В плену фантазии

      Саша, поджав ноги по себя, сидела на диване, уставившись в книгу, что давно хотела прочитать. С Разумовским чтение было пыткой. Он ластился, как бездомный кот, невзначай просил нежности, и как ему было отказать? Воронова перелистнула страницу, когда дружелюбный голос Марго оповестил её о возвращении Олега и Серёжи. Саша научилась доверять Волкову и, отложив книгу, уставилась на мужчин. На суровом лице Олега было выражение SOS, а Разумовский, повиснув у него на руках, что-то увлечённо рассказывал. — Прости, я пытался его остановить, — оправдывается Волков, опуская пьяную тушку на диван.       Серёжа не умеет пить от слова совсем. Дома контролировать этот процесс всегда было гораздо проще и уложить эту милую мордашку, что смотрела глазами кота из Шрека легче, по крайней мере без особо тяжелых последствий для его кристальной репутации. Но благотворительный вечер (—Ага, как же, — ворчал Сережа, натягивая белую рубашку. — Весь вечер будет говорить о бедных детях, а потом снесет детски дом к чертям!) совсем другое дело.       Саша отмахивается, благодарит Олега и говорит, что дальше справится сама. Идёт к столу за стаканом воды, попутно вспоминая, куда убрала таблетки, ибо Разумовский, как ребёнок, не разбирался в лекарственных препаратах и готов был съесть все, что плохо лежит. А Серёжа вдруг продолжает свой монолог. — Олег, ты позвонил Саше? — бурчит Разумовский. — Она волнуется, давай заедем за цветами?       Воронова пытается не умиляться такого порыва нежных чувств. Отношения с Сережей, мягко говоря, необычные. Иногда мужчина, как ребенок, что дорвался до желанной игрушки, просиживает весь день в своем кабинете и на любые вопросы и просьбы поесть лишь отмахивается. Когда его очередной «энергетический заряд» заканчивается, он не покидает постель и, обложившись одеялом и подушками, берет Воронову в свой теплый плен. Порой Саше кажется, что она встречается с подростком в остром пубертате. Но каждый раз девушка вспоминает какой Разумовский чуткий и тактильный и вместо истерик и бурчания ставит перед ним тарелку с едой, меняет чашки с кофе на ромашковый чай, пытаясь сохранить то малое количество нервных клеток, что осталось у ее любимого мужчины. — А помнишь, тот благотворительный вечер? – Сережа все еще обращался к Олегу, уставившись в потолок. — Я тогда даже к ней подойти боялся, такая серьёзная стояла. Мне Саша потом сказала, что туфли жутко неудобные были.       Воронова подавила смешок, она тоже помнила тот злосчастный вечер. Дурацкие туфли, неудобное платье и похабные взгляды, что сопровождали ее повсюду, девушка не надеялась увильнуть от работы – начальник требовал материал о новом казино к пятнице, чтобы скрасить богачам следующие выходные. Конечно, она слышала про Разумовского – основатель социальной сети «Вместе» был не частым гостем на подобных мероприятиях, но в преддверии нового обновления , ему пришлось покинуть «Гнёздышко». Саша тогда еще долго умилялась, глядя на фотографии с того вечера, Сергей – словно в костюме отца на выпускном, выглядел потерянным ребенком на фоне своего мрачного телохранителя. — А потом, когда она пришла брать у меня интервью, я немного струсил, правда. На фотография во «Вместе» Санька так улыбалась всегда, - Сережа так задушевно вздыхает, что сердце ноет от лавины любви. Саша до него и не знала, что способна испытывать настолько светлые чувства. — Я ей никогда не скажу, что мониторил ее страницу, чтобы узнать увлечения, - Разумовский пьяно хихикает. — Волче, ты знаешь, как трудно было изображать искреннее удивление, когда она восторгалась всеми этими вылазками? Их свидания, и правда, были больше похоже на секретные вылазки спецагентов. Сережа не хотел лишнего внимания к своей персоне, ему было слишком неуютно от пристального внимания посторонних. Все, что только мог, он переносил в Башню, или как сам Разумовский ласково произносил «Гнёздышко». Когда Воронова впервые попала в это самое «Гнёздышко», чувствовала себя немного скованно, все это здание стоило больше, чем офис, где она работала, вместе с сотрудниками, если тех продать на органы. — Олег, я ее так люблю, - Сережа перевернулся на бок, и каким-то чудом, не свалился с дивана. — Олег, ты вообще слушаешь? Мужчина попытался сесть, но вместо лучшего друга и верного охранника, обнаружил перед собой Сашу, милую Сашу, что тепло ему улыбалась, протягивая стакан воды. — Санька, - довольно жмуриться Разумовский и пытается встать, но сразу же откладывает эту затею. — А где..где Олег? — Должно быть уже дома, - она присаживается на край дивана, отдавая мужчине бокал. Разумовский осушает его почти мгновенно, пытается пристроить на полу, но бокал ( Горный хрусталь, Олег, ты ничего не понимаешь, и хватит ржать вообще!) катится от своего хозяина в сторону двери. Саша молча наблюдает за этим представлением. — Я пьяный, да? - доверительно шепчет Сережа, повернув голову к девушке. Та с большим удовольствием запускает пальцы в волосы, от чего мужчина едва заметно мурлычет, ну точно кот! — Да, Сереж, ты пьяный. — Сильно пахнет? – обеспокоенно интересуется Разумовский, в синих глазах плещется отчаяние. — Ты только не уходи спать на диван, ладно? Я постараюсь не дышать в твою сторону. Откуда у Разумовского эта боязнь – что она уйдет спать на диван, Саша не знает, но согласно кивает, пытаясь успокоить основателя социальной сети. — Пойдем спать, Сереж, хорошо? Кажется, за сегодняшний день мы оба устали. Разумовский соглашается на удивление быстро и даже не умоляет ее еще пару минут посидеть вот так рядом на диване, потому что тепло и как-то по-семейному, смущаясь, признает рыжеволосый. Саша забирается в кровать, предусмотрительно оставив на прикроватной тумбочки Сережи стакан воды. Мужчина минут пятнадцать плещется в ванной, и Воронова серьезно решает идти проверять, не утонул ли ее благоверный. Но Разумовский появляется ровно в этот самый момент, довольный собой и благоухающий мятой. Как-то Олег поделился с Сашей, что Серого так кроет после алкоголя еще со времен студенчества, тогда он, правда, ластился к Марго, и слезно обещал свозить ее в Италию, чтобы познакомить с искусством. — Теперь он обещает свозить в Италию меня, - смеется Воронова. — Вот видишь, подкаты у Серого не меняются. Сережа пытается раздеться, каким-то чудом стягивает с себя пиджак, рукав которого нещадно трещит, но кажется, обходиться без потерь в этот раз, разувается, стянуть дорогие туфли, не развязывая шнурков, оказывается довольно проблематично, но ладно. Рубашка, с парой оставшихся пуговиц и большим пятном от зубной пасты, и брюки, у которых расстёгнута ширинка, остаются на мужчине, Саша, стараясь не рассмеяться, готова принимать эти попытки соблазнения. Разумовский смотрит на нее доверительно-нежной моськой, словно просится под одеяло, ближе к ней. — Я полежу с тобой? — Конечно, Сереж, - соглашается Саша. — Только давай снимем рубашку, ты у меня, конечно, прекрасно выглядишь, но так спать будет неудобно. Сережа только кивает головой, позволяет стянуть с себя рубашку и брюки, смущая, бормочет что это он должен ее раздевать. С большим усилием Воронова натягивает на мужчину футболку и тут же оказывает в коконе его теплых ладоней. — Давай будем лежать и обниматься? Обниматься с пьяным Сережей – очень увлекательное занятие. Он тычется носом в копну волос и хаотично скользит руками по спине, трезвый Сережа такую вольность себе позволяет с большим трудом и только после сотого уточнения, что Саша не против. — Расскажи мне о Флоренции. — Я не была во Флоренции, - напоминает ему девушка, поправляя сбившееся одеяло. — Все равно, расскажи так, будто ты там была. Мы поедем туда вместе, будем гулять по залитым солнцем улочкам, любоваться картинами, есть пиццу и пасту, а вечерами пробовать все сорта gelato. После этих каникул я наберу лишние килограммы, но ты меня все равно не бросишь, потому что любишь, правда? — Правда, Сереж, я очень тебя люблю. Саша, конечно, не говорит вслух, что Сереже не мешало бы набрать эти пару килограмм, чисто для здоровья, а просто улыбается, разделяя эту прекрасную фантазию. — Расскажи мне о Флоренции, - снова просит ее Разумовский. Ну разве можно ему отказать?