеку они решают пропустить, не у кого из них нет настроения дергаться под звуковые волны, Разумовский ворчит о том, что свето-музыка должна называться «кошмар эпилептика». — Я вас больше в лес не отпущу, - серьёзно произносит Олег, когда они выбираются к речке, все вместе. — Мы туда и сами больше не пойдём, - ворчит Серёжа. — Конечно, - поддерживает его Аня, чувствуя, как на правое плечо опускается тёмная макушка Олега. — Но если я в следующий раз решу заблудиться, то теперь знаю, кто мне в этом поможет, да, Серый? — Если ты не замолчишь, то до следующего раза не доживешь, - снова ворчит Разумовский, опустив голову на другое плечо девушки. Волков тихо смеется, слушая их разборки, сердце нежно сжимается – они здесь, рядом, в относительной безопасности, пока у Серого не возникнет новая гениальная идея.