Ему двенадцать лет Ей восемь лет
Невио
Массимо весь день рассказывал о книге, которую ему недавно подарил Нино. Он увлеченно делился своими впечатлениями и мыслями об этой книге. Зачем тратить свою жизнь на чтение книг, когда вы можете весело прожить её? В то время как другие люди, такие как Массимо, могут утонуть в книгах, я даю людям вдохновение и материал для творчества. Моя жизнь - это лучшая форма повествования, которая когда-либо существовала. Многие хотят быть мной. Я с отцом иду по коридору в нашем подвале и подходим к одной из камер. Он всегда говорит, что я точная его копия, это видно. Черные волосы, как смоль я унаследовал от него, как и Грета. У нас общие глаза и гордый нос Фальконе, как Савио это называет. Я точная копия, реплика. Будущее Каморры. В каждой истории есть монстры. Моя фамилия — это определение монстров для остальных. Фальконе. Моя семья пугала множество людей. Сегодня у меня день рождения. Мы с Алессио и Массимо провели целый день возле огромного бассейна возле нашего дома. Савио был рядом с нами и организовывал разные игры, а Фабиано присматривал за Давиде. Он часто держался рядом и ему было интересно наблюдать за нами. А вот Аврора, на удивлении, старалась держать подальше. Она с интересом смотрела, даже хотела присоединится к нам, но в итоге держалась ближе к Карлотте. Мне просто нужно было поцеловать ее, чтобы она перестала настаивать на игре. Я не возражал, чтобы она играла с нами. Но Аврора старалась изменить правила игры и установить свои, чтобы выигрывала только она. И мне это совершенно не нравилось. Алессио и Массимо не обращали на это внимания, им просто нравилось играть. Когда Аврора проигрывала, она сердилась и топала ногами, а потом возвращалась, требуя реванша. Она много говорит и спорит — очень, очень много — это так раздражает. Аврора так же не любит открываться для всех, но почему-то начала общаться с этими тремя идиотами, которые постоянно крутятся вокруг неё. Но не сегодня и это хорошо. Я не знаю, почему попросил ее поцеловать меня. Возможно, потому что никогда не видел, чтобы она делала это с кем-то другим. И я хотел, чтобы это был наш первый раз. Хотел, чтобы именно я забрал ее первый поцелуй. Хотя Аврора иногда раздражала меня, мне нужно было, чтобы она была рядом. Мне важно знать о ней все, и в этом мне помогает Карлотта, у которой я спрашиваю о том, что мне интересно. О этих поездках в дом Сесилии Маручелли. О визитах этих идиотов к Авроре. О том, что у них происходит в школе. Я знаю обо всём. Мы заходим в одну из камер и я смотрю по сторонам. Серый, холодный пол недавно помыт и на небольшом столе возле стены поставлена сумка, набитая чем-то. Папа прислоняется к стене, продолжая молчать. Дверь за нами открывается, и я вижу Нино и Фабиано, которые тащут кого-то худощавого мужчину. Его светлые волосы в полном беспорядке, одежда на вид старая и ужасно помята. Лицо покрыто синяками и на вид они только поставлены, возможно, дядями. Они подталкивают его к стулу и садят, пристегивая наручниками руки, а ноги верёвками. — Наслаждайся своим подарком на день рождения, — говорит Фабиано, мрачно улыбаясь мне и уходит. Я поворачиваюсь к папе и Нино, не понимая. — Подарком? — Он твой, — папа указывает на мужчину, который дрожит от чистого страха. Его глаза мечутся в разные стороны, будто он ищет способ найти то, что его спасёт от нас. От меня. Я чувствую, как существо внутри меня выползает из своей пещеры, обнажающее зубы, готовое полакомиться телом, которое для меня приготовили. Сейчас мне больше не нужно притворяться, что я такой, как все, я наконец-то в гармонии с собой и тем, что я есть. Хотя я никогда не прячусь, даже когда на публике, но здесь, я свободен. С этим голодом, движущим мной, я медленно подхожу к нему и достаю свои ножи из кобуры, которая прицеплена на моих икрах. Я родился психопатом. Смерть воплотилась в человеке. Возможно, когда я выросту, буду тем, кто заставляет всех запирать двери на ночь от страха быть нетронутыми мной. Я родился с идеальными инструментами, чтобы сделать из меня убийцу, и это гораздо страшнее. Знать, что нет способа остановить это, остановить нас, тех, кто родился с этим желанием быть окруженным тьмой. Знать, что независимо от того, что ты делаешь или сколько любви ты можешь дать, некоторые люди просто созданы для того, чтобы уничтожать жизни. Созданы, чтобы резать, чтобы заставить других истекать кровью. Мой отец и дяди были единственными, кто понимал, какой я человек. Я был особенным ребенком с мрачным воображением. Не было и до сих пор нет никого, за пределами нашего дома, кого бы не пугало мое присутствие, и, честно говоря, мне это нравится. Очень. Я сын своего отца. Мои пальца сжимают рукоятку ножа, направляя острие вниз, к лицу мужчины и я провожу острием по его щеке. Волосы встают дыбом, когда я чувствую, как легко было бы выпотрошить его, как свинью, и смотреть, как кровь льется из его живота. Как просто покончить с его жизнью, вот так, одним движением запястья. Сила бурлит в моих венах. Желание бурлит во мне, создавая лучший кайф, который только можно испытать, когда я делаю ещё несколько порезов на его коже. Нет лучшего чувства, чем это. Знать, что я полностью контролирую его судьбу, знать, что он находится в моей власти. Что он бессилен и жалок. Ниже меня во всех отношениях. Я наслаждался его криками. — Если ты всегда так сдаешь контроль при пытках, то ты не получишь от них никакой полезной информации, — до меня доходит голос отца. — И приступ такой сильной боли за такой короткий промежуток времени не так мучителен, как дозированная агония в течение более длительного времени, — говорит Нино, холодным голосом. Мне плевать. — Что здесь происходит? — услышал я маму, которая бесшумно зашла в камеру. Она смотрит на меня, расширенными от ужаса глазами. — Папа сделал мне лучший подарок на день рождения. Мама дрожит, переводя свой взгляд на папу. Он хватает её за руку и выводит отсюда. Я поворачиваюсь обратно к мужчине. Его глаза продолжают вспыхивать ярким и жутким страхом. Он поглощает все его тело, и это наполняет меня теплом. Я хочу, чтобы он умер напуганным, дрожащим. Прямо перед тем, как он сделает свой последний вздох, он узнает, как выглядит настоящая смерть, как настоящий страх ощущается на языке. Руки полны нервов, к несчастью для него, поэтому он чувствует каждый сантиметр лезвия, вонзающегося в его плоть. Кровь льется из ран как фонтан, вытекая и пропитывая его одежду. Я держу руку ровно, ни капли колебания или дрожи, обнажая его мышцы и кости. Мне почти хочется его пожалеть. Почти. От криков агонии у меня звенит в ушах, вибрируют барабаны внутри. Слезы вытекают из уголков его глаз, и его тело дрожит. Его кожа побледнела, и я знаю, что это потому что у него шок. Потеря крови берет своё. Я дотягиваюсь до верхней части его руки, обнажая плечо, когда слышу хрип в его легких. Мои движения приостановлены, когда я встречаюсь с его глазами, нависая над его лицом, чтобы убедится, что мое лицо — последнее, что он видит перед тем, как умереть. — Достаточно, — твердый голос отца прерывает меня. Он вернулся в камеру. Я качаю головой, но руку останавливаю. — Я ещё не закончил. Отец хватает меня за плечи, оттаскивая от мужчины и поворачивает меня к себе лицом. — Я сказал достаточно. Тебе лучше помнить, кто устанавливает законы в этом доме и на Западе. — Тебе нужно научиться, когда остановиться, когда контролировать себя, — подходит к нам Нино. — Контроль — это не весело.***
«Грета убежала» С этими словами папа ворвался в мою комнату, после того как я ушёл из той камеры. Она всё увидела и сбежала. От меня? Она будет бояться меня? Я не хочу знать ответы на эти вопросы прямо сейчас. Единственное, что мне нужно — это найти мою сестру, которая пропала без вести. Мы проверили весь дом, сад, так же как и дом Фабиано. Но её нигде нет. Её нет рядом со мной уже более двух суток. Мама не может успокоиться, тихо плача в плечо Киары, которая нежно гладит ее по спине. Алессио вместе с Массимо сидит на диване и просматривает камеры в подвалах, надеясь найти ее. Камер на улице у нас не так много, но и на тех, что есть, мы не увидели Грету. Папа мечется из стороны в сторону, не зная, что делать. Его волосы были взъерошены, как будто он много раз проводил по ним руками. Я перевожу свой взгляд на окно и беспомощность ударяется о мою грудную клетку. Тот факт, что я не могу найти её, затягивается на моей шее, как петля. Алессио и Массимо мне близки, я считаю их своими братьями, а не просто кузенами. Мы разделяем одни убеждения и почти все в нас похоже. Но именно Грета, моя любимая сестра, та в ком я больше всего нуждаюсь. Она всегда рядом со мной. Она успокаивает демонов внутри меня. Она часть меня. — Вернись, — тихо шепчу я. Я знаю, что это так не работает и она меня не слышит, но я готов испробовать любые методы, чтобы отыскать её. — Невио, — кто-то осторожно прикасается к моей руке, переплетая маленькие пальчики с моими. Я поворачиваюсь и вижу Аврору, которая с опаской подходит ближе ко мне. Она будто не знает, чего ожидать от меня сейчас. Девочка с светлыми волосами и голубыми глазами, которые она украла у океана, неба. Она выглядит расстроенной и её тело немного дрожит. — Что? — Пойдём со мной, пожалуйста. Она тянет меня за руку к двери и мои ноги по какой-то причине следует за ней. Впервые, с дня моей рождения, она подошла ко мне. Разговаривает со мной. — У меня сейчас действительно нет времени играть в куклы. Аврора ведет меня к своей комнате в их дома. Когда мы были ещё младше, она часто заставляла меня играть с ней в куклы. Из-за чего Алессио много шутил надо мной, пока она и его не заставила. Она иногда умела уговаривать нас. Мы заходим в комнату, в которой я был три дня назад. Мне кажется, что это комната похожа на комнату из фильма о Барби. Стены нежно-розового цвета, как и подушки, которые разбросаны по всей кровати. Игрушки в беспорядке лежат на полу. Фотографии развешаны по всем полкам в комнате и даже прикреплены к стенам. Множество рисунков и поделок украшают комнату. Но я что заметил, так это поднос еды на её прикроватной тумбочке. У Леоны правило «никакой еды в комнатах». — Прости, но я должна была позвать его. Он сходил с ума от беспокойства за тебя, — её голос дрожит. И только сейчас я замечаю, что она обращается не ко мне. Я смотрю по сторонам и вижу, что шкаф Авроры распахнут и ничего не вижу, кроме одежды. Еда на столе. Аврора привела меня сюда. Подхожу к кровати и опускаюсь на колени, заглядываю под неё. Грета смотрит на меня взволнованными глазами. Её волосы растрепанны, торчат в разные стороны. Её пачка, в которую она одета, покрыта кровью и грязью. Её маленькая ручка лежит на животе, прикрывая от меня большое пятно крови. Я наконец-то могу вздохнуть с облегчением, оттого, что наконец-то вижу её. Тянусь к ней, но она отстраняется. Я вздрагиваю, потому что моя сестра никогда не сторонилась меня. Это пугает. — Дай нам минутку, Рори, — я не поворачиваюсь к ней, мои глаза прикованы к моей сестры. Я ложусь на спину на пол и протягиваю руку к ней ближе, надеясь, что она ответит взаимностью и возьмёт меня за руку. Мысли, что она будет смотреть на меня по-другому или перестанет быть рядом, беспокоит меня. Она лучик света в моей душе, которая покрыта только мраком. Я нуждаюсь в ней. И, если она будет сторониться меня из-за того, что она увидела, сломает меня. Мы были разными с ней. Там, где меня привлекала тьма, её тянуло к свету. Там, где меня тянуло к разрушениям, её тянуло к спокойствию. Но мы нуждались в друг друге. И я, надеялся, что нужен ей сейчас. — Мы искали тебя без остановки. Все волнуются, Грета. Мы думали, что с тобой что-то случилось. Она молчит. Грета больше не будет со мной разговаривать? — Теперь ты меня боишься? — мой голос дрогнул в конце. Её глаза наполняются слезами и мне становится невыносимо это видеть. Я никогда не любил, когда Грета и мама плакали. — Грета, — я придвигаюсь к ней ближе, чтобы хоть как-то успокоить её. Быть рядом с ней. — Я не боюсь тебя, — шепчет моя сестра, дрожащим голосам. Это немного успокаивает меня, но тот факт, что она до сих пор не рядом со мной, настораживает. — Я боюсь того, на что ты способен, боюсь за людей, которые перейдут тебе дорогу в неудачный момент. — Мне нравится тьма, Грета, — так же шепотом, говорю я. — Есть темное и светлое, так и должно быть. Может быть, с близнецами то же самое, но между нами это не делилось поровну. Мне досталась вся тьма, а тебе - весь свет. Это к лучшему. — Это слишком большой груз, чтобы нести его, столько тьмы. — Очень немногие люди могут вынести то, чем я есть, — я медленно вздыхаю, когда она осторожно кладёт свою руку поверх моей. — Я могу. — Ты сбежала. — Не от тебя. Я никогда не убегу от тебя, Невио. Я всегда буду рядом с тобой, несмотря ни на что. — Клянешься? Я тяну её к себе, и, наконец-то могу нормально дышать, когда она не отстраняется от меня. — Клянусь.