Цветок и Дракон

Кажется, после того, как Вадим начал работать у Баатара проблем стало только больше. И жизнь стала ещё беспокойнее. Сначала этого мелкого в золотую клетку возвращать. Теперь ещё и прошлое пожаловало и упорно делает вид, что ничего не было. Хотя чему тут удивляться? Он же не офисный работник, в конце концов. Азалия только усложняет всё. Вот уже неделю, как она на службе у Баатара. А с Вадимом ведёт себя так, будто они вообще не знакомы. Его это не то чтобы расстраивало. Просто казалось немного странным. У Дракона было предположение, что девушка просто не хочет показывать остальным наёмникам, что они уже виделись. Неясно, правда, по какой причине. Неужели за два года так много изменилось? Вадим со странным упоением вспоминает их второе совместное задание. Она была так самоуверенна, когда знакомилась с кланом, и так плоха, когда им предстояло убить одного человека. Ястребова будто разучилась вообще это делать. Неясно, отчего. Девушка чуть в обморок не шлёпнулась прямо у того деда в коттедже. Вадиму пришлось собственноручно его порешать. И пока девушка приходила в себя, они быстренько смотались обратно. Он помнит, как тряслись руки у Азалии, как нёс какую-то несусветную чушь, лишь бы она успокоилась, и как они в гробовой тишине добирались до клана. А может, она соврала? Может быть, эти два года она не по кланам моталась? Но девушка как будто вмиг забыла об этом. Уже через день она выглядела идеально собранной и невозмутимой. Вадим из солидарности не стал напоминать ей. А может приберёг эту ценную информацию до лучших времён. Как бы то ни было, Азалия поменялась. Причём кардинально. Вадим больше не узнавал в ней ту суетливую и вспыльчивую девушку, которой она была два года назад. Теперь Азалия напоминала скорее каменную статуэтку. Она была ко всему одинаково безразлична: и к анекдотам Вадима, и к кровавой драке. Даже когда на её глазах одному мужику прострелили голову, ни один мускул на её лице не дрогнул. «Отлично притворяется», — думал Вадим. Они с ним актёры одного и того же сгоревшего театра. Вопрос только в том, кого они пытаются обмануть? Отрицать было бессмысленно. Чувства, совсем слабые, едва живые, но все ещё горели где-то в груди. Дракон не был из тех, кто к кому-то привязывается, влюбляться по-настоящему ему вообще не приходилось, кажется, ни разу в жизни. И такие лишения не казались ему чем-то плохим или печальным. Вадим одинаково относился и к предательствам, и к расставаниям. Но почему-то расставание с Азалией далось ему тяжелее всех предыдущих. Она, как пуля влетела прямо в голову и осталась там на всё время их расставания. А теперь, когда она каждый день находится рядом и строит из себя незнакомку, Вадима охватывает непонятная злость. Внутри шевелятся весьма противоречивые чувства. Но он старается убедить себя в том, что тогда ничего между ними не было, и тоже притвориться, будто не знает её. Может, так проще? … Вадим стоит на высоком балконе и без интереса наблюдает за происходящим. — Кто такой Алтан? — Дракон оборачивается на строгий, непривычно ровный голос. Азалия подходит к нему, цокая каблуками, в чёрном смокинге и с красной помадой на губах. Волосы заплетены в высокий хвост, а руки сложены за спиной. Прямо бизнес-леди, а не наёмница. Дракон усмехается своим мыслям. Она встаёт рядом с ним. — Избалованный внучок Баатара. Сначала в Гонконге кантовался, потом с бабушкой некоторое время жил. Но появились проблемки, и пришлось вернуть его. — Вадим смотрит вниз, туда, где суетятся люди в одинаковых красных костюмах, и кивает на худощавого подростка с чёрными волосами, который лениво прогуливается между ними. — Зачем? Юмы мало, что ли? — Баатар решил, что хватит мальчику гулять. Решил держать под контролем. — А он, получается, против — то ли спрашивает, то ли догадавшись, утверждает Ястребова, проследив за взглядом Вадима. — Да. И не только он. Алтан — противоположность Юмы и головная боль для них с Баатаром. — потом выжидает минуту, наблюдает за задумчивым лицом девушки. — Только я тебе этого всего не говорил, — мужчина слабо ухмыляется, но затем вздыхает. — И чего они носятся? — Ястребова переводит взгляд вниз, решая сменить тему, и недовольно рассматривает мечущихся туда-сюда людей. — Видать, отмечают возвращение блудного внука, — тихий и хриплый смех разносится у неё над ухом. Азалия слегка хмурит брови. Она ненавидит всякие праздники и тому подобное ещё с детства. С того момента, когда подарки, найденные под ёлкой, перестали приносить радость, а Новый год ассоциировался только с возможностью скрыть лицо за смешной маской. Вадим достаёт сигарету, но потом вспоминает, что лучше не курить в помещении, и направляется к чёрному выходу, взглядом и движением головы приглашая Азалию присоединиться. Она, вообще-то, не курит. Но почему-то постоять за компанию не против. — Не куришь? — спрашивает слегка удивлённо Вадим, когда девушка отказывается от сигареты. — Завязала. — он понимающе кивает. Хочет спросить что-то ещё, только чтобы избавиться от гнетущей тишины. И чтобы подольше постоять здесь, не возвращаться в душный и суетливый зал. Маленький задний двор уже стал для них чем-то вроде места регулярных встреч и отдыха. Они уже не сговариваясь, приходили в это место и болтали о чём-то. Вадим и Азалия уже точно знают, что чуть позже, в разгар этого торжества, они почти одновременно сбегут сюда. — Баатар сказал у нас сегодня что-то вроде выходного. Ну, знаешь, банкет, все дела. Будет много алкоголя и мало смысла заниматься чем-то полезным. Азалия коротко усмехается, а Вадим отчего-то радуется. Да, непривычно видеть её улыбку. Она улыбалась очень редко. Тем более искренне. Тем более от его шуток. — Я одного понять не могу, нам зачем тут находиться? — спрашивает девушка. — Сам не в курсе. Может для безопасности. А может просто так. Кто его разберёт. У богатых свои причуды — Дракон слабо улыбается, облокачиваясь на стену. — Я думаю, у них там потом чё-то официальное будет, в конце концов, наследник вернулся. А вся эта мишура — чистые понты. — Перед кем? — Пытается возразить Азалия. Но Вадиму известно чуть больше, чем ей, поэтому спорить бессмысленно. — Перед Алтаном. Баатар, видимо, хочет лишний раз напомнить внучку, кто он и где его место. Ястребова замолчала, обрабатывая полученную информацию. Определённое впечатление о Дагбаевых у неё уже потихоньку начало складываться. Вадим думает, о чём бы спросить ещё, и одновременно ждёт вопросов от Азалии. Очень хочет хотя бы вскользь затронуть тему, которая не даёт ему спать с момента их новой встречи. Как-то всё очень странно получается. Азалия стоит рядом, ничего толком не спрашивает и не отвечает, но не уходит. И Вадим не знает, почему сам не решается спрашивать у неё о прошлом. Ему кажется, что она действительно всё забыла. Да и всё меньше видится смысл в этих вопросах. Может, им нужно просто начать всё заново? Вадим выдыхает дым, краем глаза глядя на Азалию. Она стоит, опираясь спиной и одной ногой на стену, сложив на груди руки. И вновь напоминает ему статую. Лицо абсолютно безразличное и очень бледное. Дракону хотелось докоснуться до её щеки или лба, чтобы непременно ощутить сильный холод. Но он пересилил себя. Теперь ему кажется, что девушка не позволит даже смотреть на себя дольше приличного, не то что прикасаться. От этого была непонятная горечь. Вадим не привык к каким-то ограничениям. О личных границах вообще ничего не знал. Но чтобы выстраивать нормальные взаимоотношения, это необходимо. Иногда проскальзывали двусмысленные фразы и намёки на события двухлетней давности. Азалия пропускала их мимо ушей. Скорее всего, не случайно. И Дракона это, мягко говоря, раздражало. Он пытается разбудить в ней хоть одно воспоминание, надеется, что для девушки всё произошедшее хоть что-то значит. Пусть и не в той степени, как значит для него. Наверное, он слишком хватается за прошлое. Но каждый такой момент рождал в Вадиме новую порцию злобы на всех подряд. Он становился ещё более грубым, обвиняя в этом всех подряд: и себя, и Азалию. Девушка чувствовала, даже, наверное, знала, что Вадим ждёт от неё каких-то объяснений, совсем небольшой информации о том, что вообще происходило и что происходит. Но Азалия считала, что в этом просто нет ни необходимости, ни её обязанности. И делиться с кем-то своими проблемами, тем более доверять кому-то, она пока не решалась. Уже доверяла несколько раз. Хватило на всю жизнь. Ей бы тоже хотелось всё прояснить между ними. Но Азалия чего-то боялась. … Такая недосказанность порой усложняла им работу. Но пока была в пределах допустимого, и Вадим особо не пытался предъявлять ей за скрытность. Сам не любил, когда лезут к нему в душу. Но его недовольство всё чаще проявлялось в излишнем сарказме и колкостях. Азалия умело отвечала тем же. Напоминало начало холодной и, по большому счёту, бессмысленной войны. Но от них мало, что зависело. Прошлое слишком сильно держало обоих. Теперь Азалии и Вадиму придётся выбирать между взаимной неприязнью и серьёзным разговором по душам. Пока неизвестно, что из этого проще. И почему они сами всё усложняют?