To Crouch [К Краучу/Пресмыкаться]

Мало кто заботился об итоговых экзаменах первокурсников, особенно сами первокурсники. Но не Барти. Подаренная напоминалка оказалась как нельзя кстати, ведь за повторением из головы Барти вылетали очевиднейшие вещи. Профессора просили не волноваться, ведь комиссия будет состоять только из них самих, а в билетах не встретится ничего из того, чего бы они не разбирали на уроках. И все равно Барти сидел за учебниками и конспектами денно и нощно, напару то с Пандорой, не особо увлеченно пролистывающей параграфы, то с Джоном, внезапно усомнившемся в своих магических силах. — А что, если палочка просто перестанет слушаться? — заволновался он за неделю до первого экзамена. — На моей памяти она тебя всегда слушалась, — за отутствием ногтей Барти грыз перо, по кругу заучивая трансфигурационные формулы. — А вдруг… — Не будет никакого «вдруг». Все силы мира сговорились против него и его учебы. В комнате сосредоточиться не выходило: спрятанная хлеще прежнего коробка от пластинки прожигала воздух, а окно и простынь постоянно напоминали о странном времяпрепровождении. Там он не мог думать ни о чем другом. Гостиную наводняли пятый и седьмой курсы, бормочущие что-то страшное или отрабатывающие сложное колдовство. Подбирая завявшие уши, однажды Барти сгреб весь свой скарб в сумку и выдвинулся на поиски тихого места. Библиотека тоже отпадала — ее битком забили не поместившиеся в общежитиях; на берегу озера он быстро бы отвлекся на мечтательное созерцание волн. В пустые классы, вроде того, что занимал клуб астрономии, он заглядывать стеснялся, вернее, у него немели руки, стоило положить их на дверную ручку. Но с ним всегда оставался запасной вариант. Барти нашел тайную комнату за зеркалом в начале мая, когда прогуливался незадолго до отбоя. Темнело поздно, и розовые закаты отлично просматривались с западных башен и бойниц. Задумавшись, он забыл о том, что хотел сдать в библиотеку книгу, и успел туда лишь за пару минут до закрытия — за пару минут до отбоя младшекурсников. Филч был как всегда насторже. Коридор кабинета заклинаний оканчивался библиотекой, и смотритель как раз приближался к тупику. Наученный опытом, Барти задергал гобелены, но ни под одним не оказалось прохода или ниши, где можно спрятаться, ровно как и за картинами. Однако большое зеркало в золоченой раме, простиравшееся от пола почти до потолка, поддалось под отпирающее заклинание и впустило его в необычайно красивую комнату. Ее внешняя стена полностью состояла из красочных витражей, сама комната была полностью пустой, если не считать забытую кем-то карточку от шоколадной лягушки из коллекции пятидесятилетней давности. Его не заботило отсутствие столов или стульев — он спокойно мог почитать и на полу, сняв мантию и подложив ее под себя. Зато там никто не мог его побеспокоить. Поэтому он вскрикнул от испуга, увидев в углу свернувшийся черный комок с разложенным вокруг алтарем из учебников и пергаментов. — Мерлиновы кальсоны! — воскликнул Барти, роняя трещащую по швам сумку. Внутри что-то щелкнуло. Возможно, открывшаяся чернильница. Сев, встрепенувшийся Регулус Блэк вытянул затекшие ноги и рефлекторно поправил волосы типичным аристократическим жестом. Глаза с густыми черными ресницами непонимающе моргали, выхватывая образ потревожившего сон человека. — Что ты здесь делаешь? — одновременно спросили они. — Я пришел почитать в тишине и покое, — Барти не сдвигался с места несмотря на то, что его, по всей видимости, «забили» раньше. — Вижу, ты тоже. — Пришел поспать. — Откуда ты знаешь про это место? Регулус и его старший брат были полными противоположностями. Короткие волосы Регулуса медленно отрастали после пасхальных каникул, он был бледен и неулыбчив, а также крайне немногословен. Стоящий в проходе Барти коротко пересказывал свою давнюю историю, пока тот складывал и проверял разбросанные вещи. Тогда Барти вспомнил про предположительно опрокинутую чернильницу и полез на дно сумки, благо сосуд просто стукнулся и не разлился. — А ты? — спросил Барти спустя время. — Как нашел? — Просто нашел, — он лихорадочно зашурудил учебнком по трансфигурации, выискивая что-то то в начале, то в конце. — Давай… молча почитаем. — Как скажешь, — Барти слегка задели его слова — Регулус ведь сам спросил про комнату. Как ни посмотри, он был очень странным мальчиком. Его не видели ни у озера, ни во дворах — складывалось впечатление, что он выползал из подземелий только на уроки и в библиотеку, потому что даже в столовой застать его считалось удивительным событием, в которое обязательно надо загадать желание. И даже за столом он не отлипал от учебников, намеренно избегая взгляда в сторону других столов. В то время, как Сириус Блэк бесновался со своей компанией, громко смеясь и одним присутствием учиняя переполох, Регулус вел себя достойно настоящих Блэков. Барти мало общался с волшебной аристократией — их семью почти никуда не приглашали, а если и приглашали, то Барти обычно оставался дома. Но, бывало, от скуки он останавливался около кабинета отца и подслушивал, как тот общается с патронусом или огненной головой в камине. Слово «Блэк» достаточно часто фигурировало в его переговорах, чтобы у Барти сложилось о них впечатление. Перечисляя про себя свойства ингридиентов для зельеварения, Барти посматривал на Регулуса, углубившегося в чтение настолько, что вздернутый точеный нос почти касался страниц. Живая кукла то и дело втягивала одну щеку, сама того не замечая делая смешное лицо. Широкие брови подчеркивали стальную серость глаз. «У него такая тонкая кожа» — отметил Барти, — «Понятно, почему от солнца прячется. Сгорит, как передержаная скона.» Скупой розоватый румянец почти не разглядывался, в отличие от Бартиного, быстро впитывающего загар несмотря на светлый тип внешности. И хоть Барти не смуглел, он покрывался веснушками с ног до головы и теплой розовизной на выступающих частях тела и лица. Они закончили ближе к ужину, когда унисонное урчание животов стало слишком уж неприличным. Но на подходе к Большому залу Регулус свернул в сторону подземелий: — Пока, — ровно сказал он. — Удачи на экзаменах. — Успеха. Найдя друзей, Барти забросил сумку под стол и накинулся на еду. — Где ты был? — Уолт (которому альбом категорически не понравился) будто специально дожидался, пока Барти не наполнит рот. Весь его вид отражал безмятежность и круглосуточный отдых. Преподаватели не нагружали их, опираясь на повторение и самоподготовку, а Уолт чихать хотел и на первое, и на второе. — Повторял. — Я спросил где ты был, а не что делал, — он наколол на каждый зубчик вилки по горошинке и теперь насаживал их поглубже, чтобы сделать это со следующими четырьмя. Исключительно важное занятие. — Рядом с библиотекой, — Барти с интересом наблюдал за незатейливым процессом, параллельно задобривая желудок. — Рядом?.. Ладно, жри, пока не подавился, — благородно разрешил Уолт. Барти усмехнулся, роняя изо рта кусочки пасты, и жадно, до икоты прикончил всю тарелку. «Регулус не понимает, от чего отказывается,» — он вытер жир с губ и пальцев салфетками, — «Наверняка считает хогвартскую еду несравнимой с домашней, блэковской». Следующим утром сова Бейнов уронила в его хлопья ответ от Кэмпбелла. Подозревая, что там будет, Барти отложил распаковку до момента, когда его оставят в одиночестве. А такие за день пересчитывались пальцами одной руки. Здоров, Барти Да, как ты выразился, я сделал ЭТО, пресвятой Андре свидетель. Не переживай — вообще это нормально, только не трепи никому, кроме меня. Люди глупые, не понимают простых вещей. Даже если бы Уайт не смахивал на девчонку, я бы не подумал называть тебя пе*****. Разве ты не уловил сути песен? Делай что хочешь и все такое. С лесом классная история, хотя я бы не рискнул туда соваться. Наверное, вы от скуки на стены лезете, раз пошли туда. Вот приедешь, обязательно сходим во все крутые тусовочные места. Мы помолимся с Льялл, чтобы тебя отпустили. Мы с ней до сих пор вместе, хотя она, вроде как, стала заглядываться на другого парня. Ну, я не сильно против — мне она тоже поднадоела. Недавно к нам приходила твоя мама, рассказывала, как усердно ты учишься. Ну ты заливальщик, конечно! У меня от смеха чуть чай носом не пошел. Судя по твоим рассказам, ты далеко не образец для подражания, так что тут явно что-то не сходится. Ну, храни свои секреты, Барти Крауч. Главное, отпросись погулять. Я теперь курю каждый день. Матушка чует запах, но ничего не говорит — того гляди, скоро прям в комнате начну дымить. Я курил однажды в форточку, но пока сильно не наглел. Еще тебе надо попробовать пиво, не сливочное, чумовая вещица. В клуб тебя вряд ли пропустят, даже с поддельными документами — рожа пока кругловата, но тебе там и делать пока особо нечего. Помню, тебе понравилось кино, так что можем сходить еще. Август обещают не такой дождливый, так что повеселимся!

Кэмпбелл

Учебный год плавно завершался во всех сферах. Предоставив Уолта и Дейва друг другу, Барти и Джон забросили квиддичные матчи, ленивясь на озерном берегу и подедая общие припасы. По итогу Рейвенкло занял третью строчку, отдав победу Хаффлпаффу, а второе место — Слизерину. «Вот Диггори закончит в этом году и все, победы им не видать» — объяснял Уолт. И, невзирая на приятельство с Поттером, не побрезговал злорадством над их разгромом. Преподаватели отпускали их пораньше, некоторые, вроде Флитвика, вовсе отменили последние занятия. Решив, что достаточно подготовился, Барти позволил себе немного расслабиться. Если он уставал от шума разговоров, то устраивался поодаль от друзей с книгой или журналом, находясь там и не там в одно и то же время. Его любимым местом стала ива, нависающая прямо над водой: на толстых корях было очень удобно сидеть и даже лежать, в полдень она сохраняла прохладную тень, а волны бились внизу, не доставая до убежища. Бывало, безмолвным бардом рядом пристраивался Джон, доставший где-то грубую деревянную флейту и беспощадно ее осваивающий. Барти долго терпел упражнения, но однажды все-таки взорвался и прогнал горе-музыканта в другое место. Экзамены прошли как по маслу. Он на ура справился со всеми поставленными задачами — ананас танцевал, кубики меняли форму и цвет, и даже зелье было нужного оттенка и консистенции. На астрономии и защите от темных искусств Барти блистал, как ярчайшая небесная звезда, но на травологии немного растерялся и перепутал асфодель с аконитом, правда, профессор Стебль, помнящая его достижения за год, все равно вывела красивую «П» с закорючкой-листиком. — Ура, ура! — Барти скакал, пританцовывая, вокруг раззинутой чемоданной пасти посреди комнаты. Его партнером был табель, а зрителями неспешно собирающиеся Винни и Уолт. — Ура-а! — Еще одно «ура» и я запихну тебя в чемодан, — буркнул Уолт. У него не было ни одного «превосходно», он еле закрыл все на «удовлетворительно». — Попробуй! — Барти с высунутым языком проказливо подпрыгнул к нему и помахал желтым листком. — Как давно мы не дрались! — А ты соскучился? — Уолт бросил в чемодан разноносковую пару и развел руки в боевой стойке. — Уберай свою уракалку, пока не порвалась. Они дружески сцепились, покатившись по вещам. Винни забрался с ногами на кровать и подначивал то одного, то другого. Всклокоченные, мокрые, они опоздали на пир, войдя в уже полный зал. Пандора и Джон придержали между собой три места, за которые они с радостью уселись. Кубок Школы выиграл Слизерин, повторно сбросив Гриффиндор на позорное последнее место — во многом благодаря кое-чьим бесчисленным проступкам. Поэтому все флаги, в том числе и огромный над преподавательским столом, были выкрашены в серебристый и зеленый. Извивающиеся змеи показывали клыки и чешую на колцах. Вскоре со своего места поднялся Дамблдор в разноцветной мантии и шляпе с кисточкой. От его звонкого хлопка разом стихли все разговоры. — Еще один год позади! — воскликнул он. Сзади Барти, там, где сидели слизеринцы, послышались надменные шепотки. — Прошу простить отсрочку долгожданного банкета — да, прекрасно понимаю вас, мистер Пруэтт, — но мне придется уделить время пустой болтовне. Итак, почти все из вас отлично завершили учебный год, и я верю, что за лето ваши умные головы не растеряют полученных знаний. Отдельно поздравляю седьмой курс с выпуском — вы все превосходно показали себя на ЖАБА, я очень горжусь вами и жду, что все вы найдете в этом мире свое призвание. Барти оглянулся через плечо: Нарцисса Блэк была довольной, как проглотившая добычу кобра; помолвочное кольцо сверкало от огней факелов всеми цветами радуги. Дамблдор сделал небольшую паузу, обводя всех учеников добрым взглядом сквозь очки-половинки. — Обратимся к часам, — двумя пальцами указал на четыре напольных статуи песочных часов, отображавших количество заработанных баллов. — И узнаем, кто как постарался. Ожидаемо, Гриффиндор повторно занял последнее место… «И набрали триста сорок шесть очков» утонули в неодобрительном гудении. Вытянув шею, Барти увидел, как от их старосты по длинной цепочке передаются подзатыльники — последний, самый увесистый, настиг Поттера, и тот передал их своим соучастникам. — Третье место — Хаффлпафф, ровно триста девяносто очков. Далее Рейвенкло, четыреста четырнадцать очков, и безоговорочная победа достается Слизерину, четыреста шестьдясят три очка! Стол позади разразился аплодисментами. Они не стихали до появления еды, горами возвысившейся над золотыми блюдами. Но стоило людям к ней притронуться, что-то изменилось. — Какого… — Уолт первым вздернул голову. Одно за другим знамена над сотней парящих свечей перекрасились в бордовый цвет. Вскоре зал заалел, откуда-то рыкнул лев. Дамблдор снова встал, на его губах играла снисходительная улыбка. Парой движений волшебной палочкой он вернул все обратно. — Боюсь, такой трюк не пройдет, мальчики. Победу надо заслужить. — Такая трансфигурация заслуживает минимум пятьдесяти очков, профессор! — засмеялся Поттер. — Сто пятьдесят, и это я преуменьшаю, — громко добавил Блэк. — Десять очков Гриффиндору за увеселительное представление, — посмеиваясь, сказал Дамблдор и продолжил трапезу. Это был один из лучших вечеров в Хогвартсе. Слегка горчило послевкусие скорого расставания с друзьями, но Барти грело письмо Кэмпбелла, обещавшего провести с ним незабываемые каникулы. Утром все шкафы опустели, животные распределены по клеткам. Деканы раздали каждому персональное напоминание о запрете волшебства вне стен школы и отправили к Хагриду, готовившему для первокурсников лодки. В этот раз Барти стоял вчетвером с Уолтом, Джоном и Дейвом, обсуждая планы на два грядущих месяца. — Я промаринуюсь в Манчестере, — грустил Джон. — Джордж обещал приехать на неделю, но это еще неточно. — Я тоже буду дома, — утешительно хлопнул его по плечу Уолт. — А ты, Дейв? — И я, но уже через две недели скатаюсь в Лондон на концерт «Котлов»! — Вот засранец! Барти засмотрелся на цветущие чертополоховые заросли, окруженные пушистыми пчелами. Где-то неподалеку смеялась Пандора, кто-то играл в хлопалки. Его заполняли мысли об итогах, которых удалось добиться за десять месяцев. В нем прибавилось самостоятельности, но так или иначе он балансировал между родительским и дружеским одобрением, склоняясь то в одну, то в другую сторону, и удерживаясь на плаву только благодаря отступлению от твердых принципов и убеждений. Это удручало, но сейчас двенадцатилетнему Барти Краучу-младшему, готовящемуся к самому лучшему лету, не хотелось на этом сосредотачиваться. Хагрид переправил лодки по безветренному штилю. Солнце нещадно пекло головы и плечи детей, все еще облаченных в школьную форму. Толкаясь и смеясь, студенты заполонили поезд, тронувшийся точно на юг, в Лондон из Северной Шотландии. Барти не в последний раз поругал дурацкие традиции, препятствующие шотландцам быстрее добираться до дома. Дикая природа сменялась игрушечными поселениями, те — полями и плодоносящими садами. Иногда поезд проносился через маггловские города, и тогда Уолт намертво прилипал к окну. В обед они обступили тележку и объелись конфет, а под вечер дружно сменили рубашки на маггловские футболки. Барти натянул на себя голубую майку с потрескавшейся надписью «Уайт», но оставил брюки. Скорее всего, даже это было излишним, если они опять трансгрессируют к дому. В шесть часов вечера поезд прибыл на вокзал «Кингс-Кросс». — Приезжай, если сможешь, — сделал приглашение Уолт, пока все толпились в очереди перед выходом из вагона. — Я пришлю сову с подробным адресом. И ты, Джон. Барти улыбнулся, но не ответил. Не хотелось портить кому-либо настроение рассказами о строгих правилах Краучей. На платформе его снова встретил отец, и Барти протянул руку, сжимаясь в представлении неприятного перемещения, но тот проигнорировал ее. — Миссис Бейн попросила забрать ее и Кэмпбелла из Святого Мунго, — он критически покосился на футболку, не удостаивая и мимолетным замечанием. — Пойдем, нас ждет автомобиль. Старый смотритель, пропускающий по два-три волшебника наружу, кивнул представительному магу и пропустил их с Барти вне очереди. Оказавшись в плотной толпе, Барти завертел головой. По станции бродили самые разные люди в яркой или неброской одежде, с объемными прическами и на высоких каблуках. Немного они напоминали Кэмпбелла и его друзей, но были еще ярче — очеловеченная стая экваториальных птиц. Сжав плечо сына, Барти Крауч-старший провел его через главные двери и свернул на узкую улочку, где припарковалась светло-зеленая министерская машина с водителем. Барти катил чемодан, стуча колесами по ступенькам, и утихомиривал тревожный комок в животе. Что опять стряслось с Кэмпбеллом? Рыжий мужчина с залысинами вышел из автомобиля и помог погрузить багаж. Барти чинно залез на заднее сидение, устраиваясь посередине. Салон был крошечным по меркам другого транспорта, которым Барти доводилось пользоваться за короткую жизнь, но он был наполнен разными кнопками и рычажками, позволяющими рассекать городские улицы без всяких рельс. Рассматривать проносящиеся дома получалось плохо — автомобиль ловко обгонял ничего не замечающих магглов в их простых машинах, выписывая крутые повороты. Под конец поездки у Барти закружилась голова, а им предстояло ехать до самого Эдинбурга. — У меня остались дела в Министерстве, так что ты поедешь вместе с миссис Бейн, ты понял меня? — обернувшись, спросил отец. — Да, — обессиленно простонал Барти, но согласие было необязательным. Вопрос без вопроса, решенный хлопком дверью. — Тяжело вам, наверное, с мистером Краучем, да? — миролюбиво поинтересовался водитель, глядевший на Барти через зеркало заднего вида. — Нет, нормально, — он прислонил лоб к холодному стеклу. Беседа не задалась, но и Бейны не заставили себя долго ждать. Вечно жизнерадостный Кэмпбелл запрыгнул через другую дверь и сильно хлопнул Барти по спине: — Эй, здорова, задохля! Миссис Бейн села на прежнее место Барти-старшего. — Самого по целителям таскают, а он других обзывает, — цыкнула она. — Имей совесть! Автомобиль плавно двинулся, и Барти снова замутило: все съеденные за день пирожки и утренние сосиски напомнили о себе. Они ехали быстрее, чем поезд, за каких-то полтора часа преодолев большую часть пути. Барти старался не разговаривать, чтобы его не вырвало, но не смог удержаться от тихого вопроса. Миссис Бейн задремала, и он, понизив голос, обратился к Кэмпбеллу: — Что произошло? — В смысле? — тот якобы непонимающе вздернул кустистые брови. — Ну, в Мунго ты явно не поздороваться ездил. — Хах, там не начинают без моего приветствия, как ты узнал? — А если честно? — Я предельно честен, Барти Крауч, — он широко улыбнулся и щелкнул его по носу. — Меньше знаешь, крепче спишь. А тебе придется хорошенько отоспаться, чтобы вытоптать Эдинбург к чертовой матери! Водитель высадил их первыми и покатил вверх по узкой, кривой улице. Он помог занести в дом чемодан, тяжелый без волшебства. У крыльца Барти заметил цветочный горшок, которого раньше не было, и это выглядело странным в каменных условиях города. Чахлый стебель в мелких колючках венчался розовым цветком чертополоха, покачающимся от их шагов. Его мать явно не была сведуща в цветоводстве.

КОНЕЦ ПЕРВОГО ГОДА