To Crouch [К Краучу/Пресмыкаться]

— Что ж, приступим, — улыбнувшись, добрый волшебник в возрасте нетерпеливо потер бугристые руки. Поход за школьными принадлежностями близился к завершению. Вдвоем с матерью, худощавой, похожей на мышку женщиной, Барти обошел с десяток разнообразных магазинов, но их сумки не занимало ничего сверх присланного списка. Стандартная школьная форма, набор для зельеварения, простые письменные принадлежности. Все, как у всех. Ведь одни люди не должны выделяться над другими — так всегда говорил мистер Крауч-старший, его отец. Все должны быть равны. Будучи страшно занятым человеком, он сгрудил ответственность за обмундирование сына на жену, пожелав удачи и сухо клюнув каждого в щеку перед отправкой в Министерство Магии. Но Барти не унывал — ему было неплохо и в компании одного родителя, к тому же отец наверняка бы ходил чернее тучи, потря всем настроение. Хотя, уставший под конец тяжелого дня, Барти тоже был близок к такому состоянию. Это был не первый его поход на Косую Аллею, но этот раз казался ему действительно особенным. Все же, сегодня все подбиралось именно для него. Особенно долго Краучи задержались в книжном магазине, где Барти уговорил мать на одну художественную книжку: перед этим отказав ему в посещении музыкального магазина, она не смогла собрать сил для отказа. Солнце стояло в зените, паля мощеную булыжником дорогу, по которой сновало как никогда много магов и колдуний. В дверях лавки Олливандеров Барти нос к носу столкнулся с таким же первогодкой, как и он. Подмигнув и показав язык, мальчишка захихикал и побежал догонять удаляющееся невзрачное, но многочисленное семейство. Оглянувшись, Барти долго провожал его взглядом. Совсем скоро он будет жить в окружении сотни подростов; возможно, с этим самым мальчиком ему придется делить одну комнату в общежитии. — Попробуйте эту, — мастер протянул Барти открытую коробку с простой палочкой без всякой резьбы или украшений. — Тополь, волос единорога, одиннадцать дюймов. Почти как у вашего отца, мистера Крауча-старшего. С нахлынувшим благоговением Барти принял холодную безжизненную палочку и взмахнул ей. Не произошло ровным счетом ничего: в воздух не высыпло даже бледной, тухлой искорки. — Конечно, — укоряя самого себя, заключил мистер Олливандер. — Очевидно, нет. Они перебрали две дюжины волшебных палочек с переменным успехом. К третьему десятку магазинное помещение стало напоминать аварийное: коробки повалились с треснувших полок, одна из деревянных колон слегка обуглилась, чугунный канделябр под потолком угрожал упасть и пробить дощатый пол. — Так, — Олливандер нервно шарился среди уцелевших шкафов, выискивая что-нибудь подходящее. — Может, красный дуб? Отлично подойдет вашему… темпераменту. Моя внучка… — Давайте, — неловко пробубнил невслушивающийся Барти, рассматривая яркую толстую палочку. — Извините за отнятое время. — Ничего-ничего, — волшебник махнул рукой. — Это в порядке вещей. Некоторые посетители проводят перед выбором больше дня. Промычав что-то, Барти резковато взмахнул предоставленной палочкой, и комнату разразила грохочущая белая вспышка. Когда дым и взметнувшаяся пыль улеглись, в небольшом отдалении он увидел пригнувшуюся и зажмурившуюся мать и весьма шокированного мистера Олливандера. Копоть облепила морщинистое лицо, как маска: утерев его рукавом, мастер жестом попросил палочку обратно. — Это… — высоко усмехнулся он. — Слишком уж взрывоопасная смесь. Мощный колдовской выход, но в конечном итоге вы друг друга поубиваете. Он ушел вглубь мастерской, смеясь собственным мыслям, и вернулся аж через десять минут с очередной палочкой, плохо отесаной и напоминающий свежий срез дерева. — Последняя работа, — похвалился он. — Виноградная лоза, сердечная жила дракона; тринадцать дюймов, гибкая и хлесткая. Попробуйте. — Спасибо, — повертев чудаковатый инструмент в руках, Барти недоуменно проронил: — Ну и палка… То есть, — быстро поправился он. — Длинная. Извините. Он отогнал подступающий к щекам румянец и прочистил горло, хоть и не собирался ничего больше говорить. Измотанный взмах кисти — и из кончика вырвался изящный сноп серебряных искр, исчезнувших с переливчатым звоном. — Ничего себе, — громко удивился Барти, раскрывая рот. — Превосходно, — пожилой мужчина хлопнул в ладоши и широко улыбнулся. — Поздравляю, мистер Крауч! — Спасибо, — вырвалось из него уже по-гэльски, и Барти сразу прикусил себе язык. Ведь они находились в Англии, и говорить на гэльском было невежливо. Расплатившись, Краучи покинули лавку и направились обратно к «Флориш и Блоттс», чтобы воспользоваться каминной сетью. — Очень красивая палочка, дорогой, — ободряюще улыбнулась его мать, которую, еще немного, и Барти обгонит в росте. — Спасибо за все, мам, — выдохнув, ответил Барти полностью на шотландском, вкладывая в эти слова слишком многое, не влезающее в рамки нескольких простых слов. — Хочешь, купим домой немного мороженого? — она кивнула на кафе Флориана Фортескью. — Да, конечно! — счастливо заулыбался Барти. Эдинбург встретил их неприветливой пасмурной погодой за окнами. Краучи, подобно Блэкам в Лондоне, жили в центре столицы в скрытом от магглов доме. Правда, в отличие от тех самых Блэков, жилище Краучей не было огромным и роскошным, не отличаясь архитектурой или интерьером от соседних. «Разве трем людям не хватит двух этажей?» — спрашивал мистер Крауч-старший. Справа и слева панелями примыкали точно такие же постройки из коричневого кирпича и с причудливыми крышками, невзрачные задние дворы которых ограждались друг от друга проволокой. Отряхнувшись от пепла, Барти выхватил из рук матери оставшиеся пакеты и, развевая серую мантию, взбежал по скрипучей лестнице наверх, в свою комнату. Ему было невтерпеж начать читать книгу о пиратах, которую они купили, но дамокловым мечом над ним висело призрачное напоминание держать комнату в порядке — пришлось спешно рассовывать новые вещи по ящикам. Иначе вечером все они бы полетели в окно. — Барти, спускайся! — позвала мать с первого этажа. — Растает! — Сейчас! — откликнулся он, на автомате запихнув пакеты под кровать ногой. — Бегу! Для одиннадцатилетнего подростка узкая комнатка подходила мало. Светлые стены, выкрашенные в серо-голубой — ни одного плаката или рисунка. На простом деревянном столе с выдвижными ящиками лишь прозрачный стакан с перьями, незапятнанная чернильница и свеча в минималистичном подсвечнике. Стул, платяной шкаф с двойными дверцами, в углу — зеркало в полный рост на ножках. Сетчатая мусорная корзина. Темная кровать с пледом в цвет стен, такой же коврик рядом. Ничего лишнего. Все пряталось под тайно вынимающейся под кроватью половицей. Под «все» Барти подразумевал любимые вырезки из журнала «Magic-Music», несколько комиксов и прощальные письма от маггловских ребят с их улицы, с которыми от половину половину детства. Как и подобает всем волшебным семьям, Краучи сочинили правдоподобную легенду о переводе сына в частную школу: все легко в это поверили, в основном благодаря представительному виду главы семейства. Так же там хранилось множество других ярких вещей, которые надлежало перевезти в Хогвартс. Все ценности, белкой рассовываемые по углам и щелям, Барти получал от друга, жившего ниже по улице — мальчика тринадцати лет из ближайшей к Краучам волшебной семьи. Он не учился в Хогвартсе: его родители сочли домашнее обучение более приятным вариантом. Тем лучше было для Барти, находившем его общество невероятно интересным и весьма полезным. Благодаря ему за спиной Бартемиуса Крауча-старшего в дом ежемесячно протаскавалась разнообразная контрабанда. Намеренно топая и отбивая босые пятки, Барти спустился на кухню, где его дожидалось растекающееся ванильное мороженое. С присвистом он плюхнулся на стул и накинулся на угощение, шкрябая ложкой и позволяя себе любое свинство вплоть до вылизывания тарелки: пока отца нет рядом, можно немного и расслабиться. Если бы трапеза проходила в полном составе, Барти бы сидел с идеально выпрямленной спиной, чинно поедая белую жижу ложка за ложкой в течении получаса, вопя внутри от отвращения. Или получил бы в подарок новый головной убор в виде той самой тарелки. — Я помою, — отобрав пустые тарелки, Барти подскочил к раковине и мигом включил воду на полную мощность. — Иди, — он отогнал мать мокрой рукой, не замечая, как по груди расползается пятно. — Все равно Винки на рынке. — Пакостник, — потрепав уворачивающегося сына по светлой челке, она покинула кухню. Вечер прошел согласно привычному всем расписанию. Вовзращение мистера Крауча, ужин с обсуждением прошедшего дня, рассказ Барти о полученных впечатлениях и демонстрация палочки. В этот раз Барти чинно орудовал вилкой и ножом, расправляясь с бифштексом как «подобает». Когда отец отправился в кабинет доделывать незаконченную работу, а мать засела за очередное вязание, Барти вернул в общий книжный шкаф учебник по трансфигурации для первокурсников, и прошмыгнул к себе в комнату. «Невероятные приключения Одноглазого Джо» сами себя не прочитают! — Спокойной ночи, сын. С реакцией лучшего ловца в мире Барти спрятал «глупую» книгу под одеяло и сдержанно улыбнулся заглянувшему отцу. — Спокойной ночи. Мистер Крауч бегло осмотрел комнату и, не найдя ничего примечательного, закрыл дверь. А Одноглазый Джо тем временем готовился брать на абордаж испанскую шхуну.

***

— Не забывай писать, — слезно попросила миссис Крауч, крепко обнимая Барти на прощание. Свист алого паровоза перекрыл дальнейшую речь, и каждые две секунды отвечающий «хорошо» Барти услышал только «мы будем очень скучать». — Веди себя прилично, — скупо обронил мистер Крауч в костюме с иголочки. Идеальный косой пробор и не меняющие форму усы-щеточки не колебало поднявшимся ветром. — Хорошо. — Не позорься. Учись прилежно. — Хорошо. Предпоследний гудок оповестил о скором отбытии, и Барти поспешил с платформы 9¾ в ближайший вагон. Стоило подняться по ступенькам, маска безукоризненной дисциплинарности с треском слетела с него, выпуская на волю всю имеющуюся безалаберность. «Вот она, настоящая жизнь!» — восторженно подумал он. Несмотря на то, что этот вагон находился в голове состава, здесь было яблоку негде упасть: толпы студентов, веселящихся, привествующих друг друга, делящихся новостями, перебегали вдоль коридора из одного купе в другое. Относительно свободным оказалось последнее, ближайшее к туалету. Закатив тяжелый чемодан, Барти быстро поздоровался и мельком взглянул на щуплого черноволосого мальчишку, бледного настолько, что можно было сомневаться в его живости. Уже переодетый в форму, он сидел у окна с опущенными на колени руками, как фарфоровая кукла в гостинной дома Краучей. — Я… — от грубого пинка, оставившего след на боку, чемодан закатился под сидение напротив. — Барти Крауч! — запыхавшеся он шутливо утер лоб тыльной стороной ладони и завалился на диван, когда поезд дернуло. — Приятно познакомиться, Барти Крауч, — высоким голосом ответил розовеющий мальчик и отвернулся к убегающему снаружи перрону. — Меня зовут Регулус Блэк. — О-о-о, Блэк! — с жаром воскликнул Барти. — Я знаю! Что именно знает, он не добавил, но пресловутый Регулус все равно втянул голову в плечи, сминая накрахмаленный воротник. Волнистые волосы упали на лоб, и он смущенно их поправил. — В смысле, — Барти, озадаченный такой реакцией, почесал затылок. — Вы же супер-известная семья и все такое. — Ага… что, прости? — тонкие черные брови непонимающе свелись к переносице. — Ох, черт, — костяшки пальцев стукнули по выстриженному виску. — Говорю, вы очень известные. Просто я привык к гэльскому, иногда вырывается. В глазах, так похожих по цвету на стены в комнате Барти, промелькнула заинтересованность: — Ты шотландец? — Да, а что? — привыкший к предрассудкам со стороны англичан, Барти мгновенно занял оборонительную позицию. Регулус, не ожидая выпада после безобидного по его мнению вопроса, отшатнулся. — Да ничего. — Ну ладно, — все еще косясь на него, Барти пересел поудобнее. — А ты из Лондона? Регулус молча кивнул, теребя манжеты. «Что за комнатный цветок?» — прыснул про себя Барти, отвязно вытягивая ноги. «Да на нем ни одной веснушки нет!» — бессознательно он прикоснулся к своему лицу, щерно усыпанному ими. — Вот везет, — сказал он вслух вместо этого. — Ты, наверное, везде побывал. — Ну, — Регулус отвел глаза куда-то вниз. — Мне редко разрешали выходить в город. Но я бывал в других красивых местах — у Лестренджей, и у Малфоев, и у… Барти замахал руками, прерывая его: — Только не говори, что этим летом ты не был на концерте Сильвестра Уайта! — Нет, не был, — обиженно сказал Регулус, ежась в маленький черный комок. — Кощунство! Как?! Ты же из Лондона! — Кто этот Уайт? — осторожно поинтересовался он. Возмущенно и одновременно обескураженно ахнув, Барти театрально откинулся на спинку сидения, а потом полез в чемодан и долго в нем копался, выуживая со дна сохраненный ценой жизни плакат со своей любимой звездой. После он гордо продемонстрировал мальчику местами помятую белую бумагу, на которой красовался, кружась вокруг себя, полуобнаженный мужчина с зелеными волосами. — Никогда не видел, — признался Регулус, хмурясь так, будто на фотографии изображался разыскиваемый преступник. — И не слышал. — Многое упустил, — важно сказал Барти, любовно укладывая плакат обратно. — Он просто потрясающий! Разговор между ними тек неспешный — обо всем и ни о чем. Успокоившись, Барти старался быть миролюбивее и не наседать на нового приятеля. Кто знает, может он будет жить с ним? Как оказалось, Регулус был в поезде не один. — Мой старшый брат, Сириус, — произнес он с каким-то комом в горле. — Он в соседнем вагоне. — Можем заглянуть к нему, — Барти пожал плечами. — Я не против. — Нет, — уклончиво ответил Регулус. — Он обещал сам прийти ко мне. Он и его друзья. — Как хочешь, — Барти закинул в рот драже «Берти Боттс», приобретенное пятью минутами ранее, и скривился — ему попался вкус соплей. К ним никто так и не присоединился. Регулус посматривал то на темнеющее окно, то на дверь, то на маленькие наручные часы, и в конце концов Барти решил, что его старший брат — болван. А Регулус слишком доверчивый. Но дверь все же открылась — аккурат когда Барти защелкнул пряжку ремня школьных брюк и готовился сесть. — Регулус, все в порядке? — внутрь заглянула невообразимой красоты женская голова с прямыми платиновыми волосами длиной не меньше трех футов. — Да, все отлично, — подтвердил Регулус. Девушка показалась целиком. Барти протер глаза, но она никуда не исчезла — высокая, тонконогая блондинка со значком старосты на груди. Вторая кукла. — Я встречу тебя на станции, не теряйся, — махнув волосами, она развернулась и задвинула дверь купе. — Ага, — безэмоционально согласился Регулус, вовсе не замечая оторопь Барти. Подобрав челюсть, тот хрипло спросил: — Кто эта красотка, черт возьми? — Моя кузина, Нарцисса, — прохладно пояснил Регулус. — Ну, признаю — в бытии Блэков есть свои плюсы… — сдался Барти. По ежегодной традиции у поезда их встретил лесничий и хранитель ключей в одном лице — Рубеус Хагрид, переправляющий первогодок через озеро. Как и обещала, Нарцисса Блэк перехватила Регулуса на станции «Хогсмид», и Барти поплелся к берегу самостоятельно. Не обнаружив ни одного знакомого лица, он подсел в лодку к случайным школьникам и наслаждался открывшимся великолепным видом в молчании. Он не мог поверить, что будет жить в этом огромном замке с бесконечными золотистыми окошками и остроконечными башнями. О чем же тогда думали магглороженные? Когда их оставили в закутке перед Большим Залом, Барти прижался к стене, оставив попытки отыскать кого-либо в гудящей толпе. Голову наводняли мысли куда важнее: куда же его распределят? каким будет этот факультет? какими будут одноклассники? Регулус нашеля на стуле под Распределяющей шляпой. Его вызвали одним из первых — и он стал первым новеньким слизеринцем. Барти тоже отчаянно мечтал попасть на Слизерин, потому там учился Сильвестр Уайт, и, наверное, в своих стремлениях он не был одинок. Вся шеренга только и шепталась, что о Слизерине. — Крауч, Бартемиус! — вызвала его строгая волшебница в прямоугольных очках. Запнувшись о собственные ноги, Барти выпал из общей кучки и криво поднялся на помост. Опустившаяся шляпа закрыла обзор на четыре факультетских стола, погружая глаза в кромешную тьму. — Как интересно, — поделилась она с ним. — Вы, Краучи, нечастые гости в Хогвартсе. Незамедлительно Барти поведал ей о своем желании. — Слизерин? — кажется, шляпа удивилась. — С вашим характером я бы посоветовала вам Гриффиндор, или Хаффлпаф — я вижу не меньше трудолюбия и доброты. Барти упорно повторил в своих мыслях: «Я хочу на Слизерин». — Это невозможно, — отозвалась Шляпа. — В вас нет совершенно ничего слизеринского, как и в доброй половине присутствующих на сегодняшнем распределении. Мой вам совет — пользуйтесь своим умом, Бартемиус Крауч, он у вас отменный. РЕЙВЕНКЛО! Последнее слово прогремело столь оглушительно, что всю дорогу до одного из центральных столов у Барти звенело в ушах. Заняв пустое место, он с сожалением посмотрел на Регулуса, выслушивающего что-то от Нарциссы. — Эй, привет! — кто-то слева хлопнул его по плечу. — Мы теперь в одном классе! Толстощекий холеный мальчик — Дамокл Белби — протянул пухлую руку для рукопожатия. Натянув вежливый оскал, Барти пожал ее, пока место напротив занимала перепуганная девочка с пушистыми волосами и темной кожей. Вскоре скамья заполнилась битком, а с другой стороны уселся тот самый мальчик из лавки Олливандера. — Ну привет, Крауч, — озорно ухмыльнулся он. — Теперь официально знакомы. Лишь по одному взгляду Барти понял, что их с Уолтером Финниганом ждет море проделок и шалостей, возможно, оканчивающихся отработками. Лишь вообразив это себе — отработка, немыслимо! — он взбудораженно затрясся. Пир был великолепен. Наполнив тарелку до краев, Барти, как с голодного края, набросился на яства коршуном, не чураясь помогать себе пальцами. Его не волновали чужие взляды, которых наставлял остерегаться отец — да на него никто и не смотрел, всех увлекла вкуснейшая еда. «По сути» — размышлял Барти по дороге в башню Рейвенкло. — «Этот вариант даже лучше Слизерина. Ближе к звездам.» Общую гостиную и правда, куда ни взглянь, украшал звездный орнамент. Больше всего их было под стеклянным куполообразным потолком — Барти до боли задрал шею, чтобы все получше рассмотреть. Загадочные малоосвещенные винтовые лестницы вели вверх — к спальням, и вниз — в туалеты и душевые. Комната с табличкой «Крауч, Финниган, Сайкс» ждала жилцов недалеко от входной арки. Ворвавшись в нее первыми, Барти и Уолт мгновенно посеяли внутри хаос: — Ух ты! — Уолт, бешено вертясь волчком, оглядывался. — Втроем! Моя сестра училась на Гриффиндоре, их в одной комнате жило аж целых пять! — О, у тебя есть сестра? — по привычке Барти грубо запихал чемодан под кровать в центре, не утруждая себя распаковкой — завтрашний день был субботой. — Целых две, — ухмыльнулся тот. — Правда одна маггла, но она как бы не совсем родная, знаешь. Барти не успел ответить: в комнату вошел третий, что по фамилии «Сайкс». С крупными, но красивыми чертами лица, средего роста и телосложения, с прямыми темно-шоколадными волосами. — Эй, красавчик , — засмеялся Уолт, показывая всем кривые зубы с выдающимися вперед клычками. — Ты — Винни? Мальчик потупился и, сутулясь, боком прошел к последней незанятой кровати. — Э-эй! — уже громче повторил Уолт. — Ты Винни Сайкс? — Да, — он раскрыл чемодан, доставая пижаму и зубную щетку. Спохватившись, Барти с трудом выдвинул свой и сделал то же самое. — Я Винсент. — Вот и чудненько, — ударив в ладоши, Уолт вернул внимание обратно к Барти. — А это еще что? Примерявший к стене ворох плакатов Барти, позабывший о пижамах и щетках, недоуменно оглянулся. — Пвакаты, — невнятно сказал он сквозь клейкую ленту в зубах. — Я вижу, — две ручонки возвелись к небу. — Ты что, слушаешь Уайта? Ровно в этот момент глэм-певец повернулся к миру спиной и, откинув переливающуюся мантию, отставил тощий зад, а потом махнул ногой на гигантском каблуке. — А что такого? — Барти вмиг покраснел и решил не развешивать оставшийся «алтарь». Уравновесит «Котлами» — тогда никакие обвинения к нему не прицепятся. — Он же г*****й, — плюнул Уолт с неприязнью, подключаясь к украшательству гнезда со своей стороны — на первом плакате потрясала метлами сборная «Селькирских скитальцев». Барти примерно знал, кто такие эти г****ые, от маггловских приятелей, и те крайне нелестно отзывались о тех странных людях. — Нет, с чего ты взял? — заспорил Барти, защищая кумира. — А по нему не видно разве? — Не видно! — Нет, видно! — Даже если г*****й, то что? — подал блеющий голос Винни, и двое намеревающихся подраться мальчишек в страхе повернулись к нему, словно забыли, что они здесь не одни. — Ничего, — хмыкнул Уолт, для верности проводя рукой по глянцевой бумаге. — Ни-че-го. Я иду в душ. Похватав ванные принадлежности, он ураганом пронесся к лестнице, и в комнате восцарилась тишина. Винсент методично раскладывал вещи, Барти вешал припрятанную гирлянду со светлячковыми водорослями внутри — отбрасывая флуоресцентный свет на танцующего певца и группу хмурых мужчин в кожаных мантиях, они не могли не завораживать. — Я тоже его фанат, — деловито сказал Винни. — Думаешь, пока не стоит вешать свои плакаты? Вдруг он умрет от шока. Или переизбытка «г******ны». Поперхнувшись, Барти громко рассмеялся и долго не мог остановиться. А когда к ним вернулся Уолтер в глубоко-синей пижаме, взорвался смехом повторно.