В день происшествия
Дворец культуры, расположенный на центральной улице Виа дей Милле, радостно встречал всех посетителей в воскресный день. Фасад здания, окрашенный бледно-розовой краской, в лучах неаполитанского солнца, точно светился изнутри, приглашая случайных прохожих, любопытных туристов и простых зевак расположиться в прохладе каменных стен, среди произведений искусств. Доппио чуть жмурясь, отошел подальше от центрального входа, дабы перевести дух от наглой толпы и еще раз проверить билет. Когда он только успел купить его? В последнее время пробелы в памяти стали увеличиваться, Винегар начал забывать, чем был занят поздно вечером или сквозь полудрему на рассвете ощущал себя на грани с реальностью. Дело точно нечисто, Дьяволо не лукавил, когда грозился отомстить, но пока, кроме ухудшения памяти, ничего критичного не происходило. Ни новых тату, ни лишней траты денег, ни пропавших или новых вещей в доме не появлялось, соседи и те ничего необычного не замечали. И это пугало. Доппио хотел уже сходить к психиатру снова, но завал на работе и сковывающая тревога не дали осуществить желаемое. По правде говоря, временами его не покидало ощущение бесполезности лечения, в конце концов, столько долгих лет ушло на бесконечную череду обследований, лекарств, но все это не дало исцеления. То и дело кидало из стороны в сторону – Доппио выкарабкивался из пучины разочарования, находя в себе силы бороться с недугом, но что-то шло не так, и он опять ощущал свою беспомощность. И лишь возможность встретиться с отцом, пусть ненадолго, только в случае стойкой ремиссии и с разрешением судебной экспертизы, придавала внутренних сил. Нельзя сдаваться Дьяволо. Ради отца нужно оставаться сильным. Доппио знал – он встретиться с ним, попросит прощения лично и будет помогать всем, чем только сможет. Незаметно Винегар ущипнул себя за руку – не время паниковать, нужно собраться и двигаться дальше. Он обязательно разберется с этой проблемой, а пока…его ждут лягушки, много лягушек. Давненько в городе не проходило подобных мероприятий, а это так и вовсе звучало очень многообещающе. Лягушки точно помогут улучшить настроение и справиться с накопившимся стрессом. Итак, переборов волнение, розоволосый мужчина направился к входу на выставку.***
За десять лет жизни в Неапоне Ризотто доводилось побывать в стенах PAN всего несколько раз, естественно, все эти вылазки были сугубо в рабочих целях. Всякий раз минималистическое убранство помещения вызывало у ювелира противоречивые чувства. С одной стороны, он и сам придерживался такого стиля в обустройстве своего жилища, не терпел визуального шума и отдавал предпочтение спокойным оттенкам и простым формам в интерьере. А с другой…в этом месте пустота и белые стены его угнетали. Становилось тревожно смотреть на подсвеченные лампами шедевры, одиноко стоящие в пустоте комнат, все казалось безжизненным и ненастоящим. По этой причине Неро не задерживался долго на презентациях, выстаивал лишь формальную часть, делал пару фото для прессы и незаметно сбегал прочь. В этот раз ожидание увидеть ту же гнетущую картину не совпало с реальностью. Кругом пестрили изображения лягушек, многих из которых сам Ризотто видел впервые. Организаторы мероприятия не солгали – внутри действительно было множество тематических залов с инсталляциями, звуковые сопровождения с кваканьем, на некоторых стенах даже показывали небольшие анимации с данными представителями земноводных. Такое оказалось для неискушенного мужчины в новинку. Ему не приходилось ранее наблюдать лягушачий мир в подобном виде. Неужели кто-то додумался представить их в качестве целой цивилизации? Впрочем, рассуждать на эту тему хотелось меньше всего, ведь главная цель визита – найти Доппио и попытать удачу вновь. Правда, в теории это казалось намного легче, чем на деле. Внутри столько залов и целая толпа людей. Нужно быть крайне внимательным и обращать внимание на всех, у кого розовые волосы. Собрав волю в кулак, Ризотто приступил к поискам.***
Объект под названием «Лягушачье распятие» не только отсылал гостей к библейским мотивам, но и определенно вызывал у них неоднозначную реакцию. Рассматривая образ лягушачьего Иисуса с терновым венком на голове, Доппио прислушивался к внутреннему голосу, пытался понять, не слишком ли данная задумка смелая и провокационная? Этично ли представлять животный мир в религиозном свете? Впрочем, современное искусство умело бросать вызов укоренившимся нормам в обществе, а потому пришлось отбросить сомнения и рассматривать сие произведение с художественной точки зрения. Тем более, сама лягушка получилась весьма недурно: черные глаза-бусинки проникновенно и мученически смотрели вдаль, совершенно не жалея своей плоти ради спасения душ своих собратьев. Как и искусно изготовленный деревянный крест. И чего только стоила превосходно переданная атмосфера распятия – браво! Наверняка мастер вложил в работу много сил, времени, сокровенного смысла… – Неплохо получилось, не находишь? Хотя я все же удивлен, как им позволили выставить такую неординарную вещицу, – Винегар вздрогнул, этот голос он узнает из тысячи. Такой же, как и в первый день знакомства. Тело тут же ударило током. Даже не оборачиваясь, стало понятно, человек за его спиной – Ризотто. –Что ты здесь делаешь? Отстань от меня, – розоволосый ответил вполоборота, стараясь говорить сдержанно и тихо, то ли от волнения, то ли потому что не хотел привлекать внимания. Карие глаза смотрели искоса и явно недружелюбно. Ризотто не сдался под их напором, а наоборот придал самый невозмутимый вид и, попытавшись наладить зрительный контакт, ответил: – Мне прислали приглашение, вот и решил сходить на выходных. Не думал, что тебе тоже нравятся лягушки или ты пришел с кем-то? – так, между прочим, поинтересовался ювелир, но Доппио молчал, и он тут же продолжил. – Но раз так получилось, и мы встретились, почему бы нам и походить здесь вместе? Ничего плохого ведь не случится…. Доппио не стал дальше слушать и стремительно проследовал к выходу, стараясь, как можно скорее оказаться подальше от этого места. Выходной окончательно был испорчен. Как же так? Почему судьба постоянно сводит его с этим человеком? Он почти смирился со своим одиночеством, почти отпустил его в ту ночь, сжигая все мосты за собой. И все ради чего? Чтобы снова встретиться…. В глубине души Винегар позволил себе смелую фантазию, в которой он, здоровый и не представляющий опасности, гуляет по выставке вместе с Ризотто. Они ведут светские беседы, смеются над шутками друг друга, а их руки невзначай касаются, вызывая толпу мурашек и желание поскорее уединиться, касаться больше, чувственнее, смелее…. Из-за Дьяволо он никогда не будет счастлив, все, что остается, прогонять объект симпатии лишь бы не навредить ему. Доппио возненавидел себя за слезы, которые вот-вот готовы были появиться. Возненавидел себя за несбыточные мечты. Весь мир против них. Лучше все оставить на своих местах. Здоровым людям не место рядом с психами. На улице не стало легче, только тошно из-за радостных людей вокруг и ослепляющего осеннего солнца. Мужчина не так хорошо знал укромные места в этой части города, чтобы укрыться ото всех и привести себя в порядок, а потому побрел наугад. Сдерживаться стало все сложнее. Он точно не выдержит и разревется у всех на виду. Какой позор… – Доппио, постой, не уходи ты так, – Ризотто удалось нагнать Винегара, чужая рука со всей нежностью сжала ладонь портного, и потянула на себя. Ризотто оказался совсем близко и розоволосый замер, не зная, как поступить дальше – на узком тротуаре было сложно сопротивляться, да и куча народа не дала бы сделать этого. Решение проблемы придумал ювелир, не дав опомниться, он увел их в какой-то узкий, ничем непримечательный дворик. Таких в городе тысячи, в них действительно часто укрываются от шума местные или используют их для личных разборок, как данном случае. Там Неро прижал возлюбленного к стене, не давая возможности убежать. – Почему ты не хочешь дать мне шанс? Доппио, я так скучал. Я совсем тебе не нравлюсь? Из карих глаз полились слезы, подобные горному хрусталю, они падали вниз и разбивались об землю. Мужчина опустил голову и отрицательно покачал головой. Он никак не мог успокоиться, все плакал и плакал, его щеки раскраснелись, из-за чего веснушек наверняка стало еще больше. Из его уст было слышно только одно слово – «нравишься». Винегар повторял признание сбивчиво, словно в бреду. Ризотто крепко обнял свое чудо, чувствуя, как того трясет. Ювелир виновато посмотрел куда-то вдаль, чувствовал он себя также паршиво. Совсем сошел с ума и довел ни в чем не виноватого человека. Довел своей любовью. Любовью ли? Может, манией, одержимостью? Разве любящий человек так поступил бы? Разве он в своем уме, раз творит такое с мужчиной, которого от силы знает два дня? Волнение и распирающая злость на себя не давали решиться сделать хоть что-то. Не давали даже отпустить испуганного Доппио и сделать шаг назад. Прекратить этот цирк, прекратить позорное вымогательство взаимных чувств. Ризотто только сильнее прижался к дрожащему телу, наплевав на всякое «правильно» и «надо». Вопреки внутреннему стыду и кричащей совести его руки гладили длинные розовые пряди, собранные на этот раз в обыкновенный низкий хвост, перебирали их, а губы блуждали по мокрому лицу, впитывая всю соленую влагу. А в момент, когда их губы встретились в неловком поцелуе, Доппио все же обмяк в объятиях. Его руки неловко, с опаской блуждали по сильной и широкой спине ювелира, с каждым разом гоняя по ней толпу мурашек. Ощущать долгожданное тепло слегка обветренных губ розоволосого, его мимолетные прикосновения через хлопковую ткань рубашки чересчур хорошо. Настолько, что Неро не сдержал возбужденного стона во время поцелуя. Справедливости ради, Доппио и сам находился на грани. Плевать если кто увидит. Плевать даже если это их последняя встреча. Ризотто сам виноват, что вынудил вновь сделать ему больно. Не стоило играть с огнем и идти на рожон. Винегару придется пойти на крайние меры, а пока он поиграет по правилам настойчивого поклонника. Теперь, набравшись внутренней решимости, руки изучают тело расковано, смело, без опаски спускаются все ниже…. Ризотто слегка закусывает нижнюю губу возлюбленного и, оторвавшись всего на мгновение, переходит к изучению изящных изгибов шеи. Целует сначала невесомо, с каждым разом набирая обороты и переходя к более тяжелой артиллерии. Доппио не боится засосов, пусть останутся на прощание и потеху Дьяволо. Он задирает голову выше, открывая все больше пространства для ювелира. Неро вновь не может удержать протяжный стон в себе, когда холодные ладони проникают под рубашку и прикасаются к его раскаленной упругой коже. Они вырисовываю зигзаги, блуждают от пупка к накаченной груди, чуть задевая соски. А после резко доходят к ремню и, чуть отодвинув его, дразнят мужчину поглаживаниями возле резинки нижнего белья. Неожиданно. Горячо. До одури приятно. Ризотто готов продать душу только бы Доппио делал так целую вечность. От переизбытка чувств и острого возбуждение стоять на ногах становиться невыносимо – светловолосый отстраняется от зацелованной шеи и утыкается лбом в плечо портного. Хочется сказать невероятно много и в тоже время не говорить ничего. И без того все понятно. Винегар чувствует, как тело ювелира расслабляется, а руки хоть и держат за талию, но уже не так крепко как ранее. Игра окончена. Вот он идеальный момент, либо сейчас, либо никогда, и Доппио со всех оставшихся сил отталкивает растерянного Неро, успев сказать впопыхах: «Этого больше не повторится, прощай!», и убегает прочь. Ну и ну, еще вначале этого дня не представлялось возможным столь неожиданное приключение на пятую точку, но с тех пор, как Доппио получил неутешительный диагноз и бесовское альтер-эго в придачу, он перестал удивляться тому, насколько круто может поменяться жизнь. Он мчался по тротуару, сбивал нерасторопных горожан на своем пути, параллельно умудряясь извиняться. Перед глазами из-за быстрого бега сливалось все: люди, машины, вывески заведений и пестрящая реклама. Они образовывали длинные полосы света и мелькали, мелькали, мелькали, не давая ни единого шанса определить свое местоположение. Какая разница, где ты сейчас находишь, когда буквально затылком чувствуешь – за тобой ведут погоню. Со стороны, наверное, выглядит жутко, ощущается также, но на самом деле, Винегар не испытывал ничего кроме жалости. Да, ему жаль Ризотто, ведь сам понимал, что где-то в другой реальности мог поступить аналогичным образом. Мог бы прижать, страстно целовать и оставлять после себя отметины, не позволить произнести ни единого слова, если бы только…. Если бы только не…. – Доппио, осторожно! Твою ж…– автомобиль пронесся настолько стремительно и резко, пресекая всякую возможность самостоятельно исправить незавидное положение. В глазах от страха потемнело, а в голове эхом стоял истошный крик Ризотто. Винегар гадал: как он успел оказаться на перекрестке? Когда окончательно утратил всякий контроль над ситуацией? Почему он остался жив? Доппио так и не понял, каким образом оказался лежа на своем «спасителе», еще и заключенный в самые цепкие объятия, в которых с трудом получалось не то что пошевелиться, даже просто дышать. Машина пролетела буквально в нескольких сантиметрах и если бы не реакция Неро, вряд ли бы получилось отделаться легких испугом. Винегар попытался вырваться из крепкой хватки, но когда потерпел неудачу, на помощь пришла бригада скорой помощи. Вокруг маячили люди, раздражающе сигналили машины и докучали со своими расспросами медики. Доппио скривился, стало стыдно из-за случившегося. Но, как ни крути, хуже всего досталось Ризотто. Мужчина лежал и терял сознание, его веки так и норовили закрыться, а взгляд был отрешенным. Его трясло,но оно и не удивительно, учитывая случившееся. Повезло, что на первый взгляд, обошлось без крови. Наверное. Доппио не знал наверняка, все его внимание приковывало измученный вид лица мужчины. Жалость, тоска, сочувствие и, может, даже беспокойство накатили и ударили по голове. Нельзя его бросать в таком положении. Это все получилось из-за него. Он снова все испортил. Снова. Давненько не было настолько хреново, пожалуй, с тех пор, как чуть не убил отца. В знак мнимого извинения Доппио берет руку Ризотто, легонько сжимает и тихо шепчет, что все обязательно будет хорошо. Ювелир теряет сознание.***
Пребывание в больнице ощущается мрачно и неуютно. Как и всегда. И Ризотто, и Доппио абсолютно солидарны друг с другом на этот счет. Их тревожат не только холодные и бледные стены или вездесущий персонал, заставляющий проходить необходимые обследования и еще куча разных формальностей. Отвратно в куче со всем вышеперечисленным постепенно осмыслять нелепость обстоятельства, по которому они, собственно, и попали сюда. Очнувшись с ощущением невероятной тяжести в голове и ногах, Неро пожалел, что вообще выжил. Перед ним сидел Винегар, по его выражению лица сложно было понять, о чем он думает и как собирается поступать дальше. Его бледно-розовые брови были то ли нахмурены, то ли просто искривились в растерянности, точно не понять – зрение ювелира все еще подводило после перенесенной травмы. И все-таки по опущенный плечам и, в целом, поникшей позе веснушчатого мужчины, стало ясно, что тот все же больше расстроен, нежели рассержен. Но значило ли это хоть что-то, когда их отношения уже потерпели крах, так и не начавшись? Какой был смысл от того, что Доппио не зол на него, если после случившегося чувство вины элементарно не даст просто заговорить с ним? Ризотто молчал, в его голове проносились назойливые мысли о последствиях и ответственности, которые придется разгребать. Что если Доппио напишет на него заявление о преследовании и домогательстве? Вокруг были свидетели, они могут подтвердить, что Неро преследовал портного до самого перекрестка… Черт, о чем он только думал?! Нельзя было идти на поводу своих больных желаний. Теперь из-за мимолетного романа вся карьера коту под хвост. А как объяснить произошедшее прессе и компаньонам по бизнесу? Плохо дело…. – Как себя чувствуешь? Медсестра недавно заходила, хотела вызвать тебя на МРТ, но ты еще был в отключке, вот она и попросила меня проследить за тобой. Я наплел им, что твой родственник, – говорить Доппио начал так неожиданно и так невзначай, что Ризотто даже передернуло, а между тем поток информации только набирал обороты. – А еще приходили полицейские…куда уж без них, не переживай, я сказал, что это была только моя вина и, что ты наоборот, спас меня. В общем, такую околесицу им нес, даже не знаю, как они поверили только, но факт остается фактом, на тебя у них ничего нет. Вот. Договорив до конца, Винегар шумно выдохнул, замотал ногами от волнения и уставился куда-то в пол. Его руки нервно сжимали ткань сиреневых брюк. Такие же были на нем во время отпуска. Ризотто не мог отвести от него взгляда. Он только что помог ему? Человеку, из-за которого очутился в такой передряге? В голове не укладывалось, но портному он за такое был от всей души благодарен. – Доппио… – Точно! Пока ты находился без сознания, я уже прошел осмотр и, оказалось, я отделался лишь небольшим ушибом и парочкой синяков, вот так удача! – резко перебил розоволосый, при этом подсаживаясь все ближе, пресекая любую возможность сказать хоть что-то. Он шустро огляделся по сторонам, убеждаясь, что никого нет поблизости, и склонившись к уху Неро, проговорил шепотом. – А еще когда ты обнимал меня, я слышал, как ты шептал: «Больше никогда не потеряю вновь». Ха! Не подумал бы, что ты такой романтик! Особенно при первой нашей встрече… – Доппио, спасибо тебе, – говорить после пробуждения оказывается нелегко, особенно после последней реплики розоволосого,которая так и хотела вогнать Неро в краску. Ко всему прочему, в горле пересохло и приходится откашляться прежде, чем заговорить вновь. – Но почему ты помог мне? Почему отмазал от полиции и вообще до сих пор находишься в одной палате со мной? Разве я тебе теперь окончательно не противен? Провокационную реплику, по многим причинам, ювелир решил оставить без комментариев. Если бы Доппио только знал, те слова были сказаны не из-за романтичной натуры мужчины, а потому что однажды ему уже доводилось терять самое дорогое в жизни. И все из-за гребанного автомобиля. Черные глаза смотрели со всем возможным сожалением и болью. Винегар замер – он не мог поведать истинных мотивов своего поступка. Вряд ли правда понравилась бы Ризотто Неро.***
«А теперь слушай внимательно, Доппио, я не шучу, если ты сейчас не сделаешь, как я тебя прошу, можешь окончательно попрощаться со своей жизнью и рассудком. Ты хоть понимаешь, чего мне стоило организовать вашу встречу…мою встречу с ним? Неееет, мой милый Доппио, ничегошеньки ты не понимаешь, как и всегда! Я тебе не позволю все испортить, не позволю сбежать и оставить меня без его крепких рук, горячих поцелуев и большого….» – Прекрати! Хватит! – Доппио едва сдерживает себя от того, чтобы не разбить к чертям собачьим раковину в туалете больницы. Вместо этого он открывает кран и цепляется до белых костяшек в керамические края. Крики Дьяволо сводят с ума, гребанное альтер-эго не знает никаких границ, только кричит, безумно смеется и вызывает невыносимую головную боль. В мутном зеркале видно только красное лицо портного, его глаза такие же красные из-за чего сливается в однородное пятно с кожей. И лишь позеленевшие от проявления Дьяволо глаза, контрастируют на фоне общего внешнего вида. Доппио сейчас тоже хотелось бы кричать во весь голос, желая перебить вторую личность и добиться хоть какого-то внимания к своим мольбам. Однако сделать это в нынешних реалиях не представляется возможным. Остается только умываться холодной водой и надеяться на чудо. – Что ты хочешь от меня? Чтобы я спал с ним? Чтобы я обрек его на страдания? Откуда мне знать, что ты собираешься сделать с этим мужчиной. Я не хочу в тюрьму, – зелень глаз злобно блестит, переливается в лучах мигающей лампы. Доппио достаточно натерпелся, чтобы сейчас идти на попятную и просто так поддаваться на манипуляции. Не для того он тратит столько времени и сил на лечение. Раздается смешок – Дьяволо точно замышляет торги с совестью Винегара. Не в его правилах вести дела честно, но сейчас нужно постараться сделать заманчивое предложение, обескуражить наивного Доппио. Кто как не он знает, чего так желает розоволосый…. «Слишком много болтаешь, не твое дело, что я буду делать с Ризотто, но могу тебя обнадежить – уж точно не убивать. И, поверь мне, он и сам явно не прочь повеселиться. Возможно, тебе тоже со временем понравится наше времяпровождение и тогда, кто знает, может, ты даже поблагодаришь меня. Не упускай такую возможность и тогда…» – лукаво протянуло альтер-эго, заставляя напрячься и ожидать продолжения предложения. – И тогда что? – неуверенно спросил Доппио. Сам того не понимая, он уже попался на крючок своего персонального змея-искусителя. Последнему же такая реакция пришлась по душе, подтверждая собственное превосходство и расчетливость. « И тогда я посодействую твоему «выздоровлению», понимаешь, о чем я? Поучавствую в этом шоу под названием «психотерапия» и подарю возможность видеться с отцом. Разве не этого ты желаешь всей своей глупой и бесхитростной душой? Подумай хорошенько, мой мальчик, больше я не буду так добр к тебе» Удивительно, слова внутреннего беса нисколько не задели Винегара. Скажем так, он закрыл на них глаза, ведь все, что он услышал было «подарю возможность видеться с отцом». Вот только времени на размышления относительно того, стоил принимать обещания Дьяволо за чистую монету, не осталось. Тесная уборная – не лучшее место для принятия решений. Особенно столь судьбоносных. Какой бы ни была другая личность, но точно не глупой. Доппио нервно улыбнулся своему отражению, окончательно теряя контроль над сложившейся ситуацией. Его пальцы ныли от долгого и усердного сжимания бортиков раковины, предвещая еще долгие неприятные покалывания и трудности в работе со швейными материалами. – Сукин ты сын, что надо делать?***
– Я и сам не понимаю почему, мне сложно сейчас сдержать эмоции, но после случившего я решил, что хочу попробовать узнать друг друга и попытаться возобновить начатое на Сардинии. Я знаю, ты неплохой человек, наверное, зря я так жестоко обошелся с тобой. Но и ты постарайся понять. Мне тяжело даются отношения с другими людьми, а тогда на острове я растерялся, все произошло так стремительно, стало страшно, что же будет дальше? К тому же, ты первый с кем у меня все зашло настолько далеко. Я был сам не свой. Прости меня,Ризотто. Тебе предстоит узнать обо мне много чего, но ты сам настаивал на наших отношения, поэтому пеняй на себя. Только, прошу, не дави на меня и постарайся не торопить события, идет? – неожиданно закат окрасил комнату в теплые желто-оранжевые тона, будто предвещая окончание шторма в отношениях двух мужчин. В палате мгновенно стало так спокойно и так радостно. Запугивания Доппио некими тайнами о себе на Ризотто не возымели никакого эффекта. Распирающая эйфория затмевала любые сомнения и срывала все предохранители. Неро и не удивлен – с Доппио не может быть иначе. Только с ним он чувствует готовность прыгнуть в омут с головой. Даже стены и те показались не такими пустыми с играющими тенями ветвей на них. Наступали лучшие времена. Так подумалось Ризотто, смотря на смущенное и улыбающееся лицо возлюбленного. Он не смеет отказаться такого шанса стать ближе, пусть и такой ценой. – Идет, – радостно отозвался ювелир. Двое посмотрели друг на друга с надеждой и незыблемым спокойствием.