Завеса смерти

Все приготовления были завершены в течение 24 часов. Большего Амен предоставлять команде сопровождавших не пожелал: в Фивах их ожидали представители самого фараона, и выдвигаться, по выражению эпистата, необходимо было «безотлагательно». Лишь незадолго до отъезда, встретившись все вместе после полного беготни и суматошных сборов дня в прохладном храме, четверо черномагов смогли обсудить произошедшее. Наставник Реммао, чьи мешки под глазами неуклонно увеличивались в объеме, занимая уже почти половину лица, сидел на небольшом стульчике без спинки. Одетый в легкую тогу до колен, шезму потирал руки и явно о чем-то сосредоточенно размышлял, буравя учеников тяжелым взглядом. Контрастируя с братом, неизменно жизнерадостный и неунывающий Рэймсс небрежно расположился на небольшом коврике, прислонившись к расписной колонне и подобрав под себя ноги. Часть его вьющихся прядей была забрана назад и закреплена на затылке изящным серебряным гребнем. Предоставленная самой себе остальная масса каштановых волос небрежно спадала вниз по бронзовой спине. Стиль черномага — подобно прочим его предпочтениям — отличался завидным постоянством: узкие бедра обтягивала льняная повязка, закрепленная сверху тонкой позолоченной цепочкой; могучий же торс вновь оказался выставленным напоказ широкой публике (после нескольких горячих взглядов от проходивших мимо студенток и даже студентов у Эвтиды наметилась пара едких замечаний на сей счет). Единственной вещью, отдаленно напоминавшей предмет гардероба в верхней части богоподобной фигуры, являлся тонкий золотой обруч, обвивавший руку мужчины в непосредственной близости с бицепсом. Однако в тот вечер прелести Рэймсса все же нашли укрытие в лице полулежавшей на нем Эвы. Стресс и физические нагрузки последних дней привели к отказу тела от самостоятельной координации движений, и мужчина не преминул воспользоваться ситуацией, прижав любимую к себе. Последним полем битвы между усталостью и уважением к Реммао оказались глаза Эвтиды, которые она с явным усилием продолжала держать распахнутыми. Четвертая участница подпольного клуба шезму тоже валилась с ног, по причине чего ей было дозволено прилечь на циновке в углу аудитории. Впрочем, измотанное состояние ничуть не мешало Дие бросать недовольные взгляды на сладкую парочку в метре от себя: она пока так и не простила им сокрытие столь волнующей подробности их личной жизни. Посовещавшись, Эва и Рэймсс извинились перед ней, но чрезмерно наседать не стали, давая Дие время привыкнуть к новой реальности. — Я надеюсь, вы уже продумали, где будете прятать маскировку шезму. Это должно быть надежное и небанальное укрытие. Находясь бок о бок с целой отарой охотников, вам необходимо быть очень — я хочу сказать, ПРЕДЕЛЬНО — осторожными. Всем ясно? — казалось, еще немного, и из ушей и ноздрей Реммао повалит дым. — Конечно, Рем, все сделаем чисто, — Рэймсс не понаслышке знал, насколько важно не злить брата в напряженные моменты, а потому подбирал выражения максимально осторожно. — Амен не упоминал, зачем мы все ему понадобились? Ответ последовал немедленно: — Думаю, он что-то подозревает. Наблюдая за округлившимися глазами подопечных, Реммао зло усмехнулся. — А как вы думали? Сам фараон назначил его главной ищейкой — и отнюдь неспроста. У него нюх на таких, как мы. Именно ПОЭТОМУ так важно не давать ему повода для задержания и тем более поимки с поличным. Заклинаю вас не брать заказов без моего ведома — в противном случае жизнь ваша будет коротка, а участь — печальна. Помогать и вытаскивать не смогу и не буду. Дию передернуло от простой откровенности Реммао. Минуту спустя она подала голос: — Страшная зараза гуляет в Фивах, и охотники тащат нас в самую гущу. Чего ради? Хотят разоблачить на месте? — Есть и более простая причина: им нужны лишние руки, а вас не жаль. Подозреваю, им вообще мало кого жаль. Будете эдакими ребятами на побегушках: где-то что-то записать, куда-то что-то отнести, и так далее. — Реммао глубоко вздохнул. — Одним больше, одним меньше — считать никто не будет. Ну а если подозрения фараона окажутся верны, мы все станем просто идеальными козлами отпущения. Амен же получит награду за свой доблестный труд. Эвтида недоуменно воззрилась на него: — Рем, о каких подозрениях ты говоришь? Реммао обреченно покосился на нее, понимая, что сам ступил на эту скользкую дорожку: — Кхм… — Пауза затянулась аж на минуту. — Фараон и его приближенные считают… вернее, им удобно считать черномагов виновными в неизвестной болезни, выкосившей население Фив. Мол, это и не хворь вовсе, а проклятие. Читайте между строк: существование шезму крайне нежелательно, и правящие мужи ищут повода окончательно зачистить наши ряды. Продолжая вести себя беспечно, вы сами вкладываете оружие в их руки. Ребята с тревогой переглянулись, а затем практически одновременно прошептали: — Исфет… Впрочем, пропитанная отчаянием беседа не затянулась надолго: им необходимо было выезжать. В силу своих врожденных особенностей Амен предпочитал перемещаться ночью, избегая палящего солнца, а потому на закате запряженные колесницы уже ожидали путников на центральной площади. Троица шезму с наставником оказались там к семи часам вечера. Сумеречная прохлада лишь усиливала неуютную атмосферу, царившую среди присутствовавших. Сжимавшая в руках узелок с пожитками Эвтида сразу заприметила высокого белокожего эпистата, хмурившегося в раздражении и разъяснявшего что-то возницам. Путь предстоял неблизкий: около десяти часов непрерывной езды, а с привалами — все двенадцать. Но девушка старалась не унывать. Уже взойдя на отведенную ей колесницу, она почувствовала спиной надежное тепло Рэймсса и с облегчением выдохнула: — Не знаю, что нас ждет, но если ты будешь рядом, я готова попробовать это пережить.