ЛЮБЛЮ ТЕБЯ БАРТИ
Он нацарапал это на обрывке пергамента и засунул своей сове в клюв. Как и предыдущие письма, скорее всего, оба послания прочитает именно его мать, которая и примет судьбоносное решение о разглашении. Узнает о Роттерге его отец или нет, зависело только от нее. С неспокойной душой торопясь на трансфигурацию, Барти молился, что маме хватит благоразумия не распространяться. Зачем отцу вообще об этом знать? Он ни на что не сможет повлиять — пусть и дальше копается в своих бумажках. Трансфигурируя на уроке очередную чепуху, Барти задумался и здорово разозлился коммерциализацией лечения Роттерга в волшебной Британии. Он распространялсь едва ли не по щелчку пальцев, наносил тяжелый и местами непоправимый вред, от него страдало множество людей. Всего этого можно было бы избежать доступным лечением, но по какой-то причине оно строго контролировалось властью. Без Мунго ты труп. Страшно представить, сколько людей из-за этого находилось в потенциальной опасности.***
— Я тут подумал… Джон нервно щипал гитарные струны. Втроем с Барти и Акселем они засели в пустом кабинете хора. Барти недоумевал, как стал почти постоянным членом музыкальных посиделок. Нет, ему нравилось музицирование Джона, но выдирать Барти в самый загруженный вечер посреди недели… Должно быть, затевалось нечто грандиозное. Лицо Акселя ничего не выражало (впрочем, как и всегда), но Барти догадывался, что тот уже в курсе, о чем подумал Джон. Барти нетерпеливо заерзал на высоком стуле. Через двенадцать часов надо сдать задание по нумерологии, а он даже не открывал учебник с упражнениями. Однако торопить запаниковавшего Джона значило бы только замедлить его речь. — Я подумал… — он оторвал руку от струн и вгрызся в заусенец на большом пальце. — Подумал, было бы здорово собрать свою собственную группу. — Было бы здорово, — согласился Барти, не улавливая, куда тот клонит. — Как Мандрейксы. Они меня очень вдохновили. У нас есть гитарист — то есть я, и вокалист — тоже я, — Джон загнул мизинец и безымянный пальцы. — Аксель кое-как играет на басу, — загнул средний. — Клевый дуэт, — без особой радости сказал Барти, отмечая про себя, что из двоих осинок, сломающихся от одного слова критики, вряд ли выйдет что-то путное. — Только нет барабанщика, — ровно добавил Аксель. — Барабаны очень важны. Они — основание песни. — Найдется, — уже подозревая что-то неладное, Барти соскользнул со стула. Джон от еготтелодвижений встрепенулся и умоляюще округлил глаза: — Ты можешь им побыть, например. — Не, не могу, — отмахнулся Барти. — Ты прикалываешься? Какой из меня барабанщик? «У меня со своей палочкой проблемы, какая музыка?» — подумал он. Джон выглядел так, будто готов сорваться с места и вцепиться ему в мантию, лишь бы Барти не ушел. Он на всякий случай остановился. — Послушайте, э-э-э, — рука вцепилась в ремешок сумки, как в последнее разумное существо в замке. — Я с музыка — несовместимые вещи, да я никогда в жизни ни на чем не играл, тем более на таком. Вам нужен точно не я. Уверен, в замке найдется кто-то куда способнее. — Кто? — Аксель откинул за спину очень длинные прямые волосы, с возрастом принявшие более пепельный оттенок. — Вам виднее, — пожал Барти плечами. — Вы же здесь музыканты, не я. — А ты пишешь стихи, — пробовал и пробовал достучаться Джон, будто это могло что-то изменить. — Сто лет не писал, — отмахнулся Барти. — Если напишешь, отдай мне. Что им зря пропадать? — А сам-то что? И вы сами говорили, что сначала нужна мелодия, а потом уж слова к ней. — У меня всякая хрень получается. «Будто у меня лучше» — Барти скривил губы. Джон приготовился играть одну из последних сочиненных им песен. Засунув руки в карманы, Барти приготовился слушать. Слова мало вязались друг с другом по смыслу, зато хорошо сочетались с музыкой. Сбивчиво начавший Джон разошелся к припеву, но совсем не так, как пресловутые Мандрейксы с их грязным, перегруженым боем. От пения Джона не хотелось вскочить и бросить в окно табурет. Хотелось открыть окно, закурить и выйти в него, хотя мелодия вовсе не была не унылой. Просто скреблась во внутренней стороне груди, как кошка. — Джордж говорит, раньше у меня был голос, как у Кристы Пэффген, — закончив, Джон с хрипом вздохнул и положил гитару себе на колени. Он прочистил горло. Как ни странно, его голос стал менее чистым. — Наверное, это лучше, чем у Ангеллы Д’Амико, — фыркнул Барти, в душе не чаящий, кто такая Криста Пэффген. Джон часто забывал, что выросшие в волшебных семьях люди почти не знакомы с современной маггловской культурой. — Ну а сейчас у тебя голос как у тебя, — мудро заметил Аксель. — Ни на кого не похож. А это круче всего. — Ладно, — Барти вспомнил о своей нумерологии. — Мне пора. Удачи с поисками. — Спасибо, — ответили друзья. Добравшись до башни, Барти основательно засел за подсчеты длинных столбцов. Он наконец-то разобрался, что к чему, и задачи разлетались, как ореховая скорлупа под камнем. За усердным скрипом пера он не услышал, как сзади подкрался Уолт. — Эй, старина, — Уолт сел на свободный стул и оперся виском о кисть. — У меня хорошие новости. — Ну так порадуй, прелесть моя, — сквозь стиснутые зубы ответил Барти, сбившийся со счета. Уолт растянул клыкастую усмешку. — Послезавтра в Хогсмиде нас ждут на совещании чистокровок. Дотрынделся с Эваном. Представляешь, он поверил, что мой сбежавший батя не маггл! — Замечательно. — Барти отбросил перо — законы математики не выдерживали присутствия Уолта. — Нет, черт! Я забыл! Он оглядел комнату — почти никого, только пара человек из выпускного класса в полурыдательном состоянии бьются над подготовкой к ЖАБА. — Что забыл? — Уолт растекся по столу и стал играться с кончиком серого пера. Барти закусил губу. — Я хотел пригласить Джинкс на свидание в субботу. Уолт сразу подобрался и выпрямился, по-совиному посмотрел на Барти. — Что ты, ебать-нахуй, сказал? Тут же Барти пожалел о своих словах. Он предполагал, что Уолт осмеет его, ну или просто не выразит восторга. Но вот настал час объяснений. — Я хотел позвать Джинкс на свидание, — еле слышно повторил Барти так, будто говорил с отцом, а не приятелем-оболдуем вдвое ниже его. — Я не верю в сплетни, и она мне нравится, поэтому… — Ой, — Уолт лег обратно. — Мне все равно, хоть замуж ее зови. Похуй. Твое дело, не мое. Мое дело — сделать что-то во имя будущего, как мы и хотели. Потом не жалуйся, что тебя еще чем-нибудь заразили… — Уолт, это не смешно! — рыкнул Барти. — …Два сапога нашлись, поглядите. Одни девицы на уме, а как появилась возможность реально что-то начать — сразу заднюю… С недовольным бормотанием Уолт пинком загнал стул под стол и покинул башню несмотря на давно пробивший отбой. Барти гневно схватил чернильницу и запустил ее через всю комнату. За гобеленом, в который она попала, оказалась прочная стена, и стекло вдребезги разбилось. Чернила впитались в ткань гигантской кляксой. Одна из семикурсниц испуганно пискнула, и парень с волосами до плеч сделал ему строгое замечание. Почему Уолт был таким твердолобым? Почему он так трясся над своей репутацией? Привыкшему подстраиваться под всех Барти, который не был знаком с предрассудками на почве происхождения и статуса, было невдомек. Слизеринская компашка за день никуда не денется, а вот Джинкс может забыть о нем, Барти. Барти был бы рад бросить все и залезть под холодный душ, но бросать нумерологию запрещал кодекс домашек. Лишь закончив все, заполночь он пополз вниз — тогда, когда остужаться больше не требовалось. В ту ночь Уолт так и не вернулся в спальню. Проснувшись, третьим делом (после умывания и переодевания) Барти отправился на поиски Джинкс. Ночью он составил план, как именно пригласит ее: мысль пришла быстро, остальные бессонные часы он размышлял, до чего же она несчастна и как порадуется предложения. Если Уолт, его лучший друг, после разъяснений не поменял о ней мнения, что говорить об остальной школе? Джинкс нигде не было. С нарастающим беспокойством Барти искал ее повсюду: в башне, в Большом зале, в библиотеке, в коридорах между уроками. Все это время Уолт, прилично опоздавший на первый урок, с ним не разговаривал. На необычайную молчаливость обратила внимание Пандора. — Что с вами обоими? — спросила она за обедом. Уолт, фыркнув, уткнулся в тарелку, тогда Пандора обратилась прямо к Барти: — Ты позвал Джинкс? — Нет, я ее сегодня не видел, — сказал он. — А где ты смотрел? — Пандора звучала так, будто речь шла о закатившейся под диван катушке ниток. Барти перечислил, где. Пандора посмотрела на него, как на барана. — Ясен пень, она на квиддичном поле. Где еще ей быть? — Ну да, — Барти резко отодвинул от себя тарелку. Покачнулся кубок, выплеснув немного тыквенного сока. — Я как-то не подумал. — Я заметила. — Увидимся вечером. Уходя, он поймал многозначительно-осуждающий взгляд Уолта. Неожиданно в Барти расцвело упрямство — не разговаривает, пусть не разговаривает и дальше. Он лично на скандал не нарывался. Они ссорились раньше, не велика трагедия. Поскальзываясь на мокрых полах, Барти добрался до тайного прохода, который вел к стадиону. Снаружи было очень сыро, собирался дождь. В небе и правда кто-то наматывал круги, геометрически ровные и равномерные по скорости. Барти поднялся на ближайшую трибуну и вгляделся в одинокую точку: синяя форма, светлый хвост волос. Кажется, Пандора не ошиблась. «Как всегда» — подумал он в пустом, мокром от непогоды ряду сидений. После перерыва в его расписании стояло маггловедение, и он искренне полагал, что за опоздание, каким бы наглым оно ни было, его не отругают. Джинкс бесцельно летала по полю и на занятия тоже не торопилась. В ожидании, когда она спустится, Барти достал книгу по астрономической тригонометрии, чтобы повторить материал перед ночным уроком, но строчки плыли перед глазами, улетали в небеса. Он не углядел ни одной буквы и только представлял, как пройдет их первое свидание, и второе тоже, как они станут парой и будут жить вместе долго и счастливо… Фигурка неторопливо спланировала вниз. Барти сорвался с места и аккуратно заглянул вниз — пошла к раздевалкам. Он тревожно дождался ее у ворот. — Привет, — как только расстояние между ними сократилось до ярда. Барти замаскировал страх твердостью. — Как дела? Джикс туманно посмотрела на него, сфокусировавшись только секунд через десять, будто и не замечала до этого. Потом обошла его вокруг, как кусающуюся тентакулу. — Нормально. А у тебя? — с метлой наперевес она зашагала вперед, и Барти поспешил следом. — Тоже. Сердце ненормально бухало. Но Джинкс шла как ни в чем не бывало. — Идешь в Хогсмид завтра? — спросил он. — Да. — Есть какие-то планы? — Да нет, не особо. В ее словах явно чувствовалась незаинтересованность и желание поскорее уйти. Но Барти боролся до вербального отказа. — Хочешь пойти со мной? Она скользнула по нему взглядом. — Не знаю. Ты будешь со своими друзьями? — Нет, — ладони закололо. — Я бы хотел, чтобы мы были только вдвоем. — Как бы свидание? Дыхание сперло, как бладжер под дых прилетел. — Ага, да, — подтвердил трепещущий Барти Она задрала голову, всматриваясь в низкое небо. О землю ударились первые тяжелые капли. — Тогда нет. От удивления он даже остановился. Как это «нет»? Он что, зря все это время воображал и планировал их совместное будущее? Как она могла сказать «нет», если она была так мила с ним, и улыбалась ему, и… — Почему? — Барти отрешенно почесал затылок. — Я думал, я тебе… — Это же вежливость, — она приостановилась и недоуменно развернулась к нему. — Разве тебя родители не учили?.. — Извини, я неправильно тебя понял. Отчаянно краснея, он сбежал в замок. Ни о каком маггловедении не могло идти и речи. На всех парах он занырнул в спальню, задернул полог вокруг кровати и не выходил оттуда до ужина, пока не подавил остаточный стыд. «Ну с кем не бывает?» — долго успокаивал он себя. — «И все равно я потратил деньги: даже хорошо, что она не согласилась». Только оттого, что Джинкс возможно сочла его очередным проходимцем, хотелось спрятаться под кровать. Не вынося на себе ничьих взглядов, Барти даже выгнал из комнаты рыжего кота, задремавшего в ворохе одежды Уолта. После ужина, отделавшись от Винни с его вопросами про прогул, по секрету он поделился позорной правдой с Пандорой. — Почему-то мне казалось, что так и будет, — она растянулась на диване и выставила над головой книгу в руках. — Зачем тогда послала меня на заранее проигранную битву? — Барти в ее ногах делал пометки в пособии по астрономии. — Ты сам себя послал, — по одной она закинула на его колени стопы в смешных носках. — Да и лучше попробовать, чем не попробовать. Мало ли бы она согласилась? Через дальний крац комнаты, от входа в башню и к лестницам, прошлась виновница душевного раздора. Барти отвернулся, но наткнулся глазами Уолта, игравшегося с котом рукой. Они так и не помирились. Возможно, с ним стоило поговорить, но Барти был слишком раздражен, чтобы налаживать с кем-то отношения. По оконному стеклу постучали. На карнизе с лапки на лапку переминалась немного злая Бревно. Сбросив ноги Пандоры, Барти вскочил и впустил ее внутрь, еле увернувшись от когтей. Дорогой Барти, Это просто ужасно! Мне не хватает слов ни на одном языке! Пока я ничего не сказала твоему отцу, но не думай, пожалуйста, что я на все буду смотреть сквозь пальцы. Не говорю только потому, что могу понять твой страх, поэтому давай начнем разбираться во всем только вдвоем. Ваша целительница приложила к письму буклет со всей нужной информацией. Отдельным письмом я отправила ей чек для оплаты лечения, об этом можешь не думать. Куда важнее понять, как ты подцепил эту… это ####### Тебя кто-то трогал? Почему ты не рассказал нам об этом? Когда это случилось? Прости, но у меня не может уложиться в голове мысль, что в тринадцать лет ты осознанно мог вступить с кем-то в отношения. Просто не может. Расскажи мне все. Я распознаю, если ты что-то утаишь. И если ты это сделаешь, обещаю, я все расскажу отцу, сколько бы жертв ты не предлагал. Я сострадательна, но такие ситуации требуют серьезности. Это не шутки.Жду ответа, Мама
— Пиздец, — уныло протянул Барти. Пандора приподнялась и заинтересованно посмотрела на письмо в его руках. — Что там? — Мама узнала, что у моего Барти-супермладшего кое-какие проблемы, — он плюхнулся на то же место на диване. С секунду Пандора молчала, а потом залилась таким громким смехом, что Уолт оторвался от своего незамысловатого дела. Барти хмуро смотрел, как она катается из стороны в сторону, хватаясь за бока, и наспех соображал, что и как ему следует написать. Чудом (или все же проклятием?) мать на расстоянии влила в него Сыворотку Правды и лишила возможности лгать. Страх, что она расскажет обо всем отцу, был таким сильным, что Барти тихо чертыхнулся на неуспокаивавшуюся Пандору и пошел писать ответ — все, как было на самом деле. Он никому не рассказывал об этом, кроме Сильвестра Уайта. И то, та версия пестрила метафорами, и Барти не брал ее в рассчет. «Надеюсь, от этого у Кэмпбелла не станет больше проблем» — думал он. Вечер, ночь и утро прошли в смешанных чувствах. Открыться маме оказалось не так сложно, как представлялось, но что, если она решит, что это слишком, и расскажет отцу? Что, если в таком случае тот перевернет Эдинбург, чтобы найти того парня? Ну «мало ли», как говорила Пандора. Тогда удовлетворится давнее желание Барти поквитаться, хоть цена за это будет слишком высокой: о произошедшем узнает слишком много людей. И простым перемириям с Уолтом придет конец, друг отвернется от него навсегда. Как и все остальные. Когда студенты вышли на дорогу к волшебной деревне, с неба посыпали маленькие колючие снежинки. Барти волочился один, в разбитейшем из настроений, будто уже заочно со всеми переругался. Цели в Хогсмиде у него не было — ну, может, поглазеть на последнюю непрочитанную книжку про вампиров в книжном. Может, получится прибиться к Джону и Акселю, если повезет, и вполне сносно провести время. Впереди маячила полосатая шапка Уолта. Он шел, равнодушно вступая в грязь и лужи, и расталкивал нерасторопных школьников вокруг себя. Засунув руки глубоко в карманы, Барти нагнал его. — Я пойду на это змеиное собрание, так уж и быть, — сказал он так, словно его уговаривали полночи. Еще и языком цокнул. — Вау, какая честь. — Уолт поднял на него льдистый взгляд. — Честь оказаться в списке выше, чем Лавгуд. — Она послала меня, — отмахнулся Барти, и дальнейшее течение разговора приняло более дружелюбный оборот. — Я ей неинтересен. — Я тоже, — хмыкнул Уолт. — В смысле? — А я тоже позвал ее. Вчера утром, перед завтраком. Хотел утереть твой огромный шнобель, но она и меня послала. — Ты же *****й ее называл, — укоризненно припомнил Барти. — Что на тебя нашло? — «Серьезно, верить слухам?» — пискляво передразнил Уолт. — Перепроверил я твои ебаные факты, всю ночь глаз не смыкал, проверял и проверял, блять. — И что? — И ничего. В Хогвартсе нет ни одного человека, кто по-настоящему бы с ней шпехался, только знакомые знакомых, ну и пиздуны — а я пиздеж за милю чую. Ну, еще я подумал, она же классно играет в квиддич, верно? А я люблю квиддич. Было бы о чем попиздеть. Но не вышло, как видишь. — Я все еще не понимаю, с хуя ли ты поменял свое мнение и устроил этот цирк с метаанализом брехни, — Барти прошел под качающейся вывеской первого окраинного магазина, и ему на голову прилетело немного снега. Он злобно отряхнулся. — Не может же мой друг ошибаться, — глядя на это, Уолт испустил смешок. — И, знаешь, я чисто из вредности не мог позволить, чтобы ты урвал себе красотку первым. Только не ты, мистер У-меня-ничего-не-было, — пародия сопроводилась кудахтаньем. — Иди нахуй, — Барти толкнул его в плечо. — Так где это собрание? В «Кабаньей голове»? — Нет, там нашим принцам слишком грязно. В «Трех Метлах». — Отлично. Пошли, внедримся в тыл по полной. — Ага, два лоха без девчонок. Отличное занятие для кучки девственников, обсуждать политику. — Не лоха, — Барти потряс указательным пальцем, закоченевшим от холода. — Ты прав — на нас лежит задача первостепенной важности. Девушки могут подождать. Сейчас надо сосредоточиться на агентуре... Уолт издал губами очень неприличный звук. — Да уже, агенты «Л.О.Х». Любители отсосать хуй, — сразу расшифровал он. В «Трех метлах» было куда теплее, чем на улице. Пересекший порог Барти резко почувствовал контраст кожей лица, защипавшей от непривычки. Окна паба запотели, внутри стоял круглосуточный неутихающий шум. У деревянной стены с большой картиной лесного пейзажа, за большим столом собралась куча слизеринцев. Пробираясь к ним через столы, Барти увидел, конечно же, Эвана, Руквуда и Эйвери с Мальсибером. Регулус держался поодаль, типично надменный. Среди стандартного костяка затерялось новое, но смутно знакомое лицо: крючконосый парень с сальными черными волосами. Барти приготовился драться с Уолтом, лишь бы не сидеть рядом с ним — за столом осталось два свободных места, рядом с этим парнем и рядом с Руквудом. — Приветствую, — поднял руку Мальсибер. Барти выдавил из себя «привет всем» и шустро сел к Руквуду. За неимением выбора Уолт послал Барти агрессивную гримасу и сел к тому парню. Кажется, он был с пятого курса. — Финниган в представлении не нуждается, — тягуче сказал Мальсибер. Уолт участливо перебил его: — Мы не опоздали? — Нет, — Мальсибер медленно обратился к напоминавшим бомбу часам на мясистом запястье. — Почти нет. — Ну и отличненько, — угодливо оскалился Уолт. Мальсибер откашлялся, призывая к тишине. Уолт примерно сложил руки на столе, и Барти подавил улыбку. Клоунская агентура с Рейвенкло. — Это Бартемиус Крауч-младший, для тех, кто не знал, — представил его Мальсибер. — Снейпа все должны знать. Упомянутый Снейп вскинул голову и прожег всех своими черными глазами, настоящими пропастями. — Мы собрались… — продолжил Мальсибер, и Барти навострил уши. Для него тема собрания до сих пор оставалась неизвестной. — …обсудить осеннюю хронику нападений на грязнокровок и прочую нечисть, а также поделиться информацией, полученной от влиятельных лиц. «Будь я на его месте, обошелся бы без такого пафоса» — подумал Барти. Если дело не касалось каких-то эмоциональных стычек, он любил говорить по существу — на уроках, в эссе, при сухих спорах. Судя по дальнейшим словам Мальсибера, старшие родственники присутствующих, как и отец Барти, тоже не спешили открывать дверцу творящегося в мире. Барти внутренне поморщился: почти год назад в этом же пабе он доказывал Регулусу несостоятельность чистокровных идей. А теперь сидел с их последователями за одним столом и делал вид, что всеми руками за. — В утренних новостях говорилось о людях в Шеффилде, убили каких-то ничтожеств, — Эйвери расстелил на столе газету. — На них были белые маски. — Про маски уже все знают, — равнодушно отозвался Руквуд. — Это не в первый раз было. — Ну все равно, — обиженно засопел Эйвери. — Важнее знать, кто под ними, а не и чем эти люди занимаются, — подал вкрадчивый голос Снейп, и многие оглянулись на него. — Думаю, месье Регулусу прекрасно известно большинство имен, заслуживших право носить маску. И даже лицо того, кто над всем господствует. Теперь все воззрились на Регулуса. Его лицо потемнело, он весь сжался, как шипящий котёнок или комок колючек. — Не буду отрицать, Снейп, — помедлив, сказал он. — Это правда. Но мне запретили рассказывать об этом пос… кхм, кому бы то ни было. — Ты хотел сказать «посторонним»? — угрожающе подметил Мальсибер. — То есть мы для тебя посторонние, так что ли? — Не вы, — Регулус выразительно посмотрел на Барти. Теперь все до единого взгляды обратились к нему. — Сынок министерского главы Отдела Правопорядка собственной персоной, пристал хвостом. Что может быть смешнее и одновременно глупее? — прошипел Регулус. — За придурков нас не держи, сделай одолжение. — Действительно, — Руквуд справа от Барти повернулся к нему мощным корпусом. — Ты ни слова не сказал за все это время. Подслушиваешь, трепло, да? — Нет, — едва сохраняя самообладание, ответил Барти. — Но соглашусь — это крайне смешно, когда сын идет против своего отца. — Только если это правда. — Это правда, — холодно вскинул брови Барти. — Докажи, — сощурился Август. Барти быстро огляделся, как будто мог достать доказательство из воздуха. Вдохнув побольше воздуха, он сказал: — Ну, мне не доводилось, знаешь ли, пытать магглов или что-то в этом роде. Все, что я могу сделать — высказаться о своей позиции. — Так выскажись, — лицо Мальсибера попеременно принимало то скучающее, то ожесточенное выражение. — Так спроси, — криво усмехнулся Барти и разомкнул сложенные на груди руки. Его и Уолта по очереди допрашивали банальнейшими вопросами, на которые эти двое давным-давно придумали подходящие ответы. Барти врал так легко и виртуозно, что сам поверил в свою псевдоненависть ко всему немагическому, в превосходство чистой крови и важность древних традиций. — Не думай, что после этого все разом начнут тебе доверять, — предупредил Мальсибер и вытряхнул остатки сливочного пива себе в рот. — Подумай, насколько это полезно — иметь в рукаве человека, связанного с Отделом Магического Правопорядка так, — намекнул Барти. — Только если он не двойной агент и не сдаст всех нас с этими самыми рукавами, — Руквуд откинулся на спинку стула. — Не виляй, Крауч. Тебе так или иначе придется доказать, что ты наш. Без обид. — Без обид, — подтвердил Барти. Они провели в пабе не меньше двух часов, и на выходе Барти облегченно размял затекшее тело. За это время тонкий слой снега успел застелить дорогу и крыши домов. — Вот это экстрим! — поделился Уолт, когда они отошли на порядочное расстоение. — Как в клетке с акромантулами! — Не то слово, — поддакнул Барти. Сейчас ему казалось, что впутаться в тёмные дела слизеринцев было максимально плохой идеей. То, с какой отстраненной фанатичностью они обсуждали убийства, пугало. Они не преминут убить даже сторонника, пустившегося на попятную. — Как думаешь, мы ещё можем отказаться от сотрудничества с ними? — спросил он Уолта. — А ты хочешь отказаться? — недоверчивым вопросом на вопрос ответил тот. — После всех наших планов? — Не знаю. Мне кажется, можно обойтись без этих радикалов. Что, если они заставят нас убивать людей? — Конечно заставят, ты спятил? Забыл, о чем мы говорили? Нормальное будущее строится кровью. Это неизбежно. Когда они обсуждали это, все казалось далеким и абстрактным. Но теперь, когда перспектива резко приблизилась, Барти застрял на перепутье. — А если нас поймают? — оглянулся он на последний из несожженных мостов. — Не поймают, — Уолт поскользнулся на снегу и схватился за руку Барти. — Ебаный свет! Эм, я хотел сказать, Мальсибер обо всем позаботится. Да я и не думаю, что нас заставят нападать на кого-то в школе. Барти увидел, как из Сладкого Королевства выходят Джон, Аксель и ещё один парень. Как быть, если принудят пытать или даже убить магглорожденного друга — того же Джона, который вообще ни при чем? Что делать с людьми, которые тоже хотят нормального будущего? Как выбрать, кто будет жертвой борьбы за него, а кто — нет? — Ты понимаешь, что на людях нам придётся по минимуму контактировать с магглорожденными? — вместо этого спросил Барти. — Или придумывать оправдания, почему мы с ними. — Понимаю, — с тоской сказал Уолт, тоже заметивший троицу. — Жизнь не без хуйни, вот что я скажу. Как-нибудь выкрутимся. — Знаешь, не будь этой заварушки, все было бы иначе, — вздохнул Барти. — Не будь этой заварушки — была бы другая, — не согласился Уолт. — Мир никогда не успокоится. — Как? А в нашем будущем? Там тоже будут недовольные? — По минимуму, надеюсь. Они прошли под воротами, и большой скатившийся пласт снега шлепнулся на обе головы.