Уолт
Привет, Барти! Я в Ливерпуле, так что пиши туда, если захочешь. Мама здорово испугалась совы: пришлось объяснять по телефону, что нужно переписать адрес на конверте и отправить сову дальше (кажется, она у вас не очень смышленая. прости). Мама скормила ей немного мясного фарша и, кажется, вашей сове понравилось, ха-ха! Чуть не откусила маме палец. Не смею тебя просить разбираться в нашей неволшебной почте, потому что я сам до сих пор не научился различать марки и все эти индексы. Ну, надеюсь, папа не забрызгает других сов святой водой (вашей немного не свезло). ДжорджДжонатанн
P. S. Отправляй сову на адрес «Ливерпуль, Гринхилл-роуд 40» Барти, Большое спасибо за поздравление. Мне очень приятно, что вы про меня не забыли. На сам день рождения съехалась туча родственников и всяких гостей, но я бы променял это все на наши летние посиделки у озера. По секрету, до этого я даже не мог никого назвать настоящим другом. Помню, что на каникулах ты ограничен в новостях, так что на всякий случай передам в конверте пару вырезок. Дурацкий Уайт, до нового года никаких песен и всего три концерта. А тур в Америке! Ты представляешь себе это? Как нам жить-то?! Я готов поклясться своей жизнью, что тут что-то нечисто и это не просто «отпуск». Попомни мои слова. Джон пообещал привезти в шуолу гитару. Мне бы хотелось, чтобы он пел не только маггловские песни. Согласись, было бы здорово петь всем вместе. На озере… Если узнаю что-нибудь важное, сразу же напишу.Винсент.
«Вдруг я встречу кого-то из Хогвартса?» — идея Уолта прочно засела в голове Барти. Тоненьким звоночком откликнулось «Я тоже живу в Эдинбурге!», услышанное далекой весной. Раз Кэмпбелл не выходил на связь, стоило найти другого компаньона для прогулок. Тем более Эшли Грей не отказала во встрече и прислала ответ в тот же день. — Девочка? — оживилась миссис Крауч, заслышав просьбу сына об отлучке. — С твоего курса? — Да, — уклончиво сказал Барти, ковыряющий ковер носком. — А факультет? — Она с Гриффиндора, мам. — Ну, это не приговор. Не расстраивайся. — Она отложила журнал о садоводстве и с сочувствием, причину которого Барти не разгадал, на него посмотрела. — Грей… не припомню такую фамилию. — Она мне не нравится, мам, — Барти прикладывал все усилия, чтобы не раскраснеться и не отвернуться. Это был бы полный провал. Улыбка его матери немного померкла. — Конечно. Но, может, цветы… — от легкого движения палочки герань в ближайшем горшке распустилась нежно-розовыми цветами. — Нет, нет, — он в ужасе замахал руками. — Спасибо, правда не надо. Одевшись в самую обыкновенную одежду, в не самом дружелюбном расположении духа он вышел на улицу. Как известно, Краучи жили в сердце города, но дом Греев располагался на окраине, так что Барти и Эшли договорились встретиться неподалеку от Калтон Хилл — холма с живописной смотровой площадкой. Барти даже не пришлось прибегать к неволшебному транспорту для того, чтобы добраться за пятнадцать минут раньше назначенного, так что он предался угрызениям совести — ведь Эшли с большой вероятностью прямо сейчас приходится преодолевать сложный путь. Улочки подножия обыкновенно наводнялись по ночам, но, неудивительно, парк исхаживали десятки туристов. Барти присел на ступеньки неподалеку от Риджен-Бридж, высматривая в толпе приметную внешность Эшли. При нем не было часов, но, судя по внутренним, девочка немного запаздывала. Ветер лохматил тщательно приглаженные волосы, а от проезжающих мимо автомобилей поднималась неприятная пыль, слепящая глаза. — Привет, — раздалось сбоку. — Моргана и Мордред! — воскликнул Барти, всплескивая руками и роняя листочек с куста, мусолимый в пальцах все это время. Эшли прыснула. Она еще больше загорела, и белые пятна, расползающиеся по открытым участкам кожи, выделялись ярче, чем раньше. — Как ты умудрилась загореть здесь? — спросил Барти, кивая на белое небо, как только они достигли парка. — Ездила к родственникам, — она пошла по дорожке, ведущей наверх. — Тебе повезло — письмо пришло как раз к моему возвращению. Кстати, а что у вас с совой? — Что с совой? — буркнул Барти, шагая следом. Дома их сова вела себя совершенно обычно, и можно было лишь догадываться, что на нее находило за время полетов. — Ну, она немного странная. — По мне так нормальная сова. Они немного помолчали, а потом Эшли, как шарманка, завелась рассказывать о поездке в Марокко, потом о друзьях-гриффиндорцах и их приключениях, а потом просто обо всем на свете. Барти кивал и вставлял редкие междометия, не пытаясь вовлечься в разговор. Он и сам любил поболтать, но с такими болтушками, как Эшли, это не представлялось возможным. — И потом Поттер сказал… Барти давно потерял начало истории. Пройдясь по смотровой площадке, они спускались с другой стороны, и он ухватился за тему, в которой хоть как-то был сведущ: — Я немного знаком с Блэком и Поттером… Нелестные дополнения не успели вылиться на свет, так как его перебили: — О-о-о-о-о! — Эшли округлила и без того большие черные глаза, полные восхищения. — Они такие крутые. Однажды они заманили Пивза в гостиную и перевернули там все вверх дном, веришь? — Верю, отчего же нет. — А когда закончили отработки, разлили в мальчаковом душе эктоплазму! — Ужасно. — Нет, было очень здорово! — она наморщила широкий нос. — Она такая смешная и зеленая, трясется еще… Зеленый — мой любимый цвет, ты знал? — Нет. — Почему он достался Слизеринцам?! Еще мне нравится красный — естественно, я же на Гриффиндоре… Они плутали по городским улочками, пока не начало смеркаться. От влажности одежда Барти стала липкой и неприятной наощупь; туфли сильно, почти до крови натерли пятки и мизинцы, ему хотелось поскорее вернуться домой. Но какого же было удивление, когда Эшли показала рукой вправо, на ряд маленьких домиков: — Я там живу. Ну, встретимся в школе, да? — До встречи, — пробормотал Барти. Не успел он оглянуться, как девочка вприпрыжку поскакала к своему двору. Он понятия не имел, где находился и как оттуда выбираться — приходилось полагаться на память и идти ровно теми же тропами, которыми они шли сюда. Глаза отчаянно искали ориентиры: темная крыша в форме пики, лягушачий флюгер, дорога, мощеная крупным булыжником… Поняв, что давно пропустил ужин, Барти собрался с силами, чтобы подойти к случайному прохожему и спросить дорогу. Но в сорока футах приметилась знакомая фигура длинноногой кудрявой девушки, покуривающей тонкую сигарету. — Льялл, — прошептал Барти и припустил за ней. Она шла, медленно покачивая бедрами, а Барти бежал диким кабанчиком, расталкивая людей. Но когда она остановилась и поцеловала незнакомого парня, он затормозил пятками и выпучил глаза хлеще, чем Эшли. Неужели они с Кэмпбеллом все-таки разошлись? «Вот почему он не выходит из дома» — Барти хлопнул себя по лбу, — «Убивается, бедняга». Решев обойти парочку стороной, он перешел оживленную улицу, горящую желто-оранжевыми фонарями, и вдруг признал знакомые места. Пришлось снова перейти на бег, хотя из-за частых передышек добраться до дома удалось за то же время, какое бы затратилось на размеренный шаг. В прихожей его встретили оба родителя. — Где ты был? — голос отца был сух и жёсток, его образ выглядел ровно так же. — Я, ну, — заблеял Барти. — Я был на Калтон Хилл, а потом… — Ты знаешь, который час? Барти заглянул за отцовскую фигуру — часы на стене показывали почти половину десятого. — Мы чуть с ума не сошли, милый, — добавила заламывающая руки мать. — Я немного потерялся, — попытался оправдаться он, но сразу понял, что это было зря. — Значит, тебе рано гулять самостоятельно, — отрезал отец. — Ты проводил эту мисс? Барти покраснел до корней выгоревших волос. Зачем мать растрепала ему? В ожидании презрительных насмешек, он бросил едва различимое «да». — Молодец, — вдруг похвалили его. — И только поэтому ты не останешься без ужина. Краучу-старшему было вовсе необязательно знать, что это «провожание» вышло случайным образом, и у его сына и в мыслях не возникало таких намерений. Барти пропустили в столовую, мелким шагом за ним просеменила мать: — Маленький джентельмен, — она горделиво погладила его по плечу, и Барти чуть не стошнило на накрытый стол. Обязательно все всегда так выворачивать?! — Как погуляли? — Нормально, — процедил он. В общем, прогулка с Эшли Грей ему крайне не понравилась, и впредь он решил избегать с ней встреч, убедившись, как сильно ему повезло с приятелями на Рейвенкло. Остатки каникул протекли по идентичному сценарию. Сова (без признаков странностей) принесла новую пачку писем: Уолт делился впечатлениями о визите в столицу Англии, а Джон радовался разрешению на гитару в замке, полученному взамен на членство в в хоре. Были и другие послания: Барти! Присылаю последнюю статью из журнала, читай скорее! У Уайтов будет ребенок! Мерлиновы простыни! !!!!!!В
Привет, Барти, Честно, я удивилась, когда ваша сова врезалась в мое окно. Но твоему письму — нет. Как чувствовала, что напишешь. Нет, Уолта я не встречала. Почти все время торчу на Косой аллее, так что если соберешься с родителями, черкни мне — может, пересечемся. Признаюсь, немного забила на домашку (хватило в школе, отложила все на август), так что сижу и смотрю, как дедушка изготавливает палочки. Со мной моя маленькая троюродная кузина. Вообще-то, он ее дедушка больше, чем мой, так что это ее будут готовить как будущую мастерицу волшебных палочек, а я просто за ней присматриваю. Зато у меня свободный выбор, чему посвятить жизнь. Уж точно не скучному ремеслу или служению в Министерстве Магии. А ты как считаешь?Пандора
Привет, Барти Крауч. Спасибо за письмо. Я бы разучился английской письменности без тебя. Шучу. Я пишу двум своим одноклассникам. Совы плохо летают через море. Плохая затея. Но все равно спасибо. Я вот на галстуке вышил всякое, нарисовал это карандашом на другой стороне пергамента. Думаю, профессор Стебль не будет ругаться. Это цветы. Она любит цветы. Мама не дает вышивать на рубашке, забрала нитки и сказала больше гулять. Мы живем рядом с лесом, я много брожу там. Вода в речке холодная, холоднее чем в озере Хогвартса, но я просто смотрю на нее. Могу час сидеть и смотреть. Мой младший брат Аякс не понимает этого, вообще он очень непослушный. Через несколько лет ему тоже ехать в Хогвартс, а его английский на уровне «Прувет, вы снаете, мой здарший брад дураг». Ха-ха, будто я обижусь на такое. Пока меня не было, ему подарили огромную шишугу. С ней гулял папа, но теперь, когда я дома, это повесили на меня. Я люблю животных, но она меня уже достала. Бегает и не дает спокойно смотреть на мир. Хороших каникул тебе,Турунен А. Б.
Здравствуй, Бартемиус Крауч-мл. Мое лето проходит, как и у всех. Я изучаю дополнительные науки и расширяю свой кругозор, посещаю семейные собрания и балы. Брат Сириус стал ко мне немного благосклоннее. Мы практикуемся вместе, однако он все так же строптив и не склонен к обучению. Верю, всеобщими молитвами нам удастся вернуть его на верный путь. Надеюсь, твое лето не менее захватывающее,Р. А. Блэк.
Прочитав последнее письмо, Барти в полнейшем недоумении смахнул остатки зеленой печати в мусорную корзину и глубоко задумался: «Бедный Регулус, нигде ему нет покоя». Ближе к концу августа из пепла восстал Кэмпбелл и, бесстрашно заявившись к Краучам в предпоследнюю пятницу лета, объявил, что главный проход по Эдинбургу состоится прямо сейчас. Миссис Крауч поперхнулась обеденным чаем, а Барти молча таращился на него, как на привязавшегося полтергейста. В рубашке в желто-оранжевую клетку и ярко-синих маггловских джинсах в чопорной обстановке Краучей он смотрелся инородным пришельцем. Темно-коричневые волосы торчком стояли в разные стороны, глаза безостановочно бегали по всем углам комнаты. — Что же… — неуверенно протянула мать Барти, опуская дрожащую чашечку на голубое блюдце. Барти выжидающе на нее посмотрел. — Можно? — он сложил руки в молельном жесте. — Только возвращайся до прихода отца, — сдалась она. — Спасибо! Он коротко приобнял ее и молнией взлетел в свою комнату, чтобы переодеться во что-то, хотя бы приблизительно похожее на наряд Кэмпбелла. На днях они посещали Косую аллею, где Барти, увы, не повстречал никого из Олливандеров, но зато помахал Регулусу Блэку, проходящему в кругу семьи мимо ателье мадам Малкин. Заглянувший в витрину Регулус коротко кивнул ему и отвернулся, поспевая за стремительно удаляющейся приземистой женщиной. В этом же ателье Барти купили один комплект маггловской одежды, перепродаваемой из обычных магазинов. — Здоровский прикид, — хмыкнул Кэмпбелл, когда они вышли на улицу. — Хотя зеленый тебе не к лицу. Бледнит. — Да ты эксперт, — Барти пихнул его локтем под ребра. — Расстался с Льялл? — Что? — он напряг лицо, будто что-то вспоминая. — А, да… Давно уже. — Я думал, ты из-за этого не выходил. Они круто свернули на главную дорогу. Барти не знал, куда его ведут, но все же шел почти в ногу с другом. — Не, — Кэмпбелл помахал какому-то парню, выходящему из музыкального магазина. — Мне просто хреново чутка было. Летняя лихорадка… — он пробормотал что-то бессмысленное, сродни речам отравленного «Болтушкой для молчунов». — Пошли в паб? — Э-э-э… мне двенадцать, — с сарказмом напомнил Барти. — Ну, а ты не пизди никому об этом, — ему подмигнули и активно потащили через перекресток, благо в этот момент на дорожном светофоре загорелся красный свет. — И все будет хо-ро-шо. Эй, Робби! Здорова! Как жизнь? Они остановились рядом с другим пареньком чуть старше Кэмпбелла, и Барти целую вечность слушал их трещание. Вспомнив про то, что его как бы ждут, Кэмпбелл скомкано попрощался и пошел дальше, не забывая придерживать рыпающегся товарища за плечо. — Мы как пе****, Кэмпбелл, — шикнул Барти, сбрасывая приобнимающую руку, упорно возвращающуюся обратно. — И че? Тебе не нравятся пе**** или что? Забыл уже, как… — Замолчи! — …дрочил на человека с членом и с плоскими сиськами? — ЗАМОЛЧИ!!! Барти вырвался и непонимающе посмотрел на чужого, неестественного Кэмпбелла. Тот пластмассово улыбался, не понимая, в чем дело. Они остановились посреди тротуара, и плотный поток людей, оглядываясь, огибал их справа и слева. — Куда мы идем? — твердо спросил Барти, часто и поверхностно дыша. — Да, — невпопад тот почесал затылок. — Пабы же еще закрыты. Рановато. — Я не хочу пить. — Ну так мы и не идем же. Хочешь, наберем новых шмоток? "Что с тобой не так?!" — Барти беспомощно заморгал и всмотрелся в пасмурное небо. На лоб шлепнулась первая ангельская слеза, холодная, как весь мир вокруг. Где-то громыхнуло, собирался дождь. — У меня нет денег. — У меня тоже, — просиял Кэмпбелл. — Это гораздо веселее, поиграем в догонялки с охраной… — Нет. Я пойду домой. — Барти осторожно, будто дикую собаку, обошел его и бросился бежать к родной улице. Под усиливающимся дождем ноги разбрызгивали скапливающимися на плитке лужами. Эдинбург снова затянул ливень. Нет, не снова — этот город всегда плакал.***
В последний вечер Винки постаралась на славу, сварив и нажарив все любимые кушанья Барти. Запивая все горячим шоколадом, новоиспеченный второкурсник представлял, как совсем скоро встретится со всеми друзьями, наверняка изменившимися за лето. В мыслях о новом учебном годе он проворочался до утра без сна в глазу, и потому встал крайне раздражительным и молчаливым. Семейство Краучей добралось до Кингс-Кросс за полчаса до отбытия поезда. Завидевшая Сайксов миссис Крауч, подхватив сына, отправилась за светской беседой, пока ее муж с явным неудовльствием стоял позади. Винни подрос и больше покруглел. Стоя между родителей, он бросал Барти радостные взгляды и показывал что-то руками. Вскоре на перроне замелькали рыжая голова Джона, удлинившегося не меньше, чем на треть фута, и его гитарный чехол. Испачканный чем-то курносый нос без устали оттирала женщина лет сорока, жгучая брюнетка с будто бы восковым лицом, совсем на него непохожая. Когда подростки начали садиться на поезд, через барьер вбежал запыхавшийся Уолт с чемоданом наперевес и молодой провожатой, явно одной из его сестер. Выхватив где-то Дэвида и Дамокла, вшестером они втиснулись в одно купе и прогалдели всю поездку. Наслаждавшийся человеческим обществом Барти забыл о бутербродах, которыми его снабдила мама, и нашел их, засохших в корки, аж на следующий день. — Вы видели мою сестру? — вставил Уолт между делом. — Это Кортни, она насовсем в Лондон уехала. Дура, теперь ей всегда меня сажать и встречать придется, ха-ха-ха! Барти вспомнил неприветливую девушку и озабоченную маму Джона, задумавшись о месте магглов в волшебном мире. Даже в Хогвартсе жил маггл — завхоз Филч, и не то чтобы тот был рад своей судьбе. Сначала Барти стало их, неполноценных людей, жаль, но потом он подумал о Сильвестре Уайте, пропагандирующем аксиому о равноценности жизней магглов и волшебников, и снова остался на мысленном перепутье.