***
Какое-то время назад
Грустная история Шэнь Цзю началась как и многие грустные истории — с детдома. И, конечно, в таких разъебанных условиях из него просто не могло выйти ничего путного; одиночество, предательство и непроработанные травмы детства сделали свое дело — сделали Шэнь Цзю редкостной сукой и редкого качества блядью. Впрочем, пока что опустим детали; они все равно всплывут позже, когда Шэнь Цзю, стеснительно приоткрывая свое обнаженное сердце как две капли воды похожему на него дураку-задроту с толстым кошельком, выложит всю свою подноготную, как выкладывает нагого себя на обозрение клиентов. Сейчас же Шэнь Цзю с яростным остервенением жевал сельдерей. Остервенение его было особенно яростным, потому как не далее, чем полчаса назад к нему подошла их дражайшая госпожа с радостным: «Сделай клизму, у тебя с девяти шоколадная всеночка». …Черт бы побрал этих сучьих педерастов. Старые седые сморчки, растянуть им хуй и пусть ебут себя, блять, сами. Еще и Ци-гэ написал, что задержится в своем ебаном Чжаотуне, где бы это ни было. Как обычно. Короче, настроение Шэнь Цзю не задалось, как не задался вечер, как не задалась жизнь. Он доел свой заячий корм, вымылся, поклизмился, надушился вонючкой, которая должна задать атмосферу сладострастной ночи и стоит как полпочки, размалевал глаза зелеными блесточками, чтобы клиент ни на секунду не забылся, что под ним никто иной как шлюха, натерся маслом и растянул задний проход: достаточно свободно, чтоб его не разъебало хуем, но не достаточно, чтобы не выслушивать о «раздолбанной пизде» полночи. Последний штрих — зеленые тряпки с намеком на Древний Китай, потому что госпожа и сучий Цю текут по исторической херне и требуют так же течь и своих девок (и Шэнь Цзю). Короче, стринги с вот этим вот тряпьем, кокетливо прикрывающим перед, легкий шелковый халатик с журавлями и зеленые каблуки от всяких там «Гуччи». Очень национально. Еще в волосы заколку, чтоб вот прям совсем описались. Ну и готово, что ли. …А, блять, еще член чтоб встал. Он же элитная шлюха. … Без семи минут он уже готов и ожидает. Клиента запускают ровнехонько в девять, и Шэнь Цзю уже на кровати, наизготовке, натянутая струна. Сегодня в меню латентный педераст — Шэнь Цзю понял сразу, как этот очередной хреноносец занес внутрь свою тушу. В "гетеро"-шмотках, серый и непримечательный очкарик, ноль эмоций на лице, легкое осуждение в прямом взгляде, телефон в руке — он с ним пришел трахаться или с Шэнь Цзю? Ну, сегодня хоть не жирдяй за сто кило, и на том спасибо. — Здравствуй, милый, — вязко тянет Шэнь Цзю вместо того, чтобы послать нахуй. — Как желаешь развлечься? Он ведет плечом, и легкий халатик соблазнительно спадает, обнажает кожу. Очкарик хмурится. Ну, нет. Нет, он еще и гомофоб, или что? Приколист-моралист приперся? ...Ну, в принципе, ладно. Будет интересненько сегодня, значит. И он был готов ко многому, честно; за свои восемь лет сношения со всякими гондонами, он чего только не повидал: от на голову отбитых байкеров-гомофобов до сморщенных извращуг-стариканов. Но такой долбоеб Шэнь Цзю попался впервые. Долбоеб, потому что этот тип поправляет очки и выдает: — Я не буду с тобой спать. Я пришел рассказывать про книжки. И, не поймите неправильно: за восемь лет сношений Шэнь Цзю встречались всякие кинконутые. Нельзя осуждать человека, который честно думал о собеседнике нормальнее, чем он есть. Поэтому тех, кто осудит Шэнь Цзю за то, что он решил, будто все это — фетишная прелюдия, он сразу попросит выйти вон. Шэнь Цзю моргнул на долбоящера и, все так же великолепно полураздетый, похлопал по кровати: — Ну садись, рассказывай. На что долбоящер кашлянул. Очень красноречиво посмотрел на шелковые простыни цвета бордового разврата под такого же цвета балдахином. Оглядел комнату. И остановился глазами на «безопасном» варианте — ансамбле из столика и двух кресел в углу. …Ха, как будто Шэнь Цзю не ебался в этой комнате на всех поверхностях минимум по сотне раз. Не говоря ни слова, долбоящер прошагал к одному из кресел и уселся, тут же зарываясь в телефон. В целочку играет, что ли? Господи боже, ладно. Шэнь Цзю запахнул халат и чинно сплыл с кровати, со всей гордостью продефелировав на своих каблучищах до свободного кресла. Иных сие заставляло истекать слюной, как кобелей в гоне, а этот… ноль внимания. Ну пиздец. Стоило Шэнь Цзю усесться, как через стол к нему протянулась рука: — Шэнь Юань. О. Тоже Шэнь. — Цинцю-эр, — пожал он руку в ответ. Шэнь Юань кивнул, поправил очки и, надо же, отложил телефон. На колени правда, но уже прогресс. — Отлично, короче: мои друзья ничего не понимают в литературе, так что я пришел сюда. …Окей? Ладно, допустим. Закинув ногу на ногу и томно устроив подбородок в руке, Шэнь Цзю сощурился якобы довольно и промурлыкал низко и бархатно: — И что же господин Шэнь желает поведать этой куртизанке? «Господин Шэнь» на обращение поморщился, сказал: — Просто Шэнь Юань. Короче…***
Шел третий час ночи. — …Ну и потом — опа, конец флешбека, и мы так и не узнали, почему протагонист вообще туда поперся. Ну это же слив чистой воды! — И что, дальше об этом его походе ни слова? — Нет! — И новелла дописана? — Еще в прошлом году дописана и, видимо, забыта, чтоб автора понос пробрал. Шэнь Цзю кивнул, отставляя чашку чая. — Ясно. Кусок мусорной писанины задрота-онаниста, который секса в глаза не видел и выкладывал свои влажные фантазии ради социального одобрения. Полагаю, есть целый пласт подобной литературы? — О боже, ты и представить себе не можешь. …Слушай, а тебе реально интересно? — Сам себе удивляюсь, но да. — Дай тогда телефон, я вобью тебе адрес сайта, где читаю. Шел третий час ночи, и он был в рубашке и штанах, босой — каблуки валялись где-то за ширмой вместе с остальным сексуальным шлаком, блаженно забытые. Он сходил за телефоном, и его новый знакомец самозабвенно что-то туда вбил. — Вот, — сообщил. — И я сразу открыл тебе ту новеллу, но там нужен акк и заплатить, чтоб прочитать, так что смотри сам. Короче, я разнес эту пародию на творчество в хлам. Шэнь Цзю попялился на незнакомый сайт на экране, на не в меру высокопарно-пафосное название, а потом запаролил телефон и убрал. — Полностью заслуженно. Шэнь Юань — Шэнь Цзю хотел бы попросить прощения, что мысленно назвал его долбоящером ранее, и внести поправку — не долбоящер, а очаровательный болван — всплеснул руками, в одной из которых был уже его телефон, а в другой — полупустая чашка. — Пф, ты бы видел, сколько идиотов слетелось под мой коммент! «Эта история собрала миллионы просмотров, а ты не соберешь и сэндвич!» — принялся кривляться он, — «Уникальное произведение с глубокими персонажами!» …Сразу видно, кто ничего глубже безмозглых новелл из топа не читал. К своему ужасу, Шэнь Цзю был полностью согласен. Положение действительно было в высшей степени оскорбительным… для тупиц из комментариев. — Любой дурак может написать первое что в голову взбредет и назвать это «произведением», — кивнул он. — Удивительно, как иные идиоты на это ведутся. — …Слушай, так приятно найти понимающего человека. Шэнь Цзю моргнул. — В борделе. — Мелочи жизни, — пожал плечами Шэнь Юань. Действительно. Каждый день ведь в бордели приходят о книжках пообщаться. … — Так ты правда не собираешься со мной ебаться? — спросил Шэнь Цзю несколько ранее, когда, просидев в своем шелковом халатике, как идиот, два гребаных часа, убедился, что бесконечная болтовня этого парня была не странной формой секс-игрищ. Непостижимо. На его вопрос этот Шэнь Юань закашлялся и даже слегонца покраснел. — Эм, нет? Я же сказал! — Знал бы ты, сколько раз я слышал это как форму прелюдии. — Эм… Очень многословно. Где все твое красноречие, милый? В любом случае… — Раз так, я переоденусь, — заявил Шэнь Цзю, потому что, если уж они и правда всю ночь собрались обсуждать книжки, к чему выебываться, да? — Если ты конечно не собирался смотреть? — игриво, давая беспросветному глупцу еще один шанс. — Мне это неинтересно, — отмахнулся беспросветный глупец. Как знаешь. — Хм… натурал? — спросил Шэнь Цзю уже из-за ширмы, скидывая на ходу не оставляющие простора воображению, но все равно гордо именуемые одеждой шелка. — Ага. Крайне интересно. — Почему снял мужчину? Каблуки полетели следующими. Свобода ногам, слава небу. — Ну, поэтому и снял, не? Чтобы посидеть и по-мужски пообщаться. О боже, ну разве не очаровательно? — О дурных книжках. За рубашкой пришлось вылезти из-за ширмы и прошлепать два шага до гардероба… Восхитительно голый проститут с блестящим от масла торсом прямо под его носом, а Шэнь Юань даже не поднял голову от мобильного. Вот это задротище. — Что не так? — пробубнил только в экран. — Нет-нет, все так. Просто не самая широко встречающаяся тема. Рубашка нашлась и наделась, как и штаны — прямо тут, потому что нахуй ширма, если мужику реально плевать. …Восхитительно. — С женщиной было бы неловко. О, ну-ка. — Потому что ее-то ты поиметь бы хотел? — Эм, нет? Зачем все сводить к сексу… Дамы и господа, только что вы увидели музейный экспонат «очаровательный болван». Ничего лучше вы сегодня уже не увидите. — Я шлюха, — «а ты в борделе» осталось несказанным. — Кхм, — снова неловкое немногословие от мастера слова. Шэнь Цзю уже упоминал, что очарован? — Нет, просто… Просто. Приоткрыть окно, что ли? Вонь благовоний «для секса» в данной обстановке вообще не в тему. — Просто ты, натурал, зашел на сайт борделя, где мог выбрать любую девушку, но глаз остановился на мне, — подытожил Шэнь Цзю, впуская свежий воздух, а потом довольно усаживаясь на прежнее место напротив этого блаженного дуралея. — Занятно. — Не знаю, что тебе там занятно, но мы можем продолжить? Я все еще клиент. — Конечно. Еще чаю? — Да, пожалуйста.***
Солнце светило сквозь щели в тяжелых шторах. Шэнь Цзю немилосердно их раздвинул. — Эй, спящая красавица. Спящая красавица скривилась и прикрыла глаза рукой. — М-м-м… … Нахуя заказывать всеночку, если полночи собирался спать? Нет, конечно, Шэнь Цзю и сам уснул… под утро! — Без десяти девять. Твоя компания была невероятной, но время вышло, — и уже давно. — Ай, бля… — Кофе, пирог, конфеты, — кивнул он на столик, где еще вчера стояли кружки с чаем, а сегодня — свежий завтрак. — Давай. — К’т’рый час?.. Вот же соня. — Без десяти девять. Сказал же. — Бля, универ проспал… Он серьезно? — …Сегодня воскресенье, милый. — А продлить можно?.. — Чтобы поспать? — Мгм… О боже мой. — Час сверху — три тысячи, — на самом деле, одна, но-... — Пл’чу шесть. …Он точно нормальный? И вот что с ним делать. — …Пойди хоть на кровать ляг. — Ммм… Вздохнув, Шэнь Цзю сам закинул этот денежный мешок себе на плечо, сам же дотащил до шелковых бордовых простыней и даже положил его аккуратно, накрыл и все такое. Посмотрел в сторону принесенного самолично завтрака… Пиздец, делай он это для каждого клиента, его расценки взлетели бы раза в три, не меньше. …Ну, этот ему понравился. И, может, он бы хотел, чтобы этот пришел вновь. Почему нет. В конце концов, Шэнь Цзю всегда рад высмеять чужую тупость, кто ж знал, что делать это с кем-то вдвоем — вдвойне приятнее. Плюс, передышка от бесконечной ебаловки тоже весьма и весьма ценный бонус. Плюс, не поймите неправильно — парень все еще болван — но, рассмотрев его повнимательнее, нельзя было не заметить, что он весьма горячий болван. Шэнь Цзю такие по вкусу — если бы не столь очевидная увлеченность задротскими темами… Хотя нет, нет, каким-то образом эта самая увлеченность придавала его персоне еще больше шарма. Непостижимо. …Фыркнув и глянув на то, как эта спящая красавица пускает слюни на подушку сейчас, Шэнь Цзю сел и сам принялся есть принесенный завтрак. Шэнь Юаню он принесет свежий… через два часа.***
Когда Шэнь Юань таки проснулся, бордель был, технически, уже закрыт. Не то, чтобы у него были официальные часы открытия и закрытия, конечно, но вот у его прикрытия — стриптиз-клуба внизу — были, и закончились эти часы аж пять часов назад. Поэтому обычно, случись кому-то выйти в коридор в одиннадцать утра, человек будет встречен блаженной тишиной и пустотой. Ни тебе стонов из-за дверей, ни громкой музыки снизу, ни смога сигарет или вони чьей-то блевотины — клиенты разошлись, уборщики прибрались, сестрицы спали, а в одинокое окно в самом конце коридора лился свежий воздух вперемешку с жизнерадостным солнышком. Поэтому Шэнь Цзю слегка удивился, наткнувшись в коридоре на «Сяо Гунчжу» (Настоящее имя? Его не ебало, как зовут эту сучку по-настоящему). Удивился лишь слегка, потому что — это Сяо Гунчжу, фирменная истеричка «Гордого Демона», и с нее станется совать свой нос не в свое дело. Разве что, Шэнь Цзю полагал, что собственный комфорт она все-таки ценила больше склок — потому что какой дурак будет караулить кого-либо в одиннадцать утра после бессонной ночи? Тем не менее, что бы эта пигалица ни хотела ляпнуть, у нее хватило мозгов промолчать перед клиентом. Ну, хоть так. Так что Шэнь Цзю молча провел своего сегодняшнего задрота вниз, и через пустой стриптиз-зал и бар, и открыл дверь карточкой, которую любезно «одолжил» у госпожи, пока Шэнь Юань отсыпался. Ослепительно белый внешний мир тут же резанул по глазам, напоминая, как же мало окон было в этом ебаном месте. — Ну, — стоило Шэнь Юаню открыть рот, как из него полилась неловкость. Классика всех, кто задерживается до утра — можно подумать, они реально трахались. О боже. Мало этого, так он еще и руку протянул. Для рукопожатия. Шэнь Цзю постарался не заржать. Но руку в ответ протянул. — Цинцю-эр был очень рад знакомству с А-Юанем, — зная о лишних ушах, которые наверняка подслушивают их где-то с лестницы (и чтобы чутка поиздеваться над неловким девственником тоже, да), промурлыкал Шэнь Цзю в образе, затягивая рукопожатие неприлично надолго. — Обязательно буду ждать моего тигра еще, — вопреки завлекающему тону и отвратительно клишовым словам, ухмыльнулся Шэнь Цзю, как называл это брат, по-крокодильи, и подмигнул. Кто бы мог подумать, что вместо ожидаемых «бэ» да «мэ» на фоне красного лица, Шэнь Юань, моргнув разок, вдруг выдаст в тон: — О, этот тигр обязательно придет еще, можешь не сомневаться. … Вот это страйк. Удар в яблочко. Один-ноль в пользу задрота, Шэнь Цзю идет на (его) хуй. Если он не очаровался до конца этой ночью, то он официально очаровался вот сейчас. Удивительно. — Буду ждать, — чтобы трахнуть. Серьезно, Шэнь Цзю ставит цель. С тем, наконец разомкнув руки, они расстались. Шэнь Юань, развернувшись, ушел в ослепительное утро, а Шэнь Цзю захлопнул дверь, снова погружая помещение, столы, подиумы и себя во мрак. И почти тут же сзади послышался цокот каблуков. — Он не похож на пидораса, — скрестив ручки под своей пышной грудью, видимо чтоб казалась еще пышнее (больше грудь, больше авторитета, конечно же, никак иначе), выдала его дорогая коллега. В этом вся Сяо ебаная Гунчжу, на все есть свое мнение, а самое главное — твердая вера, что ее мнение вообще кому-то всралось. — О, поверь, он тот еще пидорас. Надо бы тарелки после их завтрака убрать, к слову. — Вы что, реально всю ночь трахались? — и дражайшая сестрица, конечно же, последовала наверх за ним. — Нет, блять, телевизор смотрели. (У него не было телевизора.) — Он на тебя очень похож. — Мгм, — она видела только его затылок, а потом, может, секунд тридцать против света. — Он нормальный, или извращенец? — А что, себе переманить хочешь? Плетясь по коридору за Шэнь Цзю, словно крыса, и не обращая внимание на ответы, которые она, видимо, не считала за ответы, Сяо Гунчжу продолжила доебываться: — А сколько раз за ночь вы, ну?.. И еще: — Почему ты не сказал госпоже, что у тебя клиент задержался? И еще: — Ты хоть с него деньги сверху взял? Шэнь Цзю захлопнул дверь перед ее носом. — Как ты сам ему дверь открыл? — приглушенно, из-за двери. Где там эти тарелки… — Ты подсмотрел код у госпожи, да? Шэнь Цзю собрал посуду — тарелки, кружки и чайничек — на поднос, на котором все это добро ранее и принес. — Отвечай мне, или я расскажу все госпоже! … Как же бесит, а. — Сяо Гунчжу, тебе делать нехуй? Прошмандовка аж отшатнулась, так резко он возник перед ней в дверях. — Что? — возмутилась. Вот заебала, честно. Держа в одной руке поднос, второй Шэнь Цзю облокотился на косяк. Выдохнул. Выдержал секунду, другую, третью тишины, чтоб, когда его голос зазвучал — он резал. Тишину, это место, ее самоуверенность. И только тогда он вкрадчиво начал: — Послушай сюда, куколка. Если ты думаешь, что можешь делать все, что захочешь, только потому что обслуживаешь клиентов побогаче или присела на пару важных шишечек, то ты ошибаешься. Твоя любимая госпожа ничего не решает, а Цю вообще похуй, кого ты обслуживаешь, поверь. Мутишь воду — идешь нахер. И если ты не в курсе, это не тот «нахер», который ты предпочитаешь. Так что закрой рот и отъебись. О, вы только посмотрите — молча захлопала ртом словно рыба. Растерялась, девочка? — Да ты… скоро станешь старым сморчком, и тебя выбросят на помойку, ты понял?! Шэнь Цзю осклабился. — Жду этого дня что пиздец, не поверишь.***
Спина раскалывалась от дурацкого компьютерного стула. Дурацкий доклад в универ писался до смерти медленно. А Шан Цинхуа даже не помогал! Вместо этого… — …Стой-стой, тебе сказал кто, еще раз?! Шэнь Юань устало потер переносицу. Он знал, знал, что рассказывать было плохой идеей. — Ай, ну. Парень-проститутка? Шан Цинхуа запищал на непереводимом хомячьем. — Так вот, он сказал, что твоя писанина и правда звучит как… — Остановись пожалуйста. Так. Тааак… — его дорогой друг Шан Цинхуа напыжился и посопел, — у меня два вопроса. Почему они дружат и зачем такая реакция? — Ну? — Как ты нашел парня-проститутку, зачем ты ходил его искать и самое главное, почему ты не рассказал мне раньше?! — Это три вопроса. — Не важно, отвечай! Шэнь Юань вздохнул. — Ну, не знаю? Никто не захотел слушать про ту последнюю новеллу, вот я и нашел того, кому слушать придется? — Бро… Бро, когда я предлагал заплатить кому-нибудь за уши, я пошутил. — Ну, иногда в твою голову залетают хорошие идеи. Не знаю, как так получается. — …Почему каждый раз, когда ты делаешь комплимент, это звучит как ведро с дерьмом? Шэнь Юань лишь пожал плечами, продолжая печатать.