В плену фантазии

В клане молодую жену Баатара не долюбливали многие, но больше всего претензий высказывала Юма, как потенциальная наследница, она не хотела, соперничать с новыми детьми деда, которых очень даже могла подарить Лия. — Она не Дагбаева! Не Дагбаева! – кричала брюнетка, сверкая своими красными глазами. — Не смей так говорить, - рявкнул мужчина, собираясь приструнить девчонку. — Ты должна и будешь уважать ее, Юмжит! После смерти дочери, Баатар перевез внуков в свой особняк, Гонконг еще никогда не слышал таких адских ссор между родственниками. Чаще всего доставалось Алтану, который, по мнению Лии, перенес больше всех страданий. Потеря матери, долгая реабилитация ног, которые каким-то чудом собрали по кускам, принятие себя, глядя в зеркало на ужасные шрамы, что останутся ему вечным напоминанием о том дне. Алтан считал, что все это лишь по одной причине – потому что в клане его не любят, потому что он выжил в той аварии, потому что он не тот наследник, которого все ждали. Парень знает – в клане его не любят. Не любит Юма, которая слишком занята распрями с дедом, чтобы опуститься до проблем брата. Не любит дед, который занят криминальными делами. А кто же тогда любил? Или все еще любит? Та, что по старческой глупости была названа тетей, хотя больше годилась ему в ровесницы? Лия? Милая и добрая Лия? Алтан проснулся в шесть тридцать, за пол часа до будильника, не потому что выспался, а по привычке, руки болели от уколов, как бы Лия не старалась обрабатывать новые гематомы. Парень смотрел в потолок, чувствуя, как больно медленно поднимается от кончиком пальцев до бедра. «Будь все проклято. Будь все проклято, пожалуйста, все» Своеобразная молитва, с которой начиналось каждое утро Алтана. Кто-то однажды сказал, что не бывает людей, которым не хватало бы причин для самоубийства. Для кого-то это были плохие отношения в семье, для кого-то проблемы с учебой, для Алтана же это был весь мир, за исключением одной детали. Когда Алтан открыл глаза снова, перед ним возникло лицо Лии. — Как ты себя чувствуешь? – тихо шепчет девушка, ставя на тумбочку поднос с едой. Она приходит каждый день, и даже если Алтан не отвечает на ее вопросы, говорит о чем-то отстраненном - о погоде, о фильме, о том, что у повара снова не получился борщ. Парень был ей благодарен за этот акт поддержки. Лия казалось такой же, как и тогда, когда они встретились в первый раз. В ее глаза было тотальное одиночество, невозможность принять все правила клана, что свалились на ее голову в одночасье, все эти истины, которые были чужды и Алтану. Он еще помнит, как очаровательно краснели ее щеки, когда соприкасались их пальцы, какими узкими становились коридоры дедовского особняка, как душили ночи, когда Алтан знал, что они одни. Сердце рвалось к ней, вопреки здравому смыслу и уважению к деду, как мучилось молодое тело, желаю ту, чужую Дагбаеву, не принадлежащую ему в полной мере. — Тебе здесь нельзя быть, - шептала девушка, открывая дверь в свою комнату. Лунный свет скользил по ее атласной сорочке темного цвета. — Нельзя, Алтан. И Алтан соглашался, клялся сам себе и ей больше не приходить, клялся, но каждую ночь, что дед отсутствовал, шел к ней. Выбирался из постели, которая оставалась холодной, не смотря на часы метания, путался в ногах, что вдруг стали непослушными, вываливался из комнаты, воровато озираясь по сторонам. — Уходи, - просила Лия, когда чужие горячие губы касались ее обнаженных плеч, под конец голос срывался на мольбу. Алтан не уходил, повинуясь ее внутреннему желанию остаться. Она любила его, но это было совсем иное чувство, что Лия испытывала к человеку, ставшему ее мужем – Баатару. В такие ночи, мечась от очередного приступа оргазма под молодым телом, она совершенно забывала о Баатаре, забывала его имя, и предпочитала не вспоминать тот день, когда жизнь обрекла девушку на эту трагедию. В мире оставался только Алтан, и его имя нежно срывалось с ее алых губ. Тяжелее всего им приходилось при расставаниях, Алтан возвращался в Петербург, а Лия оставалась в Гонконге, рядом с его дедом, чтобы дальше играть в примерную жену. Когда юный наследник Дагбаевского клана возвращался в Китай на очередные каникулы, под предлогом того, что соскучился по сестре, с которой проводил два часа от силы за время своего пребывания, Лия оживала. Она снова заново рождалась на этот свет, юной, невинной и беспечной, не имеющей ничего общего с той, что сопровождала Баатара на все светские вечера. Лия наслаждалась обществом Алтана, как солнечными лучами, прекрасной музыкой или цветами, которые они вместе выращивали. Тьма уходила, золото несло свой свет. Лия застыла у дверей, из кабинета летели гневные возгласы Юмы. — Почему я? Почему снова я? – возмущалась девушка. — Потому что ты старшая сестра, - устало объяснял Баатар, по его голосу было слышно, что дискуссия идет уже не один час. — И это твоя обязанность, Юма. Ты сама знаешь, что у нас непростое время, ты уже взрослая девочка. Алтану нужно знать, что он может на тебя положиться. — Может мне еще раздобыть себе значок – «образцовая сестра», чтобы Алтан знал, куда ему бежать плакаться в жилетку? —Может, сможешь получиться скидку, если закажешь второй «бесчувственная стерва» . Раздались громкие шаги и Юма вылетели из кабинета деда, бормоча себе под нос бурятские ругательства. Лия заглянула в кабинет и тепло улыбнулась мужчине, стирая морщинки усталости с его лица. — Тяжелый разговор? — Ты не хуже меня знаешь Юму, - Баатар протянул ей руку, приглашая ее в свои объятия. — Каждый разговор с ней тяжелый. Лия запустила пальцы в его волосы, позволяя Дагбаеву на время потерять контроль. — У нее тоже непростое время, не забывай – Юма тоже потеряла мать. Баатар тяжело вздохнул, Лия была права. Во время теракта мир распался надвое: мир бестрашных взрослых, которые сразу же кинулись решать проблемы, такие как Баатар и Юма, и мир испуганных детей, к которым Лия отнесла себя и Алтана. Миры существовали рядом, и не пересекались, даже в пределах одного дома. — Я знаю, моя дорогая, - мужчина коснулся губами теплых рук девушки. — Но ей было бы хорошо, хоть иногда предлагать свою помощь, а не противиться моим советам. Лия улыбнулась, в голове промелькнула мысль, что все Дагбаевы с придурью, и она тоже относилась к их числу. Юма была самой разумной из них, возможно в силу своего характера. Их всех было легче убить, чем переделать, хотя, убить тоже не слишком легкая задача, учитывая могучую фигуру Дракона. — Дай девочке время, она еще покажет свои возможности, - она скользит руками по напряженным плечам Баатара. Он молча соглашается, кивая головой, конечно, Юма покажет себя, но он искренне надеяться, что не застанет это время.