Мисс Браун

Мистер Сноу осматривает меня в край недовольным взглядом. Причиной его ненависти стало то, что я опять отвлекла мужчину от бумажной работы. Однако и мой взгляд благожелательным не назовёшь. Тишина, в которой мы оба сидели, давила на мозг. И если бы не тиканье стрелок настенных часов, я бы могла подумать, что время остановилось. Наконец-то доктор оттаял. Тяжело выдохнув, он подобрал осколок стекла в салфетке и стал пристально рассматривать его. Глаза Гарретта Сноу глядели то на орудие моего несостоявшегося убийства, то на меня. И впоследствии мужчина остановил своё внимание только на моей персоне. — Я слышал, что на Вас вчера было совершенно нападение, мисс Браун, — начал доктор хриплым и уставшим голосом. — Так и есть. Отложив осколок в сторону, Сноу сложил руки в замок. Уставясь на меня в молчании, он, видимо, ожидал того, что разговор дальше продолжу я, но не получив от меня хотя-бы слова, доктор сам стал развивать тему. — И что же Вы хотите от меня? Я уже сказал, что мне жаль было услышать вчера о таком инциденте. Я Вам сочувствую. Разве я должен сказать что-то ещё? — То, что Вам «жаль» — меня это никак не волнует, — я начала твёрдо, уверенно, без ходьбы вокруг да около. Пусть увидит и услышат, что его напускное переживание для меня — пустое место. — Это всего лишь слова. Вы уверяли, что мне ничего не грозит. Пациентов тщательно проверяют перед походом в кабинет… Разве не это Вы говорили? — Мисс Браун, я настоятельно рекомендую Вам сбавить тон. Перед Вами сидит не мальчик, которого Вы можете отчитывать. Я старше Вас на 30 лет, имейте хоть минимальное уважение к старшим. Сноу голоса не повышал, за что ему «спасибо», но отчитал он меня, подобно школьнице младших классов, которая посмела подумать, что она умней всех взрослых дяденек и тётенек. Мне не стало стыдно, скорее было неприятно. Почему он думает, что возраст — это показатель для уважения? Что за бред… А я ведь думала, что подобного больше никогда не услышу, когда покидала университет. Очевидно, я ошиблась. И здесь присутствует этакая местная «дедовщина». После замечания я сбавила свой гонор, как мне и посоветовали. Стала говорить более мягче и более уважительно, искренне воздерживаясь от язвительных вставок. — Извините меня, мистер Сноу. Я не хотела проявить к Вам неуважение. Вчерашнее нападение даёт о себе знать, и я до сих пор пребываю в шоке. В конце концов, я могла погибнуть, не подоспев санитары вовремя. Я хочу узнать, где… — Значит, хорошо, что санитары вовремя успели. — Мужчина меня без стеснения перебил, явно желая, чтобы я больше рот не открывала, да и побыстрей убралась из его кабинета. — Это всё, что Вы хотели сказать? Проглотив неприятный ком в горле, я старалась не потерять так и не сказанную мысль. Собравшись, я всё-таки продолжила говорить дальше. — Нет не всё. Я хотела узнать, как так вышло, что пациентке удалось пронести осколок стекла. Где она могла его достать? — Скорее всего, ей удалось разбить окно в своей палате. Другого варианта я здесь не вижу. Больных не отпускают куда-либо одних. — Подождите, буйным пациентам разве разрешено иметь палаты с окнами? — До недавнего времени мисс Черрити, если я не ошибаясь, то так зовут пациентку напавшую на Вас, показывала себя с лучшей стороны. У неё не наблюдались вспышки агрессии, да и на персонал она не нападала. Поэтому я дал распоряжения перевести её в палату с более комфортными условиями. — Хотите сказать, что я стала причиной её агрессии? — Больше некому, — спокойно сказал доктор Сноу, поправив очки. — Возможно, Вы затронули тему, которая вызвала у пациентки определённый триггер. Моя усмешка была своеобразным защитным механизмом. Я ответила не сразу, спустя минуту. Мне нужно было переварить и принять то, что меня здесь считают за дуру. — Триггер? К сожалению, у меня с мисс Черрити даже нормального диалога не получилось. Она сразу напала на меня, бросая в мою сторону обвинения про то, что я, как и все работники Маунт-Мэссив, над пациентами лишь издеваюсь. — Она так и сказала? — Внезапно тон Сноу изменился. Передо мной уже мужчина не выглядел уставшим и скучающим, скорее заинтересованным. — Д-да… — неожиданная перемена в докторе вызвала во мне сомнение, от чего я притормозила саму себя и стала внимательно следить за последующей реакцией Гарретта. — Вы об этом слышите впервые? Этот брошенный взгляд Сноу я забыть в ближайшее время вряд ли смогу. Глаза за стёклами очков так и говорили сами за себя, что я влезла куда не надо и мои вопросы только усугубят ситуацию. — Не обращайте на подобные слова внимания, мисс Браун. Пациенты часто жалуются на докторов лишь по той причине, что не хотят лечится и слушать рекомендаций. Голоса в голове мешают им трезво мыслить. Все люди здесь — психически больны, не забывайте об этом, когда в очередной раз услышите в свой, или чей-либо ещё, адрес обвинения. Мне нужно говорить, что подобные слова звучат подозрительно? Словно заготовленные фразы на случай, если у кого-то, как у меня, возникнут вопросы. Я хорошо прочувствовала недосказанность Сноу. Он просто на просто замял ситуацию, переведя её в другое русло. Однако подобные «предостережения» он может рассказывать кому-то другому, тому, кто не имеет образования в психиатрии. Что я хорошо поняла за время учёбы, так это то, что в словах безумцев есть своя доля истинны. Нужно только хорошо её откопать и очистить заветную истину от всякого рода «мозгового мусора». Порой через бред душевнобольные пытаются донести то, что их тревожит. Черрити не показалась мне в край безумной, она не выглядела потерянной, как другие мои пациентки, нет, её взгляд был осознанный, как и поведение. Я не нашла, что больше сказать доктору Сноу. Поняв его позицию, я решила отступить. Впредь делится с ним подобным не буду. Что-то подсказывает, что доверять мужчине на сто процентов не стоит, и я внемлю своему внутреннему голосу. — Я поняла Вас, мистер Сноу. — Хорошо. Можете быть свободны. Мистер Блер уже предупредил меня, чтобы я проконтролировал Вашу безопасность, и можете быть уверенной, нападений на Вас больше не случится. Блер… и не соврал же… хотя про личный контроль он наверняка слукавил. — Тогда я приступлю к работе. — Это будет наилучшим решением, мисс Браун. Ещё не дождавшись моего ухода из кабинета, Сноу принялся демонстративно перебирать документы и что-то в них вычитывать. На подобную деятельность работы я лишь закатила глаза. *** Головная боль со вчерашнего дня так и не уходит. Таблетки я пить не стала, предполагая, что сон — это лучшее лекарство, но, кажется, мне надо пересмотреть свои установки… таблетку выпить не помешало бы… Вставляю ключ от своего временного жилища в скважину, начинаю поворачивать и понимаю, что замок не поддаётся. Подозрительно окидываю ключ взглядом. Рассматриваю его чётко, убеждаясь, что вставила его нужно стороной, а затем поворачиваю ручку. Дверь почему-то открыта, хотя я точно помню, что закрывала её. Моя память не настолько хиреющая, чтобы не запомнить сегодняшнее утро. Ведь комнату я покинула ровно тогда, когда направилась к Сноу, то бишь совсем не давно! Я ожидала увидеть внутри кого-угодно, но никак не низёхонькую уборщицу, что активно, без доли удивления на моё присутствие, протирала пол. Так и оставаясь застывшей в проёме статуей, я всё никак не могла понять, что данная персона делает здесь и каким образом она сумела открыть дверь. — Мисс Браун, здравствуйте! Я не ожидала увидеть Вас здесь так быстро! Голосок женщины был мягок и звонок, какого-либо неприятия он во мне не вызвал. Но для меня милый голос и невинная внешность ещё ничего не значит. Я зло нахмурилась, когда пересеклась с глазами уборщицы. Улыбка спала с её лица, и я заметила этот взгляд застуканного на месте преступника. — Ты кто такая и что тут делаешь? — Я зашла в комнату, предварительно закрыв двери. Если эта мадам думает, что сможет быстренько ретироваться отсюда без ответов на мои вопросы, то она глубоко ошибается. — Как ты сюда попала? Моя походка была тверда, и весь мой вид говорил сам за себя: я в гневе. Женщина видимо занервничала, стушевалась, и опустила стыдливо глаза в пол. Я всё ждала от неё ответа, но уборщица с ним не спешила. Тем временем я оглядывала свою комнату на наличие каких-либо изменений. Внезапно мои глаза застопорились на открытом блокноте с записями. Уборщица была в непосредственной близости к нему и, возможно, сумела что-то прочитать. Без всяких вопросов я резко направилась к столу и быстро прикрыла блокнот, продолжая напирать на женщину дальше. — Отвечай на вопросы! Как твоё имя? — З-зои… — Уборщица от страха и говорить разучилась. Задор её голоса сошёл на «нет». — Дальше. Фамилия? — А я была всё также тверда. Надо показать свой характер, а то иначе не добьюсь результата. — Аллен… — Как ты сюда попала? — У м-меня были ключи, мисс… В доказательство своих слов, Зои продемонстрировала мне связку ключей. Я почувствовала себя неловко. Уже думала, что мою комнату взломали и эта женщина, под видом милой уборщицы, чьё-то подосланное протеже. Выдохнув и расслабившись, я уже не так сильно напирала на бедную Зои, что, видимо, перепугалась до смерти. — Ты убираешься только здесь или где-либо ещё? — Вез-зде, где скажут, мисс Браун! Из-звините, если пришла не вовремя! — Нет, всё в порядке. Это я должна извиняться, — сказала с улыбкой, но боюсь, что моя улыбка делу не поможет. — В моём кабинете ты тоже прибираешься? — Д-да, конечно! За мной числится много комнат для уборки. — Понятно. Простите, что так накинулась на Вас, мисс Аллен. — Ой, да ничего страшного. Я совершенно не в обиде! Вас, наверное, не предупредили о том, что у уборщиков есть ключи от комнат. — Говорите, что у всех уборщиков есть ключи? — Д-да, конечно… — Только у них? — Ещё у главного администратора. Хм, возьму себе на заметку: в мой кабинет и комнату может попасть любой. Это плохо. Я проявила недальновидность, когда оставила свои записи открытыми. А ведь ещё думала о том, чтобы всё спрятать, но почему-то мне хотелось верить в то, что Меркофф не опуститься до такого. Интересно, их планка может пасть ещё ниже или это предел? Размышляя о том, нужно ли спросить Зои о Тюремном Блоке, я взвешивала все последствия своего любопытства. Если эта женщина и впрямь невинный цветочек, то она меня никому не выдаст, но если она работает на того же Блера (что с самого моего приезда стал подобно репейнику), то она может доложить ему о моих нежелательных вопросах. К чёрту! Рискну… — В Тюремном Блоке Вы тоже убираетесь? Мой взгляд пронизывал уборщицу насквозь, старался зацепиться за любую незначительную мимику лица, что хоть как-то бы выдавала ложь мисс Аллен. — Нет. К этому Блоку я доступа не имею. — А кто имеет? — Тц, ну и кто меня тянул за язык?! Так глупо себя выдавать могут только дети! Я быстро прикусила губу, судорожно обдумывая, как бы выкрутиться из положения. — Неужели главный администратор и здесь имеет доступ? — Д-да, мистер Трагер имеет доступ ко всем Блокам, мисс Браун. Ещё парочку санитаров, но кто именно точно сказать не могу. Не можешь или не хочешь? Ладно, не стоит больше играть в дознавателя, время отпустить эту Зои и посмотреть, что будет дальше. Если ко мне через пол часа в комнату явится Блер или меня «тактично» попросят к нему в кабинет, то значит доверять здесь абсолютно никому нельзя. В любом случаи я готова к последствиям… какими бы они не были… — Понятно. Простите меня ещё раз, мисс Аллен. — Не извиняйтесь. Я понимаю. — Зои осмотрелась по сторонам, а потом неуверенно спросила: — Вы будет здесь? Я просто не успела всё до конца прибрать. — Нет, мне нужно идти в кабинет. Я уже ухожу, а Вы продолжайте, мешать не буду. Обменявшись любезными улыбочками, я мигом схватила блокнот и покинула комнату, напоследок обернувшись. Женщина как не бывало продолжила уборку. Постараюсь проявить терпение и посмотреть чем же моё любопытство обернётся для меня в ближайшем будущем. *** Я снова не могу оторвать взгляда от маленькой себя. Сердце, как и душа, давно не сжимается в жалости к себе. Меланхоличный взгляд глядит сначала на мать, которая ушла в другую комнату, а потом и на дедушку. Плачь матери до сих пор слышится с неким замиранием и дискомфортом, но я всеми силами игнорирую его, ведь моё внимание сейчас полностью сосредоточено на деде. Он подходит ко мне с привычной старческой улыбкой, но в его глазах я замечаю блеск сожаления и безмолвной просьбы его простить. Будучи маленькой, я не понимала, что означает этот взгляд, но сейчас, став взрослой и смотря со стороны, я кажется осознаю, что дедушка пытался мне сказать. Аккуратно маленькую Клер поднимают на ноги, утирают слёзы и берут нежно за руку, уводя от угла прочь. Я иду следом за дедушкой и мной, хочу вспомнить, что тогда произошло. Вот виднеется дверь дедушкиного кабинета, она всегда вызывала во мне трепет. Когда я — маленькая девочка — смотрела на эту дверь, то всегда ощущала внутреннюю тревогу, а бывало и страх. Сейчас же я не чувствую ничего, лишь желание заглянуть за неё, приоткрыть завесу тайны моего последнего пребывания в кабинете мистера Лемана. Ноги волочат меня вперёд. Я плохо ощущаю своё тело, оно будто бы не моё, будто я нахожусь в невесомости и совсем не в состоянии контролировать собственные движения. Вдруг маленькая Клер оборачивается, смотрит мне прямо в глаза. Большие красные опухшие глазки с застывшими капельками слёз в уголках почему-то пугают меня. Такие блеклые и холодные — мои глаза совсем ничего не выражают. Необычайно пустые для ребёнка, в них совсем не виднеется детский блеск, в них не читается озорство юности. Опять цепенею на месте, опять не в силах двинуться дальше. Замороженная и полностью беспомощная, я опять теряю контроль над воспоминаниями и падаю в бездну черноты. *** Я не часто просыпаюсь в холодном поту, но сегодня ночью всё иначе. В темноте комнаты открываю глаза и пару минут лежу без движения, переваривая свой сон. Руки ледяные, даже одеяло почти что до подбородка не даёт сохранить тепло тела. Устало подымаюсь с кровати, горблю спину и гляжу в зарешёченное окно. Где-то, совсем отдалённо, могу расслышать крики больных. Сегодня полнолуния, у некоторых чувствительных пациентов, обострение. Не завидую санитарам… у них этой ночью точно не до сна… Протираю глаза, зеваю. Думаю, встать или нет с кровати? Если бы была дома, то хотя бы смогла пойти на кухню и что-то перекусить, но тут ночную вылазку местные блюстители порядка явно не оценят. Не нахожу ничего лучше, кроме как взять свой блокнот и при свети лампы приняться перечитывать пару строк, связанные с болезнями моих пациенток. Увы, у меня совсем отсутствуют записи по поводу расстройства сексуального поведения. Да и книгами, как и статьями, на тему нимфомании я никогда не интересовалась. Некоторые коллеги вообще считают эту болезнь не более чем распущенностью и относятся к данному расстройству скептически. Мол, психиатры такой глупостью не занимаются. Однако, как бы то ни было, болезнь есть болезнь, и я бы не относилась к этому расстройству, как к романтизации блуда. Нимфомания часто идёт рука об руку с истерией, биполярным расстройством и даже некоторыми формами шизофрении. Если серьёзно не взяться за пациентку, прогнозы будут не утешительными. Грызу от размышлений ручку, останавливаюсь, когда слышу неприятный треск пластика. Сильно усердно думаю по поводу своей пациентки и дальнейшим её лечением. Надо бы поговорить с её прошлым врачом. Как там его? Доктор Самул, да? Может, он поможет мне вникнуть в лечение мисс Хилл. С такими мыслями я закрыла блокнот, выключила свет и вернулась в кровать. До 8 утра есть ещё пять часов, надеюсь, этого мне хватит, чтобы выспаться.